Дневники Мёртвого моря. День первый

                22-23 октября 2013 года. Я в дороге, я в пути.

   Если честно – никогда не думала и не мечтала о поездке на Мёртвое море, но получилось, как в сказке, сначала окунись в мёртвую воду, а потом в живую – то есть назрела необходимость поддержать ослабленную иммунную систему организма. С помощью мужа, дочки и компьютера (о, достопочтимые современные технологии!) нашли приемлемый вариант, в смысле стоимости поездки, и вот – я в дороге, я в пути.
 В этот раз в Москву я еду в плацкартном вагоне, мое место верхнее, кроме меня в отсеке ещё три женщины – две сестры, которые примерно одного со мною возраста, и довольно моложавая дама лет на десять младше нас. Сёстры из Тюмени едут в Тамбов повидать родные места и погосты. Они, как большинство провинциалов, очень открыты и доброжелательны, рассказывают о своём житье-бытье. А было их в семье, не много не мало, четыре сестры. Старшая с мужем по комсомольской путёвке поехала на стройку в Новосибирск – были раньше такие компании по освоению Сибири и Дальнего востока. Освоили и перебрались в более «хлебную» Тюмень, а тут и младшие подросли и махнули туда же. Вышли замуж, понарожали детей, а теперь ещё и внуки подросли – в общем, ощущают они себя сибиряками... За окном мелькают кварталы Ленинского района, сестрицы достают свои нехитрые припасы к обеду, третья попутчица непрерывно разговаривает по телефону, ей не до нас. Желтобокие перцы, красные помидоры, румяные яблоки и конечно «доширак» – вот и весь их обед. Интересуюсь, где они всё успели купить, оказалось, что всё это выросло у них на дач-ных участках, кроме «доширака», конечно. Оказывается климат у них почти такой же, как и у нас, просто зима наступает раньше. К пенсии им доплачивают пятнадцать процентов, но она всё же, не превышает 13 тысяч рублей. Проезд по городу и на дачи у пенсионеров – бесплатный, а вот квартплата с отоплением у них такая же, как и у нас. Отопление включают уже двадцать пятого сентября.
 Нашу беседу прерывает проводник, пришедший проверять билеты. Неожиданно наша третья попутчица, отложив телефон, выхватывает у меня из рук билет, долго рассматривает его, потом, даже не извинившись, возвращает мне его назад. При этом она путано объяснила – мол, думала, это её билет. Я настолько растерялась, что даже и не спросила, с чего это она так решила.
Так же энергично, она поведала нам, что владеет небольшим магазином, и едет из Энгельса в Москву за товаром, но вынуждена всё время оставаться на связи, так как курирует судебный процесс. Её тридцатилетний сынок, выезжая из элитного микрорайона «Кронверк», где они ему купили квартиру, столкнулся с другой машиной. На беду, пострадавший водитель имеет связи в полиции. Теперь «бедная» женщина сражается за то, чтобы авария была признана обоюдной, и её сынуля получил страховку на восстановление иномарки – ведь передок всмятку. Сына спасли подушки безопасности, но сотрясение мозга он всё-таки получил. Учитывая, что, как выразилась наша попутчица, «она себя не на помойке нашла», её действия были весьма своевременны. Она выложила фото с места аварии в интернет (о, всемогущий) и какой-то доброхот прислал ей запись с видеокамеры слежения. Посоветовавшись со столичными адвокатами, дама вступила в борьбу с «неприятелем» во все-оружии. Почему пишу про это? Да потому, что мне теперь стала понятна её нервозность. Вообще-то, я не очень охоча до чужих историй, но тут, в замкнутом пространстве, приходиться выслушивать, делая вид, что принимаешь всё за чистую монету. Многим людям только это и нужно, ведь никто не возражает, и они изливают на вас то, что не могли бы сказать в своём ближнем круге.
Сибирячки слушают, доедая свою лапшу, и плюются при этом:
 – Ну и гадость этот «доширак».
 Но ведь куплено, – не пропадать же добру. Это наша национальная примета – доедать всё без остатка. Бизнес-леди, на-конец-то успокоилась, хрумкает огурчиком с колбаской вприкуску и заедает всё шоколадом «Вдохновение». Попили чайку и собрались ложиться спать, тут в Екатериновке села молодая дама в собачьей безрукавке и стала требовать, чтобы ей освободили нижнее боковое место, потом ещё чего-то требовала, наконец, и она успокоилась.
… А народ всё ходил туда-сюда: кто за чаем, кто в туалет, но меня на моей верхней полке это уже мало волновало, темпера-тура в вагоне +26 градусов. Тюменские сестрицы вышли в Тамбове, город какой-то мрачный, освещения очень мало, не мудрено, если туда и вправду забредёт волк в поисках товарища (шучу, конечно). Моё предубеждение на счёт плацкартного вагона не оправдалось – было чисто, спокойно и тепло.
   До Москвы никому не звонила, и оказалось, зря – телефонный сюрприз ожидал меня уже в аэроэкспрессе. Дождалась девяти часов утра, и думаю, поздравлю-ка я муженька с днём рождения первая, но не тут-то было – мой телефон упорно высвечивает, что мобильная связь для меня не доступна. Ладно, повторю попытку во Внуково.
…Регистрация прошла на удивление быстро. Никакого тебе заполнения бланков прилёта-отлёта. Чемодан уплыл в багажное отделение, остаётся только взлететь. Повторяю попытку поздравить Игоря, но результат тот же. Впереди маячит стойка какой-то фирмы и симпатичный молодой человек за ней. Обратилась за помощью, он минут пятнадцать пытался оживить мой телефон, но всё было тщетно. Хорошо ещё, что я додумалась сделать звонок домой с его телефона. Голос Игоря был явно недовольный. Наверное, он подумал, что я напортачила с этой «тонкой» техникой, но я даже не притрагивалась к ней – лежит и лежит себе в сумке. Попыталась объяснить Игорю ситуацию, выдав точный диагноз – мой телефон не видит СИМ карту – ослеп, наверное, ну и ладно, главное я сделала – поздравила и уведомила… По пути на посадку, ещё раз попросила уже другого молодого человека, оживить это «чудо», он вскрыл его, посмотрел внутренности и выдал тот же диагноз – телефон не видит «симку». Нет, напрасно всё-таки я отказалась от пользования сотовой связью – надо научиться, чтобы так не попадать впросак. Вот вернусь домой и займусь, а пока – хорошо бы Игорь додумался сообщить Вике К. о моём вынужденном безмолвии.
…Посадка прошла без эксцессов – на борт сели только россияне. В самолёте все объявления на русском – никакого тебе идиша-инглиша. Кстати, ручную кладь не вытряхивали, такое ощущение, что мы летим в одну из советских республик, да и разница во времени всего один час. Меня ещё при регистрации спросили, где бы я желала сидеть, ну конечно, только у иллюминатора, и вот внизу уже Турция. Во впадинах гор поблёскивают крыши небольших поселений домов по пятнадцать-двадцать и к каждому, как по линейке, прочерчена дорога, и это не просто просёлочная колея – её вряд ли разглядишь с такой высоты.
   Мои соседки оказались москвичками примерно моего возраста, летят в Израиль посетить святые места. Пообедав, мы разговорились, я, конечно, удивилась – уж больно для москвичек они доброжелательны и не спесивы. Оказывается и правда они из Москвы, но из разряда, как сейчас принято говорить – «понаехавших». А «понаехали» они ещё тридцать лет назад. Поболтали о жизни, о путешествиях. Подруги объехали уже всю Европу, дружно полюбовались в иллюминаторе на турецкие горы, потряслись в турбулентности над большим островом (название его не запомнила). В три часа по московскому времени мы сели в Тель-Авиве. Прихватив по самолётному пледу, совсем не потому, что очень нуждаемся, а для того, чтобы было на чём посидеть у моря, мы пошли на регистрацию. Может кто-то скажет: ах, ах, какая мелочность, но я видела, как американцы, летевшие транзитом из Сингапура в Америку через Москву, делали тоже самое – и ничего.
Пошли на регистрацию – окошечек много, штук шесть, но в двух очередь поменьше, туда и встали.
   Стоим, обсуждаем, как будем добираться дальше. Тут дама, стоявшая перед нами, оборачивается и спрашивает:
 – А какие у вас паспорта?
Мы дружно так:
 – Российские.
 – Вот, – резюмирует она, – а здесь только с израильскими.
 Смотрим, а у всех в руках синие паспорта. Ладно, мы люди не гордые, перешли к окошечкам, где была надпись «Фром паспорт», – другие, так другие. Встали в одну из длиннющих очередей, теперь уже еврейская дама с российским паспортом как-то обиженно объясняет, что для всех не евреев более тщательный досмотр. И со злостью добавляет:
 – Да они тут всего боятся.
Мы не стали развивать эту тему дальше, хотя ей явно хоте-лось поговорить. Тут как раз администрация сжалилась и нам раз-решили встать в запретные для нас окошки. Всё прошло быстро и гладко. Тепло, пожелав друг другу хорошего отдыха, мы разошлись в поисках своих трансфертов. Думала, будет как в других странах – сопровождающие с названием отелей и «нет проблем». Ан нет, соизвольте сами найти свою трансфертную компанию. У меня была распечатка указателей, по ней поднимаюсь на второй этаж и спрашиваю у двух пожилых служащих, где эта точка. А они сожалеют, что не говорят по-русски. Тогда я показываю свою картинку, они уверенно так указывают, что мне нужно спуститься на первый этаж. Спускаюсь. Нет даже и намёка. Что делать? Не бегать же с чемоданом с этажа на этаж. На моё счастье, навстречу мне уборщица с огромной тележкой, шваброй и моющими средствами. Я к ней, она очень подробно объяснила, где это место. Действительно раньше это было на первом этаже, а сейчас в дальнем закутке на втором. Хотя бы стрелкой указали, что ли. Снова наверх и полтора часа маюсь у стенки – сесть негде. Три кресла, а нас человек десять. Кто-то, утешая, говорит, что это ещё ничего, иногда приходится ждать и по три часа.
…В микроавтобусе все, кроме очень пожилой женщины, едут на Мертвое море, она едет в Иерусалим. Это всё-таки крюк (40 км), и поэтому некоторые пассажиры недовольно ворчат. Женщина сидит сразу за мной, ей на вид лет 80. Когда мы въезжаем в город, я слышу тихое:
 – Ну, здравствуй Иерусалим!
Наверное, у неё что-то связано с этим городом, а может быть просто была мечта побывать в святых местах.
У меня есть знакомая татарочка, которая всю жизнь мечтала съездить в Мекку на хадж, её мечта осуществилась, когда ей было далеко за семьдесят, как же она была счастлива, вернувшись оттуда.
   Довезли спутницу до её отеля, и нас осталось ровно двенадцать человек, совсем как апостолов, ну кажется, со сравнениями перегнула…четыре семейных пары, остальные поодиночке. Укачало, засыпаю, просыпаюсь, за окном всё те же картины: вдоль дороги белый город на холмах. Все дома построены то ли из белого кирпича, то ли из известняка. Зелени мало, кое-где от домов тянутся вниз горы мусора. Ну, это совсем как у нас в Глебучевом овраге. Выезжаем за город: на холмах пасутся тощие овцы, хотя, что они там едят – непонятно. Земля цвета какао с молоком и редкие кустики какой-то растительности. В низинах сарайчики с человеческий рост высотой, больше похожие на фанерные ящики с металлическими крышками, вокруг бегают полуголые дети, куры, утки. Потом я спрошу у водителя:
 – Кто это?
 А, он кратко ответит:
 – Бедуины.
Они живут тем, что выращивают мелкий рогатый скот, кур и уток. Не скажу, что их нищета стала каким-то открытием для меня. Во всех странах, где я побывала, рядом с богатством живёт бедность и это мало кого беспокоит. Так было всегда и до Иисуса Христа и после, т. е живут себе параллельно.
 В дальней дороге делать нечего, а если ещё и смотреть не на что, то начинаешь фантазировать. Допустим, местное правительство пожалеет бедуинов, завезёт им «ножки буша», австралийскую кенгурятину, то есть накормит их и что останется делать кочевникам? А кочевые племена издревле населяли земли Палестины – царство Израилево и Иудейское царство. Правильно, пойдёт «кочевать» по дорогам Израиля, благо дороги хороши, да и машины по ним ездят не самых плохих марок. Это же не Россия, где северным кочевым народам некуда податься и они просто спиваются. Да и не Арабские эмираты, где за счёт нефти бедуины не будут знать забот, ближайший век точно. Может быть права власть, что оставила бедуинам «удочку». Что-то я в своих размышлениях далеко зашла, моё ли это дело? Да нет, конечно.
   Мы едем уже три часа, пейзаж не меняется, унылые холмы и пустыня. Наконец, останавливаемся у придорожного кафе: кто-то пьёт воду, другие рассматривают верблюда и бедуинов, которые пытаются завлечь нас прокатиться на «корабле» пустыни – это их скромный заработок, а основной гешефт, конечно, у владельца кафе. Все так устали от дороги, что хочется только одного, поскорее добраться до Эйн Бокека. Стоим мы с москвичкой, оглядываем унылый окрестный пейзаж. Неожиданно она говорит:
 – Никак не могу понять наших людей (имея в виду евреев, переехавших в Израиль), что они нашли здесь хорошего после нашей-то красоты?
А я тоже не знаю ответа на этот вопрос. Слава богу, все мои знакомые оказались верны своей Родине. Говорю без пафоса, как у Киплинга, – «мы все одной крови». Буквально перед отъездом сюда встретила знакомую со своей малой родины. В детстве её звали Муся Левиева – прошло много лет, но мы узнали друг друга и тепло обнялись. Она сказала, что уже давно не Муся, а Маша, никакой обиды в её голосе не было. Она давно живёт в Саратове, но часто навещает наш посёлок на Волге и никуда уезжать не собирается. В своё время в нашем посёлке жило много еврейских семей. Но у нас не было разделений по национальностям. Никого из детей не называли: мордвин, хохол, русский, еврей или немец. Еврейские семьи жили как все: работали на текстильной фабрике, в больнице, в школе, а один товарищ в паре с русским работал даже ассенизатором (туалеты были на улицах). На нашем поселковом кладбище много памятников с еврейскими фамилиями и даже сейчас уехавших когда–то из посёлка привозят хоронить на Родину. Нет, возможно, где–то были проблемы с национальным вопросом, только не в нашем посёлке. Хорошую идею подала, сама того не зная, москвичка. Буду называть в своих записях уехавших в Израиль – наши люди (без кавычек). Москвичи здесь не первый раз (одна дама, – аж десятый!) и знают расположение всех отелей. Водитель развозит всех по отелям по мере их удаления. Я, конечно, пропищала название своего:
 – «Леонардо ИНН», – но меня как-то не услышали.
Оказалось, мы отвезли всех в дальние отели, а потом вернулись в мой, – он был первым на пути. Когда все вышли, водитель обнаружил на заднем сиденье грязную футболку, носки, пакет с чипсами и ещё что-то.
 – Ну что за люди! – сказал он, обращаясь ко мне. – Просто быдло.
А что я? Я согласна, киваю головой:
 – Да, это плохие люди.
Он брезгливо запихивает всё в урну на остановке, ворча при этом:
 – Неужели они думают, я это буду возить с собой.
   В отеле меня сразу взял в «оборот» какой-то зам. зав. администратора. Сначала он рассказал об отеле и о его достоинствах, затем, узнав о цели моего приезда, сразу вызвал профессора для консультации. А тот, увидев, что мне предписывалось ранее, сразу раскритиковал всё. Назначая свои предписания, он как-то ненароком упоминает, что уже пятнадцать лет консультирует. Я растерялась от такого напора и конечно высказалась в том смысле, что мне всё равно кому платить, только был бы результат. Эта фраза оказалась роковой для меня. Товарищ профессор надиктовал назначения на шесть дней стоимостью в полторы тысячи долларов и предложил сразу начать «лечение». Проведя сутки в дороге, ещё даже не заселившись в номер, я мало чего соображала. Но цифра в пять раз превышающая то, что предлагалось в интернете, быстро привела меня в чувство. Робко заявляю, что это для меня дороговато – моментально мне предлагается скидка и сумма уменьшается до одной тысячи долларов. При этом зам. зав. администратора, приговаривает ещё:
 – Как же вас «надули» с трансфертом, мы берем всего 53 доллара, а с вас взяли целых семьдесят.
Тут я окончательно прихожу в себя и понимаю, здесь что-то не так, и предлагаю перенести все консультации на утро. Да, у меня всегда так – утро вечера мудренее. Товарищи как-то сразу «скисли», но рецептик, естественно со скидкой, мне всё-таки всунули в руку. Так с рецептом и с ключом я побрела на свой второй этаж.
   Не успела раздеться, звонок – это мой туроператор по Израилю приехала за деньгами, как и договаривались. Объясняю, почему не могла связаться с ней по прилёту. А в ответ:
 – Несите ваш телефон, мой муж разберётся с ним.
Вика и её супруг сидели прямо перед стойкой ресепшена, я предложила им пересесть подальше. Непривычно мне передавать деньги на виду у всех. Они посмеялись, но пересели.
 Пока мы общались с Викой, её супруг поковырявшись в моём телефоне, сказал:
 – Пожалуйста, ваш телефон работает, но у него одна «сим-ка».
Даже не стала выяснять, чем мне это грозит (а зря), радуюсь уже тому, что смогу послать домой эсэмэску. Расстались, кажется довольные друг другом – они мне подарили парочку своих визиток (потом я раздарила их своим новым знакомым). Наконец я снова в номере, последние силы покидают меня, – в душ и спать. Могла бы успеть на ужин, ведь последний раз ела в самолёте, но в голове только одно: спать, спать, спать.

                Продолжение следует