Книга 7. Глава 21. Невольники временного лабиринта

Флярковский и другие, вне времени...

Мэтт постоянно возвращался к последнему разговору с Линой. Он следовал ее советам и не отпускал от себя своих товарищей по несчастью дальше одного метра от сферы, чтобы каждый находился в безопасной зоне, заполненной спасительным светом.

Поначалу многие из медперсонала и профессор, в том числе, порывались бежать домой в поисках родственников, чтобы убедиться, что с ними все в порядке, что все, о чем им поведал Мэтт, — ошибка, злая шутка. Не может такого быть, чтобы они остались одни во Вселенной, чтобы их привычный мир растворился во тьме вместе со всеми, кто был им дорог, кого они любили.

Некоторые усомнились в здравом уме Мэтта и метались в поисках входной двери. И тогда с ужасом осознавали, что вокруг них за пределами этой комнаты на последнем этаже небоскреба ничего нет, при попытках покинуть ее, переступив порог, нога проваливалась в пустоту и тонула во тьме, сливаясь с пугающей чернотой.

Особенно отчаянно рвался домой профессор, его не пугала перспектива исчезнуть, он должен был выяснить, что сталось с его женой и больным сыном. Мэтт уже было отчаялся удержать его, как вдруг на экране электронного монстра появилось лицо жены профессора.

Борис Эдуардович замер, вглядываясь в ее лицо. Она была похожа на разъярённую фурию и сыпала проклятьями в адрес оторопевшего от неожиданности и крайнего удивления, когда-то горячо любимого ею мужа. За сорок лет брака он не слышал от жены ни одного грубого слова… И глаза у его Лизы голубые, а у этой женщины иссиня-чёрные, и из них сочилась та же агрессивная всепоглощающая чернота.

— Вы не моя жена, — громко проговорил Борис. — Что за глупые шутки, кто вы?
По экрану снова побежали помехи, изображение исчезло, а когда появилось вновь, на Бориса смотрел Саша. Он будто отражался в огромном зеркале с богатой позолоченной оправой, и стоял спиной к нему, Борис видел только отражение сына. Саша выглядел прежним, глубокий взгляд светился умом и добротой, красивый, сильный, влюблённый — он смотрел на отца.

Вначале Саша обрадовался их встрече и кинулся отцу навстречу, но потом, словно придя в себя, остановился и опустил глаза. А когда снова посмотрел на отца, в его взгляде отражалась такая мука, что Борис, желая забрать эту боль себе, не отрывал глаз от сына… Но не сдюжил, покачнулся, словно сбитый с ног, и поверженный упал на колени. От бессилия ему хотелось кусать локти и рвать на голове волосы, глаза заволокло пеленой. — Это моя вина, сынок, — шептал безутешный отец, — моя вина…

– Не надо, папа, не надо, ты здесь ни при чем, просто не забывай, что тот, который стоит позади тебя, не я. Настоящий Я заперт по ту сторону реальности. Это слабое утешение, но все же не мучь ни себя, ни маму, ежедневно созерцая это безмозглое существо, определи его в какую-нибудь лечебницу. Знаю, мама с Алекс будут возмущаться, но потом привыкнут, люди ко всему привыкают, ведь если не бередить старые раны, боль постепенно утихнет. Вспоминайте меня таким, какой я был, таким, какой я есть, – улыбнулся Саша, стараясь поймать убегающий взгляд отца. – Посмотри на него, настаивал Саша, и уясни раз и навсегда, что это не Я.

Борис очень медленно обернулся и оказался лицом к лицу с живым мертвецом.               
– Нет, нет, нет! – дико кричал он, пока не проснулся.

Лиза с испугом и тревогой вглядывалась в его лицо.         
– Дорогой, это сон, просто дурной сон.

Борис резко сел, дрожащей рукой откинул со лба мокрые от пота волосы. Рядом с женой в детской кроватке плакал испуганный Саша.         

– Ну-ну, сынок, ты же у меня такой сильный и смелый, мы не будем больше плакать, правда, солнышко, – приговаривала Лиза, укачивая маленького Сашу, целуя его пухлую ладошку и любуясь милым личиком младенца.

Борис медленно подошел к кроватке и взглянул на сына… На него невидящими глазами смотрел все тот же живой мертвец и извергал оглушительный дьявольский смех. Но жена ничего этого не замечала и с прежним обожанием, не отрывая глаз от безобразного лица, укачивала монстра, осыпая поцелуями. Борис покачнулся и упал без чувств.

Сознание медленно возвращалось к нему. Отовсюду несся нескончаемый шум и гам. Во рту у него пересохло, и ужасно болела голова. Он осмотрелся в поисках живительной влаги и наткнулся на обеспокоенный взгляд жены.

– Боря, все ждут твоего тоста.

Тут только до него дошло, что он сидит рядом с молодоженами во главе свадебного стола. Нарядные гости как-то странно уставились на него, кто с удивлением, кто с усмешкой, а кто и с нескрываемым злорадством.

– Оставьте папашу в покое, ну перебрал профессор малость, бывает, – раздалось из-за стола под снисходительный смешок.

Борис поднял глаза, желая рассмотреть «сердобольного» утешителя, но незнакомые лица нескончаемой чередой мелькали перед глазами. Голова закружилась, он изо всех сил старался снова не грохнуться в обморок.

— Папа, с вами всё в порядке? — услышал он голос Сашиной невесты Алекс, они с женой звали ее по-русски Сашенькой. Она была так хороша в свадебном наряде. Ее изящная ручка в белой перчатке тонула в руке жениха. Так хотелось увидеть счастливое лицо сына. Но Борис всё никак не мог оторвать взгляда от Сашиной руки, что-то было не так, мертвенная бледность, обгрызенные ногти.

— Нет, нет, только не это, — Борис пятился прочь от стола под недоумевающими взглядами жены и невестки, переворачивая стулья, сбивая кого-то с ног, и оглушительный нечеловеческий смех гнался за ним по пятам, лишая последних сил, лишая воли… А чертова карусель все вертелась, неизменно возвращая его к самому жуткому кошмару, превращая его существование в ад.

Как ни пытался Мэтт вернуть профессора к действительности, Борис Эдуардович с застывшим выражением ужаса на лице не отрывал глаз от экрана компьютера. Лицо Елизаветы Ильиничны, всего лишь на мгновение промелькнувшее на экране, давно сменилось сплошными помехами. Но, похоже, профессор видел что-то совсем другое,
и это что-то до чёртиков напугало его.

Опять козни электронного монстра. Тут Мэтт заметил, что ребята из ЦБИ тоже не отрывают глаз от экрана. И, судя по выражению их застывших лиц, приятного в подобном просмотре мало. Все попытки Мэтта вывести их из ступора окончились неудачей, так же как и с профессором Флярковским. В довершение всего онемевшие от ужаса созерцатели помех на экране медленно вставали и так же медленно двигались в направлении электронного монстра. Еще немного, и они снова окажутся по ту сторону экрана, и не факт, что Катя поможет им на этот раз оттуда выбраться.

Продолжение следует...