Константин. Двадцать седьмая часть

Марья хлопнула обеими ладонями по столу — готово! Сначала в спешке выписала всё то, до чего успела догадаться, следом немного подумала, и переписала более аккуратно — выделяя самое важное. Слабое чувство стыда проплывало в мозге ленивой рыбой, но Марья сумела с этим ощущением легко справиться: поначалу было сильно боязно за священника, и хотелось бросить всё, и поспешить на помощь, однако потом…

Потом Марья пришла к выводу, что лишнее время (скорее бы придумать ему короткую единицу!) особенно ничего не изменит. Всё же, Константин «дружит» с совой-убийцей уже весьма и весьма долгое время. Гриб «Сулонко» показал ей, что Константин… проводит время с птицей уже давненько. Так что разницы особой нет — пришла бы она сразу, как всё поняла, или же прибудет немного позже.

А вот для Марьи эти мгновенья ценны как ничто. Мысль её бежит быстро и резво, так же быстро и резво может и потеряться. Она уже давно пришла к выводу, что не следует с записями тянуть, — когда в голову что-то пришло, надо моментально хвататься за перо! Даже человек из прошлого это знал — оттого и притащил в лес письменные принадлежности, хотя это и выглядело немного глупо. Впрочем, он же не знал, что за ним будут наблюдать. Или же знал… Без разницы!

Перечитав свои записи, Марья удовлетворённо вздохнула. Ничего не забыла! Вернее… кажется, ничего. Следует сделать несколько копий, что-то отнести в архив, а чем-то поделиться с соседями, но… Это дело, как раз-таки, подождать сумеет. Марья убрала бумаги в ящик стола, отряхнула руки, и побрела в кухню, чтобы бегло перекусить. В момент, когда по горлу растекалось тепло относительно свежего подогретого бульона, Марья услышала стук в дверь.

Ба-а-а-м!

А стук ли это был? Поперхнувшись, Марья осознала: совершенно не «стук»! Неожиданная и пугающая долбёжка. Неосознанно она замерла, предположив, что могло показаться (могло ли?), однако почти сразу грохот повторился.

Бам! Бам! Бам!

Нет… точно не показалось. Она поставила чашу на стол, вытерла рот, и медленно — бесшумно — подошла к двери.

Ба-бах!

Отчего-то сердце ушло в пятки. Подобный яростный стук не был для Марьи в новинку — всё-таки, она была лекарем, а не рядовым жителем деревни. Время от времени происходило нечто подобное — когда у кого-то из соседей что-то случалось — нехорошее — они тут же бежали спасаться или же спасать другого. Чего только Марья не повидала за жизнь! И роды принимала, и жизни, можно сказать, спасала. В такие моменты нужно бросать все дела, и бежать скорее на помощь, однако сейчас она ощущала что-то странное. Неким невидимым органом ощущала приближающуюся беду. Она остановилась у двери, прислонилась ухом, и…

— Открывай!!!

Внезапный разъярённый голос соседа — Демида — заставил лекаря вскрикнуть от страха. Она отшатнулась, ударилась ногой о комод, а сердце её начало колотиться где-то в горле. Понимая, что выбора нет, Марья трясущимися руками открыла дверь.

На пороге стоял Демид. Лицо его отчего-то покраснело, дыхание было частым. Марья немного замялась, но быстро взяла себя в руки. Даже успела отругать себя — у кузнеца что-то случилось, а она в неведимку играть вздумала! И как не стыдно?

 — Что случилось? Заходи. — хриплым голосом попросила она.

Однако Демид сделал широкий шаг назад. Поджав губы, он окинул Марью таким взглядом, какого она ещё не встречала — что-то вроде… страха?

 — В чём дело? — голос Марьи дрогнул, — Ты ранен? Заходи скорее! Я помогу.

 — Нет, — отрезал он, — я не зайду. Это ты выйдешь! Разговор у нас есть к тебе.

 — «У нас»? — недоверчиво переспросила она, — Слушай… если никто не ранен и никому не требуется срочная помощь… Думаю, разговор подождёт. У меня дело. Надо срочно навестить Константина!

Он вдруг оскалился, — Зачем это?

 — М-м… просто надо. Если расскажу… не поймёшь. На самом деле я и сама хотела устроить собрание… мне нужно кое-чем важным с народом поделиться. Но… немного позже. Пока у меня…

 — Нет! — вдруг крикнул он, — Хватит! Ты достаточно дел натворила!

 — Что? Я не…

Договорить Марья не успела — внезапно Демид грубо схватил её за руку, и буквально выволок на улицу, даже не позволив надеть куртку и уличные ботинки. Тупая боль разлилась по всей руке, локоть хрустнул под сильной хваткой кузнеца.

 — Больно!!! Что ты делаешь?! Немедленно отпу…

Марья проглотила вторую часть слова. Демид вытащил её из дома, даже не удосужился закрыть дверь — чтобы холод не проникал — и даже не обернулся, когда Марья споткнулась о порог. Крепкая хватка не позволила упасть, как бы Марья не вырывалась — сил бороться с мужчиной не было. Она собиралась требовать прекратить это унижение, но потеряла дар речи, когда увидела следующую картину:

Почти весь народ деревни стоял тесной группой у её ворот. Лица их были напряжёнными — злыми. Они толпились на крошечном участке земли, словно боялись отходить друг от друга в сторону.

Толпа!

Хотя и небольшая. Демид протащил её до калитки, и бросил — именно «бросил» — Марью к ногам людей. Сам что-то презрительно пробурчал себе под нос, обошёл её, и присоединился к народу. Холодно им, что ли?

Марья упала на колени. Успела вытянуть руки вперёд, ледяной снег обжёг ладони. Внезапно подул морозный ветер, и Марья осознала, что почти не чувствует тела — поначалу страх не позволил заметить не подходящий для улицы вид — простой домашний свитер, лёгкие штаны и лишь подкладка, а не целые ботинки. Она обхватила себя обеими руками, поднялась, хотела выпрямиться, но от холода не сумела. Ни уйти, ни что-то сказать не могла — страх сковывал не только тело, но и мыслить трезво не позволял. Пока Марья старалась хотя бы как-то согреться, шаг вперёд сделала… Ева.

 — За что?! — голосом, что вот-вот сорвётся на крик, спросила она, — За что ты так с нами?!

Марья подняла голову. Поймала взгляд Евы, проглотила комок в горле, и ответила, стараясь не терять гордости:

 — Отличный вопрос! А со мной так за что? — она бросила на Демида полный ненависти взгляд.

Он ответил тем же.

Марья продолжила: — Не знаю, что с вами, люди, но мне сейчас не до этих идиотских игр!

 — Игры кончились. — ледяным тоном сказала Ева, — Сейчас ты ответишь за всё.

Марья не сдержала истеричного хохота. В глазах потемнело, а в ушах журчала кровь. Она совершенно растерялась, и даже не нашла подходящих слов. Вместо них нашла в себе силы, чтобы развернуться, но…

 — Стоять! — разрезал воздух голос Евы.

Марья замерла. Почему послушалась — сама не знала. На уровне инстинкта понимала, что вряд ли сумеет спокойно вернуться в дом. Ветер усилился, с соседнего дерева взлетела, и умчалась группа птиц. И хотя Марья не видела, но знала — народ начал оглядываться и опасливо шептаться. Обида, унижение и животный страх заставили глаза заслезиться. Марья вдруг разозлилась, сжала руки в кулаки, и развернулась к людям.

 — Вы что творите?! В своём уме?! — кричала она, — Сколько раз я вам помогала?! Какого чёрта?!

Ева тоже не осталась в стороне — сделала широкий шаг вперёд, и едко сказала:

 — Ты? «Помогала»?! Как ты смеешь так говорить?!

 — Да! Как смеешь?! Убийца! — послышалось из толпы.

Марья оцепенела, — Ч-что?

 — То! — истерично прокричала Ева, и смахнула слезу, — Я всё видела! Я видела, как ты из леса уходила!

 — Что? Ну… да. Уходила! И что с того?! Я сделала великое открытие! Я собиралась вам рассказать, но после всего того, что вы…

 — Я сразу поняла, что ты что-то натворила! — перебила Ева, — Пошла по твоим следам, после того, как мы с тобой пересеклись. И нашла… нашла то, что искала. Нашла мужа своего! Мёртвого! И Тамару тоже! Ты — чёртова убийца! Ответишь за всё!

Народ начал что-то бессвязно кричать. Какофония людских голосов кружила голову. Ветер завывал, бил по ушам, тошнота подступила к горлу. Марья сделала шаг назад, упёрлась спиной в забор, трясущейся рукой попыталась найти опору.

 — Это не я… — шептала она, — Это птица. Сова убила…

Но народ её не слышал… после слов Евы возбуждение толпы начало нарастать. Они кричали, обзывались, руки вытянулись вверх, и Марья с ужасом заметила косы, ножи и бутыли. Она зажмурилась, стараясь скорее проснуться от жуткого и такого нереального сна, но увы… Марья не спала. Дикий холод и посиневшие пальцы об этом кричали.

 — Я пошла по её следам!!! — Ева подняла обе руки вверх, и развернулась к толпе, — И нашла такое, от чего кровь в жилах стынет! Она убила наших соседей! Она погубила моего мужа! Отца моего сына! Убила учительницу, что научила нас — и её саму — всему!

 — Это не я!!! — не сдерживая слёз, крикнула Марья, и упала на колени.

 — Она. — прозвучал громкий и низкий голос Демида, — Я тоже это видел. Своими глазами! Ева показала мне то место, где она над ними издевалась. Издевалась над умершими! Она их всех распотрошила! Все внутренности наружу! — он посмотрел на Марью налившимися кровью глазами, и плюнул в её сторону, — Словно не люди это были, а чёртовы пироги!

 — Убийца! Она должна прочувствовать на себе то, что сделала сама! — старческий голос соседа скрипел от ненависти.

— Остановитесь! — рыдая, просила Марья, — Прекратите! Вы всё не так поняли!

 — Ты погубила их!

Из толпы потянулась Лидия, но отделиться не решилась — боялась. Лицо её было бледнее снега, волосы, кажется, выпали вообще все — выглядела женщина откровенно плохо. Держась за руку кого-то из толпы, она слегка подалась вперёд, и прокричала, размашисто указывая пальцем на Марью:

 — Она — демон! Погубила их! Погубит и нас! Она убила мою дочку!

 — Нет! Она жива!!! — пробовала доказать Марья, — Неправда! Я видела Ангелину в лесу!

 — Разумеется, ты её видела. Перед тем, как убить!!! — проревела Лидия, — То-то ты странная такая была, когда с покойной Томой ко мне приходила! Сначала несчастную старушку убила, потом мою Гелечку!

Лидия всхлипнула, закрыла рот рукой, а чья-то бережная рука потянула её назад. Она слилась с толпой, и отныне лишь голос её был отрывисто слышен из общего гама и ругательств. Народ продолжал реветь от гнева.

Марья попробовала подняться, ноги не держали, а полетевший в её сторону нож хотя и не попал по телу, но напугал до самых чёртиков. Марья свалилась обратно, закрылась руками, и зарыдала в истерике. Никакой больше рациональности — чистый страх.

 — Она убила их!!! Убила!!!

Ева тоже плакала. Но слёзы её разительно отличались от Марьиных — были они с оттенком злости, в то время как от Марьиных разило ужасом всех миров.

 — Она недостойна жить, пока муж мой лежит без лица!

 — И Таня… — скромный, но громкий голос Толика резанул по ушам лекаря, — Таня пропала…

Марья подняла голову, — Птица! Это…

 — Она и Таню убила!!! — крикнул кто-то из толпы.

 — Мы должны себя обезопасить! Мы должны отомстить!!!

Гул нарастал с немыслимой скоростью. Ветер уже не завывал — кричал даже громче разъярённого народа. Марья подняла голову к небу, и заметила, что тёмные тучи кружи над деревней вихрем. Со стороны леса слышались странные звуки. Ева продолжала кричать, народ отвечал нарастающим возбуждением. Марья резко осознала, что если не предпримет что-то сейчас… не успеет никогда. Она резко подскочила на ноги. Лишь мгновение, в глазах потемнело, ноги не слушались, но она сумела побежать в сторону дома. У двери поскользнулась, упала, и…

Герман — соседский молодой рослый парень — схватил её за рыжую косу. Прямо за волосы приволок обратно. На снеге Марья заметила пятна собственной крови. Может, нож-таки попал в цель? Она поднялась, и движимая неведомой силой — силой страха — прокричала:

 — Я не убивала! Я докажу! Мои записи. Записи! Гриб! Я должна вам показать! Я…

 — Заткнись! — Герман с размаха ударил Марью по голове.

В ушах зазвенело. Марья больше не могла плакать — все те унижения, что только существовали в мире, уже произошли. Ей показалось, что она вылетела из собственного тела, и кружилась в воздухе — сторонний наблюдатель.

 — Я докажу… — хрипела бессильно она.

 — Ты умрёшь!!! — выплюнула Ева так, словно слова эти жгли язык.

 — Записи… За…

 — Закрой рот!

Герман замахнулся, но не ударил — кто-то перехватил его руку.

 — Какие?

Услышав голос Демида, Марья медленно подняла голову. Как странно… буквально только что она его ненавидела, а теперь… надеялась на него, как надеются, что Бог в храме услышит людские молитвы.

 — Я была в лесу… — хрипела Марья, — Я нашла там кое-что… это поменяет всю нашу жизнь! Я ради этого была в лесу. А Антон и Тамара… я их там же и нашла. Как и вы! Но я знаю, что их убила сова… Гриб… Я нашла…

Демид махнул рукой, вынуждая замолчать, и двинулся в сторону дома Марьи.

 — Я найду сам твои записи, — сухо сказал он, — но не надейся на них. Твои руки по локоть в крови!

 — Я докажу… я покажу гриб!

 — Не сумеешь! — шипела Ева.

 — Эта сука ответит за все смерти! — зло сплюнул Герман, — Матушка моя тоже в лесу пропала.

Марья хотела бы посмотреть на него, но не могла — боялась так, как не испугалась даже сову-убийцу. Быть может, птица та не так уж и плоха? Всё познаётся в сравнении… Однако какие бы мысли не посещали, Марья попробовала объяснить:

 — Каждые… в определённое время цикла… птица… — она свернулась клубком на холодном снеге, а взгляд её упал на алые капли крови, — Убивает. Я точно знаю…

 — Замолчи!!!

Марья замерла. Слёзы её заледенели на щеках, тело онемело, но она почувствовала огонёк надежды где-то внутри. Позволила себе посмотреть на людей, и облегчением заметила в их лицах заинтересованность. Но не у всех… Они не успокоились, не перестали слепо ненавидеть, но… заинтересовались.

 — Чтобы там не было — это не поможет! — объявила Ева, — Ты ответишь!

 — Дождись… — выдохнула Марья, и схватилась за голову.

Сейчас они всё узнают… и всё поймут… — мысленно надеялась она.