Глава 7. Оскорбления не доводят до добра

Ночь была холодной, и дул порывистый ветер, бросая песком в лицо. Поэтому друзья ехали, закутавшись в тёплую одежду и замотав лица платками. Они держали путь на юго-запад, в Иерихон, но двигались не по дороге, опасаясь столкнуться с тем конным отрядом, от которого они оторвались при въезде в Дамаск. Хотелось спать: Павел неожиданно осознал, что им придётся бодрствовать более суток, и это-то после десяти часов непрерывной езды на машине, а затем и погони со стрельбой. Подобные приключения сильно изматывают, но подремать на ходу товарищи не могли, время было дорого, и лошади трусили со скоростью километров десять в час, чтобы за сутки к следующему рассвету добраться до Иерихона. Планы были очень смелые, и ради их достижения героям предстояло не отдыхать до прибытия в точку назначения.

Все, кроме, кажется, лошадей были измучены. Павел полностью замотал лицо тканью, чтобы песчинки не беспокоили его, и ехал как мумия, полностью отдавшись полудрёмным мечтам. Эзра, было, пробовал лечь на шею своего коня, но это оказалось абсолютно неудобно, к тому же ещё и трясло ежесекундно. Айзенберг в определённый момент по-настоящему заснул, пригревшись в тёплом халате, как в спальном мешке, и чуть не свалился с лошади, но вовремя пришёл в себя.

Но, несмотря на все эти неудобства, настроение у друзей было не таким подавленным, как могло бы быть: ведь холод, усталость, ветер и тряска — были единственными трудностями данного этапа пути. Не наблюдалось ни машин, гружёных сатанистами, ни конных отрядов бандитов, вооружённых до зубов. Так, в полном студёном одиночестве и прошла ночь.

Часов в пять стало светать. По-морозному ясное небо, испещрённое тысячами сверкавших осколков звёзд начало из чёрного превращаться в голубое, а на востоке его край уже заалел. Звёзды, одна за другой, покидали свой ночной пост, и пустого пространства на небесах становилось всё больше и больше. Наконец, остался только один бледный месяц, изогнувшийся как надутый ветром парус какого-нибудь корабля. Павел Петрович, всё ещё пребывавший во власти полудрёмы, во время которой фантазия у человека наиболее хорошо работает, особенно явно представил его на мачте драккара древних скандинавов, шедших на полной скорости к берегам Туманного Альбиона. Получилось очень красиво, но что-то в этом образе было лишнее. Дисгармония в воображении раздражала Павла, и он, поняв, что уже всё равно пора просыпаться, помотал головой и протёр глаза. И уже осмысленным взглядом он заметил то, что так выбивалось из стройной картины его мысли.

— Смотрите! Это же наша, — обратился он к своим спутникам, указывая на небо.
Эзра и Айзенберг разом повернули головы и увидели: рядом со стареющим месяцем, слева и чуть снизу горела холодным блеском одна единственная, последняя, утренняя звезда.

— Ну, надо же! — удивился Андрей. — Оказывается, создатели Ордена приняли за свою эмблему просто кусок неба и запечатлели последнюю звезду.

— Нет, — протянул задумчиво Эзра, — Орден очень древний. В пору его юности люди придавали большое значение знакам и символам, и не тыкали в первую попавшуюся картинку, выбирая герб. Тем более, герб религиозной организации. Раз Ламех и другие Братья Основатели увековечили именно эту звезду, значит, она очень важна, и в ней скрывается тайна.

— Как это? — не понял Андрей. — Может, это лично мои проблемы, но я банально не могу понять, как в звезде может быть тайна? Она же уже несколько миллионов лет висит у всех на виду.

— В этом и заключается великая мудрость Ордена, — многозначительно сказал Эзра, — он хранит в строжайшем секрете свои знания, но делает такие явные, видные всем намёки. Могу добавить, что, по рассказам старших Братьев, Орден много какие тайны шифровал так, чтобы в случае гибели всех его Хранителей, потомки могли заново узнать их. Таким образом, вековые знания спасались от забвения.

Звезда ослепшим и затянутым болезненной пеленой глазом посмотрела ещё немного на друзей и тоже исчезла. Солнце поднималось, лошадиные копыта отсчитывали километры, но ехать было ещё очень долго. Друзья поняли, что за один переход просто не смогут преодолеть всё расстояние, да и лошадям требовался отдых. Они остановились у небольших зарослей какого-то пустынного кустика, чтобы кони могли перекусить, но им самим было не до еды. Как только Павел выполз из седла, он упал на песок и, отползя в тень от бархана, сразу заснул. Так же поступили все его спутники.

Спали они часа три и проснулись от жары. Солнце жгло нестерпимо, и глаза сначала ничего не видели, потому что их залило потом. Эзра вытерся платком, который тут же вымок до нитки, и сказал, что это ещё ничего, а вот дальше будет действительно жарко. Его русские друзья не совсем поняли, как это может быть ещё жарче, но этот вопрос не был настолько важен, чтобы решать его на месте. Нужно было спешить и снова отправляться в путь, тем более что во время скачки ветер овевает и коня, и всадника, и зной не так донимает обоих.

Остаток дня прошёл как обычно: продвигались вперёд, мучились от жары и изредка перекидывались парой слов, чтобы не умереть со скуки. Вечером зной спал, и всадники вздохнули с облегчением. Наступившая следом ночь была похожа на первую, и с рассветом на друзей опять уставилась утренняя звезда. Когда она последней угасла, то показались первые сады, и путешественники, наконец, подъехали к Иерихону.

Герои проехали по дороге между двумя ячменными полями, минули полосу инжирных деревьев, под сенью которых уже появились крестьяне, то ли охранявшие свои плоды от грабителей, то ли сами пытавшиеся этими плодами разжиться, пока хозяева не объявились.

В самом городе людей было уже больше: базарные торговцы шли в лавки и везли на мулах товары, кто-то гнал верблюдов на водопой, кто-то гнал их с водопоя, многие мужчины небольшими группами и женщины с тюками и корзинами на головах просто сновали туда и сюда. Друзья слезли с коней, чтобы не подавить никого и лучше лавировать между жителями, и теперь пешком пробирались по главной улице к какой-нибудь харчевне или таверне, чтобы там остановиться на день и спокойно, не таская за собой целый караван, найти в городе машину. Одно обстоятельство мешало их продвижению: отсутствие направления продвижения, так как никто не знал, где здесь трактиры.

— Эй, друг, — подцепил Павел одного прохожего, — ты не знаешь какой-нибудь трактир поприличнее?

— Знаю, — кивнул мужчина, — Амин здесь все трактиры знает. Могу проводить, если вам нужен лучший.

— Будем премного благодарны, — снял шляпу Павел.

Амин повёл друзей, проталкиваясь через толпы народа и очищая дорогу разными возгласами и тычками. По улице, под прямым углом вливавшейся в центральную, показался караван верблюдов, выстроившихся длинной цепью. Головной погонщик хотел, видимо, поскорее довести животных до места назначения и поэтому нагло потащил их вперёд, заставляя людей ожидать, пока улица снова освободится. Но Амину это не понравилось, и он перегородил верблюдам дорогу, уперев руки в бока. Пока он обменивался любезностями с погонщиком, друзья успели провести лошадей, и за ними сразу выросла стена из кораблей пустыни.

Так товарищи дошли до довольно приличного с виду заведения. Двухэтажное здание с чистыми окнами, внутренним двором со стойлом для лошадей и яркая вывеска — всё это действительно намекало на высокий класс трактира. Тут оказалось, что провожатый наших друзей работает в этой самой таверне и поэтому так охотно согласился показать им «лучшую» в городе. Амин, очень довольный, что обеспечил своему хозяину трёх новых постояльцев уже в начале рабочего дня, принял коней товарищей и пообещал им, что животные ни в чём не будут нуждаться. Друзья не стали осуждать Амина за его маленькую хитрость и прошли внутрь, чтобы снять комнату.

Гостиный зал с множеством столов и длинных деревянных лавок был чисто прибран с вечера. Нигде не было и намёка на грязь, а воздух удивлял своей свежестью. Павел опять-таки подумал, что запрет на спиртное у мусульман — всё же полезная вещь: в российском кабаке пришлось бы долго привыкать к спёртому запаху перегара, войдя с улицы, а здесь ничего подобного и в помине не было.

Из незаметной боковой двери выглянул хозяин таверны и, выслушав все запросы и пожелания друзей, предложил им отличную комнату под номером «два», где они в полной мере смогут отдохнуть и набраться сил.

— Правда, в третьей комнате уже расположилась довольно большая компания, человек десять. Но я надеюсь, они не помешают вам выспаться, — предупредил хозяин, заботясь скорее о репутации своего трактира, чем о покое новых постояльцев.

— Вообще не важно, — ответил Павел, уже чувствуя, что после суток бодрствования опять накатывают галлюцинации и тормозит сознание. — Скажите только Амину или другому работнику, чтобы он побыстрее наши вещи в комнату перенёс.

— Они уже там. Мы предваряем ваши желания. И о лошадях тоже не беспокойтесь, Амин всё сделает.

Хозяин лично проводил друзей на второй этаж до их двери и удалился. А путники прошли внутрь и безмятежно заснули. Однако Павел всё же успел проверить свой револьвер, хотя сильно сомневался, что в случае чего успеет проснуться. Когда же он открыл глаза и посмотрел на часы, то оказалось, что уже полчетвёртого. Павел Петрович растолкал друзей: пора было подкрепиться и отправляться на поиски машины. Айзенберг и Эзра поднялись и, приведя себя в порядок после сна, проследовали за Павлом. Он уже приоткрыл дверь, но тут же притворил обратно: в коридоре послышались чьи-то шаги.

— Кто-то из третьего номера вышел, — шёпотом пояснил он своим спутникам, — не хочу, чтобы нас лишний раз видели. Хотя внизу мы, скорее всего, всё равно встретимся.

Когда неизвестные ушли, друзья тоже спустились в трапезную, но там никого не оказалось. Герои подозвали трактирщика и выразили ему свои предпочтения касательно обеда, которые и были в скорости воплощены в жизнь.

— Ну что, пошли? — спросил Павел, ожидая, пока его друзья завершат трапезу. — А то мы так никуда не успеем, уже четыре.

— Идите, — устало откликнулся Айзенберг и зевнул, — а я вас в номере подожду. Устал я что-то.

Павел и Эзра расспросили хозяина, у кого в городе есть автомобили, и где можно добыть машину, и отправились на поиски по указанным адресам. Выйдя на улицу, Павел надвинул шляпу на глаза, пытаясь защитить и без того обгоревшее лицо от солнечных лучей. Стараясь двигаться по теневой стороне улицы, он и Эзра пошли к некому Али, который жил на другом конце города.

За пять часов они исходили весь Иерихон и не только не достигли цели, но и ушли в минус. В толпе какой-то вор чуть не вытянул у Павла из кармана кошелёк. Павел Петрович схватил его за рукав, но местный жулик вырвался и утёк через щели между народными массами. Деньги спасти удалось, но оказалось, что у Эзры украли часы. На улицах была тьма народу, места катастрофически не хватало, и поэтому различить просто толчки от прохожих и попытки воров что-то вытащить из кармана представлялось просто непосильной задачей. Из-за этого друзьям приходилось идти, постоянно ощупывая себя, чтобы удостовериться, что все вещи на месте.

В итоге вообще оказалось, что шли они зря, потому что из трёх владельцев машин, которых назвал хозяин трактира, ни один таковым не являлся. У Али во дворе стоял прогнивший корпус древнего автомобиля, в котором жили крысы, а у двух других и того не было. На расспросы, где можно достать машину, все прохожие и лавочники качали головой, а кто-то даже не знал такого слова. В конце концов, друзьям надоело без толку мотаться по жаре, и они повернули обратно в таверну.

По пути они немного заблудились, поскольку днём из-за человеческих голов и верблюдов не было видно зданий, и естественно друзья не могли запомнить никаких ориентиров. Они поплутали по переулкам и тупикам ещё минут тридцать, и, когда нашли нужную дорогу, уже совсем стемнело. Павел Петрович и Эзра теперь не особо торопились, так как окончательно стало ясно, что блестящие планы на безостановочное ралли по всему Леванту до Египта за три дня выполнить не удастся. Они спокойно шли по опустевшим улицам и не видели, что за ними крадётся какая-то фигура.

Неизвестный перебегал от подворотни к подворотне, молниеносно минуя квадраты света, лившегося из окон, и неотступно следовал за двумя друзьями. Когда герои свернули на улицу, ведшую к таверне, от одной из стен отклеилась ещё одна фигура, а из двора выползла третья, и обе они присоединились к первой. Трое неизвестных довели друзей до самых ворот трактира и, остановившись на обочине, о чём-то пошептались, а затем снова растворились в темноте.

Всего этого Павел и Эзра не видели. Они собирались уже подняться к Айзенбергу и «обрадовать» его, но сначала решили проведать лошадей. Друзья обошли фасад трактира и прошли через широкие ворота во внутренний двор, где располагались стойла. Из одного из окон на втором этаже свет так удачно падал, что освещал загоны, и герои сразу увидели своих коней, мирно жевавших сено из яслей. Животные переминались с ноги на ногу и время от времени били себя хвостами по крупу, отгоняя мух. Рядом с лошадьми суетился какой-то человек. Подойдя ближе, друзья увидели, что это Амин.

— Добрый вечер, — поздоровался Павел, — а что это ты тут?

— Порядок навожу напоследок. День рабочий уже заканчивается пора домой идти. Кстати, вы же говорили, что лошади вам уже не понадобятся, потому что вы на машине поедете. Так что? Мне их не готовить к скачке, и можно завтра не вставать раньше?

— Готовить и вставать, — разочаровал мусульманина Павел, — нет в вашем городе ни одного автомобиля. Так что на конях поедем утром. Как там, между прочим, мой жеребец? А то он вроде как хромать начинал.

— Всё нормально. Вон он стоит в загоне, можете проведать его.

Павел Петрович зашёл в стойло к своему скакуну, и Эзра последовал за ним. Они почесали его за шею, обсудили, осилит ли он завтрашний переезд, и уже собирались выходить. Но произошедшее в следующую секунду заставило их наоборот заползти глубже во мрак. И друзья тогда возблагодарили судьбу, что оказались в этот момент за деревянной ширмой стойла.

Из-за толстых деревянных столбов, поддерживавших навес над конюшней, вынырнули два силуэта, один высокий, другой ниже на две головы. Первый подлетел со спины к Амину и с силой ударил его по голове рукояткой револьвера. Работник упал как подкошенный. Низкий подбежал и, схватив Амина за одежду, подволок его к столбу. Высокий убрал в карман револьвер и достал верёвку. Посадив мусульманина на какой-то ящик, бандиты прислонили его спиной к столбу и крепко привязали.

Павел Петрович, как только в лунном свете блеснул пистолет, упал в сено и укрылся за перегородкой. Эзра не успел так хорошо среагировать и засел в углу стойла, у выхода, за отрезком стены длиной в полметра. Его позиция была не самой удачной, и Павел, лёжа напротив, это видел, но перебежать Леви уже не мог, так как орудовавшие вовсю бандиты могли его заметить.

— Крепко я этого козла приложил, — пробасил высокий, приподнимая револьвером упавшую на грудь голову Амина, — ну-ка, плесни ему в лицо водой. А то не ровен час подохнет.

Его подельник подошёл к поилке для лошадей, выудил из сена какую-то кружку или банку и, зачерпнув воды, вернулся к пленнику. От холодного душа Амин пришёл в себя и замотал от боли головой.

— Вы кто такие? Чего вам надо? — испуганно закричал он, заметив своих мучителей.

— Ну, ты! Полегче! Хватит орать, — высокий замахнулся револьвером. — Мы тебя сейчас будем спрашивать, а ты будешь отвечать. Если нас всё устроит, просидишь здесь до утра, и тебя освободят. А если нет — то всё, что от тебя останется, вот в этой кружке похоронят, — и бандит швырнул сосуд в грудь Амину.

— Первый вопрос, — тонким голосом сказал низкий и по-поросячьи шмыгнул носом, — сегодня утром тебя остановили три урода, куда ты их отвёл?

— А зачем они вам? — испуганно спросил Амин. — Что вы хотите с ними сделать?

— Не понял, значит? — вкрадчиво осведомился высокий. — Сейчас мы спрашиваем! И тебя больше должно волновать, что мы сделаем с тобой. В барабане четыре патрона: три для них, последний, если, падла, не успокоишься — для тебя.

— Но я, правда, не понимаю, о чём вы, — дрожащим голосом выговорил Амин. У него начался нервный припадок, и он зарыдал.— Что вы хотите от меня? Я ничего не знаю, свиньи!

— Слышишь, Абигор, — взвизгнул низкий, — он нас свиньями назвал! Неприятно. Научи его хорошим манерам.

Абигор, а это был действительно он, надел на палец рельефный перстень и со всего размаха съездил Амину по лицу. Тот снова ненадолго потерял сознание, и из его носа пошла кровь. Абигор ещё два раза ударил его в живот и отошёл. В дело вступил более дипломатичный Иблис.

— Надеюсь теперь ясно, что для тебя нет иных вариантов, кроме как рассказать нам всё. Если бы ты, зараза, не обогнал тогда караван, то мы бы уже давно этих уродов положили, и всего этого бы не было. Но ты спешил, поэтому давай теперь, говори. У нас в твоём трактире десять человек ждут, чтобы этих гадов по стенке размазать, а ты тут время тянешь. Давай, рассказывай! А если опять чего удумаешь, он тебе пальцы отрежет, — Иблис кивнул на подельника. — Верно?

— Спокойно, — подтвердил Абигор. — Отпилю. Тупым ножом. Ещё и салом клинок смажу.

Амин то ли от боли, то ли ещё по каким причинам перестал отвечать на вопросы и только мычал, мерно раскачиваясь. Сатанисты переглянулись.

— Ну не хочешь, паскуда, говорить, значит, будешь орать, — развёл руками Абигор. В его ладони блеснул клинок.

Он шагнул к Амину. Раздался выстрел, и сатанист упал с простреленной головой. Иблис выхватил пистолет и завертелся на месте, ища врага. Ещё одна пуля пробила ему грудь. Взвизгнув, он повалился на землю и стал палить во все стороны. Эзра прицелился и последним выстрелом прикончил его.

— Это вам за дядю, — сказал он.

Павел Петрович понимал, что нужно что-то делать, иначе Амин за них сильно пострадает. Но он и предположить не мог, что это что-то сделает Эзра, да ещё так скоро и дерзко. Друзья покинули своё укрытие и подбежали к привязанному мусульманину. Он от страха даже не понял, что произошло, но Павлу и Эзре вдвоём всё-таки удалось привести его в чувства. Они разрезали верёвки и поставили Амина на ноги. Он был весь мокрый, слипшиеся от крови волосы прилипли ко лбу, губа была рассечена.

— Друг, ты как? — спросил его Павел. — Ну, ты настоящий герой, не выдал. Эти двое… двое, двое… Их же здесь не двое! Это они — компания из десяти человек!! То есть пока мы целый день мотались по городу, Андрей несколько часов провёл в комнате с вооружённым отрядом сатанистов по соседству!

— И мы с ними ещё с утра могли столкнуться, когда вниз спускались. И при въезде в город, — Эзра схватился за голову и взъерошил волосы.

— Спокойно, — взял себя в руки Павел. — Раз эти пытали Амина, значит, с Андреем они ещё не столкнулись. Амин, уже отошёл немного? Давай, беги домой, здесь сейчас небезопасно. Ещё раз спасибо! — крикнул он вдогонку рванувшему с места работнику. — Так, что делать нам? Нужно тихо забрать Андрея, вынести вещи и уматывать отсюда, пока сатанисты не сбежались сюда как мухи… Да они уже бегут!!!

Со стороны дома слышался грохот: пара десятков сапогов быстро-быстро отсчитывала ступени. Сатанисты услышали выстрел и бросились выяснять, в чём дело. Друзья сломя голову кинулись в какое-то хозяйственное помещение и затаились среди швабр и тазов. Когда за ними закрылась дверь, из-за угла выбежали три недавние тени. Одна шепнула другим:

— Я у того в шляпе сегодня чуть кошелёк не свистнул. Там столько деньжищ было! Не зря я за ними весь день следил. Денег нет, зато лошадей уведём.

— Не знаю, что у них сейчас произошло, но нужно действовать скорее, — откликнулась вторая тень.

Трое ворюг отвязали коней и быстрым шагом повели их к выходу. В этот момент грохнула о стену дверь, распахнувшись от удара сапога, и во двор вылетели сатанисты. Они оказались в кромешной темноте, выбежав из яркого помещения.  Всё, что они успели увидеть: три фигуры людей, уводящие коней за ворота. С адскими криками и проклятиями весь отряд кинулся на конокрадов, приняв их за наших друзей. Те в испуге бросили поводья, и лошади умчались. А сатанисты принялись избивать жуликов. Один из них ножом пырнул своего противника в живот. Остальные тоже выхватили клинки, и началась бойня. Сатанисты в исступлении и звериной ярости кололи грабителей ножами и саблями, выкрикивая победные возгласы.

Павел и Эзра, воспользовавшись шумом, выскользнули из сарая и кинулись к двери, из которой только что выбегали сатанисты. По пути Павел на секунду остановился, нагнулся над распластанным трупом Абигора и зачем-то стянул у него с пальца перстень. А затем сломя голову бросился догонять друга.

— Андрей, подъём, — закричал Павел, ворвавшись в комнату, хотя Айзенберг уже давно не лежал и даже не сидел, а стоял за шкафом с револьвером наготове.

— Что случилось?

— В городе красные! Точнее, наши соседи по комнате — сатанисты, и они почти догадались, что мы здесь. Собирай вещи. Выходим сейчас.

Друзья сгребли в охапку все сумки, закинули мешки на плечи и накинули тёмные плащи, чтобы слиться с ночью. Павел бросил на стол несколько золотых монет, чтобы расплатиться с хозяином, и друзья выбежали в коридор. Эзра запер комнату и ногой закинул ключ под дверь: если сатанисты всё поймут и начнут выламывать дверь, это их задержит. Друзья быстрыми бесшумными шагами двинулись к лестнице, но на первом этаже хлопнула входная дверь, и внутрь ввалилась большая компания. Товарищи кинулись обратно — столкновение с этим отрядом в узком проходе значило смерть.
В противоположном конце коридора было окно. Андрей распахнул его и глянул вниз.

— Там телега с сеном, может повезти.

Первым вылез Эзра, он спрыгнул и попал прямо в центр стога, выкарабкался и подал сигнал друзьям, а сам встал у стены с револьвером. Затем пошёл Андрей и, встав на землю, принял по очереди все тюки и баулы. Павел сбросил вниз ткань с винтовками, с которыми упорно не хотел расставаться, и полез в окно. Сзади послышался крик. Павел обернулся: на последней ступени лестницы стоял сатанист и указывал на него пальцем. За его спиной показались ещё головы. Павел Петрович выхватил револьвер и, выпустив во врагов весь барабан, вывалился вниз. Его застали в очень неудобном положении: одна нога уже стояла на наружном  подоконнике, а вторая ещё оставалась внутри здания, поэтому ему пришлось именно выпадать из окна, и его приземление не было столь удачным как у первых двух прыгунов.

Друзья помогли Павлу подняться и, поддерживая его, побежали по улице. Вслед им раздалась пальба, но они уже свернули в подворотню и стали недосягаемы для преследователей. Пробежав три или четыре квартала, друзья остановились и перевели дух. Погони вроде не было: в такую тёмную ночь найти трёх незаметных путников было просто нереально, а сатанисты вдобавок ко всему потеряли много времени, сбегая по лестнице за своими врагами. Опять удача улыбнулась друзьям, и им удалось избежать смерти, хотя их могла постигнуть участь тех воров, которые хотели увести их коней.

Теперь нужно было уходить из города и немедленно, потому что как только станет светлее, сатанисты начнут прочёсывать весь Иерихон и его окрестности, разыскивая путников. Друзья стали пробираться к западной окраине города, чтобы сразу взять направление на Иерусалим. Потеряв все средства передвижения, товарищи вынуждены были идти пешком. Перед ними лежали тридцать километров пустыни, и все их надо было пройти, таща на себе весь скарб. К тому же, ввиду последних событий, ненужных вещей оказалось больше чем нужных. Так, воды оставалось только пятнадцать литров, а пополнить её не было никакой возможности. Заходить в селения по пути было категорически запрещено: раз разведка сатанистов так хорошо работает, то им ничего не стоит вычислить троих друзей, где бы они ни находились. Поэтому поход и представлялся очень рискованным, хотя отрезок пути и был очень мал.

Пройти тридцать километров по жаре через пески, холмы и глубокие длинные ущелья гор к востоку от Иерусалима, имея небольшой запас воды и почти не имея еды, постоянно таиться и проявлять всю изворотливость, чтобы спрятаться в плоской жёлтой местности, избегать населённых пунктов, лишая себя, таким образом, шансов на восполнение провианта и помощь от людей, нести на плечах целый арсенал и не иметь возможности его оставить, поскольку над ними непрерывно довлела угроза быть пойманными сатанистами — вот что ожидало наших друзей. А пока они только выходили из западных ворот города.

Отойдя от стен метров на двести, путешественники остановились и провели тщательную ревизию всех вещей, отобрав только самое необходимое. Из одежды оставили только то, что можно было унести на себе, поэтому каждый накинул ещё одну куртку, плащ или жилет и завязал на шее платок. Еду и воду брали полностью, только разложили и разлили их по разным ёмкостям и распределили между всеми тремя путешественниками, чтобы, в случае чего, не потерять всю снедь разом. Так же поступили с порохом и патронами. Винтовки тоже было решено оставить: они были неудобны для транспортировки и слишком тяжелы. Павел Петрович отобрал три самых надёжных и мощных ружья для каждого участника экспедиции, а остальные бережно завернул в ткань и спрятал в чьей-то заброшенной норе в основании небольшого холма. На обратном пути он собирался вернуться за ними и откопать. Туда же к оружию положили и инструменты, большинство из которых предназначалось для машины. Оставили только пехотную лопатку образца 1913 года, Айзенберг заткнул её за пояс, потому что она могла пригодиться для сооружения убежища в пустыне. Ещё Эзра надел через плечо пятнадцатиметровый моток тонкой, но прочной верёвки, а Павел закрепил на ремне ножны с длинным тесаком, который должен был исполнить роль топора. Простые ножи были у каждого из путешественников, но ими нельзя было срубить дерево, разрубить кость в мясе (или отсечь руку особо цепкого сатаниста).

Распределив таким образом вещи, друзья захватили ещё дополнительные батарейки к фонарикам и спички. Затем они вскинули мешки на плечи и двинулись в путь. Павлу на минуту подумалось, что их продвижение идёт как-то по нисходящей: сначала автомобиль, потом лошади, теперь пешком. «Как бы не пришлось потом ползком идти» — посмеялся он про себя и поспешил догнать ушедших вперёд товарищей. До рассвета им нужно было уйти максимально далеко, чтобы днём не столкнуться с конными разъездами сатанистов. Последние, как стало уже ясно, начали целенаправленно охотиться за нашими друзьями, так как поняли, что они что-то копают под их секту. Поэтому за ночь товарищи должны были одолеть километров двадцать и потом залечь на дно на весь день. Либо поднажать и покрыть всё расстояние до рассвета.