Держи сына, сын...

     На столе стоит початая бутылка отечественного муската, ну и тишина тоже стоит, а мы значит все сидим. Сидим - то мы вечерком, на байкальской даче у моего племянника, а пьём зелёный чай с  вишнёвым вареньем, и пирожками с черёмухой. А мне хочется муската попить…  Допил я свой чай, доел пирожок и ещё хочется, уж больно вкусные они, эти пирожки с черёмухой. Пока рука повисла в воздухе над миской с пирожками, а глаза неотрывно на мускат глядят… Я и говорю племяннику: - расскажи Олежек нам какую - нибудь историю, а то выпить хочется, а темы подходящей нету. Ну, тут Олег и говорит: - (а сам бутылку взял и уже наливает мне в бокал того самого муската, которого душа моя жаждет) – а давай дядь Валера, я расскажу тебе, как меня маленького, мой дед – твой отец значит, поймал как вратарь футбольный мяч. А кто же тебя так пнул, - спрашиваю, он смеётся и говорит: - да летел я не от пинка, а от дурости детства. И продолжает: - приехали мы тогда втроём, дед и я с отцом, на «старую дачу», так мы называем нашу, вновь отстроенную двухэтажную дачу. Отец пошёл Урал под навес поставить, а я снял куртку и в одной рубашке стал подниматься по деревянной лестнице на второй этаж. Остановился посередине обернулся к деду и говорю ему: - деда полезай со мной наверх. Дед подошел к лестнице, подумал и говорит, нет внучёк, я сначала принесу вещи из коляски, а потом, может, и к тебе поднимусь. Только он это сказал, как тут отец заходит с вещами, которые хотел принести дед. Я конечно, шустро так, стал подниматься вверх.  А ступени для меня пятилетнего, довольно крутыми были и целых шестнадцать штук. Отец поставил рюкзак на стол, а дед хотел куда-то отойти. Я к тому времени уже был на самом верху и собирался взяться за ручку двери, как рука моя промахнулась, меня качнуло, я успел крикнуть «ааа» и полетел спиной вниз… "Ёп", - услышал я с закрытыми глазами голос отца и почувствовал, что нахожусь в объятьях деда…  Дед подошел со мной к отцу и говорит: - «держи сына - сын», а отец бледный сидит и кажется, даже не услышал деда. При приземлении, уже внизу, я сильно ушиб ногу и чуть не заплакал, но дед вынес меня на руках на улицу и полечил мне ногу, смыв кровь. А потом, привязав подорожник сказал, что «до свадьбы заживёт» и хлопнул рукой по попе. Отец, со всё ещё испуганным лицом и отрешённым взглядом молча сидел на стуле. Потом подошел ко мне и сказал, Олежек , а давай никому не будем рассказывать, что ты упал… давай, - согласился я.

    Да, - сказал я, история… И поднял бокал с мускатом, заблаговременно наполненный племянником.