Первый рейс-2

 
Но не всё было столь безоблачно, как поначалу нам могло показаться. Тянулись мучительно долгие дни ожидания, а рейс всё время откладывали по разным причинам, связанным с неполадками в ремонте. Мы считали дни, с нетерпением сверяясь с предварительной информацией о выходе танкера на судовые испытания. Сердце замирало каждый раз, когда мы узнавали об очередной отсрочке. В воздухе витало напряжение, и каждый из нас мечтал о том, чтобы наконец отправиться в первое в своей жизни плавание.

Иногда приходилось переделывать уже выполненную работу, и это вызывало особенно горькое чувство досады. Постоянно отвлекаясь от мыслей о производственных делах, всё наше существо стремилось к одному: поскорее оказаться в море, вдохнуть полной грудью воздух свободы. В тот момент будущее манило нас. Обещало незабываемые впечатления и возможность прикоснуться к тайнам морских приключений.

Мы продолжали ждать, не покладая рук наводя порядок и отмывая машинное отделение. Время ожидания тянулось медленно и невыносимо долго, словно растягивая наше ожидание до предела. Но вот, наконец, настал тот долгожданный праздничный день!

На завтра были назначены первые ходовые испытания. Для опытных моряков это была всего лишь проверка проделанной работы, но для нас — целое событие, наполненное душевным трепетом и непомерным волнением перед чем-то ещё совершенно неизведанным.

Трудно сейчас представить, какие чувства охватывали меня, когда наш громадный танкер величественно отваливал от причала. Как ещё можно назвать судно величиной в два футбольных поля? Именно таким оно было. И в самом деле, здесь, в порту Ильичёвска, оно казалось настоящим островом. Это потом, у мыса Доброй Надежды на юге Африки, в шторм, я пойму, что наш танкер может превратиться в хрупкую скорлупку. Но сейчас, выходя из дока, он казался мне островом.

Сейчас он медленно сползал в море, словно великан, осторожно спускающийся в бездну. И вот он уже полностью в воде, огромный и надёжный, готовый к своему долгому путешествию. Заработали гребные винты, и всё пришло в движение, зашевелилось, задышало. Казалось, что танкер стоит на месте, но это было не так — причал медленно стал отходить от нашего борта, оставляя за собой водяное пространство.

Девушка с букетом цветов всё бежала, словно пытаясь остановить время. В её глазах была надежда, что её всё-таки увидят, что всё будет иначе. Но пирс закончился, а вместе с ним и её надежды растворились в бескрайней водной глади. Я тогда ещё не знал, что это было началом долгого пути, который приведёт меня домой, но он   будет наполнен множеством испытаний и различных открытий.

Так устроено сердце моряка: пока он на берегу, его мысли полны любовью к морю. Но едва за кормой скрывается уходящий в туман берег, как тоска сжимает сердце. Лишь спустя несколько дней, войдя в привычный ритм работы, он начинает по-настоящему ощущать себя в своей стихии.

Вокруг — только море. Впервые столько воды предстаёт не с берега, а из самого сердца водной глади. Небо, солнце, облака — и ничего больше, лишь бескрайняя морская ширь. И вдруг вдали проступает берег… Удивительно, как Колумб шёл полгода, чтобы увидеть долгожданную землю, а мы провели в море всего полдня и уже различаем очертания берега.

Это Крым! Величественные горы и скалы — вот он, знакомый с детства, любимый полуостров. Это первая земля, которую я вижу с борта корабля, выплывая в морские просторы. Мы немного покружили у берегов Крыма и утром вернулись в Ильичёвск. Испытания прошли успешно, можно было подвести итоги этого незабываемого похода.

— Товарищи курсанты! Ремонт успешно завершён, и завтра мы уходим в наш первый рейс! — с воодушевлением и не скрывая радости произнёс начальник практики. Его голос срывался от волнения и предвкушения предстоящих событий.

Как обычно, его нос был красным, а глаза слегка слезились. В этот момент он больше походил на человека, который побывал в компании закадычных друзей, чем на морского офицера, каким он и являлся на самом деле. Но это нисколько не умаляло его харизмы и авторитета.

— Итак, я продолжаю. Завтра утром наш любимый танкер возьмёт курс на солнечный Батуми, где мы зальём танки высококачественным мазутом и с этим грузом отправимся в далёкую Японию. В Японии мы передадим мазут в двух портах и направимся в Персидский залив. Там мы заберём нефть и отправимся в Европу, порт назначения пока неизвестен. Вот как-то так!

Разрешите от всей души поздравить вас с первым рейсом! Надеюсь, он запомнится вам надолго, станет ярким событием в вашей жизни и откроет вам дорогу в море. Я верю в вас и в то, что этот рейс будет успешным! — произнёс он с теплотой и искренней радостью.

Я смотрел на Анатолия Петровича, испытывая радость за него, за себя и за всех нас. Почему-то вспомнилось, как он приходил к нам в столовую и ел котлеты с картофельным пюре под стук вилок и разговоры курсантов. Не знаю, почему я вспомнил об этом именно сейчас. Возможно, потому, что Анатолий Петрович всегда немного волновался и потел в такие моменты, оттого что поедать курсантские котлеты ему было немного стыдно. Он постоянно вытирал пот со лба, но это не меняло нашего отношения к нему. В такие моменты он был к нам ещё ближе.

На следующий день мы вышли в открытое море. Это было моё первое знакомство с Чёрным морем, и я был потрясён его глубокой синью и ослепительным белым светом солнца. За кормой тянулась ровная полоса — кильватерный след от гребных винтов, напоминающая идеально гладкую дорогу, по которой мы как бы скользили. Перед нами расстилалось бескрайнее водное пространство, обещающее многое то, о чём мы ещё и понятия не имели. До этого водной гладью для меня служил пруд в Подмосковье или ширь гребного канала в Ростове-на-Дону, где вода была окаймлена близкими берегами. Но здесь, в море, я ощутил настоящую мощь и величие водной стихии. Она завораживала и одновременно пугала своей непредсказуемостью.

Рабочий день был плотно заполнен хозяйственными делами. Прежде всего, мы с усердием наводили порядок в машинном отделении. Тряпка и ведро со щелочным раствором стали нашими верными спутниками в этом кропотливом труде. Ведь танкер только вышел из ремонта, и нам нужно было вернуть ему прежнюю, ещё доремонтную чистоту, чтобы судно вновь заиграло в лучах летнего солнца.

Какое же это было счастье — выбраться из машинного отделения и вдохнуть полной грудью свежий, напоённый солью морской воздух! Мы, механики, даже не смели мечтать о таком блаженстве. А матросы, которые с ловкостью поливали палубу из шлангов, словно были рождены для этой работы, казались нам настоящими счастливчиками, баловнями судьбы. В их движениях чувствовалась гармония с морем, и мы, наблюдая за ними, невольно завидовали их способности так естественно сливаться с ритмом палубной жизни.

                (продолжение следует)