Первый рейс-4

Шло время, и мы постепенно вживались в морскую жизнь. В чём она состояла? В работе, в ежедневной работе без выходных и праздников. Но выходные дни, посвящённые службе на море, потом добавляются к отпуску, предоставляя достаточно времени, чтобы погрузиться в семейное тепло и отдохнуть в кругу близких.

Однако проходит всего несколько недель, и в душе моряка просыпается тоска по бескрайним морским просторам. Такова сущность настоящего мореплавателя — море в его сердце, море, которое постоянно зовёт к себе. Это призвание, перед которым невозможно устоять. Море — не просто место работы, это часть души, неотъемлемая составляющая жизни, что всегда манит и влечёт тебя.

Сколько лет прошло с тех пор, как я был в последнем рейсе? Трудно вспомнить. Иногда мне снится море, и я просыпаюсь в слезах, как будто перечитываю письма первой любви. Что это? Трудно сказать. Вот и для моряка, пришедшего в отпуск, неделя-две — это уже много. Потом он быстро перебирает все земные радости, а душа рвётся на волю, на синий простор!

Эгейское море, в которое мы вышли из пролива, было спокойно и безмятежно, словно пруд после грозы. Вокруг царила тишина и умиротворённость, казалось, будто это не вода, а вязкий кисель.

Никогда не мог и представить, что Греция — это не только древние храмы и археологические памятники, но и величественные горные пейзажи, где высокие горы, словно сказочные великаны, стоят, окружённые облаками. На их склонах, словно бисер, рассыпаны города, селения, монастыри и отдельные строения. Верхушки гор прячутся в белоснежных облаках, создавая впечатление, что они парят в небесах. Это зрелище настолько завораживало, что захватывало дух.

Сегодня наряд на камбуз. Мне предстоит заняться чисткой картошки. Работы предстоит немало — два мешка картофеля, которые нужно очистить вручную. Это займёт не меньше трёх часов упорного труда.

Хорошо, если мне в напарники кого-нибудь подкинут. Вместе мы сможем не только быстрее справиться с работой, но и наболтаться вдоволь. А иногда и сам шеф-повар снисходит до того, чтобы помочь. За разговорами и шутками время летит незаметно, и мы успеваем закончить работу вовремя.

Шеф-повар — сильно сказано о девушке, которой только исполнилось двадцать лет. Казалось бы, как такое возможно — сразу в столь дальний путь после окончания техникума? Но это можно говорить о ком угодно, только не о нашей Антонине. Она знает себе цену! У такой не забалуешь.

Как она справлялась с таким хозяйством, я и сейчас с трудом могу представить. Жизнь женского персонала на пароходе — тема, заслуживающая отдельного рассказа. Уверен, что за время работы на судне она проявила недюжинный талант и стойкость, и её профессионализм вызывал восхищение у всех, кто имел возможность с ней познакомиться.

Сорок человек — экипаж судна, среди которых две женщины: повар на камбузе и официантка в кают-компании. Хотя в некоторых экипажах количество женского персонала может быть больше, чаще всего оно не превышает пяти. Вопрос о том, кому принадлежат их сердца и, возможно, тела, оставался загадкой до конца рейса, несмотря на то что слухи заполняли пароход с первого дня плавания. Эти слухи и предположения витали в воздухе, создавая атмосферу тайн и недосказанности. Но жизнь есть жизнь, и стремление к противоположному полу никто не отменял. Вдобавок к экипажу на судно прибыло более десятка молодых крепких парней-практикантов, готовых буквально разорвать бедную Тоньку на кусочки и разнести по каютам.

Тем временем мы успели обогнуть живописную Грецию, повернуть направо и взять курс на Гибралтар. Слева по борту тянулся однообразный Африканский берег, где высились остроконечные горы, словно древние стражи, охраняющие свои владения. А в море, близ берега, изредка возникали водяные смерчи — на таком большом расстоянии они не представляли для нас никакой угрозы.

Эти водяные столбы появлялись и пропадали, напоминая заигравшихся котят. Казалось, что им всегда хочется порезвиться на просторе, а мама-кошка в этот момент где-то рядом загоняет их обратно. Ветерок доносил до нас ощущение свободы и беззаботности этих игривых созданий, заставляя на мгновение забыть о том, что мы находимся в открытом море, и представить себя частью этого удивительного мира, где природа проявляет свою мощь и красоту.

Гибралтарский пролив — это узкое «горлышко», которое соединяет Атлантический океан со Средиземным морем. Слева возвышается Африка, а справа — Европа, но главным форпостом является сам Гибралтар. Здесь, на огромной скале, напоминающей гору, расположена военная база Великобритании, а также порт.

Этот город находится на богатом торговом пути, и сюда не преминет зайти каждый уважающий себя капитан. Суда пополняют здесь запасы провизии и питьевой воды. Для наших моряков это хорошая возможность прилично закупиться, ради чего они и отправляются в дальнее плавание. Гибралтарский пролив и порт Гибралтара становятся местом встречи морских путешественников со всего мира.

Волны — они такие разные! Океанские волны мощно и величественно накатывают на берег, сильно отличаясь от морских, которые обычно короткие и крутые. В океане волны похожи на пологие барханы пустыни, их синусоида растянута и спокойна. Они словно дышат, плавно поднимаясь и опускаясь, и от этого зрелища у многих начинает кружиться голова, одолевает морская болезнь. Мне кажется, что это чем-то сродни женскому токсикозу — такое же необъяснимое и мистическое ощущение дисбаланса в организме, когда тебя постоянно мутит и тебе хочется вырвать.

В морских волнах есть что-то завораживающее и в то же время тревожное. Они напоминают о мощи и неукротимости природы, которая способна вызвать у человека самые разные чувства — от восхищения до панического страха.

Когда испытываешь морскую болезнь, кажется, что мир вокруг тебя рушится. В такие моменты невольно вырываются клятвы о том, что это последний рейс. Ты не хочешь больше бороздить морские просторы, не хочешь слышать даже намёка на предложение работы в море. «Нет, в море? Никогда! С меня хватит...» Но даже бывалые моряки, отправляясь в океан, пусть даже на один день, но ощущали общее недомогание. Я обычно мучился пару дней, и каждый раз это было настоящей пыткой для моих нервов и организма.

Помню, как, не глядя в иллюминатор, мы поняли, что вышли в океан. Мы увлечённо играли в настольный теннис. Шарик, как всегда, летал из стороны в сторону. И так легко, словно воздух был невесомым, и я  с лёгкостью справлялся с ним. Но вдруг я оказывался в другом углу площадки, а шарик спокойно опускался на мою половину стола.

Волнение за бортом не влияло на его траекторию, потому что он был в воздухе — свободный и независимый. А если бы его положили на стол, он бы начал кататься и соскочил на палубу. В воздухе же он парил, а я, словно банный лист, прилип к переборке, пытаясь понять, что с нами произошло.

Это было удивительное ощущение — осознать, что мы действительно вышли в океан. Игра в теннис стала символом этого момента — момента, когда привычное меняется, и нужно адаптироваться к новым условиям, и чем быстрей, тем лучше.

(продолжение следует)