Парижанка

Уходила Яковлева, на далекой от нее уже веранде санатория громко заиграла музыка, Петя там запел.

В руках букеты, твои слёзы на щеке
Обнимет папа, но трудно боль держать в себе
Вокруг веселье, каждый хочет дать совет
Но его рядом нет.

Яковлева обернулась к веранде, далеко горевшей желтым светом в темноте, там у Пети взвыл микрофон, хор раненых разбойников пел.

Ты погасила свечи, загадала желание
Чтоб в этот вечер он пришёл на свидание
Этот вечер он провёл с тобой
Не надо ни подарков, ни цветов, ни внимания
А только чтоб осуществилось желание
В день рожденья твой.

Кто-то захлопал им, музыка еще играла, но больше под нее никто не пел. Яковлева смотрела, как под музыку спускаются с веранды разбойники, на скатертях несут тех, кто не может идти, ведут раненых разбойников под руки. Яковлева вздохнула холодным воздухом, съежилась в осеннем пальто и пошла по замерзшей траве к лесу.

Стояла в инее высокая трава, луна светила на застывшие в блестящих каплях палые черные листья. На сгорбленную твердо землю Яковлева наступала строгими туфлями, боялась ногу подвернуть и смотрела как кругом было все красиво, холодно ей было на этом лугу, у тихого леса, у недалекого моря услышала Яковлева тихие голоса двух парней.

Парни сгорбились над землей, у их лиц искра мерцала, паром они дышали на искру. Яковлева пришла к ним и неподалеку встала, смотрела, как они на коленях стоят и спинами закрывают искру, шепчут иногда,

Блять.

Сырые веточки замерзшими пальцами парни перебирают, сушат их искрой. Один парень, постарше другого, быстро встал и вытянулся, потер плечи руками,

Сыро здесь, не загорится.

Парень помладше прикрыл искорку ладонью и наклонился еще ниже лицом к земле, на искорку дышал. Он поднял взгляд на стоявшего над ним парня и сказал,

Нет, мы разожжем, иначе на что мы вообще..

Он не договорил, увидел Яковлеву, она стояла недалеко и слушала его, смотрела ему в глаза.

Саня, там женщина стоит, которая в этом лесу живет.

Саня обернулся и посмотрел на Яковлеву, Она спрятала руки в рукава осеннего пальто, из-под берета видны были ее светлые волосы и на красных мочках ушей холодные серьги висели, переступала Яковлева в строгих ботинках на высоком каблуке. Саня сказал ей,

Мы огонь разжигаем.

Яковлева подошла к ним и села рядом с парнем на землю. Взяла у него из холодной руки зеленую пластмассовую зажигалку, подняла ее к свету луны, покачала, в углу зажигалки собралась капелька газа, трубочка до нее не доставала.

Как тебя зовут?

Спросила Яковлева у мальчика.

Уолдо,

Ответил он.

У тебя есть бумага какая-нибудь?

Уолдо поднял на нее глаза, посмотрел потом на Саню.

Есть,

Уолдо достал из кармана скрученный и истертый тетрадный листок. Яковлева взяла его, развернула и увидела цифры нацарапанные закончившейся синей ручкой.

Нужны еще иголки, там под соснами должны быть,

Сказала Яковлева и медленно стала катать металлическое колесико зажигалки над тетрадным листом.

Соберу иголок пойду,

сказал Саня и ушёл к соснам на краю леса.

Яковлева потрясла бумагой, чтобы собрать кремень в горстку, Уолдо наклонился и закрыл ладонями бумажку, Яковлева чиркнула колесиком зажигалки, искра зажгла кремень, загорелась бумажка, Уолдо быстро выдыхал пар ртом и торопился поднести к огоньку сырую мелкую веточку.

Не торопись,

Сказала Яковлева. Саня уже нес им два больших пучка иголок. Она взяла у Сани из рук горстку игл и положила к огоньку. Уолдо тоже взял гость игл и положил в огонь, иглы чернели и дымили, сворачивались белые в огне.

Пойду соберу веток,

Сказал Саня,

Уолдо поднял взгляд и смотрел на внимательную Яковлеву, как маленький огонь в ее глазах отражается, как она руками трет над маленьким огнем. Увидела, что он смотрит и улыбнулась, потом глаза закатила и зажмурившись тихо пискнула, чихнула. Уолдо увидел, что это была совсем другая женщина, не та, что в лесу живет.

Саня положил на землю ветки и сел рядом с ними. Они по очереди подкладывали к огню иголки, ярко горел их огонек, руки их уже чувствовали маленькое тепло.

Яковлева подложила в огонь одну из тех палочек, которые парни пытались разжечь раньше, палочки сильно задымили, но скоро стали гореть, Уолдо тихо дул на огонь, пламя поднималось выше. Скоро они стали подкладывать ветки побольше, в сильном их огне сырые ветки сохли и трещали, им стало тепло от огня, Уолдо посмотрел на Яковлеву и Саню и улыбнулся, Яковлева тоже улыбнулась им, и с улыбкой этой смотрела, как из леса к ним идет высокий мужчина, на плече держит он удочку и сачок.

Уолдо и Саня подняли к лицу мужчины глаза. Мужчина прошел мимо них, бросил удочку и сачок на землю, взял из кучи веток одну большую, переломил о колено и положил в их огонь. Он встал поближе к огню и стал сушить мокрый рукав тельняшки. Мужчина смотрел на Яковлеву, Уолдо и Саня смотрели на него, лица их от огня были светлыми.

Вы откуда тут?

Спросил мужчина, глядя на Яковлеву.

Я еду с Саней,

сказал Уолдо,

Мужчина посмотрел на Саню,

Это ты Саня?

Да,

Сказал Саня,

А ты рыбак?

Да, рыбачу.

Сказал рыбак.

Яковлева села удобнее перед костром, внимательно на рыбака смотрела.

Я если честно вас тут видеть не ожидал,

Сказал рыбак, на щеке у него был глубокий шрам.

Думал, тут рыбаки костер разожгли.

Рыбак повернулся к костру спиной, смотрел на темное море. Уолдо смотрел на его широкую спину, перетянутую подтяжками рабочих штанов, на толстые его ноги в высоких резиновых сапогах.

Здесь вообще нельзя рыбу ловить,

Сказал рыбак глядя на море,

За это в тюрьму могут посадить?

Спросил Уолдо.

Могут, я то как раз уже пять лет и отсидел.

Засмеялся рыбак.

Яковлева посмотрела на Уолдо и Саню.

А вы только удочкой ловите?

Спросила рыбака Яковлева.

Нет, удочкой практически не ловлю, чего тут наловишь удочкой,

Рыбак снова засмеялся морю.

Сети ставите?

Спросила Яковлева.

Да, в основном сети. Тут сейчас метров триста моих сетей стоит. Ночами хожу проверяю, их срезают постоянно, вместе с рыбой забирают.

Кто забирает?

Спросил Уолдо.

Убийцы голубей забирают.

А вы видели их?

Спросил Саня.

Конечно видел. Они часто ходят тут, история была смешная. Я еще по весне ставил сеть, нырнул, вынырнул, смотрю, они вокруг деревьев ходят по берегу. А я еще когда вынырнул, утка прямо на голове у меня оказалась как-то, я ее схватил вот так за бошку и бошка так и осталась в руке, а утка поплыла без головы к берегу, вышла из воды и пошла к ним, они ее забрали и ушли.

Рыбак повернул к ним смеющиеся лицо. Уолдо посмотрел в костер и сказал,

Я смотрел какой-то фильм по Культуре ночью. Там в фильме казнили команду пиратов, а их капитан перед самой казнью договорился, что если ему отрубят голову, а он встанет и пройдет мимо своих людей, то тех, мимо кого он пройдет помилуют.

Рыбак повернулся лицом к огню, слушал Уолдо.

И что?

Рыбак присел на корточки перед костром.

Ему отрубили голову, он встал и без головы прошел мимо всей своей команды. И все равно их всех казнили.

Рыбак дослушал и посмотрел в огонь, он молчал и кивал. Долго молчали потом они все, грелись ночью у огня.

Вы на чем едете?

Спросил рыбак Саню на рассвете.

На мотоцикле.

А он где?

В поселке, у слесаря.

А ты куда дальше?

Спросил рыбак Яковлеву.

Яковлева дремала глядя в костер. Она подняла взгляд на рыбака и пожала плечами.

Давай на автобус тебя провожу.

Уолдо посмотрел на Яковлеву. Рыбак заметил его взгляд.

Не бойся, все нормально с ней будет.

Саня встал над догоравшим костром и протянул руку рыбаку. Рыбак взял его руку и встал на ноги. Рыбак помог встать Яковлевой, ее черное пальто было в саже. Уолдо встал и подгреб ногой горячие угли.

Значит, прощаемся?

Сказал рыбак. Он протянул руку Сане, потом Уолдо.

До свидания,

сказал Уолдо Яковлевой,

До свидания,

сказала Яковлева.

Рыбак поднял с земли свою удочку и сачок. Он подошел к Яковлевой, она смотрела вслед Сане и Уолдо, они уже шли далеко в высокой траве, Уолдо обернулся и помахал ей. Яковлева помахала ему в ответ, и рыбак ее позвал.

Яковлева шла следом за рыбаком, он вел ее через луг по высокому берегу моря, над темной водой стало светлеть небо в быстрых облаках. Яковлева придерживала свой берет, ветер с моря дул. Мимо крыльца старой школы по поломанному асфальту прошел в высоких сапогах рыбак, в строгих ботинках на высоком каблуке прошла Яковлева.

Я здесь учился,

Сказал рыбак, оглядываясь на Яковлеву и кивая на окна.

Она еще работает?

Конечно, учатся дети. Сейчас же вроде каникулы?

Ветер выл в пустом чердаке старой школы. Деревья шумели на ветру, обмерзшие ночью листья срывались с них.

Сегодня первые заморозки чтоли,

Сказал рыбак,

Он посмотрел на Яковлеву, в осеннем пальто дрожащую.

Ты давно ела?

Ужинала вчера,

сказала Яковлева не поднимая взгляда от желтой дорожной глины.

Хочешь пойдем поедим?

Яковлева подняла взгляд и посмотрела на серый в рассвете луг, высоко поднимавшийся от моря. Посмотрела Яковлева на серое море и на серые поднимавшиеся из него толстые тучи. А в самом конце, на высоком месте стоял большой косой дом с сараями.

Это твой дом там?

Кивнула Яковлева вперед.

Да, мой.

Сзади загудел двигатель и слышно было, как мелкие камни из-под резины выскакивали. Яковлева обернулась и шагнула к краю дороги, автобус выехал из-за поворота. Рыбак стоял за спиной у Яковлевой и она услышала его голос над своей головой.

Ну что, поедешь?

Яковлева обернулась к рыбаку и кивнула. Рыбак проводил взглядом проехавший мимо автобус, снял с плеча удочку и сачок. Оперся ими о землю, на Яковлеву долго смотрел.

Удочку или сачок?

Яковлева улыбнулась и сказала,

Сачок.

Рыбак поставил сачок перед Яковлевой и она его взяла.

Спасибо,

Сказала Яковлева, и вошла в открытую дверь автобуса.

Когда автобус потянуло вперед, Яковлева качнулась и взяла за поручень, она смотрела как рыбак положил удочку на плечо и пошел следом за пылившим автобусом.

Садись, садись.

Сказал Яковлевой водитель, быстро взглянув несколько раз на нее в зеркало над лобовым стеклом. Яковлева обернулась и увидела двух бабушек, они оперлись головами и дремали на кочках качаясь. В конце автобуса сидела девушка с большими прозрачными глазами, расслабленными белыми пальцами она держала желтые цветы. Рядом сидел высокий мужчина и смотрел на девушку, он держал за ручку чемодан со сломанным замком. Яковлева поставила сачок к стенке автобуса, села через проход от бабушек и стала слушать, как одна с другой говорит.

Бульонами запахло на проспекте Километрова.

Нарядные любуются, горбят шею.

Смотрят на пир, на мир поглядывают.

Счастливым стулья вместе ставят, наливают супчик.

Вина терпкие там, напитки питкие.

Наверху наволочки на колючие подушки.

Наперники шьются, иглы в пальцы колятся.

На стенах картины повесились.

Фрукты к вечеру поспевают.

Молока хочешь, Яковлева?

Спрашивает женщина сидящая на корточках у лавочки, улыбается Яковлевой.

Яковлева смотрит в пластиковое синее ведро у обочины, под узкой косой лавочкой. Женщина улыбается Яковлевой, встает перед ней и руками устало держит спину.

Иди, иди, вот отсюда прям попей.

Говорит женщина Яковлевой, Яковлева смотрит в ее глаза, в глазах ее уже слезы, уже знает женщина, что не будет Яковлева пить молоко, уже видит женщина, что уходит Яковлева от нее по щебенкой засыпанной дороге. Смотрит женщина вслед Яковлевой и плачет, и больно бьет синее ведерко ногой и течет сквозь щебенку белое густое молоко, на узкой лавочке сидит женщина и плачет на потрескавшиеся руки.

Серое небо над краем поселка, ветер холодный стучит сухими голыми ветками, чистая дорога и дышать здесь хорошо, здесь деревья проросли сквозь крыши, только в одном доме горит свет и труба дымит. Яковлева в открытую калитку входит, спотыкается о закопанную под калиткой рельсу. На калитке качается металлическая табличка, белая краска осыпалась на выпуклых буквах. Музей Несказуемого.

Яковлева наступила на облезлый порожек, открыла дверь в дом, тепло внутри и никого нет, тихо пол скрипит у нее под строгими ботинками. Вдоль стен и под окнами стоят деревянные витрины, на дальней стене две большие картины висят, а между картинами дверь открытая. Яковлева посмотрела вокруг, тепло и пыльно, светит с улицы белый день, в дальней комнате лампа желтая светит, лежат в витринах вещи, на витринах таблички. Только на одной витрине нет таблички, в одной витрине не лежит вещь. Яковлева подняла свой сачок, покрутила расплетенную леску в нем и подошла к витрине, медленно подняла стеклянную крышку и положила на затертое зеленое сукно свой сачок. В дальней комнате, застучал и покашлял кто-то, Яковлева обернулась на звук, громко хлопнула крышка витрины и Яковлева быстро вышла из музея Несказуемого. Из комнаты выглянул человек с короткими черными волосами, посмотрел как дверь за Яковлевой закрывается и скрипит. Вышел человек с короткими черными волосами из дальней комнаты, вынес табличку и молоток, в губах зажал маленькие гвозди. Посмотрел в витрину, куда Яковлева положила сачок, встал на колено и прибил под витриной табличку. Сачок, который подарил Яковлевой рыбак.

Проспект Километрова, бабки!

Крикнул водитель и затормозил у большого тополя, колесом на корень ему наехал, чтоб бабушек разбудить.

Бабушки качнулись и стукнулись головами несильно, чтобы проснуться. Поглядели кругом, увидели в зеркале водительские глаза, за окном автобуса увидели на знакомом тополе прибитое расписание автобусов. Спасибо сказали водителю, под руки взялись и встали, боком спустились по металлическим ступенькам, придерживала одна бабушка другую.

Шли и молчали, мелкими шагами на чистый асфальт наступали, сонными глазами на вывеску "Адвокат юстиции" оглядывались. За каменным забором высокие окна Университета Гигиены и Вежливости тряпкой трет уборщица тряпкой, бабушкам будто рукой машет из-за окна, и бабушки машут ей в ответ.

Бабушки у входа в свой дом увидели высокого человека в белом костюме.

Это нас он ждет?

Да, звонил же, квартиру спрашивал.

Это он?

Спрашивала одна бабушка у другой, когда они к человеку подошли близко,

Он это?

Спрашивала снова бабушка, тянулась вверх, лицом в лицо ему заглядывая.

Да он это,

Говорила ей другая, тоже приглядывалась к его лицу.

Здравствуйте,

Говорил бабушкам человек в белом костюме,

Вы квартиру сдаете?

Бабушки кивнули и вошли в темный подъезд и человек в белом костюме вслед за ними вошел.

В темноте там металл по камню стучал и вода плескала в металле. Потом падала вода на камень, тряпка мокрая падала и терла камень и песню пела женщина. Человек в белом костюме поднял голову к высокому потолку парадной и слушал.

Позови меня с собой
Я приду сквозь злые ночи
Я отправлюсь за тобой
Что бы путь мне ни пророчил.

Тряпка упала в воду, потом снова упала на камень и терла пол, терла. Бабушки перед дверью сгорбились, звенели ключами, человек в белом костюме смотрел на их спины, женщина кашляла и пела.

Я приду туда, где ты
Нарисуешь в небе солнце
Где разбитые мечты
Обретают снова силу высоты.

Замок стукнул и открылся, затхлый запах бабушкиных комнат с холодным запахом сырой парадной перемешался, с темной парадной вышел человек в белом костюме, вошел в темный коридор квартиры, светило серым днем из спален на пыльные ковры, на салфетки под пустыми вазами.

Мы радио негромко иногда слушаем, полы в поселковой школе моем, устаем и спим потом долго. Из комнат в коридор выходим мы редко, там кухня, чай хочешь, сахар там в кубиках, в окна не дует там. Там в конце еще один выход на черную лестницу, там дворники стучатся иногда, пьяные. И хорошо, мы и хотели паренька, а то мы знаем, как эти девки, сначала водят кого, потом родят и прописываются, такого не надо, чтоб на старости лет выселили, а ты хороший. Вот смотри как мы иногда балуемся, здесь из окошка, накрошим хлеба на блюдечко, так вот узелок завяжем и опускаем вниз, а потом медленно тянем и голубь садится и ест, сидит внутри на блюдечке а мы вверх поднимаем, а внизу гляди, стоят, смотрят.

Кто смотрит?

Убийцы голубей.

Стояли и ждали они, а дворники меж собой говорят о них в сторонке.

Ты им покурить предложи,

Какой покурить, не курят они.

Ну а чего они стоят и все целыми днями, бедные мужики.

Да какие они мужики.

Дворники посмотрели на Убийц голубей, потом друг на друга и кивнули подняв брови и губы поджав.

Смотри как на блюдечко смотрят,

А чего это за блюдечко, на нитке,

Да бабки ебнутые живут там, голубей жрут,

Дворник засмеялся, другой на него нахмурившись смотрел.

А эти тоже их едят или что?

Да когда как, обычно просто так дербанят и бросают.

А почему, что им эти голуби?

Говорил кто-то или я читал где-то что они их ненавидят, потому что голуби ленятся летать. Есть же крылья, а летать не хотят, вот они их и бьют.

Дворник покивал в ответ и посмотрел, как сын его листья грузит в машину. Загрузил полную, руками в бока оперся, выпрямился, вздохнул и обернулся. Отец ему кивнул и сказал,

Смотри, разлетаются,

Сын посмотрел, как из машины листья понес сквозняк, нагнулся и стал собирать их,

Ты их камнем вон придави.

Сын взял из карманов куртки двух металлических солдат с вытянутыми вперед ружьями и положил их на листья, придавил листья. Взял за шнурок и потащил машину по двору, отец увидел, что одного колеса в машине не хватает.

А чего они тут, разве это сходыш?

Дворник кивнул на высокий клен, что стоял во дворе.

Ну наверное да, я думал, мы машину ждем, они же все сходыши забирают обычно.

Дворник подошел к ставне цокольного этажа наклонился и постучал.

Загремело оттуда, ставня приоткрылась. Старый дворник оттуда смотрел,

Я сейчас начну подавать уже, вы торопитесь?

Да нет, мы пока здесь, ты скажи только, этот клен сходыш, мы его сегодня вывозим?

Старый дворник положил руку на затылок и потер.

Нет, это не сходыш, но вывозим мы его. До сходыша ему не хватило в этом году, в прошлом году был сходыш, в этом нет.

Тогда чего эти тут трутся? Они же только сходышей забирают?

Да я откуда знаю, они мне не докладывают, когда приезжают.

Ну ладно.

Старый дворник постучал инструментами в сумерках подвала, потом стал оттуда листья подавать, в картонных коробках, перевязанные и посчитанные. Дворники брали коробки и у стены их ставили одну на другую. Дворники услышали, как машина приехала, стала медленно задом во двор въезжать, один из дворников перестал помогать с коробками и показал второму, что поможет водителю въехать. Он встал у клена так, чтобы его было видно водителю в зеркало и показывал ему рукой, как надо заезжать. Рядом стоял его сын с груженой листьями машиной и тоже водителю показывал, поглядывал на отца.

Стали теперь коробки складывать в кузов машины. В кузове стоял один дворник, другой ему коробки подавал, водитель вылез из машины, закурил. Подошел к мальчику, посмотрел на его машину.

Нормальная машина у тебя,

Водитель присел у машины, взял за кабину, покатал,

Тоже листья грузишь?

Мальчик голову опустил и сказал,

Да, вчера колесо отвалилось.

Водитель встал и пошел к своей машине, он переложил сигарету в угол рта и открыл дверь кабины, встал на ступеньку, лег на сиденье, искал там что-то. Вылез с мотком синей изоленты на пальце, капроновой крышкой и канцелярским ножом. Водитель и мальчик занялись ремонтом колеса, пока дворники складывали листья в кузов. Дворник в кузове взял последний ящик с листьями и увидел, как голубь взлетел с блюдца, увидел как блюдце упало на асфальт и разбилось. Убийцы голубей вздрогнули и выпрямились.

Дворник спрыгнул из кузова, подошел к другому дворнику, они смотрели в окно. Водитель и мальчик тоже смотрели в окно. Из узкого проезда, между стеной и машиной во двор вошел человек в белом костюме. Он подошел к дворникам и сказал,

Здравствуйте, там люди умерли, помочь надо.

Они вон пусть помогут, 

Ответил ему один из дворников, кивнул на Убийц голубей. Другой дворник сказал,

Их вон и просить не надо.

Убийцы голубей один за другим ушли из двора.

Это они так чувствуют их?

Ну да, а я еще думал, чего они сюда приехали, если сходыша нет.

Человек в белом костюме спросил жестом сигарету, дворник кивнул ему, тряхнул пачкой. Мальчик тоже потянулся к пачке.

Э, а ты-то куда? Можно ему?

Спросил дворник другого, дворника-отца.

Да, пусть возьмет покурит,

Дворник-отец положил руку на голову мальчику, достал зажигалку и поджег ему сигарету, потом поджег человеку в белом костюме. Мужчины курили и смотрели, как несут Убийцы голубей двух мертвых бабушек, как поднимают их в кузов машины и кладут сверху на коробки с листьями. Водитель пожал всем руки и пошел к машине, Убийцы голубей стояли в кузове и ждали его. Водитель сел за руль, хлопнул дверью, двигатель завелся и сразу заглох, Яковлева вздрогнула и проснулась. Она посмотрела по сторонам, увидела как бабушки сидят, одна смотрит далеко вперед и держит за руку другую, глаза у другой закрыты, рот приоткрыт и видно неровные желтые зубы.

Яковлева увидела, что в зеркало над лобовым стеклом водитель на нее смотрит. Яковлева его спросила,

Они умерли?

Водитель переложил сигарету в угол рта и повернулся к Яковлевой,

Парижанка чтоль?

Парижанка моргнула и отвела взгляд. Водитель отвернулся от нее,

Уже полчаса как, стоим ждем когда их заберут, а ты спишь все.

Парижанка посмотрела в окно автобуса. Наклонившись стоял автобус на обочине высоко насыпанной дороги, за насыпью застыли поломанные ветки в замерзшей глине, а дальше деревья растут, камни за деревьями лежат.

Откуда здесь эти камни?

Спросила девушка, прозрачными глазами глядя сквозь грязное стекло автобуса на камни в лесу. Парижанка обернулась к ней, увидела как встает мужчина и берет девушку за руку, как девушка встает и руку мужчины отпускает. Водитель открыл им дверь и они спустились по металлическим ступенькам, мужчина спустил на землю чемодан с поломанным замком, колеса чемодана застучали по замерзшей дороге, девушка шла следом, заглядывала в желтый букет. Водитель закрыл за ними дверь. Парижанка встала перед закрытой дверью.

Сразу чтоль выйти не могла.

Водитель открыл дверь и Парижанка вышла из автобуса, пошла за девушкой и мужчиной по обочине. Девушка остановилась и оглянулась на Парижанку, потом взглянула вслед уходившему с чемоданом мужчине. Девушка подошла к Парижанке и протянула ей свои желтые цветы. Парижанка посмотрела на цветы, в одном из цветков увидела большого бурого слизня.

Здесь слизняк сидит,

Сказала Парижанка.

Девушка тихо улыбнулась, увидела его.

Живет здесь,

Сказала она и пересадила слизня на свою белую ладонь. Девушка кивнула Парижанке и побежала к мужчине, который издали обернулся и ждал ее. Парижанка пошла следом за ними с желтыми цветами в руке. Она долго шла по обочине пустой дороги, ветер поднимался над лесом, согнал на край неба тучи, открылось холодное небо и белые стояли в лучах солнца далекие башни королевского замка.

Сзади зашумел двигатель, скрипели рессоры, стучал металлический кузов. Парижанка обернулась и посмотрела навстречу свету ходовых огней, водитель на нее взглянул и показал, что остановится, если ей нужно в город. Парижанка кивнула водителю, и он ей в ответ кивнул, машина проехала мимо, мерцал желтый поворотник и вилась пыль из-под спаренных задних колес, в кузове лежали большие картонные коробки.

Теплом и запахом бензина подуло на Парижанку от старой и большой машины, смотрела она как металл снизу кабины разломился ржавый, рукой она случайно коснулась горловины смятого бензобака. Парижанка нажала тугую ручку, но дверь не открылась. В двери глухо щелкнуло, дверь приоткрылась, сквозь приоткрытое окно голос водителя стало слышно,

Отойди.

Водитель распахнул дверь и на Парижанку посмотрел,

Сама залезешь?

Да.

Парижанка встала на ступеньку, взялась за ручку на кабине и села на большое продавленное кресло, положила цветы к лобовому стеклу. Из высокой кабины было видно как далеко поворачивает дорога.

Все, поехали?

Спросил водитель Парижанку.

Да, поехали.

Дверь тогда закрой.

Парижанка толкнула тяжелую дверь от себя и захлопнула посильнее.

Водитель потолкал рычаг и машина закачалась на неровной обочине, выехала на асфальт.

Не люблю я солнце зимой,

Сказал водитель и снял с козырька над стеклом очки с темными стеклами. Отбросил он болтавшиеся дужки и положил очки на нос, посмотрел поверх очков на Парижанку, скорчил ей страшное и смешное лицо. У водителя лицо было широкое и небритое, усталые, строгие, добрые глаза. Парижанка посмотрела на него и засмеялась, водитель заулыбался, поглядывал в просветлевший холодный лес, посмотрел на мужчину с чемоданом и девушку, которые идут по обочине мимо леса.

Ты из поселка?

Да,

На автобусе ехала?

Да, на автобусе.

А он что, обломался?

Нет, бабушки умерли, пока я спала, водитель остановился и ждал, когда их приедут забрать.

Водитель посмотрел в зеркало заднего вида, глянул на панель, спросил,

Тебе не холодно, печку прибавить?

Если можно,

Ты вообще-то закаленная судя по твоему костюму,

Сказал водитель и быстро взглянул на ноги Парижанки в черных колготках, на строгие туфли в дорожной пыли.

Тебе в город же?

Яковлева кивнула, приподняла воротник пальто, сложила руки перед собой.

А куда там?

Яковлева посмотрела, как с высокого поворота дороги хорошо весь город несказуемый видно. Белый он и улицы длинные, голые деревья, реки от солнца горят, а в городской стене металлические ворота в высокой арке. А далеко совсем, в конце проспекта Километрова стоит замок короля и белые его башни отсюда видны. Водитель быстро взглянул на Парижанку, рукой потянулся, покрутил радио, зашипело, потом заговорило.

Богатый наш король сегодня большой праздник задает. Друзья сойдутся и родня. Уже пошиты белые мундиры на семерых восхитительных мужчин прекрасных, офицеров гвардии. И королевы шлейф первые красавицы нести уже согласны и королевскую дочь уже зовем и ищем кое-где, но найти пока не можем, мы всех вас будем ждать на хороводе праздника, и если вы не разбойник Леонида Семеновича, неистового Пети Тетерева не товарищ, то милости просим на стаканчик винца!

Мне нужно в замок короля.

Сказала Парижанка.

Водитель взглянул быстро на Парижанку и кивнул. Солдат в доломане помахал водителю, показал остановиться сбоку от закрытых городских ворот.

Подошел солдат к машине и перекрикнул стук двигателя,

Заглуши!

Водитель повернул ключ, машина дрогнула и стихла.

Что в кузове?

Листья в ящиках.

Солдат ушел за машину. Парижанка взглянула на водителя, он закатил глаза кверху и скривил рот смешно.

Солдат вернулся к кабине, взял за ручку сбоку от двери и поднялся на ступеньку, заглянул внутрь.

Листья со сходыша?

Нет, не сходыш.

А это кто?

Спросил солдат. Водитель взглянул на Парижанку.

Дочь моя, двоюродная.

Сказал солдату водитель.

Одета странно,

Солдат долго смотрел Парижанке на берет и на осеннее черное пальто, с серебряной застежкой-цепочкой на воротнике.

Водитель пожал плечами и сказал солдату,

Парижанка она, солдат.

Солдат взял за козырек кивера и кивнул Парижанке.

Заводи пока, сейчас открою.

Водитель покачал рычагом, в педаль наступил и повернул ключ. Застучал и заработал двигатель. Высокие металлические ворота распахнулись и медленно водитель поехал под сводами арки, а Парижанка смотрела, какие картины на кованных воротах наклеймены.
Водитель тоже смотрел.

Как раньше было делают,

Сказал он.

Парижанка взглянула на водителя, а он рассказывал,

Раньше на главных городских воротах были выбиты истории разные, о человеке, который умел спать во сне, о медведе, которого ведьма в человека превратила, о рыцаре из свиты короля, который стал разбойником, о писателе, который знал конец всех сказок.

Парижанка нахмурилась и закивала. Она последний раз взглянула на ворота, на битых камнях рядом с воротами рабочие сидели с сигаретами во рту и ждали, водитель мимо них поехал быстрее.

Раньше ворота были этими историями исписаны, люди в старину их выбили на старых воротах, потом рассказывали их. Да как-то со временем забыли люди всё, ворота в войну расплавили на пули. А теперь говорят, король ищет тех, кто сказки еще помнит, чтобы снова на новых воротах выбить. Вот они тут сидят и ждут, когда им скажут, какую сказку дальше выбивать.

Яковлева слушала и смотрела, как стальные фонари на проспекте Километрова зажглись, вечер зимний рано потемнел, в домах света нет, только три окна светлых у кого-то на четвертом этаже, а у прилавка закрытой булочной над черствым пряником дремлет завернутая в три шерстяных платка румяная бабушка, валенками стучит иногда.

Ни у кого почти света нет,

Сказала Парижанка.

На праздник все ушли,

Ответил ей водитель.

Мелкий блестящий в свете фар снег летал, ложился на сухую замерзшую землю.

Совсем захолодало в ночь, пришла зима,

Сказал водитель.

Там не знаешь откуда подъезд? С переулка первой Кавалькады наверное?

Парижанка покачала головой.

А то там хер знает сколько этих переулков, но раз такой праздник, значит с первой Кавалькады должны встречать.

Водитель крутил широкий руль и поворачивал в узких улицах, уже видны были белые стены, желтые огни в высоких окнах. Водитель остановился недалеко от подъезда, куда одна за одной подъезжали большие черные машины, слуги в синих нарядах с меховыми воротниками открывали двери и вели в замок гостей.

Здесь, наверное,

Сказал водитель.

Парижанка увидела в стороне от входа двух мужчин в черных фраках, в черных до земли распахнутых медвежьих шубах, в черных шляпах, у одного на шляпе была синяя лента, а у другого под тонкой золотой заколкой соловьиное перо. Водитель тоже увидел их.

Здесь тебе?

Парижанка потянула за ручку, дверь вздрогнула, замок открылся. Парижанка обернулась и сказала,

До свидания, спасибо вам,

Водитель покачал рычаг и кивнул ей, сказал,

Беги.

Когда Парижанка открыла дверь и ступила на припорошенные снегом плиты тротуара она услышала голос Пети Тетерева, он раскинул руки и громко запел,

Ах, какая ночь, какая пьянка!
Шарабан мой, американка,
а я девчонка, я Парижанка!

И побежал к ней. Парижанка замерла. Петя в нескольких шагах от нее перешел на чеканный шаг, а подойдя поклонился ей и пощупал её опущенную руку,

Холодная!

Заорал он, снимая с себя тяжелую медвежью шубу,

Ледяная ладонь!

Кричал он, набрасывая на плечи Парижанки шубу поверх осеннего пальто.

Сладко и пьяно пахло от Петиного голоса. Он ласково улыбнулся,

Прости, милая Парижанка, по стаканчику выпьем, другого хочется, а по третьему выпьем – душа горит,

Парижанка улыбнулась и кивнула, положила свою руку поверх Петиной руки и он повел ее к своему спутнику.

Парижанка теперь увидела, как высок был Леонид Семенович, Петя едва ли доставал ему головой до середины груди. Леонид Семенович легко поклонился,

Здравствуй,

Сказал он.

Парижанка кивнула,

Ваша рана уже зажила?

Леонид Семенович улыбнулся,

Приятно, что ты помнишь. Да, уже давно зажила.

Машины черные и одинаково дорогие одна за другой останавливались перед парадной лестницей, множество слуг ждали своей очереди вести гостей.

Петя Тетерев посмотрел вслед только что отъехавшему грузовику.

Мне кажется, или в кузове там Убийцы голубей?

Леонид Семенович обернулся к Парижанке, она сказала ему,

Там две мертвых бабушки, они умерли в моем сне, когда я ехала из поселка.

Леонид Семенович кивнул. Петя наблюдал, как из машин богатые женщины выходят и бормотал, так чтобы не слышала Парижанка, а только Леонид Семенович.

Смотри, как у нее работают мышцы ног.

Леонид Семенович посмеивался и толкал Петю, а Петя ему про другую женщину говорил,

Сколько разных древесин ушло на этот клавесин?

Леонид Семенович еще сильнее смеялся, а Петя ему кого-то снова показывал,

А такие губы ядом мажут и только потом целуют,

Петя поглядывал на Леонида Семеновича, толкал его в бок,

А эта вон показывает, где у милых дам топится маасдам.

Леонид Семенович оперся на плечо Пети и накрыл глаза ладонью.

Сегодня в палаццо польются полюциии!

Провозгласил Петя Тетерев, и встрепенулся вдруг.

Нет, ты смотри, вот она хульдра моя!

Парижанка увидела, как подъехала старая белая машина с круглой крышей и Петя побежал к ней,

Леонид Семенович сказал Парижанке почти прекратив уже смеяться,

Это его сестра,

Парижанка улыбнулась, глядя как Петя ведет к ним сестру, высокую, пышную даму в лыжном комбинезоне.

Это моя Стеллерова корова, женщина ламантической эпохи!

Сказал Петя и поцеловал сестру в румяное улыбающееся лицо. Парижанка улыбнулась Стеллеровой корове, а Стеллерова корова шагнула к Парижанке и крепко обняла. Потом обняла и поцеловала Леонида Семеновича и сказала,

А вы мои Пантагрюа и Гаргантюэль.

Они помолчали совсем недолго и Леонид Семенович спросил,

А где Парижанин наш?

Петя хитро улыбнулся, взглянул на Парижанку и сказал,

Пошел санузлы развязывать.

Леонид Семенович засмеялся и покивал.

Стеллерова корова положила ладони на грудь Пети и спросила глядя ему в глаза,

Ты раздетый, не замерз?

Петя накрыл ее горячие руки сверху своими прохладными,

Нет, милая, не замерз, сейчас еще пообескураживаемся и пойдем.

Стеллерова корова кивнула, обошла Петю сзади и обхватила поперек груди.

Вот она, картошка в строгих мундирах,

Петя кивнул на черную машину, из семи ее дверей вышли семь восхитительных мужчин в белых парадных плащах с соболиным подбоем, наброшенных поверх белых парадных кителей, с красными аксельбантами на груди, с прямыми кинжалами в деревянных расписных ножнах. Слугам они бросили свои белые плащи, сияли их ордена на шеях, лоснились черные эполеты на плечах. В сторону Леонида Семеновича они взглянули и быстро вошли по выстланным для их ног коврам.

Ну что, кого мы еще не встретили?

Леонид Семенович поднял рукав Петиного фрака и взглянул на его золотые часы.

Ко входу подъехало желтое такси. Слуга открыл дверь, но тут же шагнул назад, поскользнулся и упал на спину, пополз на спине. Парижанка сказала,

Хозяйку кошек.

Из такси вышла девушка в синем платье, набросила на плечи белый пуховый платок и встала рядом с дверью, длинные косы ее лежат позади нее на снегу. На ступенях дворца слуги и гости смотрели, как выходят из такси и рядом с Хозяйкой кошек садятся старый полуслепой лев, молодая бенгальская тигрица и гибкий леопард, размахивают кошки снег хвостами, смотрят на Хозяйку кошек. Взмахнула она рукой и пошла ко входу в замок, косы ее позади нее, и кошки вслед за ней. Издали увидела Хозяйка кошек Парижанку и кивнула ей, Парижанка помахала ей рукой.

Из замка громко ударили барабаны, загремели трубы.

Фанфары золотом жарят,

Сказал Петя.

Да, пора уже идти.

Ответил Леонид Семенович Парижанка положила свою ладонь поверх огромной его ладони, вслед за ними пошли Петя Тетерев и Стеллерова корова. Наступили они на ворсистые ковры, подуло на них сладким теплом, среди множества людей было тяжело пройти, Хозяйку кошек со вспышкой фотографировали, слышно было, как лев рычит на фотоаппарат и как люди кричат. Впереди поднимались лестницы из главного фойе, слуги указывали путь к гардеробу и в главный зал.

Леонид Семенович снял с себя шубу, помог снять шубу Парижанке и раздвинув длинную очередь положил шубы на руки слугам за гардеробной перегородкой. Стеллерова корова расстегнула верх комбинезона, под ним у нее была белая батистовая рубашка Пети. Петя качал головой и напевал,

Вся Малдаванка сошлась на бал,
там продается мой шарабан
Все на войне да на гражданке,
а воры все на Малдаванке!

Медленно поднимались люди по широким мраморным лестницам, медленно входили люди мелкими шагами в главный зал. Из под свода высокой двери видно было как высок расписанный рисунками неоконченных сказок потолок, висят там люстры, горят в них сотни огромных свечей. Парижанка подняла глаза к их свету и спросила Стеллерову корову,

Интересно, почему не капает,

Стеллерова корова расстегнула нагрудный карман комбинезона и достала футляр, открыла перед Парижанкой.

Возьми вот, посмотри, я иногда ношу.

Парижанка взяла очки из футляра и посмотрела сквозь них на потолок. Там увидела она как бежит медведь по лесу, как на пне поваленного дерева рядом с ним сидит женщина. Увидела Парижанка, как медведь с себя снимает шкуру, как побеждает он в бою других медведей, как человек большой и сильный стоит на самой высокой башне и плащ его конец сказки закрывает, увидела она старого короля, сидящего на троне из битого кирпича и крысы едят его еще живого.

Ну, что рассмотрела, почему не капает?

Стеллерова Корова тянулась рукой к очкам, тоже хотела посмотреть. Парижанка сняла очки и отдала ей. Стеллерова Корова надела их и запрокинула голову, рот приоткрыла и подняла к потолку палец,

Там висят чашки на цепочках, воск в них застывает, а потом наверное слуг поднимают и они чашки чистят.

Петя взял руки Парижанки в свои и стал петь и танцевать, пробираясь ко входу в главный зал,

Продам сережек своих я пару,
куплю я милому гитару
Возьмите шаль мою пропейте,
но только милого не бейте,
Ах шарабан мой, американка,
а я девчонка, я Парижанка!

Вдруг он отпустил руки Парижанки, остановился,

Чем попахивает?

Спросил Петя, покрутил головой и поднял взгляд к лицу Леонида Семеновича. Леонид Семенович поверх голов людей внимательно смотрел на пир, разложившийся для гостей по длинному широкому столу, смотрел как у стола в первом ряду женщины платками прикрывают лица, как тошнит молодых мужчин на блестящие их туфли.

На белых шелковых скатертях, на медных блюдах лежали сухие колбасы в которых копошились серые мелкие существа, вареные сардельки в тонких белых побегах, копченые куриные окорочка на которых дрались большие изумрудные мухи, свиной шашлык, говяжий рулет и свино-говяжие котлеты покрытые плотным слоем белых жирных личинок, картошка пюре в серебряных плошках с палипами зеленоватыми, вареная гречка и рис поросшие тонким мицелием и узкими шляпками, красная слабосоленая семга и селедка с луковыми кольцами, почти съеденная тонкими румяными червями, крабовые палочки, салат оливье, мимоза, селедка под шубой синей и пушистой, нарезанные несвежие огурцы, помидоры, болгарский перец доедали лохматые крупные крысы, маринованные огурцы, помидоры и квашенная капуста в тонких волосках нежно-голубых, на серебряных высоких этажерках среди полусгнивших абрикос и персиков, слив и черешен, вишен, ягод малины, ежевики, черники, брусники, яблок, апельсинов и мандаринов, бананов, толкались еще десятки крыс, а на вершине каждой этажерки - догнивал скользкий ананас, конфеты с вишневым ликером, горький и молочный шоколад, высокие сметанники и наполеоны, вафельные торты и рулеты были полусъедены кем-то, и истлело уже все, что от них осталось. В конце зала, во главе стола на высоком белом троне сидел король, королева сидела рядом, на троне пониже. Их лица нельзя было рассмотреть, так далеко они сидели. В белых своих мундирах стояли перед ними на одно колено опустившись семеро восхитительных мужчин в белых своих мундирах.

Петя Тетерев толкал Леонида Семеновича локтем в ребра,

Все очарованные уже разочарованы, Леонид Семенович?

Леонид Семенович опустил взгляд к Пете,

Парижанин где?

Здесь он где-то, только чувствую сейчас мальчиков по темницам, девочек по светлицам начнут провожать,

Сказал Петя, глядя как на выходе из зала перестало хватать людям места.

Семь восхитительных мужчин смотрели на Леонида Семеновича и Петю Тетерева, посреди быстро опустевшего зала стояли они одни перед праздничным столом. Загремели золотые трубы королевского оркестра, и не слышно больше было в замке шагов и голосов людей бежавших по мраморной лестнице. Петя обернулся к выходу из зала и увидел, как быстро уходят вслед за последними гостями Парижанка и Стеллерова корова, а Парижанин навстречу им рвется сквозь толпу, потом говорит что-то Парижанке и Стеллеровой корове, и в дверях стоит, смотрит как бежит к нему Петя Тетерев, как Леонид Семенович от семи восхитительных мужчин пятится, слышит как сквозь гром золотых труб орет ему в ухо Петя Тетерев, выталкивает его из зала.

Джованни, сейчас я продиктую вам депешу!

Петя взял плечи Парижанина и пальцем ему вниз показал,

Иди машину нам ищи!

Парижанин кивнул ему побежал из большого зала, на мраморной лестнице стоял застилавший слух гром золотых королевских труб, по ступеням разбегались встревоженные крысы. Он догнал у выхода Парижанку и Стеллерову корову, взял их за руки и они выбежали вместе из опустевшего королевского дворца к подъезду в переулке первой Кавалькады. Парижанин посмотрел по сторонам и увидел Хозяйку кошек, стоящую на том месте, где слуги недавно встречали гостей выходящих из машин. Теперь не было гостей, видно было как уходят последние гости по переулкам Кавалькад. Лев, тигрица и леопард сидели на снегу рядом с Хозяйкой кошек и внимательно смотрели на него. Издали Парижанин остановился и крикнул,

Нам нужна машина,

Я вас всех здесь и жду, машина скоро будет,

Сказала улыбаясь Хозяйка кошек,

Вы можете подойти ближе, они ничего вам не сделают.

Парижанин кивнул, обернулся к Парижанке и Стеллеровой корове и увидел, как из замка быстрым шагом выходят Леонид Семенович и следом Петя Тетерев, обнимает две медвежьих шубы.

Подъехала черная длинная машина с зеленой шашкой на крыше. Из машины наклонившись на них смотрел большими глазами молодой таксист. Он опустил стекло,

На Километрова кто едет?

Хозяйка кошек посмотрела на всех по очереди и сказала, показывая на Леонида Семеновича, Петю, Парижанина и Парижанку,

Вот эти четверо.

Хорошо, садитесь.

Парижанин взял руку Парижанки в свою и сжал.

Мы не поедем, нам тут пешком недалеко,

Сказали Парижане.

Леонид Семенович посмотрел на Парижан,

Точно?

Да, пусть лучше Хозяйка кошек едет,

Сказали Парижане.

Определились, нет?

Сказал водитель.

Определились,

Сказал Петя, наклонившись к водителю,

Поеду я, он, она, она и три кошки, он и кошки с ней до Километрова, я и она до Ручья-канавы.

Вы ****утые, какие кошки?

Петя показал водителю пальцем на льва, потом на тигрицу, потом на леопарда и сказал,

За перегруз доплатим,

Таксист прикрыл глаза и коснулся лбом руля.

Садитесь, если влезете,

Вздохнул он.

Парижане смеялись, глядя как на заднее сидение никак не может взезть Петя Тетерев, как гудят оттуда на него недовольно три больших кошки.

Петя повернулся к Парижанам и отдал им две медвежьих шубы, потом недобро таксисту сказал,

Открой багажник.

Таксист потянул за ручку под рулем и багажник щелкнул.

Теперь вместимся,

Сказал Петя и лег в багажник, поджал там ноги. Парижане захлопнули багажник над ним и смотрели, как уезжает до самой земли просевшая черная машина.

Парижане надели медвежьи шубы и услышали, как вдруг стих гром золотых королевских труб. Стоял замок пустой, свет слуги в замке после праздника тушили. По свежему снегу они пошли в тишине несказуемого города, пустые были холодные улицы, разошлись гости, только праздник избитый в крови там по улице шел. Парижане увидели его и позвали.

Праздник, стой! Ты куда идешь?

Праздник обернулся и ответил вытирая рукавом кровавые губы,

А вы на Праздника не смотрите, Парижане, не для вас теперь Праздник!