Утюговый

.                Утюговый.
Неизвестно, когда и почему человека этого Утюговым прозвали, возможно, друг и сосед его Старый Букварь имя такое назначил, никакого сходства с утюгом нет, разве что нос; и вообще, имеет ли значения какой-то утюг, тоже задача. В одно время Утюговый работал водителем разбитого автобуса, возил строительных рабочих из села в город и обратно. Автобус напоминал старый утюг с забралом, куда насыпают раскалённые угли; горячей тяжестью утюг умел править мятую материю усерднее электрического, так что после электрификации отсталых сёл, тяжёлые чугунные утюги ещё долго гладили предпочтения прошлого устоя.
Может даже это его фамилия, шагающих по страницам рассказов уйма, иди, разберись, где настоящее имя, а какое Букварь придумал. Тут он ничего не говорит. Догадаться можно: Утюговый почти тоже, что и Туповатый. Одинаковое значение, и к значению этому мы не имеем никакое отношение, пусть Букварь не мудрит, своё первоклассное имя, тоже сам придумал. Мы же всего пишем то, что слышим.   
 Утром, водитель Утюговый, завозил два десятка строительных рабочих на базу городского СМУ, где воздвигались склады и кантора нового управления. Затем, он снимал одно колесо, раскидывал вокруг гаечные ключи, монтировки, целый день пил и спал в автобусе, не боялся лишения водительских прав, в ГАИ служил его свояк. Если кому-нибудь из знакомых, или слышавших нужное имя, надо было ускоренно сдать на права, решить водительский спор, или вытащить из статьи запутавшегося сына, обращались к Утюговому, причём очень уважительно обращались:
- Николай Матвеевич! - говорили они громко, а потом шёпотом подбирали слова, - Нельзя ли решить кое-какой, нуждою как-то вызревший вопрос…
Вопрос решался не задаром, бутылку магазинной водки непременно ставили, а так, пил в основном самогон и винную переделку. Угощали, развозимые по домам строители, которые имели беспрерывный хозяйственный интерес ко всему, что лежало на базе. Вечером автобус загружался: мешками с цементом, вёдрами с известью, пучками размерной арматуры, глыбой смолы, смотанной в моток гибкой катанкой, досками нарезанные по размеру для заячьих клеток, рубероидом, огнеупорными кирпичами, и всяким прочим материалом в зависимости от того, кому что надо. Все восемнадцать километров Утюговый гнал смело, насколько это у него получалось: автобус носило во все стороны дороги, расшатанная обшивка ветер ответный чешет. Бывает на встречную полосу выезжает автобус; каждому автомобилю, который длинно сигналит тревогу Утюговый, послание одним и теми же скрипучим голосом давал:
- Брешешь сволочь!
Кто не сигналил, объезжали утюговую машину слева, тех, беззлобный ржавый привет догонял:
 - Гони дальше галчонок!
Вечерний рейс домой, строители называли: «дорога жизни». Каждого рабочего, автобус подвозил к дому, выжидал, пока человек разгрузится, …а потом, весь семейный ужин тот человек наполнял приключениями вечерней дороги, не всегда удавалось всё порассказать, припоминал  выживший что-то и после ужина:
- Перед самым селом, - говорит жене уже улегшийся в кровати муж, - стрела двадцатитонного  автокрана, чуть не прошила наш автобус, все дыхание одновременно остановили, скользнул кран, расшатал воздухом автобус, и мирно разъехался транспорт, только ветер холодный в испуганных глазах остался.
- Увольняйся, увольняйся… - волновалась жена, она говорила так, словно её предчувствия, не только расшатанный автобус, но и состояние испуганного строя угадывали. 
Вскоре освободили, выгнали с работы свояка, Утюгового уволили со скандалом и штрафом. Новый гаишник стал именоваться: начальником дорожной милиции. У Утюгового родства нет, блата нет, бутылки нет. Ползком по леводорожной полосе к начальству не подберёшься. 
Страсть к бутылкам неважно влияла на грубое содержание Утюгового: телом тяжелел, а ум усыхал.
Бывало, смотрит по телевизору гудящих в детские дудки противников падающего строя, и теряется от восторга: - Аааа, какое высоченное умозрение у этих дударей, и откуда берут дар ума, чтобы такую мощную позицию извлекать, поделились бы с нами, может, и мы примемся дудеть, а то без дела оставили.
Или, видит на экране, как противников строя прямо на площади дубинками избивают, жена едва ли не слезится, переживает за бедняг, Утюговый ничуть не разделяет порыв протестующих бездельников:
- Чего им дома не сидится, попивали бы себе под навесом винцо как я, никто бы их не бил. 
Некоторое время Утюговый работал в винодельческом совхозе трактористом на узком гусеничном тракторе. Человек он себе на уме, а в работе покорный. Долго опрыскивал лозу химией, молоко на вино менял, заболел грудями, его перевели сторожить виноградники. Работа не громкая, но ему дважды подошла. В рядах попадались рано поспевающие кусты, он сминал гроздья в большую кастрюлю, зарывал в землю недалеко от шалаша. Вино бродило «по-чёрному», и состояние сторожа становилось ровным как сплошная полоса умытой, размокшей грунтовой дороги. Хмельная серебрёная жижа вползала в тёплую осень, самый раз для утоления жажды и страсти. Когда созревала вся виноградная плантация, кастрюля пустела, ночью к Утюговому приезжали на повозках и мотоциклах с благостными намерениями приятели, наполняли кузова и коляски виноградом, сторожу оставляли водку или мутное несозревшее вино сделанное по-белому.
Виноградный бригадир гадал, что так неважно влияет на утреннюю расшатанность охранника, то ли ожидаемый «сухой закон», прошлая «химия» или вызревший ниоткуда винодельческий запал.
 Охранник, показывает бригадиру мокрые от росы штанины, трогает ствол ружья, опасается пальцы обжечь. Жалуется на тихие пароконные каруцы и назойливое бренчание чужих мотоциклеток:
- Всю ночь гнал наших, и особенно иных воров, ружьё красное от соляных патронов, ни допущу, чтобы труд бригады уплывал в сторону. Не для того опрыскивал широкие гектары; ни одна гронка не упадёт в чужой рундук.
Бригадир уводил сомнения, убеждался: охранник, надёжно установленный объект, помыслы хорошие имеет, устаёт человек, верить можно. Может бушующий закон в этот год, подешевевший винный тоннаж убережёт. Бригадир намерился премировать Утюгового.
В утро воскресного дня, ещё затемно, бригадир на бидарке ехал проверять ещё не убранные виноградники урожайного года. Лесополосы притихли, лоза спит, трава кроткая, и звёзды на небе начинают тухнуть. Конь хрипит, навстречу два гружёных «Урала» выныривают, пальчики шатунов щёлкают тихую свежесть утра, тяжело путь неровный гребут мотоциклы; перегружен транспорт. Пытался бригадир остановить тяжёлый груз, ослепили яркими фарами глаза лошади, и любопытного человека ослепили, мимо скользнули, вроде с фестиваля возвращаются, флага только не хватает; поднятой рукой, приветствие темноте утра махнули и дали мотоциклисты газ горизонтальным поршням. Плывёт тёмное небо, оглобли приподнялись, и лошадь задрожала всем телом. Бригадир озадачился: с плантаций каберне выехали фары, сорт цепкий, виноград только ножом отделять можно, за ночь много не уворуешь. Медленная возня в темени увлечение долгое, без ведома сторожа не урядится скрытная ночь.
Подъехала к шалашу бидарка, небо всё ещё спит, Утюговый бренчит губами, храпит, аж решётчатые колья над ним потрескивают. Дребезжит напуганная кобылка, брезжит рассвет росистый, упустишь: тоска; весь день окаянным пойдёт. Еле разбудил сторожа, в крик ударился бригадир, с кулаками накинулся на сонного пугача. Утюговый плохо дело видит, с горла допил остаток ночи. Бригадир в драку лезет, оскорбляет сторожа. Утюговый не сдержался, мелкой дробью пропалил плечо скандалисту, вторым патроном пустую бутылку разбил.   
Рана никудышная, а сердце бригадира узкое как заячий писк, засудили охранника на целую «пятёрку», пять лет дали; время такое стояло, пока ещё не разрешалось убивать людей. В лагеря отправили Утюгового. Селяне убеждены: неверное решение!
- И где судей честных простота наша найдёт, - причитала жена Утюгового, - судии по карманам правду шарят, лживую муть из закона выцеживают.   
…Заключённый Николай Будкин отличился простотой и силой труда, в половину срока вышел по «удо». Бригадира удар сердечный настиг. А ведь Утюговый не плакался, не молился о смерти. Сам он, посвежел от распорядка дня и религиозного сердоболия.
- Православная церковь мирские продукты каждый воскресный молебен завозит, выпивку в зоне не дают, - делился бедой с односельчанами Утюговый, - а мужик он везде мужик, креститься умеет.               
Подвязался, уверовавший человек, после тюрьмы на церковь работать. Раньше дом кулацкий был, потом школа, затем швейная; и наконец, зданию купол принялись достраивать, на этом куполе прилагал бесплатные усилия Утюговый. И поп старается не меньше других, мощь в купол оставляет: брус пилит, гвозди колотит, жесть податливую сгибает. Настоящий поп. Верований в селе расплодилось, аж пять направлений, но Утюговый не любит число «пять», утверждал, что правильная вера только одна, приход в ней малый, а секты баптистские сильно разрослись, и пить запрещают. Небо на землю не опустишь, купол легче человека он небо обнимает. Скользнул с недостроенного купола Утюговый, снова выпивка вмешалась, ногу поломал. Кость скоро зажила, круглую крышу без него достроили, поп при снятии гипса, кагора два стакана налил, отказался прегрешением троицу исполнить, …а религия усердно требует.   
Дочерей у Утюгового три, все на профессию учатся и неизвестно где. Приехали сватовские посланники из Верхнего села; две пары: люди ещё не старые для такого важного дела. Нарядные. Подходят. Встретили их ласково, за стол накрытый усадили. После вторых третьих слов, сваты осмелели, сразу начинают:
 - А где молодым мы жильё отдельное придумаем?
Утюговый ужал одну щеку, губы вытянул, подался всем грузным телом назад, живот поглаживает, глаза у него сырые, ничуть ли второе пришествие изображают:
 - Ну, поскольку вы высказались с собранным волнением, и имеете такое рассыпанное переживание, я могу целостно освятить такой вопрос.
Иконы с высокого угла всю гостиную освятили.
Ого, подумали сваты, как же мы это не разобрались в порученном подходе, такая глубина, не сети рыбацкие человек вяжет, осторожнее начинать надо было, смутились дельные посланцы, приуныла их смелость.
Выпили ещё, жениха хвастают, и целостный ответ ждут сваты из Верхнего села. Утюговый принялся муть длинную гнать, подробно рассказал, от чего как-то неожиданно живот резать стал, а потом другое известил: уныние одинокое его как-то застало, когда в кукурузе дождь ещё не начался…
Киптар его новый из овчины, мелом беленный недавно сшитый, для встречи надел, а не надо было, пуговицы застёгнуты по самое горло.
Затем детство вспомнил, тоже увлечение, - очень давно, плотина верхнего водоёма не выдержала сильный ливень, уйма рыбы упало в речку, шумно вода с рыбой лилась. Не переловить той рыбы. И пацаны, и взрослые: с корзинами, вёдрами без дна, с ковшами мешочными, посреди села на мелководье ловят караси, карпы, толстолобики скользкие. Мы со старшим братом выше ушли за селом у омута, что возле моста, руками голыми рыбу достаём. Я кидаю! – бати ловит. Я кидаю - брат ловит! Наловили наверно тысячу штук, пришли домой пожарили, каждому, по две рыбёшки досталось… 
- Да, крупная рыба раньше в озёрах водилась, - согласились гости.
- Вот-вот, - сказал Утюговый, - сухими трусами рыбу не наудишь, рыба зарывается в глубокий ил, я от этой грязи речной, грибок на ногах завёл, такая беда, ногти быстро растут, а вонь, как от тины болотной, носки дубеют и прилипают, - вытянул он хромую ногу, ныла и отвлекала нога, - с кожей отдирать приходится, могу показать…
Жена заспешила погладить больное колено, тепло пошло по всему телу, сказала мужу что-то обычное, он задрал голову, пухлыми волосатыми руками потянулся, промычал и как-то кротко с женой согласился, вроде как даже и хрюкнул:
- С вашего села ко мне постоянно приезжает поросят покупать мужик по прозвищу Тучка, тучный такой старик, вы его знаете, он вас салом и окороком постоянно угощает, - и тут же принялся хвастаться, какая у него была пригожая свиноматка.
-  Одна беда, её эту свинку, никак нельзя было заплодить по-человечески, не подпускает к себе хряка, ложится животом на пол и поросячью песню чихает. Что делать, пришлось мне залезть свинке под живот, целый час сопел, весь промок, удерживал положение, зато потом двенадцать поросят привела свиноматка, все такими розовенькими голышами опоросились, будто лучи ранней весны в наш хлев заглянули. Вот как бывает, такие вот долгие свинячьи басни тянут наши сельские хряки. - Укоризненно оглядывает гостей, на дно своих воспоминаний смотрит отец трёх дочерей, точно не знает, какую из них пришли сватать. 
Сваты как-то приуныли, стали додумывать, а что если невеста в отца пошла, понемногу отходили от первичного замешательства. Чтобы скрыть сомнения, тоже хотели вспоминания обнаружить, приободрили свои лица, повторили всё тот же вопрос, сказали как-то вяло:
 - Где, если что, проживание молодым обеспечим? Дворы в сёлах за бесцень продаются, можно складчину родителям образовать, а обстановку, молодые конвертами оберут.
 Утюговый ещё выпил, смотрит тупо, расплывчато в глазах опоросившиеся поросята бегают, стал вспоминать, какой у него был в виноградниках шалаш с обстановкой, крытый сверху соломой и жухлой травой. Ничего лишнего в нём нет, а имел привычку сильно храпеть, аж солому уносило в близкую пахоту, затем соседа, что через два двора живёт, принялся хвастать: Старый Букварь его все зовут, двойной перегон самогона умеет делать, извлекает убойные градусы: из виноградных выжимок, зерна пашеницы, и сахарной свеклы делает напиток. Разводит крепкий перегон дождевой водой настоянной на ореховой скорлупе, делает выстоянный коньяк. Покупают охотно, градусы нужные держит, а спиртометра у него нет.
 Утюговый вместо спиртометра. Наливает ему стакан вымеренной выпивки Букварь, и пропускает через огородную калитку, два кола наклонённых перекошенных её обнимают. Задевает Утюговый колья, значит градусная норма. Когда проходит, не касаясь кольев, Букварь в готовую смесь спирт чистый добавляет.
 Снова хотели сваты что-то для свадьбы дельное предложить, Утюговый не слышит их песню, иное скрытное переживание извлёкает:
- Бывает и такое дело, - он посмотрел на жену, на открытые двери в комнатах, откуда нити шерстяные поют, ему казалось: дочери наматывают клубки, что бабушка до их рожденья напряла. - Прихожу домой, четыре женщины, три молодые одна их мама, ссору и брань держат, чуть ли косынки с голов не слетают, - рассказывает Утюговый, - начинаю выслушивать каждую в отдельности, не теряюсь, чужую голову возьму и свою отдам. Как бы ни гудели жена и дети, а за всё муж и отец в ответе. Различные переживания и скандалы соединяю в кучу, перемешиваю, наматываю как пряжу, затем делю на четыре равных мотовила, сразу видно с кого воспитание начинать надо.
Самый нестарый гость хихикнул: - Среднее арифметическое исчисление…
Утюговый поднял брови, лицо изобразило вагон кормовой свеклы, в глазах тараканы, глянул сердито на незрелого свата, остальным говорит: - Что он понимает?! Учёба - лист прошлогодний. Землю засоряет. Выбросить надо. Не репу варю, семьёй руковожу, дни недели идут, по мешкам вскормленной макухи узнаю время, молодым дай смешинки жевать. Один разбираю вздоры и наносы. Четыре женских моления тяжело ложатся в мою середину, холодной изморозью сквозь веки заиндевелые пробираются. И всё на мою шею, - Утюговый ударил себя по затылку, - доля моя! Слова мои как мёд, и сам я как пчела. Не муха! Внутри навоза, и без всякого наличия извне, из-за одной только существующей биологий порождается небывалое разнообразие всяких червей и жучков, не простое дело семьёй руководить. 
- Еге-геее, - сказали шёпотом подвыпившие посетители озадаченные, - пора уходить, видно он с жуками навозными в затылке, пойди, разберись, где тут несуразица, дерть и макухи застряли у него в голове. На голове такой, разве что кривые колья тесать можно...   
 Сваты вид незначительный показали, уехали нерадостными. По какой-то причине свадьба не состоялась, разладились отношения молодых. Утюговый тут, ни при деле, месяцы и года не считает.
 …А годов прошло достаточно и незаметно, изменений много, дочери давно замуж - три зятя, все три издалека, разной веры, и ни одного православного. Может быть именно поэтому, православный зять Букваря Сергей, больше других долго хвастался, гордился, что лично знал дядю Колю Утюгового. Но это позже.
Было, остановит машину возле тёщиного дома. Нечто выгружает. Утюговый тихонько, спокойно так подходит, заглянет в багажник и спрашивает: - Не будет ли у тебя Серый бутылочки, чего ни будь такого для выпивки?
- Вы же знаете, что не пью.
- Ну, так ты не пьёшь, а есть люди, которые без состояния, норму не держат. И почему у тебя нет? У твоего тестя в машине всегда канистрочка со спиртом была!
Серёжа промолчал, стало обидно за тестя - автомобиль новый при жизни подарил. Съездил, купил бутылку крепкого напитка.
Утюговый ему, про тестя долго говорил, всякие одобрения рассказывал…
Впредь, когда к тёще зять приезжал, обязательно угощал дядю Колю - был он живым другом старого двора, и другом тестя, без старости ушедшего был .
В конец лета близкого, с женой и детьми приехал Серёжа, все в дом быстро забежали, а он: ждал, ждал… Машина долго стоит, старика-соседа нет. Такого не было.
Узнал у тёщи, что дядя Коля Будкин недавно умер. Поехал на кладбище, сторож показал могилу с двумя деревянными крестами. Серёжа поставил бутылку водки возле нового креста. Сторож тут же при нём её взял, говорит:
- Мужья, после жены незабвенной больше трёх лет не живут. Выпью за усопшие души.
 Не возразил Серёжа. Тоже поминовение...
…И не только это, другое тут есть. Если бы всё было рассказано ещё при жизни Николая Матвеевича, он бы конечно ничего обидного не обнаружил, но православные прихожане увидели бы бурю и подтрунивание над его характером, затеяли бы негодование. А так, ничего необычного, всякий недостатки имеет, и не должны мы всех хвалить.
Не все - ровно ходят. Мы же с вами, заодно с Серёжей, и кладбищенским сторожем человека помянули, всего только уважение к ожившей памяти проявили. Что тут плохого?!