Эксперимент

…Туннель. Большой, просторный туннель, в котором свободно разъедутся два или даже три грузовика. Бетонные стены подернуты инеем: температура здесь всего около нуля — системы жизнеобеспечения по-прежнему функционируют, не давая туннелю промерзнуть.
По нему бредет нелепая фигура, облаченная в громоздкий защитный костюм, освещая путь небольшим фонариком — тусклого света едва достаточно для того, чтобы не запнуться обо что-либо. Человек тяжело дышит – прогулки в таком снаряжении весьма утомительное занятие, хотя защита весьма впечатляет: различные вредные излучения, жара, холод, даже в некоторой степени радиация ему нипочем. Надетый на голову шлем не пристегнут к костюму, из щелей вырывается пар, внутренняя сторона запотела, но человек этого словно не замечает, он выбился из сил, идя по длинной бетонной кишке многие километры. Он очень сильно устал, но, собирая все резервы организма, заставлял делать шаг за шагом – шаг, второй, третий и снова шаг, еще один, и еще…
Ноги бредущего подогнулись, он мешком осел на бетонный пол, прислонившись спиной к такому же бетонному полу. Как хочется спасть! Уснуть, чтобы, проспав часов двенадцать, проснуться свежим и бодрым! Но… спать нельзя. Но и встать уже не может – измотанное тело просто не подчиняется, требуя отдыха. Ничего, он немного отдохнет, придет в себя и поднимется, и снова заставит тело двигаться дальше, делая шаг за шагом в пустоту туннеля и неизвестность. Чтобы не уснуть, нужно отвлечься на что-то… человек достал из внутренностей костюма небольшой квадратный кусок пластика – это и удостоверение, бейджик, магнитный ключ, три в одном. «Верховцев Роман Юрьевич» - прочел он и, подняв руку, с пренебрежением, даже каким-то презрением, отбросил в сторону – ему это теперь не нужно. Глаза помимо воли закрылись, голова опустилась на грудь – человек спал…

…Маленький Рома рос стеснительным и застенчивым, худощавый и тихий, был практически незаметен среди сверстников. Теряясь на их фоне, он чувствовал себя неуверенно и даже некомфортно в компании, этакий феномен «одиночества в толпе», но вовсе не страдал от этого – он всегда находил себе интересное занятие. Его считали отщепенцем, изгоем, одиноким ребенком. Но он в действительности не был таким – он не был одиноким, он был одиночкой. Родители днями пропадали на работе, приходя домой лишь вечером, уставшими, и их вполне устраивало то, что сын всегда дома, что с ним нет проблем, как с другими детьми и его не нужно искать по вечерам.
На переменах он не носился, как одноклассники, по коридорам, не скатывался по перилам, не дергал девочек за косички, чтобы затем со смехом убегать от них. Всему этому он предпочитал спокойствие одиночества класса, в котором после звонка не оставалось никого. А после уроков он самостоятельно, и снова в одиночестве, в отличие от одноклассников, которых встречали родители или бабушки, добирался до дома, в котором он опять-таки был предоставлен сам себе. Став чуть постарше, классе, наверное, в пятом, он на переменах начал пропадать в школьной библиотеке, где, дожидаясь звонка, просматривал подшивки юмористических газет и журналов. Затем интерес переключился на небольшие рассказы, а дальше, как говорится, больше: он начал брать книги: фантастика, приключения – он открыл для себя неведомый доселе мир. Мир прекрасных принцесс и отважных рыцарей, с которыми переплывал океаны, чтобы спасти красавиц; на огромных межзвездных крейсерах бороздил бескрайний космос и вступал в бои с космическими пиратами; вместе с храбрыми главными героями спасал мир и наказывал преступников. После уроков он, нигде не задерживаясь, разве что для того, чтобы забежать за очередной книгой в библиотеку, спешил домой, где, наскоро перекусив и сделав домашнее задание, садился за книги – читал взахлеб, погружаясь в чтение полностью, отдаваясь ему без остатка. А родителей по-прежнему устраивало, что он не мотается по вечерам по паркам, не обжимается в кустах с девушками легкого поведения, рискуя получить венерические заболевания, не пытается узнать и вкусить вкуса сигарет, алкоголя, наркотиков… Все это Роме заменили книги. Даже в старших классах, когда сверстники засматривались на распускающихся, словно молодые бутоны цветов, одноклассниц, он засматривался на новинки в книжных магазинах. Попыток сблизиться с девочками и одноклассниками он не предпринимал, словно избегая их, предпочитая проводить время в компании книг, живя в мирах, которые те открывали перед ним.
Учеба давалось легко, не особо стараясь, он вполне успешно учился. Успешно сдал выпускные экзамены и также успешно сдал и вступительные экзамены в институт. Но и там не изменил своим принципам и привычкам: по- прежнему предпочитал чтение живому общению с одногруппниками. Нет, он не сторонился их, не отмалчивался, участвовал в жизни группы, но исчезал, когда дело доходило до дискотек или вечеринок. Прошел первый год обучения, промелькнуло лето, которое он провел дома, с головой окунувшись в книги, и снова потянулись рутинные дни обучения.
Родители уехали в длительную командировку, оставив сына на попечение дальней родственницы, которая, по уговору, должна была ежедневно приходить для приготовления пищи и раз в неделю делать генеральную уборку. Та, получив неплохой задаток, исправно выполняла договоренности в течение первых двух недель, затем стала появляться все реже и реже, не боясь, что к ней будут претензии – Рома, с головой погруженный в книги, мог не замечать ничего вокруг себя, даже то, что не ел весь день… Учеба давалась по-прежнему легко, но особого интереса не проявлял: возможно, некому было направить его. Так было, пока на смышленого паренька не обратил внимание один из профессоров. Он и сумел заинтересовать юного студента наукой и направить в нужное русло. Под кураторством опытного наставника Рома уже к концу третьего курса завершил работу над научным проектом, получив от всех преподавателей отличные оценки. Сам же студент, заинтересовался наукой, как ранее книгами, удивляясь тому, что сам не сумел рассмотреть то, насколько она интересна. Стал проводить много времени в лабораториях, проводя опыты; во всевозможных библиотеках, ища нужный материал – скрытый потенциал юноши постепенно раскрывался. Профессор стал его научным руководителем, искренне считая его своим приемником. Юный Роман чем-то напоминал профессору самого себя в молодости: тот же энтузиазм, рвение к знаниям, радость от удачных опытов и экспериментов – и пусть, что приемник его молчаливый, немного угрюмый и даже нелюдимый, но открытый для тех, кто рядом.
Осенью они оба – профессор и Рома – приступили сразу к нескольким научным трудам, которые должны были принести студенту некоторую известность. Начала этих работ Роман ждал все лето, проводя его в библиотеках, обкладываясь учебниками и пособиями, конспектируя порой десятки страниц. Стал часто бывать дома у своего одинокого наставника, который разрешил ему пользоваться своей личной огромной и богатой библиотекой. Но вдруг произошло то, чего не мог предугадать ни он сам, ни профессор, который в этот раз не мог ни на что повлиять – Рома влюбился. Инга – красивая девушка, пользующаяся огромной популярностью у парней практически всего института, дочь средней величины чиновника в городской администрации, и он – простой студент, не блиставший ни богатством, ни связями, ни красотой. Что могло связывать их? Но та вдруг неожиданно для всех ответила парню взаимностью. И, хотя у них не была жарких и страстных ночей – вообще, за несколько месяцев, что они были вместе, они еще ни разу не были близки, Романа это не смущало: он был уверен в том, что они созданы друг для друга. Неожиданно вдруг выяснилось, как много требуется денег: походы в кино, кафе, клубы – все это стоило совсем недешево. И он был вынужден искать возможность заработать, все меньше времени уделяя науке и научным трудам. Еще он не понимал профессора, который стал ему практически старшим товарищем: вместо того, чтобы радоваться, тот пытался отговорить его от встреч с Ингой, даже просил порвать с ней все отношения, мотивируя тем, что она ему не пара. Разговоры ни к чему не привели – Роман уделял науке и учебе все меньше и меньше времени, тратя его на поиски подработки, чтобы иметь возможность сходить с девушкой в ресторан, кафе, клуб, к которым она привыкла и не готова была отказываться от своих привычек. Максимум, что мог сделать профессор для своего студента, надеясь, что вскоре вся эта влюбленность пройдет и он вновь образумится, это, воспользовавшись своими связями, устроить его на работу в небольшую частную лабораторию. Теперь они и видеться стали намного реже: все время парня занимала лишь работа и совместное препровождение с Ингой, которая тратила деньги, не привыкшая ни экономить, и ни разу не спросившая, откуда их берет ее избранник. Мало того, они решили пожениться, и теперь Роме требовалось много денег: девушка хотела свадьбу по высокому разряду, и работать приходилось постоянно, тратя на отдых всего по нескольку часов в сутки. Неизвестно, чем бы все закончилось и во что превратилась бы его жизнь, если бы дело дошло до свадьбы, но то, чего не смог добиться профессор – раскрыть глаза влюбленного студента на происходящее, сделал случай…
Как избранник Инги, Рома стал часто бывать на различных праздниках, вечеринках, днях рождения и прочих мероприятиях. Его отговорки, что он не хочет, что устал, она на корню пресекала. И вот очередной какой-то праздник непонятно у кого за городом, в двухэтажном особняке, в окружении неизвестных ему парней и девушек, среди которых Инга чувствовала себя как рыба в воде. Он не ревновал, будучи уверенным, что она не предаст, не изменит, ведь она любит его также, как и он ее. Сколько примеров он мог привести – во всех книгах это чувство было и являлось самым чистым, самым светлым, самым святым. Но в этот раз ему пришлось узнать, насколько отличаются миры, описанные в книгах и реальный, жестокий мир…
Несмотря на свой недетский возраст, Роман не увлекался алкоголем, был слаб к нему, и «отъезжал» даже с малого его количества. На том празднике пришлось употреблять, чтобы не обидеть хозяев, а потом… потом ему стало плохо. Крутило, мутило, выворачивало наизнанку… Он уснул в каком-то закутке, комнатушке, в которой он не мешал никому. Проснулся ночью от жажды. Отправился на поиски воды, находя не выдержавших вечеринку в разных местах и позах – но Инги среди их не было. Сам не зная, почему, поднялся на второй этаж. И услышал голос и веселый смех своей невесты, доносящийся из-за одной из дверей. Постояв перед дверью, Роман набрался храбрости и толкнул ее, открывая. Увидел ее, лежащую голой между двумя также голыми парнями и вытворявшую то, что не каждая любящая жена делает своему любимому мужу. Причем ее не смущало, что парней было двое – Инги хватало на обоих, и еще она успевала смеяться над ним, жалким и никчемным…
Как добрался тогда до дома, он не помнил – казалось, что с изменой Инги рухнул весь мир… он впал в какую-то прострацию, не отвечая на звонки и стук в дверь, не отвечал на телефонные звонки, ему было наплевать абсолютно на все… Спустя неделю он, исхудавший и осунувшийся, более-менее придя в себя, вышел из дома и сразу попал в руки профессора, сходившего с ума от пропажи студента. И снова с его помощью Рома сумел вернуться к более-менее привычной жизни: каким-то образом профессор, задействовав все свои связи, сумел замять его долгое отсутствие, не допустив отчисления, и вновь вернув Романа к научной работе. Прошел год, сданы экзамены, пара работ завершена и защищена, впереди защита еще нескольких трудов. Без труда поступив в академию, он продолжил работать под руководством профессора, который к тому времени сильно сдал. Жизнь пошла своим чередом, возвращаясь в накатанное русло, разве что Рома стал избегать общения с девушками – обжегшись раз, он боялся повторения…
Внезапно, в один миг, он осиротел – родители, возвращаясь из очередной командировки, попали в автокатастрофу, выжить в которой было не дано никому. Замкнувшись еще больше, едва не сходя с ума от горечи потери и обиды на свою судьбу, он нашел отдушину в работе, которой отдался полностью, без остатка. Единственным близким человеком, что остался у него, был старый профессор, который считал Романа едва ли не членом своей семьи, которой у него никогда не было…
Прошло несколько лет. За спиной уже несколько научных трудов, некоторая известность в научных сообществах, впереди защита диплома. А на данный момент работа в небольшом исследовательском центре, куда пристроил его профессор, которому осталось совсем уже немного – это утверждали все врачи, проводившие его обследования. Настал день, когда его не стало – Рома чувствовал себя полным сиротой: ушел из жизни последний человек, который был близок ему… Он замкнулся в себе, закрылся, словно улитка, спрятавшаяся в раковине. Забросил все научные труды и работы – просто не мог заставить себя продолжать работу над ними, ведь он начинал их вместе с профессором. И словно превратился в робота: приходил на работу, чтобы, отработав положенное ему время, вернуться домой, поужинать, не чувствуя вкуса еды, лечь спать, чтобы через несколько часов проснуться и снова идти на работу…
В своем отделе он оставался тенью, на которую никто не обращал внимания: при нем делилась своими секретами женская половина коллектива, абсолютно не стесняясь и не смущаясь, обсуждали свои женские проблемы, порой весьма и весьма пикантные. И никто абсолютно не обращал на него никакого внимания, словно его тут вовсе не было. И однажды он понял: долго так продолжаться не сможет, и что скоро все кончится. Но что он имел в виду, не мог понять даже сам Роман. Самоубийство? Он не задумывался об этом, хотя в его положении это, возможно, был бы выход, но он был трусом и не смог бы лишить себя жизни… Но тут произошло то, что изменило его судьбу…
Весь их центр гудел, словно растревоженный улей, вот уже несколько дней. Причиной явилась обычная, вроде бы, проверка из какого-то министерства. Сколько таких было? Приедут, посидят до вечера, создавая видимость работы, а наутро, после шикарного фуршета, что организует им руководство, уедут к себе, чтобы какое-то время не вспоминать о существовании их центра. Но в этот раз все было иначе, отличались и сами проверяющие, на несколько дней засевшие в одном из кабинетов, обложившись документами. Через три дня в центр пожаловал десяток человек в форме, под руки выведших снабженца, главного бухгалтера и заместителя директора. Остальные перешептывались, глядя на белого, как простыня, директора, не просыхавшего уже несколько дней. На четвертый день «ревизоры» стали вызывать сотрудников на беседу…
- Верховцев Роман Юрьевич, - прочитал, взяв в руки тонкую папку, один из проверяющих. Отложил ее в сторону и посмотрел в глаза Роману своим пронзительным холодным взглядом. – Мне было бы интересно побеседовать с вами. Как вы, не против?
Рома пожал плечами. Что ему? Он ни в чем не замешан, если руководство центра творило что-то незаконное, то он здесь вообще не при чем.
- Я Кирилл Леонидович. Рад познакомиться с вами, молодым, но вполне перспективным ученым, который вполне мог бы сделать себе неплохую карьеру, – Роман посмотрел на говорившего, пытаясь увидеть насмешку, но собеседник был вполне серьезен. И продолжал говорить: - Как ваши работы? Я имею в виду научные труды…
Роман вскинул на него взгляд — откуда он знает про это? Здесь, в центре, он никому про них не рассказывал, даже про его учебу в академии мало кто знал…
— Да никак…
— А жаль! Темы были довольно интересные… А одна из ваших прошлых, успешно завершенных работ, была, насколько я знаю, выдвинута на награду…
— Кто вы? — едва слышно спросил Роман.
Кирилл Леонидович поднялся из-за стола, вышел почти на середину кабинета.
— Не стану скрывать, Роман Юрьевич, я знаю о вас многое. Я в курсе насчет ваших научных трудов — тех, что вы завершили и тех, над которыми планировали начать работу. Знаю о вашей незаконченной учебе в академии — кстати, вы не собираетесь ее заканчивать?
— Не знаю… Не думал об этом… Да и кто меня примет обратно…
- Ну почему же так сразу: не примут. Вам, хорошему и толковому ученому, можно было бы даже посодействовать в этом… Скажите, Роман Юрьевич, что вы нашли здесь, в этом центре? Вы просто-напросто губите свою жизнь. Что вам предложили взамен? Зарплату? Так она у вас намного меньше, чем у остальных здешних работников, например, секретарша, которая спит с директором и которую подкладывают под выгодных клиентов, получает в разы больше. Хотя вы высококлассный специалист и знаете намного больше, чем любой из местных работников… Жилье? Так вы живете на съемной квартире, оплату производите частями, потому что не можете отдать сразу всю сумму, иначе у вас не останется средств к существованию… Объясните мне, что вам дал этот центр, ради которого вы закапываете свой талант?!
- Что вам нужно!?
- В первую очередь, чтобы вы переосмыслили ваше существование, которое вы называете жизнью! Когда вы это поймете, вы будете готовы к дальнейшему диалогу. Вот вам моя визитка, позвоните мне, когда надумаете… А пока что будем считать, что наша беседа закончена. К тому же у вас много работы: нужно промаркировать пробирки, продезинфицировать лаборатории, помыть полы, выкинуть мусор… 
От этих слов слегка покоробило, хоть Кирилл Леонидович всего лишь сказал то, что делал Роман, и что ему предстояло сделать. Он молча поднялся и вернулся на свое рабочее место. Но, как бы не старался, так и не мог погрузиться в работу. И, чем больше размышлял, тем больше утверждался в том, что «ревизор» был прав: вся его жизнь это всего лишь жалкое существование, иллюзия жизни. Словно человек, попавший в топкое болото – схватившись за пучок травы, он полагает, что сможет спастись, не замечая, что на самом деле лишь погружается все глубже в трясину… Через три дня Роман, тщательно выбритый, одетый в купленные накануне на рынке вещи, пришел на работу и, под удивленные взгляды коллег прошел в директорский кабинет, где, не обращая на барахтавшихся на большом диване голых директора и его секретаршу, положил на стол заявление на увольнение. Пройдя в абсолютной тишине под пораженные взгляды коллег, вышел из центра, и, достав визитку, набрал указанный на ней номер телефона…

… — И все же — почему я?
— Вы молодой, талантливый и очень перспективный молодой ученый, Роман Юрьевич. Жаль так бездарно губить ваши знания, — ответил Кирилл Леонидович.
Это была уже их третья встреча с того момента, как Роман оставил свою работу. За эти встречи ему довелось узнать многое о своем собеседнике. Например, то, что Кирилл Леонидович работал в какой-то спецслужбе, занимающейся то ли какими-то сверхсекретными разработками и исследованиями, то ли курирующей их. В сферу исследований входило многое: от создания всевозможного биологического и подобного ему оружия до попыток разработки и создания средств, позволяющих управлять людьми на расстоянии. И даже это, как понимал Роман, не весь спектр — просто он узнал только то, что необходимо или разрешено на данный момент. И Кирилл Леонидович предлагает Роману стать частью команды ученых, приняв участие в работе над этими разработками, предоставив ему самому выбрать то, чем он хотел бы заниматься. Разумеется, что, прежде чем приступить к работе, предстоит еще многое узнать и многому научиться. Не особо раздумывая, Рома согласился, поняв, что Кирилл Леонидович прав — то, как он жил последние несколько лет, сложно назвать даже просто существованием, он попросту опустился на самое дно, и у него уже не было шанса выбраться… В данный же момент Кирилл Леонидович давал ему шанс на новую жизнь, на занятие любимым и интересным делом.
— Надеюсь, что вы понимаете, Роман Юрьевич, что, приняв мое предложение, вы будете вынуждены прекратить общение со всеми вашими прежними знакомыми — никто не должен знать абсолютно ничего о вас и, тем более, о вашей работе. Подумайте еще раз — согласны ли вы на это? Вы еще можете отказаться, Роман Юрьевич. Если вы согласитесь, то обратного пути уже не будет…
— Я согласен!
— Тогда, Роман Юрьевич, вам придется умереть… Не пугайтесь, вы умрете условно: все ваши данные будет изъяты изо всех баз данных абсолютно всех частных и государственных служб и организаций. Проще говоря, вы перестанете существовать для всего мира, будете вычеркнуты из него… — Кирилл Леонидович достал из внутреннего кармана пиджака небольшой конверт и протянул его Роману: — Здесь информация, способная дать ответы на некоторые ваши вопросы — на данный момент это все, что вам нужно знать.

…Через несколько дней с Романом произошел несчастный случай. Возле подъезда его дома стоял со включенными габаритными огнями, накренившись, тяжело груженный, если судить по просевшим колесам, грузовичок, вокруг него бегал водитель, названия кому-то по телефону и периодически заглядывая под капот. Роман принялся обходить сломавшийся автомобиль, когда вдруг тот, заскрипев и чем-то громко хлопнув, покачнулся и покатился назад, прямо на растерявшегося человека. Смяв и подмяв хрупкое тело под себя, грузовичок прокатился еще несколько метров и врезавшись в дерево, остановился.
Оказавшиеся очевидцами поспешили быстрее ретироваться, но вместо них сбежались зеваки и прохожие. Прибывшие на место происшествия сотрудники органов правопорядка оттеснили собравшихся, начали искать свидетелей и очевидцев. В суматохе никто не заметил, как исчез водитель грузовичка…
Дожидаться приезда бригады врачей не стали — Кирилл Леонидович дал знак водителю, и тот тронул автомобиль с места. Роман, смотревшись на «свою» гибель с самого начала, по-прежнему продолжал смотреть в окно — на душе было как-то не по себе. Возмущало равнодушие прохожих, да и жалко было того, кто погиб там вместо него — с ним кончилась и жизнь Романа, однообразная и скучная, рутинная, одинокая, не предвещавшая никаких перспектив в будущем… Сейчас его ждет новая жизнь — что будет в ней? Что ему принесет она?
— Роман Юрьевич, с вами все нормально? — вывел его из раздумий Кирилл Леонидович.
— Да… Кто был там?
— Вы имеете в виду, кто погиб вместо вас? Никто — вашу роль исполнил наш человек, с ним ничего не случилось, он цел и здоров. Водитель тоже был нашим человеком. Понимаете, нам нужно было изъять вас из жизни — несчастный случай со множеством свидетелей, которые могут подтвердить факт гибели, идеальный вариант. Врачи, сотрудники полиции, да даже записи с камер наблюдения на улице — все подтвердит вашу гибель!
— Куда мы теперь? — заметив, что водитель выехал из города и мчал сейчас по пригородному шоссе, спросил Роман.
— Мы проследуем к небольшому частному аэродрому, оттуда вы убудете к месту, где проведете ближайшие три месяца, в течение которых мы с вами еще не раз встретимся. Я буду периодически вас навещать и проведывать…
Место, куда прибыл Роман, представляло собой что-то типа полевого лагеря, находящегося где-то в полупустыне. Первое впечатление было, что он попал на курс молодого бойца в армии — их учили обращаться с оружием, стрелять, знакомили с различными, многие из которых Роман даже не видел, видами защитных костюмов. Учили, словно разведчиков, заметать следы своего пребывания с помощью подручных средств, работать и выводить из строя технику и аппаратуру, и многому другому, что, по объяснениям военных, курировавших их, могло бы спасти жизнь в нештатной и чрезвычайной ситуации.
В интенсивных тренировках прошел месяц, в течение которого у «курсантов» почти не оставалось свободного времени — все было расписано практически по минутам. Кирилл Леонидович навестил своего подопечного спустя месяц после его прибытия в «учебный центр»: как-то вечером Роман зашел в свою палатку — тот сидел на его койке. Увидев вошедшего, поднялся и приветствовал его как своего старого друга. В тот вечер Роман был освобожден ото всех занятий и тренировок — весь остаток дня они провели в разговорах. Тогда Рома узнал очень многое и получил ответы на многие свои вопросы. Разумеется, что очень много их осталось без ответа, но было понятно, что сейчас не время их задавать. Вскоре график занятий стал еще плотнее — добавились новые предметы для изучения. С удивлением Роман узнавал в привычных, казалось бы, предметах новые неизвестные стороны. И чувствовал, как в нем снова все сильнее разгораются потухший несколько лет назад интерес к науке, стремление изучить новое и неизведанное…
По окончанию трехмесячного обучения «курсантам» устроили несколько серьезных испытаний, своего рода экзаменов, которые Роман прошел вполне успешно. Что теперь ждало его дальше, он не знал. Впервые за три месяца у него появилось свободное время, которое он, привыкший к жесткому распорядку, не знал, чем занять. Но долго расслабляться не дали — в течение нескольких дней его неоднократно вызывали на беседы. Офицеры в парадной и покрытой пылью форме, в гражданской одежде, в которых без труда угадывались военные или близкие к ним структуры, или же несколько раз Роман без труда угадывал в собеседниках ученых — только те могли так свободно разбираться в некоторых научных вопросах и знать их термины… Что давали подобные беседы, было непонятно: многие вопросы не имели, казалось бы, никакого отношения ни к науке: например, верит ли он, Роман, в конец света, столько раз предрекаемый человечеству или же как он относится к теории реинкарнации…

После очередной подобной беседы Роман находился в своей палатке, когда к нему размашистым шагом вошел Кирилл Леонидович. Почему-то хмурый, он без всякого приветствия бросил:
— Собирайся! У тебя три минуты!
И вышел из палатки. Сборы не заняли много времени — Роман сумел уложиться в две минуты вместо выделенных ему трех. А через пять минут он уже выезжал из ворот учебного центра вместе с Кириллом Леонидовичем — того, видимо, здесь знали: не останавливая автомобиль, охрана подняла шлагбаум. Водитель, едва они только выехали за ворота, дал газу — мощный джип быстро набрал скорость, быстро удаляясь прочь. Вся дорога до небольшого аэродрома — расчищенной площадки, окруженной холмами, прошла в молчании. Кирилл Леонидович молчал, а Роман решил не лезть с расспросами. Неожиданно он вдруг понял, что загрустил. Снова его жизнь делает очередной виток, оставляя позади учебный центр, в котором он провел последние несколько месяцев и к которому, если честно, уже привык.
Небольшой самолет взлетел почти сразу же после того, как они погрузились в него. Полет занял всего пару часов, которые Роман провел в дреме. Стоило им покинуть приземлившийся самолет, как к небольшому трапу подкатила черная «Волга», доставившая их на какую-то квартиру. Имевшая скромную, практически спартанскую обстановку — ничего лишнего, никакой роскоши, лишь все только необходимое, тем не менее, она казалась уютной. Видимо, к прибытию Романа готовились заранее: в шкафу он нашел несколько рубашек, пару футболок, джинсы и черный строгий костюм — и все его размера. В ванной висел халат — опять-таки, его же размера. В холодильнике нашлась еда — уже готовые полуфабрикаты, готовые к употреблению.
Когда Роман вышел из душа, Кирилл Леонидович сидел за скромно накрытым столом, неспешно попивая коньяк — открытая бутылка стояла на столе.
— Ну, за успешное окончание обучения! — дождавшись, когда Роман поднимет налитый ему уже бокал, проговорил Кирилл Леонидович. Чокнувшись, опрокинул содержимое бокала в рот. — Первое время поживешь здесь. Не номер люкс, конечно, но жить вполне можно. Еда в холодильнике, готовить-то, надеюсь, умеешь? Если что-то понадобится, в прихожей есть визитка, позвонишь по указанному на ней номеру, все доставят в максимально короткие сроки. Белье в шкафу, к телевизору подключено телевидение — спутниковое, таким качеством и количеством каналов практически никто не может похвастаться. Захочешь посмотреть фильмы — в тумбочке несколько жестких дисков с огромным количеством фильмов. Во второй комнате стоит мощный компьютер, подключенный к интернету. Так что отдыхай, Роман, наслаждайся жизнью…
— Кирилл Леонидович, я должен сидеть взаперти все это время? — неожиданно для самого себя спросил Роман. — Или же имею право на выход?
Кирилл Леонидович внимательно посмотрел на него пристальным, внимательным и оценивающим взглядом.
— Ну почему взаперти? Ты ведь не под арестом. Ключи от квартиры в тумбочке в прихожей. Ты волен абсолютно свободно перемещаться по городу, соблюдая, разумеется, некоторые правила предосторожности. Например, никаких девочек здесь быть не должно — захотел развлечься, найди подобное заведение и посети его. Во-вторых, никаких доставок ни курьерами, ни кем бы то ни было. Если что-то будет нужно, я уже сказал, куда звонить. Гуляя по городу, постарайся не попадать в различные истории и, тем более, в полицию: тебя в данный момент попросту не существует в природе. Наверняка этот факт может заинтересовать кого-нибудь, поэтому не стоит привлекать внимание к своей персоне. И, когда будешь возвращаться сюда, будь осторожен и смотри по сторонам: эта квартира является служебной и на данный момент она «чистая», не стоит ее «светить». А это тебе на развлечения…
На стол легла пачка денег. По примерной прикидке Романа, за эту сумму ему пришлось бы работать несколько месяцев на последнем месте работы.
— А что насчет меня, Кирилл Леонидович? — не выдержал Роман.
Прежде чем ответить, собеседник снова налил в бокалы коньяк. Не чокаясь, выпил.
— Ты показал хорошие результаты, Роман. Очень хорошие. Не должен тебе этого говорить, но было решено предложить твою кандидатуру для работы в одной из закрытых правительственных лабораторий. Неплохие условия для работы — более, чем достойная, оплата, предоставляемое в твою собственность жилье и так далее. С учетом того, что работать предстояло на закрытом объекте, пришлось бы жить на нем — проживание и питание были включены в контракт.
— Так в чем же дело? Я не подошел им?
— Скорее, наоборот — это они не подошли тебе.
— Простите, Кирилл Леонидович, я не понимаю…
— Тебе еще многое предстоит узнать и понять… А насчет этого предложения скажу так: они недостойны получить такого специалиста, как ты. Ты, как ученый, достоин большего — лучших условий, более важной и интересной работы, более лучшей оплаты своих знаний и умений.
— Ученый… — с горечью вздохнул Роман. Еще бы! Незаконченная академия, несколько незавершенных научных трудов, заброшенные исследования…
— То, что у тебя нет диплома — не проблема. Твои знания стоят намного больше какого-то диплома. Нам важно не то, сколько и каких корочек об образовании ты имеешь, а то, что ты знаешь и умеешь!
Кирилл Леонидович снова разлил коньяк по бокалам. Захмелевший с небольшой, уже употребленной дозы, Роман отказался — ему, непьющему, уже хватило выпитого. Выпив коньяк, его собеседник поднялся.
— Давай, Роман, отдыхай.
Проводив Кирилла Леонидовича до двери, Роман вернулся в комнату и улегся на диван. Спустя минуту он уже спал крепким сном, как привык за время обучения в учебке.
…Кирилл Леонидович появился в квартире через день. Встретив гостя, Роман сварил кофе, разлил по чашкам.
— Держи, — на стол перед ним легла небольшая пачка документов. — Здесь все необходимые тебе документы. Все они настоящие, не подделка.
Роман взял в руки паспорт, помедлил, прежде чем открыть его — кем сейчас стал? С фотографии на главной странице смотрел он сам. Верховцев Роман Юрьевич — все данные в паспорте его настоящие. Зачем тогда было имитировать его гибель? Этого он понять не мог.
— Поздравляю с днем рождения, — улыбнувшись, проговорил Кирилл Леонидович. — Мы не стали менять привычные тебе данные, чтобы тебе было привычнее. А ты прежний погиб три с половиной месяца назад, и, как я обещал тогда, все данные о тебе изъяты отовсюду. Теперь ты абсолютно новый человек, и все документы здесь — свидетельства о рождении, страховые, налоговые — все абсолютно документы оформлены на тебя нынешнего…
Несколько минут помолчали, пока пили кофе.
— Кстати, для тебя нашлось место, Роман. Сверхсекретный исследовательский комплекс, о существовании которого не знают даже многие, стоящие у власти. Он хорошо охраняется, в нем самая современная аппаратура и техника, а занимается комплекс действительно важными исследованиями. Такая работа подходит для тебя, и ты сможешь принести немало пользы, занимаясь научными работами именно в этом комплексе. Единственный минус — из-за своей засекреченности данный комплекс находится, что называется, у черта на куличках — на сотни километров в округе нет никакой жизни. Но, думаю, ты особо не расстроишься, если работать будешь не в городе?
Роман пожал плечами. Какая разница, где работать? Даже всю свою прошлую жизнь, до своей «гибели», он был чужим для всех, также, как и все они были чужды ему. Вдалеке будет, наверное, даже лучше — нет шанса встретить кого-то из знакомых из своей прежней жизни; не нужно постоянно оглядываться, высматривая «хвост».
— Вот и хорошо. Мне нужно несколько дней, чтобы уладить вопросы о твоем назначении. Благодарю за кофе!
Кирилл Леонидович допил кофе, поднялся, и, пожав Роману руку, покинул квартиру.

…До объекта добирались долго. Несколько длительных перелетов, после многочасовая тряска на поездах с несколькими пересадками, снова, на этот раз короткий, перелет, и долгая поездка в кунге «КАМАЗа» — Роману стало казаться, что они не раз объехали вокруг всей планеты. По пути сопровождающие его суровые и строгие люди подобрали еще нескольких человек — на интуитивном уровне Роман понял, что это ученые, которые также, как и он, направляются на тот объект. Невольно в душу стали закрадываться сомнения: а правильно ли он сделал, согласившись работать на этом объекте?
Вопреки всему, его опасения не оправдались: просторные помещения; новейшая техника и аппаратура, которой позавидовали бы даже в академии; небольшая, но вполне удобная и эргономичная комнатка, выделенная ему в единоличное пользование; медицинский блок, укомплектованный по последнему слову; столовая; комнаты отдыха; спортзалы. Глядя на все это, трудно было даже представить, что ты находишься сейчас глубоко под землей на краю географии, а не в каком-нибудь городе.
Первые два дня Роман проходил множество тестов и обследований, непосредственно к работе он приступил лишь на третий день. Словно стажер, он был на подхвате — принеси то, другое, подай, отнеси. Наивно было бы полагать, что ему сразу же по прибытию выделят лабораторию и целый штат подчиненных, поэтому он молчал и тупо выполнял то, что ему поручали. Вскоре он стал выполнять обязанности младшего научного сотрудника. И на этом его продвижение вроде бы остановилось. Не этого он желал, ох, не этого! Но, понимая, что он сам решился на эту работу, сам определил себе будущее, Роман по-прежнему молчал. Да и кому ему было жаловаться? С коллегами у него были чисто рабочие отношения — ни с кем он не сдружился. Таким образом прошло еще время, и он теперь был допущен к более серьезным задачам, требующим для выполнения специалиста. И, словно прежде, снова с головой принялся погружаться в работу, без остатка отдаваясь любимому делу. Так прошел год…
Романа перевели в другой отдел, занимавшийся более серьезными разработками. Он к тому времени уже знал, что исследовательский центр делится на отделы-сектора, которые занимаются каждый своими задачами. Были созданы все условия, чтобы предотвратить общение с сотрудниками других секторов. Здесь, в этом секторе, опыты ставились непосредственно над людьми, которые, по сути, являлись расходным материалом. Как стало известно, по соседству с исследовательским комплексом находился тюремный блок, в котором отбывали наказание все отбросы общества — уголовники, преступники, маньяки, насильники, от злодеяний которых волосы вставали дыбом. Разработки отдела, в котором сейчас трудился Роман, касались непосредственно генетики — изменениями организмов испытуемых посредством введения в генную цепочку лишних ген, изменением последовательности генетических кодов и цепочек ДНК. В ответ на вмешательство в творение природы организмы подопытных порой менялись до такого, что невозможно было вообразить даже в бреду или кошмарном сне… Причем эти создания оставались живыми созданиями, пугая собой непривычных к ним ученых, таких, как Роман. Больше всего его почему-то пугал один из образцов, числившийся в лаборатории под номером, как и все из подопытных. Скорее всего, раньше это был худощавый человек, среднего роста, со средними физическими данными, теперь же, в результате множественных экспериментов, его голова стала невообразимых размеров — вытянулась в затылке, и напоминала по форме вытянутый арбуз огромных размеров. Рот почти полностью атрофировался, превратившись в тонкую щель, над которой виднелись две маленькие дырки — ноздри носа, которого у подопытного уже не было. Глаза… глаза его были абсолютно черны, в них отсутствовали белки и зрачки, но, тем не менее, они, увеличившись в размерах и занимая теперь чуть ли не половину лица, сияли каким-то своеобразным внутренним светом и невольно притягивали к себе взгляд. Рома вспомнил, как в детстве он рассматривал комиксы о пришельцах — им почему-то пририсовывали именно такие глаза…
Он помнил, как этого подопытного доставили в лабораторию… несколько ученых и лаборантов, в сопровождении сотрудников охраны, вкатили в помещение каталку, на которой лежало что-то, накрытое местами пропитавшейся кровью простыней. Прежде, чем вкатить ее в камерный отсек, старший из охранников сверил пару листов бумаг на подопытного с заведующим их лабораторией. В это время простыня слегка сбилась, открывая взору худое тело с серого цвета кожей, покрытое сетью вздутых сосудов кровеносной системы. Заметив реакцию ученых, старший из охраны расхохотался и поправил простыню. Подопытный образец был помещен в одну из клеток камер, а на стол ученым лег лист бумаги на него, обозначенного номером 22310, направленного в лабораторию для дальнейших исследований…
В последнее время Роман, работая, словно чувствовал на себе чей-то взгляд. Поднимал голову, отрываясь от своей работы — но все были заняты своим делом, никто не обращал на него внимания. Списав это на элементарную усталость и стресс — еще бы, больше двух лет провести под землей, погрузившись в работу, не видя неба, не чувствуя лучей солнца. Инструкции предписывали ему в кратчайшие сроки обратиться в медицинский блок, но Роман решил их нарушить — длительные и очень важные исследования подходили к своему завершению, и он хотел лично закончить их, посмотреть на результат своей работы. И еще один вопрос не давал покоя не давал ему покоя: что именно заставляет подопытных мутировать так стремительно? То, на что в естественных условиях потребовались бы миллионы лет, здесь происходило за считанные дни. А пробные мутации, которые в организме вызывали ученые, желающие посмотреть, к чему приведут их гипотезы и предположения, происходили и вовсе за часы. Такого просто не могло быть! Ответ на этот вопрос он получил абсолютно случайно…
…Периодически в их комплекс приходил «грузовоз» — транспорт, доставлявший ученым продовольствие, материалы, кое-какую технику и аппаратуру. Принимали их, как правило, начальники лабораторий либо же руководители отдела. Но как-то вышло так, что именно в тот день Роман замещал заболевшего руководителя, разумеется, что и принимать прибывшие материалы для их отдела отправили его. А при приемке груза он неожиданно наткнулся на несколько поддонов тщательно упакованных тар из сверхпрочного армированного пластика, которые отсутствовали в каких-либо документах. Принимать непонятный груз Роман отказался, что вылилось в небольшой скандал. Вызванный заместитель руководителя сектора сразу же дал добро на прием этих тар, а Романа вызвали к руководству. Во время серьезного разговора он вдруг понял, чем вызваны столь стремительно протекающие мутации у подопытных…
В ходе разработок и исследований был случайно открыт катализатор, тысячекратно ускоряющий мутации, так называемый «мутаген», как негласно его прозвали сами же ученые, которые вели работы по его улучшению, так как смертность от его использования была очень велика. Первоначально мутаген вводился в кровь подопытных, вызывая непроизвольные и неконтролируемые мутации и изменения их организмов, но со временем у ученых появились идеи, как получить относительный контроль над мутациями. Для этого мутаген начали вводить в предварительно разобранную генетическую цепочку подопытного, после чего ее заново собирали — это в какой-то мере позволило добиваться мутаций в тех направлениях, которые были интересны…
…Объект 22310 был неподвижен, его огромные глаза были неподвижны, тусклы и не выражали абсолютно ничего. И не понять, осознает ли он что-либо… Интересно, сколько потребовалось мутагена, чтобы превратить человека в подобное создание? А что думает и чувствует то существо, что сейчас находится в клетке перед ним? Осталось ли хоть что-то человеческое в нем? Неожиданно что-то вокруг изменилось… Время замедлило свой бег, а пространство вокруг словно искривилось, изогнулось, стало каким-то текучим… нечто коснулось Романа, осторожно дотронулось до него словно изнутри… От этого невидимого прикосновения застывший вокруг мир вдруг взорвался миллиардами осколков, и рухнул на человека, ощутившего себя в этот момент ничтожеством, жалкой песчинкой, падавшей в бездну…
Наваждение прошло… он по-прежнему стоял возле камер с клетками. Объект 22310 по-прежнему неподвижно сидел или лежал, не подавая признаков жизни, его глаза по-прежнему были пусты. Выждав еще пару минут, Роман вернулся к работе. Но весь день у него не шло из головы произошедшее. Что это было? Могло ли быть так, что объект пытался с ним установить какую-то связь? Или же он действительно просто переутомился и на самом деле необходимо обратиться к медблок, к специалистам?
Пользуясь своим положением ученого, Роман попытался узнать побольше об объекте 22310. Полученная информация была весьма и весьма скудной, всего несколько строчек в официальном отчете. И все, больше никакой информации о подопытном не существовало. Чуть подумав, попробовал получить информацию по мутагену. Но это оказалось тайной за семью печатями. Никакой абсолютно информации не было и об их исследовательском комплексе — его просто-напросто не существовало в природе…
Едва успев закончить исследования к окончанию рабочего дня, Роман, отпустив работников, остался на своем рабочем месте доделывать то, что они не успели. Следовало составить отчеты по проведенным экспериментам, заполнить бумаги по ним — предстояло провести много времени за писаниной, а еще необходимо составить заявку на получение материалов для завтрашних опытов. Просидев до глубокой ночи, если верить настенным часам, Роман решил закругляться — с утра предстояло провести несколько немаловажных экспериментов, а на них нужно быть собранным и, разумеется, выспавшимся. Подошел к камере с клеткой, в которой находился объект 22310 — тот выглядел безжизненным и неподвижным, как и всегда. За время работы в лаборатории Роман уже привык к его внешнему виду, и тот уже не вызывал первоначального отвращения и дрожи.
— Кто же ты такой? — задумчиво проговорил ученый, внимательно глядя в глаза подопытного. — Помнишь ли ты хоть что-нибудь о своей прошлой жизни? Осталось ли в тебе хоть что-то от тебя прежнего и человеческого в целом?
Внезапно глаза объекта 22310 ожили, засветились внутренней силой, заблестели — они, гипнотизируя, засасывали сознание человека в себя, полностью, без остатка поглощая и растворяя в себе. В самом мозгу появилось легкое покалывание, перед глазами начало двоиться, появилось легкое головокружение… Вскоре перед взором Романа начали проступать слабые, едва различимые картинки, постепенно складывавшиеся в единое целое, нечто зыбкое, колышущееся, словно готовое рассыпаться в любой момент… довольно просторное помещение, заставленное столами с горами всевозможных бумаг — это же их лаборатория. Показался один из столов, на котором, на самом краю, отвоевав у бумаг немного места, стоит бумажный стаканчик из кофейного аппарата, заполненный темной жидкостью. Кофе. Горячий черный кофе — он знал то, что в стаканчике находится кофе. Кто-то, словно этим кем-то был он сам, резко повернулся в сторону двери, полой халата зацепив стакан — что-то увесистое, находящееся в его кармане, ударило по стакану, столкнув со стола — он упал на пол, вокруг растеклось темное пятно… Изображение задрожало и рассыпалось. Но уже через секунду собралось снова… Лабораторные помещения, коридоры отсека, тамбур, соединявший их, кто-то идущий навстречу. Несколько переходов по коридорам, и картинка остановилась в начале довольно широкого коридора со множеством дверей-створок по обеим сторонам. Жилой отсек! Изображение, сильно дрожа, медленно двинулось вперед… открылась створка одного из жилого помещения, из него вышел кто-то… кивнув слегка головой, быстро прошел мимо… в том человек Роман вдруг узнал самого себя! Изображение снова задрожало и… рассыпалось.
Он снова стоял в лаборатории, возле камер с клетками подопытных. Бросил взгляд на объект 22310 — глаза того снова были тусклыми и безжизненными, ничего не выражавшими. Что это было?! То, что подопытный каким-то образом сумел вступить с ним в контакт, Роман уже не сомневался. По всем инструкциям и предписаниям он обязан был сообщить о произошедшем руководству, но стоило ли это делать? И еще… что-то, пока еще непонятое, смущало его. После контакта с подопытным разболелась голова — пришлось проглотить несколько таблеток сильного обезболивающего и отправиться в жилой отсек. И лишь там он понял, что же его настораживало — то, что объект 22310 показал кадры из своей прошлой жизни, не вызывало сомнений. Но они были показаны изнутри, вот что было неправильным! Если то, что образцы для опытов отбираются из числа преступников тюремного блока верно, то, по сути, должны были быть показаны совсем другие моменты из их жизни! А то, что показал подопытный, могло означать лишь одно… в той прежней жизни он был ученым, причем сотрудником их отдела! Отсюда и вид лаборатории изнутри, и коридоров, и жилого отсека! Все верно — будучи сотрудником отдела, подопытный мог вполне свободно перемещаться внутри него! Приняв решение повременить с докладом руководству об установленном контакте с подопытным, а постараться сначала выяснить, кем же тот был раньше, Роман погрузился в сон.
Все попытки узнать что-либо о подопытных оканчивались полным провалом — кроме нескольких сухих официальных строк в отчетах, отсутствовала любая информация о них. Возможно, ее можно было достать в спец архиве, но доступа к нему у Романа не было — на все попытки открыть его, он получал один ответ: «Ошибка доступа». С опозданием вдруг понял, что его попытки получить доступ к закрытой информации по объекту 22310, скорее всего отслеживаются. Если это так, то его в скором будущем ждет серьезная беседа с руководством и представителями службы безопасности. Решив списать свой интерес на проводимые над подопытным опыты, решил не прекращать попытки получить данные и не прятать следы своих действий…
За отсутствием хоть какой-либо информации, оставалось лишь надеяться, что подопытный снова даст знать о себя, в очередной раз выйдя на контакт, но тот упорно молчал, ничем себя не проявляя. Так прошла неделя. В очередной раз пришлось задержаться в лаборатории, разбирая записи коллег по проведенным опытам и экспериментам, систематизируя их, внося поправки. Вдруг ощутил уже знакомое покалывание в голове, почувствовал, как тьма подкрадывается к нему, кружит вокруг, пытаясь осторожно, словно опасаясь навредить, дотронуться. Роман понял, что означало это — он ждал этого целую неделю, расслабился и раскрылся навстречу тьме, впуская ее в себя… Закружились, замелькали, складываясь в целую картинку, цветные точки. Лаборатория… кресло с висящим на спинке белым халатом… кто-то, взявший и накинувший его на плечи… коридоры с несколькими поворотами, промчавшиеся в ускоренном режиме…
Картинка сильно задрожала, рассыпалась, но собралась снова:
…жилое помещение, небрежно брошенный на койку халат. Его владелец ищет что-то в ящиках стола, но не находит… Раскрывается створка двери, в проеме показываются несколько офицеров из службы безопасности, за ними видны несколько белых халатов… Стоящий впереди всех безопасник входит внутрь помещения, достает откуда-то флэшку и, показывая ее, что-то говорит… Двое вошедших за ним подчиненных бросаются вперед, у них в руках дубинки-шокеры, которые вонзаются в тело ученого, чей халат брошен на койке… Его бьет сильный электрический разряд, и сознание гаснет…
Картинка снова рассыпалась, чтобы, собравшись, показать уже другое помещение: небольшое помещение, посередине которого стоит кресло с пристегнутым и намертво зафиксированным в нем человеком. В лицо бьют мощные прожекторы, практически ослепляя… кто-то ходит вокруг кресла, что-то говоря… В поле зрения появляется чье-то лицо, перекошенное злобой — оно требует что-то у пленника, но, не получив ответа, хищно усмехается и демонстрирует большой шприц с какой-то жидкостью. «Мутаген!» — неожиданно приходит понимание… То, что происходило позже, не с чем было даже сравнить… Ломки наркомана, когда он не получает очередную дозу, не сравнятся с тем, что происходило с телом человека после введенного ему в кровь мутагена… Кости трещали, меняя свою форму, сухожилия и связки скручивались и перекручивались, рвались от напряжения и вновь срастались… глаза лопнули и вытекли, чтобы через некоторое время образоваться вновь, и, не выдерживая давления, лопнуть вновь… Наконец тьма обрушилась на терзавшегося в диких мучениях человека. Но через какое-то время он снова оказывается в том же помещении, и процедура повторяется вновь… В этот раз тьма накрыла намного быстрее… Вот его, пристегнутого к каталке и накрытого простыней, везут куда-то. Снова лаборатория, снова шприцы с мутагеном — с каждым разом его вводят все большее количество…
«Кто ты?» — потрясенный увиденным, хотел спросить Роман, но не смог. Тем не менее, объект 22310 услышал его — картинка вновь рассыпалась. Собравшись, она показывала небольшую комнатку жилого сектора с висящим на спинке кресла халатом. Словно через объектив видеокамеры, изображение надвигалось на него, пока не уперлось в бейдж с именем. Изображение тряслось и дрожало, то мутнело, то становилось чуть четче — из-за этого удалось прочесть лишь вторую строчку, где было написано имя: «Евгений».
В себя Роман пришел, сидя на полу. Из носа шла кровь, халат на груди пропитался ею… С трудом перебарывая разлитую во всем теле слабость, поднявшись на непослушных, ставших какими-то ватными ногами, он добрался до аптечки. Через несколько минут в помещение лаборатории вбежал лаборант, позади которого маячил сотрудник охраны. Нужно ли говорить, что повсюду в помещениях находились камеры наблюдения, и, увидев, как научному специалисту стало вдруг плохо, наблюдавший за помещениями сообщил об этом, отправив в лабораторию охранника и находящегося рядом научного сотрудника? Не став сопротивляться, Роман позволил сопроводить себя до медицинского блока, где его осмотрели врачи: ничего страшного, просто резкий скачок давления, вызванный, скорее всего переутомлением — сколько времени уже он, погруженный в работу, оставался в лаборатории допоздна, позволяя усталости накапливаться. Категорически пресекая все возражения, на несколько дней отстранили его от работы — требовалось восстановить силы. Спорить было бесполезно, и Роману пришлось подчиниться.
Таким образом, в своей лаборатории он появился лишь спустя три дня, которые провел в библиотеке и архиве. Указав в заявке изучение личных дел нескольких заключенных, привлеченных к экспериментам, он на самом деле пытался найти личные дела сотрудников, которые могли попасть в архив в связи с их смертью. Хотя шансов на это, нужно было признать, было мало — их, скорее всего, отправили в архив службы безопасности. Но Роману повезло: он нашел личные дела трех сотрудников по имени Евгений — информации было крайне мало, лишь скупые официальные данные о дате рождения, должности, дате и причине смерти. На двоих можно было не обращать внимания: один работал во внешнем секторе – склад и технические помещения, второй являлся сотрудником внутренней службы безопасности. Оба были живы и здравствовали, продолжая работу. А вот третий его заинтересовал…
Открыл папку «Лазовский Евгений Константинович» — с фотографии на него смотрел ученый, работавший в их же секторе, и которого Роман как-то замещал в лаборатории, пока тот болел. Очень редко, но они все же время от времени сталкивались в коридорах исследовательского сектора, да и в жилом секторе тоже как-то пару раз виделись. Причиной смерти Лазовского служило «несоблюдение и нарушений правил безопасности при проведении экспериментов высшего уровня опасности». Получается, что когда Роман замещал его, над ним уже проводили опыты! Что же сделал такого ученый, что его, довольно-таки высокой квалификации, пустили в расход?!
Вернувшись в свою лабораторию, Роман обнаружил новых подопытных: по соседству с 22310 появились три новых образца, у которых ученым удалось добиться стабильных результатов. Те, в отличии от своего соседа, были весьма агрессивны, и часто бросались на толстые прутья клетки, словно пытаясь их выломать.
Роман уже привык к творящимся ужасам и не обращал внимания на их деформированные тела — толстые обрубки вместо ног, на которых они с трудом удерживались, и такие же толстые руки, с мощными длинными пальцами. Раздутое тело, большая голова с большими, светившимися злобой глазами — все трое были словно под копирку похожи друг на друга, имея лишь незначительные различия…
Весь день, делая свою работу, Роман чувствовал, как объект 22310 незаметно для посторонних шевелится в своей камере, как уже знакомая тьма выглядывает из камеры, пытается осторожно дотянуться до него, но прячется обратно. Едва дождавшись окончания работы и снова задержавшись в лаборатории, он позволил тьме захватить себя. На каком-то недоступном для его понимания уровне — ментальном ли, телепатическом, он понял, что объект 22310 слегка встревожен новыми своими соседями. На безмолвный вопрос почему, он ответил, как обычно, картинкой — три жирные кляксы в соседнем помещении, от каждой из которых отходило множество мелких щупалец, хлеставших по клеткам, по стенам… эти кляксы пылали злобой и злостью, они пытались дотянуться до находящихся в соседнем помещении людей, но пока им это не удавалось… Несколько раз они обрушивали всю свою злость на тихого соседа, но Евгений, который, в отличии от них, в какой-то мере сохранил разум и научился управлять своими способностями, был сильнее. Пока сильнее, так как с каждой порцией мутагена, введенного в их тела, усиливаются их возможности, способности и силы. И вскоре он будет уже не в силах совладать с ними…
Поняв, что хотел от него объект 22310, Роман задал интересующий его вопрос — почему так обошлись с ученым, что он натворил такого? Перед внутренним взором появилась очередная картинка — какие-то чертежи, схемы, планы. Словно кто-то подсказал, пришла догадка — это планы и схемы всех исследовательских секторов. Впервые за все время работы появилось смутное представление об их комплексе — его размеры поражали. Картинка поменялась — теперь она в ускоренном режиме показывала опыты над людьми с использованием мутагена: практически стопроцентная смертность. Потребовалось несколько лет, прежде чем появились первые «успешные» результаты. Вдохновленные успехом, ученые продолжили исследования — на свет появлялись первые прототипы того, кто сейчас назывался объект 22310. Неожиданно выяснилось, что у них появились телепатические способности…
Полученной информации было мало, Роман желал большего! И тот, кто раньше был ученым по имени Евгений, понял это желание. И нашел новый невидимый «канал» для общения — словно водопад воды обрушился поток информации на стоящего перед камерами с клетками ученого…
Данный исследовательский центр проводил всевозможные разработки во многих направлениях: биологическое и бактериологическое оружие; генная инженерия, с помощью которой пытались создать послушных и преданных сверхсолдат; вирусология — создание абсолютно новых видов вирусов, устойчивым практически к любым внешним воздействиям; и многое, многое другое. Разумеется, что за подобные разработки многие готовы были выкладывать баснословные суммы, горя желанием победить своих врагов. И руководство центра продавало данные разработки — главной его целью, казалось, была жажда наживы и власти. Причем зачастую денежные средства были неинтересны, куда больше были выгодны, скажем, территории или полезные ископаемые, которые имелись у заинтересованных сторон. Часто работы по разработке или исследованию того или иного вируса делались именно по заказу потенциальных покупателей. Разумеется, что никто не был готов выкладывать космические суммы за голословные заверения в действенности той или иной разработки, поэтому в исследовательском комплексе и организовали тюремный блок — расходный материал для опытов всегда был в наличии. Это и возмущало больше всего Лазовского… Он осторожно начал собирать по крупицам информацию об этом комплексе и о творившихся в нем экспериментах. Параллельно собирал информацию о его строении — спустя год он уже знал, старые, никем не используемые ходы, через которые можно было покинуть комплекс. Но он где-то засветился, а после и прокололся — за ним установили слежку, а затем и взяли. Результат его задержания известен — ученый превратился в объект №22310. Но, мутировав и изменившись, он в какой-то мере сумел сохранить нечто человеческое, приобретя новые возможности. Став телепатом, он несколько раз овладевал разумом ученых и охранников, заставляя тех крушить все подряд, расправляться друг с другом и бывшими товарищами… В конце концов, ученые, осознав его способности, пришли в восторг и с утроенным рвением принялись за эксперименты над ним, каким-то образом научившись противостоять его псионическим ударам. Увидев Романа, Лазовский узнал в нем ученого, с которым приходилось несколько раз сталкиваться по работе, и почувствовал в нем своего — они были очень похожи. Разумеется, до того, как ученого превратили в чудовищного уродца… И теперь всем своим сердцем он хотел отомстить за то, что с ним сделали. За всю боль, которую ему пришлось перенести за время экспериментов. За его сломанную жизнь — существование в нынешнем обличии сложно было назвать ею… Но больше всего он желал прекратить эти чудовищные эксперименты: никто из людей, каким бы преступником или маньяком он ни был, не заслуживает подобной участи. И никто не вправе вносить коррективы в творение природы по своему усмотрению! Романа потрясло сильное желание покончить с этим — он ощутил силу этого желания, исходящую от бывшего ученого. Но, получив потрясающие возможности, он стал недееспособным физически — его сил едва хватало для того, чтобы удерживать хилое тело, ни о чем другом не могло быть и речи…
В ту ночь Роман не покинул лаборатории, до утра «беседуя» с Евгением, а попросту — объектом №22310…

Роман понимал, что это конец. Знал, что ему не простят того, что он уже сделал и что еще только собирался сделать. Но отступать было уже поздно. Три месяца прошло с той знаменательной беседы с Евгением, как он теперь называл объект 22310. За это время им было собрано много информации о проведенных опытах и экспериментах, их результаты и отчеты. Как бы осторожно и аккуратно он не действовал, все же умудрился где-то наследить: перерытый рабочий стол для него стал обычным явлением, пару раз находил совсем крохотных «жучков» у себя в каморке, даже скрытую камеру нашел — крохотную, микроскопическую. Сам он в жизни бы не додумался искать их, но объект 22310, уже сталкивавшийся с этим, помог ему, «влив» знания ему прямо в голову. Благодаря этому, теперь он знал, где искать и как обнаружить камеру или «жучок», как их на время заглушить или же полностью нейтрализовать. Роман понимал, что за ним вели наблюдение, и это подстегивало к действиям, иначе он рисковал разделить участь Евгения, и вся работа пошла бы насмарку. Наконец, он решился. И настал решающий день…
…В лабораторию Роман явился с небольшим опозданием. Как обычно, сделал себе крепкого черного кофе. Усевшись за свой рабочий стол, приступил к изучению материалов исследований, поступивших к нему на обработку. Спустя примерно полчаса внезапно зазвучал сигнал пожарной тревоги, замигали индикаторные лампочки, металлический, лишенный эмоций, голос потребовал от ученых, находящихся в лаборатории, немедленно прекратить все работы и покинуть помещение. Дождавшись, пока коллеги выйдут в коридор, Роман поднялся и осмотрелся — лаборатория опустела, и он остался один в ней. И это было непривычно: за несколько лет работы здесь он не помнил, чтобы лаборатории были абсолютно пусты…
Он прошел к камерам, где с помощью своего электронного ключа открыл входную дверь-створку, и вошел внутрь. Теперь здесь стояло уже семь клеток-камер — добавились новые образцы удавшихся экспериментов. Подойдя к клетке с объектом 22310, Роман на миг остановился. С удивлением, словно отходя от глубокого сна, осмотрелся, будто не понимая, что он здесь делает. Но наваждение прошло, и Роман уверенным шагом прошел к центральному рубильнику, разблокировал его. Мгновение помедлив, отпер все клетки с подопытными, и быстрым шагом направился к выходу, ощущая, как позади него ворочается темнота, от которой к нему тянутся щупальца — это подопытные пытаются взять его под свой контроль. И как из клетки с объектом 22310 наперерез им вылетают другие щупальца, толще, сильнее, мощнее, и наотмашь бьют по тем, что пытаются дотянуться до него…
Перед тем, как выйти в коридор, он оглянулся — все клетки стояли открытыми, из них, неуклюже выбирались подопытные. Роман бросил взгляд на часы — нужно было спешить. Из коридора направился к грузовому лифту, спустился до грузового шлюза, через который принимали грузы. Не дойдя до массивных ворот, повернул в сторону аварийных генераторов, стоявших здесь уже не один десяток лет. Остановившись у самого крайнего из них, поднял крышку кожуха и извлек на свет костюм химико-биологической защиты. За ним с трудом вытащил большущие гидравлические ножницы по металлу. Облачившись в костюм и взявшись за рукоять ножниц, протопал к будке подстанции, находившейся неподалеку, волоча ножницы за собой по полу — тяжеленые-то они какие! Открыв дверцу с нарисованным на ней черепом, перечеркнутым молнией, с трудом поднял ножницы и схватился ими за толстый кабель. Перерезать его удалось только, наверное, с пятой попытки — поврежденный кабель сыпал искрами, словно фейерверком. Бросив тяжелые и уже ненужные ножницы, Роман направился к шахтам воздуховода, неподалеку от ворот шлюза. Протиснувшись в них в неудобном и неповоротливом костюме, прополз метров тридцать и, выломав старую, местами уже проржавевшую решетку, он оказался в помещении старого заброшенного ангара. Несколько однотипных ангаров когда-то жили обычной жизнью, в них проводились ремонтные работы, в связи с консервацией комплекса много лет назад их забросили. После того, как комплекс снова запустили, ангары стали использовать как хранилище для вышедшей из строя техники и аппаратуры, попросту говоря, сделали из них свалку. Но мало кто знал, что именно под этими ангарами проходил старый, заброшенный еще задолго до закрытия комплекса, старый транспортный тоннель, который предназначался для использования в качестве резервного пути сообщения с Большой Землей. Зная, как попасть в него, у Романа появлялся призрачный, но все же шанс выбраться из этого проклятого места…

…Туннель. Большой, просторный туннель, в котором свободно разъедутся два или даже три грузовика. Бетонные стены подернуты инеем: температура здесь всего около нуля — системы жизнеобеспечения по-прежнему функционируют, не давая туннелю промерзнуть.
По нему бредет нелепая фигура, облаченная в громоздкий защитный костюм, освещая путь небольшим фонариком — тусклого света едва достаточно для того, чтобы не запнуться обо что-либо. Человек тяжело дышит – прогулки в таком снаряжении весьма утомительное занятие, хотя защита весьма впечатляет: различные вредные излучения, жара, холод, даже в некоторой степени радиация ему нипочем. Надетый на голову шлем не пристегнут к костюму, из щелей вырывается пар, внутренняя сторона запотела, но человек этого словно не замечает, он выбился из сил, идя по длинной бетонной кишке многие километры. Он очень сильно устал, но, собирая все резервы организма, заставлял делать шаг за шагом – шаг, второй, третий и снова шаг, еще один, и еще…
Ноги бредущего подогнулись, он мешком осел на бетонный пол, прислонившись спиной к такому же бетонному полу. Как хочется спасть! Уснуть, чтобы, проспав часов двенадцать, проснуться свежим и бодрым! Но… спать нельзя. Но и встать уже не может – измотанное тело просто не подчиняется, требуя отдыха. Ничего, он немного отдохнет, придет в себя и поднимется, и снова заставит тело двигаться дальше, делая шаг за шагом в пустоту туннеля и неизвестность. Чтобы не уснуть, нужно отвлечься на что-то… человек достал из внутренностей костюма небольшой квадратный кусок пластика – это и удостоверение, бейджик, магнитный ключ, три в одном. «Верховцев Роман Юрьевич» - прочел он и, подняв руку, с пренебрежением, даже каким-то презрением, отбросил в сторону – ему это теперь не нужно. Глаза помимо воли закрылись, голова опустилась на грудь – человек спал…

…Большое просторное помещение прямоугольной формы, одна из стен которого состояла сплошь из множества мониторов, передающих в высоком качестве изображения. Вдоль противоположной стены расположились столы с сидящими за ними людьми — всего их в помещении находилось около двух десятков.
— Итак, господа, — поднялся одетый в черный деловой костюм мужчина. Если бы Роман присутствовал здесь, он с удивлением узнал в нем Кирилла Леонидовича. — Мы все наблюдали за экспериментом, и, думаю, всем нам понятно, что он прошел успешно. Никто не станет спорить, что он удался?
— Простите, — подал голос толстяк с лысой головой. — А кто писал «сценарий» этого самого эксперимента?
— Над, как вы выразились, «сценарием» работали наши специалисты-психологи. Они тщательно изучили психологию подопытного, а наш… — Кирилл Леонидович слегка замялся, подбирая слова, но быстро нашелся: — …наш «друг», изучив его, «вложил» необходимую информацию в голову подопытному.
— Оригинально… Но зачем нужно было растягивать эксперимент на столь значительное время? Даже мы, просматривая записи его проведения, провели здесь ни один час!
— Уважаемый господин Никифоров! Мы могли бы начать и закончить его за пару минут, но, думаю, вам всем было интересно посмотреть на возможности нашего «объекта 22310» в действии. Иначе вы могли бы не поверить нам, если бы наш подопытный просто разбил бы себе голову о стену! К тому же, я считаю, что вы должны знать, на что вы планируете потратить такую сумму, и быть уверены в том, что это работает! А этот эксперимент показал вам возможности псионического воздействия, и то, насколько это эффективно. К тому же подопытный полностью был уверен, что все это правда! Таким образом, отпадает нужда в каких-либо силовых методах воздействия, достаточно лишь обработки кого-либо из окружения ваших противников или конкурентов, нашим «Объектом 22310», и тот превратится в ваше оружие. Которое будет сложно вычислить и которое не даст осечки!
— Скажите, а этот ваш объект — он действительно был человеком? И то, что подопытный узнал о нем — это правда? — с легким акцентом спросил другой мужчина, едва ли не самый молодой среди всех присутствующих.
— Позвольте ответить на ваш вопрос, — улыбнулся Кирилл Леонидович. — Ученого под фамилией Лазовский Евгений Константинович никогда не существовало. В нашем комплексе, по крайней мере. Все это — внушенное подопытному согласно «сценарию»…
Кирилл Леонидович вышел на середину помещения.
— Итак, господа, прошу озвучить ваши мнения и вердикты! Вы все ознакомились с возможностями предлагаемого вам в действии, и теперь я жду ваших решений!
— Могу вас заверить, что наша корпорация готова подписать с вами контракт на приобретение псиоников, — заявил седой мужчина в возрасте. — Думаю, для начала приобрести у вас одного-двух, а после уже будет видно…
— Благодарю вас, господин Браун! Вы, как всегда, принимаете мудрые решения!
— От лица своей компании, — поднялся другой мужчина, — заявляю, что мы готовы приобрести у вас три образца псиоников.
— Не слишком ли много, господин Гурмэ?
— Знаете ли, война — это не только большие деньги, и в итоге, после победы, власть, но и огромные расходы. Я же хочу сократить расходы и время на победу. Война — это мой бизнес!
— Вы поступаете абсолютно правильно, делая ставку на будущее! Мне бы ваши стратегические таланты!
— Я тоже согласен приобрести у вас данный экземпляр, — проговорил напыщенный и важный баварец, — Но вы должны понимать, что я не уполномочен единолично принимать подобные решения. Мне необходимо получить окончательный ответ от генерального директора корпорации.
— Я понимаю вас, дорогой Курт! Уверен, что руководство примет верное решение, в противном случае вы бы не присутствовали здесь, — Кирилл Леонидович обвел всех присутствующих взглядом. — Ну что, господа, прежде чем перейти к оформлению договоров и проведению оплаты, прошу вас пройти со мной — мы приготовили для вас небольшой фуршет!
Он посторонился, пропуская вперед потянувшихся к выходу людей. Те, не спеша шли, негромко обсуждая эксперимент, наблюдателями которого они стали, и обменивались впечатлениями. Дождавшись, пока последний из них покинет помещение, Кирилл Леонидович вышел вслед за ними…
…Спустя несколько часов Кирилл Леонидович сидел за роскошным столом в небольшом, но уютном, дорого обставленном кабинете и просматривал пачку бумаг, которую держал в руках. Изредка он делал краткие записи в большом блокноте, лежащем перед ним на столе.
За соседним столом работал его помощник. Несколько раз он порывался что-то спросить, но каждый раз сдерживался. Наконец отложил все бумаги и посмотрел на своего начальника:
— Скажите, а вам не жалко этого молодого ученого, которого вы обрекли на гибель?
— Они все здесь работают на благо нашего комплекса, и этот ученый внес свой вклад в это дело. Благодаря ему мы заключили контракты на миллионы долларов и получили несколько заказов на будущее! Понимаешь, Илюша, это бизнес, очень и очень серьезный бизнес, в котором жизнь такого, как этот Роман, не стоит ровным счетом ничего! Посмотри, какие суммы мы смогли заработать с его помощью! Ждать субсидий на разработки можно бесконечно долго…