Бабья дурь

 
Вычеркнуть всё к чёртовой матери!
До дна, до самого каркаса.
Пока скрежет по металлу о днище, не появится.
И с чистого листа, чистой душой и телом.
С девушкой замутить и остаться с ней — до конца.
Но, вычеркнуть всё невозможно.
И вычистить всё то, что осело на дно – нереально.
Скопившаяся боль, обиды, скорбь, неверие, грехи малые и грехи большие.
И вся эта грязь уйдёт только с нами.
Чистой останется — лишь память. А с собой — её не взять.
 
 
Очень жаль, если мне придётся тебя убить. Очень жаль – повторил задумчиво Влад, глядя на Елизавету.
- Ой. За что?
- За измену. А это, рано или поздно, может, случится. Проверено временем.
- Ой, что ты такое говоришь? Ты кого-то убил? Страшно – она отодвинулась, в сторону.
- Да, убил. И не одну. Вы, женщины, неспособны хранить верность. А мы, мужчины, эгоистичные собственники. Если моя – то только так. Шаг в сторону или взгляд туда же — измена.
Каждый мужчина в таком случае поступает по-своему. Отстраняются, избивают, прощают, калечат, и такое случается. А я убиваю, ибо не умею прощать и терпеть это.
- Ой, господи. Я в полицию позвоню сейчас.
 Он смотрел на неё, словно на допросе в комнате пыток.
 
- Ты меня не поняла. Я убиваю здесь – он указал пальцем на свою грудь. И это очень больно, поверь. Мне больно, не вам. Прежде чем вычеркнуть вас из своей жизни, нужно убить в душе.
Она смотрела на него и не понимала, что с ним сейчас, что за исповедь такая, и почему. Причин для подобного, нет. Она чиста перед ним, всё хорошо. Но почему-то испытывала страх, словно может что-то потерять, вот-вот. Непонятное, сложное чувство.
- Я не буду тебе изменять, честно. Голос дрожал.
- Посмотри мне в глаза – он приподнял ей подбородок, чтобы взгляд был на уровне глаз.
Некоторое время они смотрели друг на друга.
Она пыталась понять в чём дело, он что-то искал в её взгляде. Что именно ведомо было только богу, Влад, сам не знал. Знал лишь то, что сразу поймёт, если увидит это. Она первая нарушила паузу.
- Что?
- Если это произойдёт, о чём я говорю. Я поступлю иначе. Убью не только тебя, но и себя, в твоей душе. Тебе будет больно. Мне будет жаль, но я поступлю именно так. Как только замечу что-то или почувствую.
- Что именно ты должен заметить?
- Сейчас не могу сказать, не знаю, но всегда одно и то же происходит, как по сценарию. А пока забудь всё. Всё хорошо.
- Нет уж! Забудь! Как же, знахарь! Видите ли, заметит он, почувствует, ага. Лизу понесло.
Я злая! Молчи лучше, а то лицо расцарапаю! Она расстроилась не на шутку.
Помолчали, думая каждый о своём, но об одном и том же.
- Как можно так уверенно говорить о том, чего не было и не будет. Как? Можешь ответить?
- Лиза, посмотри на картину — Влад указал на висящую картину.
- Посмотрела, лось, огромный, красивый, на лугу, и что? Она негодовала, готова была броситься в драку, стоит только мигнуть не так. Неясность всегда толкает на гнев. Была на грани. Что?!
- А то Лиза, что этот лось, по сравнению со мной — лысый парень.
- У меня даже не опыт, а технология, отработанная, понимаешь. Выжженная тропа, моей болью. Убивал таким образом каждую. Изменила – умри в моей душе. Больно и что? Хранить это? Нет. Лучше убить и забыть, выжечь из души всё, что связано было с этим.
Если будем продолжать эту тему, расстанемся досрочно, из-за ссоры. Давай это на потом откладём.
- Никакого потом, не будет. Не надейся – не изменю! Вот тебе! И Елизавета выкрутила выразительную дулю Владу в лицо.
- Хорошо бы, если так. 
Помолчали.
- Музыкальный центр хочу, хороший. Давай купим и напьёмся как следует. А то поссоримся.
- Я не против – ответил Владислав и они, не откладывая на завтра пошли в ближайший магазин бытовой техники, Орбита, что на углу проспекта.
 
Людей было в магазине много, но небольшое кафе у входа всегда смягчало присутствие здесь. И Влад вначале оставил Лизу в кафе, а сам пошёл выбирать центр.
Но через минуту она его догнала.
- Не хочу одна, буду с тобой выбирать.
- Хорошо, — согласился Влад, и они зашли в отдел Аудиотехники.
Особо долго не выбирали, заметили выделяющийся по виду центр, с огромными колонками, множество динамиков, Самсунг. И решили, что хотят именно этот.
Влад стал оформлять покупку, Лиза, стояла за его спиной в ожидании, разглядывая выставленные образцы техники.
Когда оплатил, оформил доставку, повернулся к Елизавете.
- Ну всё, теперь можно домой идти. Завтра привезут – сказал Влад и как-то странно замер, глядя на Лизу, она стояла с цветами в руках и довольно улыбалась.
- Что? – Спросила Лиза, заметив его напряжённый взгляд.
- Откуда цветы?
- Мужчина подарил – спокойно ответила она, не переставая улыбаться.
Пауза…
Влад смотрел на Лизу, словно на него только что, вылили ведро с холодной водой.
- Какой мужчина? Я твой мужчина и я здесь, рядом. Какой ещё мужчина? Он огляделся по сторонам.
Теперь Лиза смотрела на Влада, странными глазами, не понимая его реакции.
Влад символично сплюнул.
- Твою мать – он шёпотом выругался. Всё как по схеме. У вас что? Инструкция такая?
- Какая инструкция, Владик? Ты о чём?
- Я о цветах, подаренными за моей спиной. Какой мужчина? Влад начинал злиться.
 
- Что я сделала не так, Владик? Я просто приняла цветы, которые мне подарили. Что здесь такого?
- Я был рядом. И я твой мужчина, или я ошибаюсь?
Ты при мне приняла цветы от незнакомца. Это не «что здесь такого» это многое значит!
Ты должна была ему сказать, что не одна, а он, спросить разрешения на это у меня! Тем самым указала бы ему на то, что ты не одинока, у тебя есть близкий человек и ему, может, не понравится, излишнее внимание к твоей персоне.
Что здесь непонятного?!
 Если в двух словах это объяснять. Ты, при мне, сдалась! А он получил сигнал – свободная женщина.
Влад отвернулся. Ему было горько осознавать происходящее.
Каждый раз, один и тот же поступок, у всех, что были, подчёркивал именно то, чего он боялся больше всего – измена.
Она не только способна изменить, будет это делать – стопудово!
 Снаряд не падает в одно и то же место дважды. А этот косяк, только на это и способен. Хоть тест на этом проводи.
- Владик, ты чего? Это, просто цветы, понимаешь. И я видела такие случаи, и ничего, мужчины не обращают внимания. А ты раздул из мухи слона. Это цветы!
- Мне не нужны чужие примеры, у меня есть свои, и не учитывать их, себе дороже. Пытался, и не однажды. Всё работает как часы, швейцарские, таблица умножения не настолько верна, как мой опыт.
Вот так, «дорогая».
- Зачем ты так произнёс это слово, как издевательство?
Зачем?
Владислав не ответил на этот вопрос, думал о чём-то. Долго думал. Лиза тоже молчала.
- Хорошо, что мы брак не оформили. Слава богу, не успели. Меньше канители будет.
- Что? Ты о чём? Ты совсем спятил, что ли? Я уже родственникам и друзьям сказала.
— Это уже твои проблемы. Я не буду затягивать, и мы расстаёмся, сегодня, сейчас.
Влад достал из кармана ключи от квартиры и протянул Елизавете. Вот, возьми, передашь ему теперь.
- Кому?
- Любителю дарить цветы чужим доступным женщинам или ещё кому. Мне уже неинтересно.
Я исчезаю из твоей жизни. Звонить не буду, не волнуйся. Зачем мешать бурной личной жизни. И ты не звони.
Прощай. Всё было хорошо. Но до сегодняшнего дня. Прости.
- Я могу сказать что-то в своё оправдание?
- Нет, уже не можешь, всё уже сделано, сказано и увидено. Нет смысла что-либо говорить.
Влад развернулся и пошёл быстрым шагом в направлении метро, ругаясь со всем миром. Сейчас для него все были сволочи, козлы и шлюхи.
Лиза долго стояла, пытаясь осознать, что произошло.
Не могла поверить. Всё ведь было хорошо, и вдруг.
- Чёртов музыкальный центр – произнесла она и медленно побрела в сторону дома.
 
Дома Влада встретила встревоженная мать.
- Почему ты один? Где Лиза? Я ждала вас обоих, хотела праздничный ужин устроить.
 Выходной всё-таки.
Ты чего молчишь? И вид мне твой не нравится, вы поссорились?
Она пыталась при этом заглянуть в глаза.
 Влад знал, что ей достаточно увидеть его глаза и смысл расспрашивать, отпадёт сам собой.
Всё поймёт без объяснений. И поэтому всячески избегал встречного взгляда. Но и это ему не помогло скрыть происходящее.
В конце концов, усадила его за стол и устроила допрос.
 Задавала вопросы, и сама на них отвечала. Никто лучше матери не может знать, что происходит с её сыном.
- Я поняла, вы не просто поссорились. Влад молчал. 
Всё гораздо хуже, вы расстались. Совсем, окончательно и бесповоротно. Я не ошибаюсь?
Владик, я не ошибаюсь?
Влад молчал.
Понятно. Спасибо за честный ответ. Ты понимаешь, что можешь остаться один на всю жизнь? С твоим характером.
У тебя, сколько уже было девушек? И где они все? А Лиза вообще золото. Она хорошая. А ты…
Это характер. Что на этот раз? Повторяю, она хорошая, я женщина и знаю, что говорю. Она не та, что твои предыдущие.
- Мама, они все, хорошие, до тех пор, пока не отвернёшься. В общем, так. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. А на то, что останусь один, так лучше всех на это ответил Омар Хайям.
 Ты знаешь.
 Лучше будь один, чем вместе с кем попало.
Каких попало у меня уже было в избытке. Так что. Я свой теперешний опыт не буду игнорировать.
- Омар Хайям… Он был пьяница, между прочим, и бабник. Хотя творчество его мне нравится.
А Лиза, не «кто попало!»
- Ну всё, мам. Хватит. Я уважаю, конечно, твоё мнение, но это моя жизнь, и решать мне.
 Нет у меня никакой Лизы с сегодняшнего дня.
И Владислав ушёл в свою комнату.
Татьяна Николаевна, поспешно открыла аптечку.
 
Войдя в комнату, Влад рухнул на кровать и пролежал так, в одежде до глубокой ночи, без сна.
Затем просто повернулся набок и, в конце концов, уснул. С единственной мыслью: никаких женщин в его жизни больше не будет. Надоело…
Утром проснулся, что-то было непривычное, слишком тихо в квартире. Обычно мать уже гремела посудой на кухне. На этот раз было тихо.
- Спит? Такого не было ещё. Он поспешно встал, предчувствуя нехорошее. Вышел из комнаты, увидел её лежащую на диване в неестественной позе.
- Мама – позвал он негромко. Она не реагировала. Подошёл ближе, потрогал её лицо, она открыла глаза. Смотрела, словно в пустоту. Взгляд бессмысленный.
Влад поспешно снял трубку с домашнего телефона и набрал 03.
Скорая приехала быстро. Сердечный приступ. Привели в чувство и рекомендовали отвезти в клинику. Владу ничего другого не оставалось, как согласиться и поехать с ними, сопровождая мать. 
 
В приёмном отделении людей было много. Татьяну Николаевну на каталке, возили из кабинета в кабинет, устроили полное обследование. Криз снят, но надо было выяснить точный диагноз.
Влад сидел на скамье и ждал. Размышляя обо всём, о матери, Лизе, с которой всё так получилось. Не ожидал такого конца. Жалко, конечно, но расстаться — это лучший вариант. Иначе будет всё так, как и с прежними девушками.
Что за херня? Может, я неправильный мужик, или слишком заострён на этом. Но, а как иначе? Не брать на ум прошлый опыт — грубая тупость. Одни и те же грабли будут. Сомнений уже нет по определению.
- Владик, ты? Рядом с ним присел мужчина. Это был Стас, его давний коллега.
- Я, как видишь. Здравствуй. Ты чего здесь?
- А ты что здесь делаешь?
- Мать привёз. Жду.
- А я сестру.
- Ясно. Так она у тебя вроде молодая, младше тебя.
- Младше, так и есть. Сердце прихватило. Слабое оказалось.
- Да. Болезни молодеют, к сожалению.
Помолчали две минуты.
- Всё было хорошо – продолжил разговор Станислав.
 Замуж собиралась. Готовилась, и вдруг. Этот, её, чудак, на букву М, передумал. В один день. И, чёрт возьми, из-за цветов, которые ей подарил брат, то есть я. Представляешь?
Влад молчал соображая.
- Какой брат?
- Я брат, двоюродный. У неё больше нет братьев.
- Поясни, что-то я туплю. Как это?
- Вчера купил цветы жене, ей днюха была. Зашёл в магазин, Орбита, так как был рядом. Хотел ознакомиться с ценами, на бытовую технику. Захожу, смотрю, сеструха стоит, скучает. Поговорили, мне надо было идти, а так как она на выданье, а видимся редко, решил отдать ей цветы эти. Подарил. И ушёл.
А этот её, на букву М, устроил взбучку, за цветы. Ну и разорвал отношения, передумал жениться.
Сказка! С плохим концом. Козёл!
 Пришла домой, расстроилась, слёзы, сопли, рёв, ну как обычно.
А утром ей плохо стало, увезли…
- Понятно. Вчера? В Орбите?
- Ну да.
- Как её зовут?
- Лизка. Лиза. А чего ты так напрягся?
- Этот козёл — я. Понимаешь. Она не сказала, что цветы от брата. Не сказала! Ответила, что мужчина подарил.
 У меня за спиной. И мило так при этом улыбалась. Ну я и завёлся.
 Стоит отвернуться, и всё? Свободна? Цветы, мужчинки. Почему она не сказала, что от брата?
Стас молчал, не меньше Влада ошарашенный.
 - Думаю, что это всеобщая бабья дурь.
- Какая ещё дурь? Не понял Влад.
- Есть у них такой задвиг, если это можно назвать так. Они хотят видеть ревность своего мужчины. И искусственно её разжигают. Провоцируют.
Бабья дурь. Я так это называю. Вот, видимо, она и сказала с этой целью. Хотела посмотреть на твою реакцию. Посмотрела. Очень мило получилось, чуть не умерла.
Выкарабкается — выпорю за это.
- Если ещё есть смысл в этом. Скорее всего, его уже нет, после случая.
- О чём ты говоришь, Влад? Женщины умеют прощать.
- Прощать — это одно, может, и простит, потому что сама спровоцировала, но воскресить не получится. Отношения уже не восстановить. Даже если стараться.
- Постарайся. Я, кстати, не знал, что вы встречаетесь. Знал бы, может, и не случилось этого.
- Потому что практически не видимся. Когда мы последний раз с тобой встречались?
- О… Очень давно. Как нашу контору расформировали, и всё, больше не встречались. У каждого, своя жизнь.
Вышла медсестра с папкой в руках, осмотрелась, читает:
- Воронцова Татьяна Николаевна, кто с ней?
- Я – ответил Влад и встал.
- Госпитализируем.
- Севастьянова Елизавета – продолжила сестра.
- Я с ней – Стас встал.
- Госпитализируем. Всё, можете ехать домой. Всё хорошо, кризы сняты, необходим курс лечения.
Навестить можно завтра, послезавтра. Палату узнаете в справочной.
И сестра продолжила зачитывать фамилии.
Влад и Стас поблагодарили сестру, вышли из клиники, и попрощавшись, ушли.
 
На следующий день Владислав пришёл в клинику, проведать мать.
В справочной узнал номер палаты.
- 218-я, второй этаж — услышал ответ.
Надел халат, поднялся, постучал в дверь – входите – донеслось из-за двери, вошёл.
- Перешагнув порог, Влад от неожиданности замер.
Две кровати. На той, что слева, лежала его мама, а справа, Лиза.
- Здравствуй, мама, здравствуй, Лиза.
- Здравствуй, сынок.
 Лиза отвернулась.
Влад подошёл к кровати матери и присел на стоящий рядом стул.
- Мам, как ты?
- Уже лучше. Врач сказал, всё будет хорошо. Курс лечения пройду. Далее покой, размеренная жизнь. Внуки и прочие приятности.
- Ясно. Это намёк? – Влад улыбнулся.
- Владик – Татьяна Николаевна стала говорить тише. Ты неправ был, это ошибка.
- Я уже знаю, мам. Стас, её брат, мне всё рассказал вчера.
- Тогда вам поговорить надо. Поговорите, а я пойду с сёстрами пообщаюсь. И Татьяна Николаевна засуетилась, чтобы встать.
- Мам, а тебе можно вставать?
- Можно, не переживай. Спешить не нужно только. Можно. Я выйду. И не задерживаясь вышла.
Владислав повернулся к Елизавете.
Лиза грустно улыбнулась.
- Татьяна Николаевна золото. Береги её.
- Я знаю. Как ты?
- Уже лучше, спасибо. Тот же диагноз, те же советы от врача.
- Почему ты мне не сказала, что цветы от брата? Кстати, мы знакомы с ним, работали когда-то в одной конторе.
- Я дура, сначала хотела посмотреть на твою ревность, посмотрела. А потом не смогла сказать.
Ты как ураган налетел, я не ожидала от тебя такой реакции. Вот как-то так.
- Даже не знаю, что сказать на это теперь. Может, тогда забудем этот случай – неуверенно произнёс Владислав.
Лиза молчала какое-то время, собираясь с мыслями. Влад тоже молчал и ждал.
 
- Владик, тебя здесь уже нет – Лиза показала на грудь. Убил, как и обещал. Даже трудно поверить в это. Смотрю на тебя, ты чужой. Странно. Воскресить? Думаю, что нет, пусто там, словно кошки выскребли. Пустыня какая-то, такое впервые со мной. Прости. Я всё понимаю, сама виновата, но всё вот так.
- Ты только не волнуйся, всё будет хорошо. Я хорошо к тебе отношусь и отношение не изменил.
- Знал, что так будет, твой ответ меня не шокирует. Жаль, конечно, что всё так закончилось. Но, это жизнь, на ошибках учимся.
Бабья дурь, очень правильно определил твой брат. Я, конечно, тоже со своей дурью, не дал тебе и слова сказать. Это был эмоциональный ураган. Сколько можно, мне это было повторять в жизни. Вот и завёлся.
Прости. Влад встал, подошёл к двери, обернулся. Прости – повторил и вышел.
 
Прошло два с половиной года.
Они встретились случайно, на фестивале Русское поле. Зашли в уличное кафе. Присели, поговорили.
Оба одиноки до сих пор. Чувств нет. Просто хорошо помнили друг друга.
- Владик, у меня такое ощущение, что сейчас здесь, — она указала на свою грудь. Глубокий шрам. Но уже не болит. У тебя таких шрамов несколько. Я правильно понимаю?
Влад покивал, с сожалением, глядя на Елизавету.
Помолчали некоторое время, потягивая коктейль и поглядывая друг на друга.
Елизавета нарушила молчание.
- Я за эту твою ошибку и мою дурь. Выйду за тебя замуж, если ты не против, и вытрясу из тебя все нервы – грустно улыбнулась Лиза.
 Ведь у нас что-то было. Теперь в прошлом, но было же.
Говорят, что настоящая любовь появляется лишь тогда, когда все охи, вздохи, уже позади.
Влад покивал усмехнувшись
- Ты мне сделала сейчас предложение?
- Да. Я виновата, потому имею исключительное право на это. А ты имеешь право согласиться.
- Мы подумаем – ответил повеселевший Влад.
 
На этой ноте их трагедия закончилась.
И стали они жить, поживать, детей и добро наживать…
А то что было. Ну было. Всё уходит, ничто не вечно.
 Главное — уважение сохранить после всего этого…
 
Вечер, лето, городской двор, детская площадка.
 В песочнице копошатся двое детей, мальчик и девочка. Брат с сестрой.
 На скамье неподалёку сидели молодые мужчина и женщина, разговаривали, поглядывая на детей. Эдакий присмотр.
- Хороший вечер – тихо произнёс мужчина. Дети на виду, ты рядом.
Если бы я тогда случайно не встретил Стаса в клинике, всё было бы иначе.
- Случайно говоришь? И также случайно, в одно и то же время, случился сердечный приступ у твоей мамы и у меня? И случайно нас привезли в одну клинику, и случайно, определили в одну и ту же палату. И совершенно случайно, мы вновь встретились, на фестивале.
Не слишком ли много случайностей?
Хочешь рассмешить бога, расскажи ему про случайности.
- Да уж. Не поспоришь. Может, пойдём ужинать, уже есть хочется.
- Дети, собираемся домой, ужинать пора…
 
Про ревность — необходимо беречь чувства близкого человека, а не играть на них.
Иначе этот союз не стоит ломаного гроша. А поиграть, можно на нервах, например.
Это мы все умеем.
 А бабья дурь — существует.