Бельжика

Леонид Семенович шел по кругу и зажигал свет. В круглом зале башни огни зажигались на концах свечей, дрожали тени на плече Леонида Семеновича. Ровно и ярко горел свет над каменным полом и тихо было, в тишине Леонид Семенович услышал удар в железную дверь.

Леонид Семенович взмахнул длинной каминной спичкой и потушил ее. Вдохнул глубоко дым сожженной серы и пошел к высокому узкому шкафу чтобы взять из ящика пистолет. В дверь больше не стучали, но Леонид Семенович спросил не подходя к двери,
— Кто?
Из-за двери ответил голос:
— Мне нужна твоя помощь, Леонид Семенович.
Леонид Семенович спустился по ступеням к кованной железной двери и отодвинул засов, потянул дверь и увидел, как на него смотрит с порога высокий человек в белой рубашке, а на руках у него лежит девушка, у нее волосы темные, глаза ее закрыты.

Леонид Семенович коротко качнул головой и человек в белой рубашке прошел мимо него, по лестнице на второй этаж, пронес девушку в свете свечей к большой кровати Леонида Семеновича, наклонился и положил ее голову на подушку, выпрямил ее ноги и встал перед кроватью на колени, смотрел на ее спящие черты. Леонид Семенович закрыл тяжелую дверь и тихо задвинул засов. Он поднялся по ступеням и увидел, как человек в белой рубашке стоит на коленях на каменном полу и смотрит на девушку. У нее лицо белое, у нее глаза закрыты.

Леонид Семенович подошел к высокому узкому шкафу и положил пистолет в ящик. Достал из кармана пачку, встал у окна и положил в губы сигарету. Взглянул Леонид Семенович как человек в белой рубашке сидит перед кроватью, поднес Леонид Семенович лицо к огню, густо задымилась его сигарета, потом выглянул в окно Леонид Семенович и увидел сквозь заросли кустов огоньки чьих-то сигарет, ходили там вокруг башни Убийцы Голубей.

Человек в белой рубашке сложил руки на краю кровати и опустив на них лицо закрыл глаза. За закрытыми глазами его клали камень на камень и не оставляли камней от камней и камней до камней к нам к нам к нам пробирались сквозь кладку свирепых птиц под ободками невдоль проплетающихся под воскоструйными и пепельными сумраками слез ее и всех тех кто нас будет пересчитывать по никак не приходящим в гости отзвукам счастливых снов а с ними и неторопливых успокоений на ресницах измождавшихся дневными кошмарами вместо всех тех переплетных птиц в свирепых складках и оскорбительных и сиюминутных и на пару фраз приготовленных для нас вечеров. Скажи нам отчего ты белый рыцарь исходивший вдоль поперечную и того не меньше и этого не дальше как здесь остановился за эти стены? Скажи же почему не вернуться ей к нам и оттого всем здешним растопыренным глазкам перестанем жечь свечки? Изможденный громопускатель и тугочинитель больше не предтревожных властений воспалин не обезвоженных сомнений палладин не шпагоглотательных рефлексов гаситель и неторопливых рассказчиков остановитель не предположит пред тобой сдоб каменноугольного остроизвесткового и те перьев же не убереженного рог стережет и реет над кондором его освирь и певшая кладка и павшая в прорудь той стены в той башне и той двери что тебе открыл господин исподлинных седин что в середине темноты не распахивал мостов пред нами и мы еще посмотрим как тебе все то понравится что будет поворачиваться к тебе теплым бочком с которого да отложи же ты свой резец по камню уже как неосторожный ты ее к нам опогубишь а как тебе тогда просыпаться рядом с прохладным бочком и прохладно пахнущую ее ножку целовать? А как тебе высвобождать так долго сквозь лен непроросший плечей ее свою затекшую куда не след приведет тебя руку? Ну так руби же руби холодным своим мечом эту отсыревшую стенку белый рыцарь забирай ее себе из искрошенных камней и беги за последний крик из ласточкиного гнезда и не оборачивайся когда кровь ли срывает ураганом когда страшный зеленый облик с весной все сходит и сходит и подставляет слеткам голубей свои подветренные пальцы в сердца им кладет страх перед небом и слепит из них солнце и несет к нам к нам к нам трижды тихо простучали в дверь. Он вздрогнул и поднял глаза к ее лицу. Его плечо взял рукой Леонид Семенович. Человек в белой рубашке посмотрел вверх устало на Леонида Семеновича.

— Они отсюда не уйдут.
— Да, я слышал их, — ответил человек в белой рубашке, он кивнул на дверь, — как стучат тоже слышал.
Леонид Семенович посмотрел на девушку. Потом снова посмотрел на человека в белой рубашке.

— Помоги нам, — сказал ему человек в белой рубашке.
— Я буду здесь, — сказал Леонид Семенович и кивнул человеку в белой рубашке прикрыв глаза. Человек в белой рубашке кивнул в ответ.

Леонид Семенович спустился к двери, отбросил засов и открыл дверь. В башню один за другим стали входить Убийцы Голубей, один за другим они поднимались по лестнице в круглый зал.

— Леонид Семенович, рыцарь в синем, ненадежный страж.
— Мы войдем но садиться не станем.
— Лучше постоим, да и не наберется в вашем городе таких стульев чтобы нам усидеть.
— Места много в башне у начальника королевской стражи.
— Места много в доме разбойничьего атамана.
— Сестра его друга о котором мы ничего не знаем сейчас на работе.
— Трудное слово у нее неразгаданное третье по вертикали.
— Аллитерация.
— Нас если впустишь, то мы поскорее уйдем.
— У нас белый рыцарь забрал королевскую дочку.
— Опять ты не убережешь ее от нас, синий рыцарь.
— Отчего же это белый рыцарь сюда ее принес?
— Думал что побоимся мы синего рыцаря?
— Нет, мы побоимся только зеленого облика.
— Это напрасно сказано.

В открытую дверь заброшенной водонапорной башни влетел на россыпях молодой листвы в зеленом своем облике он опояснутый зеленым лишаем оскотинился ощетинился и цмыкнул посвисточку околопервозданной невзмоготы и задул на все свечи и на весь свет и вырвал окна из рам и сквозняками свежими до трепета втиснулся во все трещины между кирпичами и повалил книги из шкафа и открыл все на неинтересных местах и только сказки все открыл в самых концах. Задул потом еще сильнее до хруста кроны изгибая в лесополосах и распутал все колтуны в ее темных волосах и лучшего своего ветра ей полную грудь набрал и все тучи с окрестных небес согнал и облился на все огороды и хохотал громолниеносно да так что проснулись многие кто спал во всем том городе и с молодым Уолдо в окне родительского дома поздно ночью он увиделся и Стеллеровой Корове что за прилавком круглосуточного магазина дремала он постучал в витрину и Заправителю Одеялову поправил подушку и господину Подсвешкину сложил на столе и для себя и для дома и для сердца и что было и что будет и чем сердце успокоится.

Зажег спичку в темноте Леонид Семенович прикрыл ладонью огонь от сквозняка и пошел по кругу, зажигал свет. Человек в белой рубашке стоял на коленях наклонившись к кровати, девушка смотрела на него и медленно и редко моргала. Она взглянула на свои ноги и вздрогнула, поняла, что лежит она совсем голая. Человек в белой рубашке приподнял край одеяла и кивнул ей, она оперлась на пятки и изогнула спину, человек в белой рубашке вытащил одеяло и накрыл ее. Леонид Семенович зажег все свечи и в дрожащем их свете стоял, смотрел как девушка укрылась его одеялом и смотрит на него с любопытством. Человек в белой рубашке заметил ее внимательный взгляд и тоже обернулся к Леониду Семеновичу.

— Спасибо тебе, — сказал он.
— Завтра найдем вам другую постель, а пока ладно, ложитесь тут.
— Я не про постель, — улыбнулся человек в белой рубашке.
— Больше меня не за что благодарить, — сказал Леонид Семенович и поднял опрокинутый ураганом шкаф.
— Разве это не ты устроил ураган?
Леонид Семенович сел на корточки и стал подбирать с пола книги упавшие с полок.
— Это был обыкновенный ночной ураган, такие бывают каждую весну, — Леонид Семенович подобрал еще одну книгу, раскрытую и лежащую страницами вниз, — я тут ни при чем.
— Когда ты открыл дверь и они вошли, я знал, произойдет что-то.
— Ну вот оно и произошло, — засмеялся Леонид Семенович вставая перед шкафом с книгами в руках. Он стоял спиной к человеку в белой рубашке и ставил книги на полку шкафа. В дверь мелко застучали.
Леонид Семенович улыбнулся и сказал,
— А вот и божья коровка прилетела.

Когда Леонид Семенович открыл дверь, то вошла в нее высокая и быстрая женщина в круглых очках, с длинными и светлыми волосами дрогнувшими в отблесках света дрогнувшего от ворвавшегося вместе с ней ночного ветра. Она потянулась руками высоко и Леонид Семенович наклонился навстречу ее рукам, обнял ее и уткнувшись в его плечо лицом она сказала,
— Ураган такой налетел, повалил деревья на поселке, ужас.
Леонид Семенович отпустил ее, она поморгала глядя на него и спросила,
— И окна повыбивал, да?
Леонид Семенович улыбнулся и сказал,
— Да, у нас тоже повыбивал окна.
Они поднялись по лестнице в круглый зал и Леонид Семенович показал рукой на человека в белой рубашке,
— Будем завтра стеклить, у меня вот даже помощник есть.
Женщина подняла круглые свои брови над очками и взглянула на человека в белой рубашке, потом посмотрела на девушку, скрывшуюся под одеялом так, что только нос и глаза ее были видны.
— Помощники.
Сказала она задумчиво и строго взглянула на Леонида Семеновича, ласково ей улыбавшегося.
— Да, они пришли сегодня вечером, им негде переночевать. Знакомьтесь, это моя жена, ее зовут Стеллерова Корова.
— Привет, — сказала Стеллерова Корова и улыбнулась. Она сбросила с плечей рюкзак и Леонид Семенович подхватил его за лямку, понес к холодильнику.
— Здравствуйте, — сказал человек в белой рубашке вставая с колен от кровати.
Стеллерова Корова отошла к двери оперлась о шкаф и вытащила ноги из кроссовок, наклонилась к нижним дверцам шкафа отыскала тапочки и набросила на ноги, спросила,
— Тапочки у вас есть?
Человек в белой рубашке ответил,
— Нет, если можно.
Он подошел к шкафу и снял свои мягкие туфли, надел брошенные Стеллеровой Коровой к его ногам тапочки.
— Я еще хотел спросить, если у вас есть какое-нибудь платье, для девушки, у нее никакой одежды совсем нет.
Стеллерова Корова слушала скруглив брови и опустив задумчиво веки, потом медленно и рассеянно кивнула,
— Да, есть, сейчас я дам. И тапочки вот ей тоже возьми, — Стеллерова Корова махнула рукой на нижний ящик шкафа.
Стеллерова Корова достала из сундука белое длинное платье и подошла с ним к кровати, девушка все так же закрывшись одеялом смотрела.
— Давай я подержу одеяло, а ты наденешь платье? Вставай, вот тапочки,
Стеллерова Корова подвинула поближе к кровати тапочки брошенные на пол человеком в белой рубашке, и взяла край одеяла. Девушка подобрала под себя ноги и встала на кровати, взяла из руки Стеллеровой Коровы платье и расправила его, приложила к груди и опустила взгляд, потом с улыбкой взглянула на Стеллерову Корову.
— Я его сама сшила, но оно мне немного узкое в груди, а тебе будет хорошо, мне кажется.

Стеллерова Корова наблюдала, как девушка надевает ее платье и медленно вниз опускалось одеяло в ее утомленных руках. Человек в белой рубашке стоял позади Стеллеровой коровы и видел теперь, как девушка стоит на постели и проводит длинными пальцами по белому платью, как улыбается взмахивая темными волосами на весеннем ночном ветру пролетающем по круглому залу старой водонапорной башни.

— Давайте поедим, — сказал Леонид Семенович, садясь за накрытый круглый стол. Встала с кровати и прошла к столу девушка, человек в белой рубашке сел рядом с ней. Стеллерова Корова села рядом с Леонидом Семеновичем и взяла из хлебницы большой кусок хлеба.
— Опять ты хлеб так толсто нарезал, — сказала она со смехом поднимая большой кусок хлеба, показывая всем.

Девушка в белом платье привстала со стула и взяла этот кусок у Стеллеровой Коровы.
— А вот смотри, кому-то нравится большими кусками, — засмеялся Леонид Семенович, глядя как девушка положила хлеб перед собой и взяла банку с горчицей, накладывала ее на хлеб горкой, зернистую и желтозеленую. Потом она взяла кусок красной рыбы и размазала им горчицу по хлебу.
— Она острая, — сказал человек в белой рубашке, взял немного горчицы ложкой из банки и положил на язык.

Девушка смотрела на него и с аппетитом кусала свой большой бутерброд, улыбалась ему с набитым ртом.

Леонид Семенович переставил банку с зеленым песто поближе к Стеллеровой Корове. Она жевала морскую капусту и кивнула ему, Леонид Семенович взял салфетку и вытирая пальцы сказал,
— Мы сегодня поспим с тобой на кровати Уолдо, наверху, а завтра поменяемся с ними, хорошо?
Стеллерова Корова жевала и кивала ему, потом в вытянула шею и проглотила, чтобы спросить,
— А вы надолго у нас?
Человек в белой рубашке прожевал свой хлеб и сказал,
— На два или три дня,
Стеллерова Корова снова набрала в рот морской капусты и покивала.

Они молчали и ели, а вокруг летали теплые сквозняки по круглому залу освещенному дрожащими огнями на концах высоких свечей, оплывших в подсвечниках. Леонид Семенович первый встал из-за стола и отошел к окну со своей сигаретой. Потом встала девушка в белом платье и легла на кровать, подоткнув со всех сторон под себя большое одеяло Леонида Семеновича. Стеллерова Корова подошла к Леониду Семеновичу и обхватила его руками пониже груди. Так они стояли и смотрели, как засыпает в их постели незнакомая девушка, а перед ней сидя на стуле дремлет незнакомый человек в белой рубашке.

— Мы пойдем, — сказал негромко Леонид Семенович.
Человек в белой рубашке приоткрыл глаза и кивнул,
— Хорошо, спокойной ночи вам.
— Свечки оставляю, если нужно задуешь сам, — сказал Леонид Семенович и повел Стеллерову Корову по винтовой лестнице наверх.
— Хорошо, — сонным голосом сказал человек в белой рубашке опуская голову на грудь и последним что увидел он гаснущим взглядом была она лежащая на боку закрыв спокойное лицо выброшенным на берег одеяла белым плечом в сгоревшем под проливным солнцем полем соломы они увидели пугало на ветру из под бордово-изодранных лохмотьев фрака метались лохмотья белой батистовой рубашки и на черной измято-выгоревшей шляпе сидел молчаливый соловей. Стояло в желтом поле под синим небом пугало и все ему было ни по чем. Пошли они мимо и все дальше и дальше отводя от себя высокие и сухие желтые стебли, а поле впереди накатывалось далью на даль и видны были давние развалины далеких белых дворцов у края этого края, там где море, над которым собираются все дожди и расходятся по всему небу. Есть там такие дожди которые идут к красным горам, и тушат постоянно тлеющий пожар разогреваемой воздухом и солнцем пустой породы. Там на горе сидит пьяный от жары шахтер в маске красной пыли и рассказывает давно уснувшему своему другу конец старой истории и смеется и слезы катятся из его красных глаз по его красному лицу, и слушают ту историю спрятавшись за камнем девушка в белом платье и белый рыцарь. Пьяная бульдозеристка такая смешная мне это рассказала, как ее младший брат в три года фокусы придумывает и всем на улице показывает. А в хозяйском-то доме у нас самое интересное это служанки служанок. Одна спит с хозяйским сыном. Вторая танцует со мной пока все спят. А в третью я влюбленный. А где это было уже и не помню, может быть во сне, который уже закончится когда пойдет дождь. Ведь есть такие дожди, которые идут к зеленым горам что спят под лесом, и по дорогам завитым ходят там люди к прозрачным сине-голубым озерам. Спускаются потом назад, в деревни где им посыпают солью горячие лепешки, а они их едят и спят, и видят во сне белые вершины тех гор, куда они никогда не поднимались, куда не поднимаются дожди, откуда спускаются только реки, там такая вода которой не умыться, там сны, от которых не проснуться. Чего вы спрятались там? Вам разве так хорошо меня слышно? Вот на камешек садитесь, или боитесь уснуть? Так не бойтесь, кто не уснет тот не проснется, как мой друг говорит, вот он, мой друг, спит. Во сне что хорошо, что каждый сам по себе, только вы вот вдвоем, я такого раньше никогда не видел. А видел многое и вот еще что, не только одно это море есть, есть другие моря, там вода другая, и дожди там тоже другие собираются, там горы пеплом дышат, раз дохнут и везде темно станет, и дышать никому тогда нельзя, только горы могут дышать, а другим всем бежать надо, уплывать. Такие горы из моря прямо встают, очень медленно, кто долго жил, тот видел. Они вот так как мы сидят и смотрят как горы растут и дышат сначала под водой, у-у-у как им тяжело. А уж как из воды встанут так полегче, а потом уже и люди приплывают пожить, воды попить из озера. Не знают, что под озером спит гора, и снова ведь проснется пеплом дышать. Кто мало живет, тот этого не знает. Надо спрашивать у тех кто долго живет. А где их встретишь? Они спят все. Один тут на машине проезжал быстро от моря до моря, вы его знаете. Он долго живет и много знает, его спросите. Это хорошо быстро ехать, глазам которые много видят приятно когда быстро едешь, воздух холодный неспящим глазам приятен. Вы меня не слушайте, я если перестану рассказывать, усну и будет тихо, может и дождь тогда пойдет. Здесь есть такие люди, отдыхающие. Им дождь не нравится, они хотят чтобы жгло их солнце. Вы если пойдете сейчас туда, где море подмыло поле, там где мокрая солома гниет на песке, там будут дома, куда люди приезжают смотреть на море и отдыхать. Скажите им, что скоро пойдет дождь и увидите, что им это не нравится. Скажите, что скоро начнется шторм, и волны будут высокие, будет холодно. Они спросят, почему так? А вы скажете, что горы над морем долго дышали и теперь всегда будет дождь. Потому что немногие могут жить так долго, чтобы увидеть как дождь закончится. А когда дождь начнется это мы все увидим, и сразу проснемся, когда услышим как о зеленые листья капли ударяются за окнами старой водонапорной башни, как вода в воду падает и собирается в лужи на ступеньках за металлической дверью. Услышала девушка как влажно дождь прохладный среди листьев падает и открыла глаза. Человек в белой рубашке поднял с груди опущенную голову и тоже глаза открыл, услышал как падает дождь.

Девушка отбросила одеяло и села на постели. Она взглянула по сторонам, нашла ступнями тапочки у кровати, встала и подошла к шкафу. Из вороха листов она достала один чистый, там же взяла тонко оструганный ножом карандаш и пошла к круглому обеденному столу. Человек в белой рубашке встал со стула и подошел к окну. Выглянул в промоченный дождем заросший сад, посмотрел вниз, где лежало разбитое ночным ураганом окно, выбитое из рамы. С вершины винтовой лестницы зазвучали тяжелые шаги Леонида Семеновича. Он прошел по залу к кувшину с водой стоящему на обеденном столе. Наливая из кувшина воду в стакан он смотрел, как девушка пишет на желтом листе карандашом.

— Я вспомнил только когда проснулся, что не сказал, что туалет на улице, слева по тропинке.
Девушка подняла глаза от листка и кивнула Леониду Семеновичу, сложила листок и накрыла карандашом.
— Если ты собралась идти сейчас то я дам тебе одежду, там дождь, — Леонид Семенович сделал глоток воды из стакана и пошел к шкафу, взял оттуда свой синий пиджак, — На, — сказал он набрасывая пиджак девушке на плечи, его пиджак был на ней как пальто, — и галоши, — Леонид Семенович присел перед нижним ящиком шкафа и достал пару черных галош огромного размера. Девушка наступила в галоши и как на лыжах пошла по лестнице к двери, отбросила засов, несколько раз дернула и наконец распахнула тяжелую дверь, оглянулась на Леонида Семеновича стоявшего наверху, улыбнулась и пошла в туалет.
Человек в белой рубашке отвернулся от окна, и сказал,
— Леонид Семенович, что будем с окнами делать?
— Вставлять будем их обратно, — засмеялся Леонид Семенович.
— Я тогда пойду подниму те окна, что внизу лежат.

Леонид Семенович кивнул человеку в белой рубашке, и обернулся на быстрые звуки шагов. Громко и широко зевнув большими белыми зубами с лестницы сошла в круглый зал Стеллерова Корова, на сквозняке поднимался ее голубой просторный сарафан. Она удивленными свету глазами сонно смотрела, как спускается к двери человек в белой рубашке, как медленно открывается тяжелая дверь и навстречу ему входит высокая в синем пиджаке Леонида Семеновича темноволосая девушка, взбегает по металлическим ступеням в круглый зал, останавливается перед ней и улыбается, сбрасывает с плеч тяжелый пиджак и отдает Леониду Семеновичу, улыбается ему и идет к круглому столу, откатывается стуча гранями карандаш под ее пальцами, сминается звонко в ее руке бумажный листок, она отходит к лучу света и смотрит в зеленый дикий сад, липкая и блестящая, вырвавшаяся этим утром из почек листва пощипывает ядовитой молодостью ее темные глаза и она опускает взгляд, читает с пожелтевшего листа бледные буквы.

Она не видела, как вышел из заросшего сада молодой высокий парень, отряхивая со штанов блестящую и свежую паутину и больших черных пауков. Он пробежал по влажной траве через лужайку перед башней, брызгая на себя водой из тайных луж, непросохших еще после быстрого дождя. Она услышала, как дверь внизу тяжело загудела открываясь, как звонко перепрыгавая ступеньки он вбежал в круглый башенный зал. Переводя дыхание улыбался он Леониду Семеновичу, одной рукой тянулся к его руке, чтобы ее пожать, а другой обхватывал его широкую спину, прижимался бритой головой к его груди и говорил,
— Привет, Леонид Семенович,
И Леонид Семенович говорил обнимая его и улыбаясь,
— Привет, прогульщик,
Леонид Семенович отпустил его и дал Стеллеровой Корове потрепать его ухо, погладить его голову и сказать,
— Ой ты пес Уолдо, весь мокрый, бежал чтоли?
— Да, у нас уже закончились уроки, вчера последний звонок был, теперь практика началась, дырки в ленолеуме забиваем, — сказал Уолдо, уворачиваясь от считавших его ребра сильных пальцев Леонида Семеновича,
— Пошли чай пить, — сказала им Стеллерова Корова и пошла к кухонному столу.
— Да, мы сейчас, — сказал ей Леонид Семенович подталкивая Уолдо по лестнице вниз и подмигивая ему, — мы сейчас окна выбитые соберем и придем.
— А чего с окнами? — Спросил Уолдо сопротивляясь толчкам Леонида Семеновича.
— Пошли, я тебе говорю, — строго шепнул ему Леонид Семенович. Уолдо перестал сопротивляться и попятился за дверь, шлепнув подошвой в лужу,
— Ох ёп, — сказал он отряхивая ногу.
Леонид Семенович встал с ним рядом на ступеньке, достал пачку, и тряхнул ей перед Уолдо.
— Вчера ночью здесь были Убийцы Голубей.
Уолдо взял сигарету и наклонился к зажженой в руке Леонида Семеновича спичке. Он выпустил дым носом и нахмурился,
— И что, почему они сюда пришли?
— Ты видел, там девушка у окна стоит?
— Нет, не видел.
— За ней приходили.
— Раз она сейчас здесь значит, зеленый облик тоже тут был?
— Да, окна повыбивал, — усмехнулся Леонид Семенович с сигаретой в губах прищурился солнцу и синему дыму, — м, кстати, пойдем поднимем окна, они так и лежат там где их вышибло.
— Ты опять позвал?
— Я никогда не звал, — сказал Леонид Семенович наклоняясь к траве и поднимая раму, — на, аккуратно только, ставь к стене, стекла битые сыпаться будут, — Леонид Семенович потряс раму, чтобы выпали битые стекла, потом подал Уолдо. Уолдо поставил оконную раму у стены и посмотрел на Леонида Семеновича, тот докуривая сигарету быстро ее к губам прикладывал, потом щелкнул ее пальцами в мокрую траву.
— Я просто не стал закрывать за ними дверь когда они вошли, — улыбнулся Леонид Семенович.
Уолдо засмеялся и пошел за лежавшим в траве окном, приподнял его, встряхнул и понес.
— Неси его сразу в башню, я сейчас остальные подберу и тоже приду.

Уолдо понес тяжелое из темного и толстого бруса окно и разглядывал влажную в солнечных брызгах траву сквозь капли воды на разбитых стеклах, выглядывал из разбитого окна на уходящую все дальше перед ним стену башни, вдоль которой шла навстречу ему девушка в белом прозрачном платье, в белой тени солнца светлели волосы ее темные, вела она белой ладонью с синими тонкими венами по неровной влажной кладке стены, и смотрела на него сквозь разбитое окно мимо проходя. Леонид Семенович его обошел по траве рассыпая битое стекло,
— Давай скорее. И ее тоже зови, а то она сейчас еще порежется где-нибудь.
Уолдо услышал как дверь металлическая распахнулась и упали в башне из рук Леонида Семеновича окна, и она тоже услышала, отвела взгляд. Потом снова на него взглянула быстро и шагнула к нему навстречу, рассматривала его в окне сквозь осколки стекол, она играла глазами со светом и свет с ее глазами играл. Уолдо ей сказал,
— Пойдем, здесь везде теперь разбитое стекло, можешь пораниться,
Она ему кивнула, не отводя своих глаз от его,
— У тебя глаза голубые. Ты мне нравишься. — Сказала она и ушла.
Уолдо вздохнул и переложив в затекших руках окно понес его в башню. У распахнутой двери справа стояли составленные вместе Леонидом Семеновичем пустые оконные рамы, Уолдо поставил к ним свою, третью, и заглянул под пыльный брезент. Там лежали бревна и доски, металлические кроватные сетки, длинный и толстый резиновый шланг, станина от старинной швейной машины, чугунная двухпудовая гиря и десятилитровая садовая лейка, полмешка цемента с всаженной в него сбоку садовой лопаткой, горой были свалены ржавые молотки и напильники, здесь же лежал ржавый секатор с синей пластиковой ручкой, ссыпаны в кучу были кривые гвозди, огромные перемешаны с мелкими. Обернутый шнуром лежал здесь же перфоратор на растрескавшемся желтом ящике со сверлами, в металлическом ведре засыпана была до половины белая зернистая селитра, рядом стояла двадцатилитровая пустая и пыльная стеклянная бутылка с формулой серной кислоты на пожелтевшей бумажке, за ней на красно-коричневом сидении от грузовика сложены были несколько топорищ, старый кожаный мяч со шнуровкой на боку, противогаз с выбитыми стеклами, спутанная гирлянда с разбитыми красными колпачками на лампочках, Уолдо протянул руку к тяжелому угольному утюгу и потянул его к себе по каменному полу, задев садовую лопатку торчащую в мешке цемента. Мешок с цементом завалился толкнув полупустое ведро с селитрой, ведро падая ударилось о большую стеклянную бутылку и разбило ее, тяжелый брезент накрыл ненадежную гору кастрюль, которые упали с грохотом повалив тяпки и грабли у дальней стены. Давно уже выглядывал вниз со ступеней Леонид Семенович и когда звук падающих вещей стих он сдерживая смех спросил,
— Нашел что-нибудь новое?
Уолдо отряхивая пыль с плечей и лица смеялся,
— Да нет, тут старое все,
Леонид Семенович покачал головой и ушел с лестницы наверх. Уолдо вошел следом и взял с полки с книгами ту, что читал вчера утром. Он сел с книгой за круглый стол, спиной к окну, чтобы свет из окна падал на страницу. Он открыл книгу и посмотрел поверх нее в глаза девушке, она оперлась на подушку спиной, обнимала свои колени и из-за них смотрела на Уолдо.
— Как тебя зовут?
Она смотрела на него и не отвечала.
— У тебя нет имени?
Она не отвечала, только смотрела на него. Подождала и не отводя взгляда медленно помотала головой.

Уолдо опустил взгляд в книгу, положил ее перед собой и долго листал.

Леонид Семенович пришел и сел напротив него, звонко придвинув ножками стул по каменному полу. Уолдо взглянул на него и снова перевернул страницу. Стеллерова Корова спустилась с верхнего этажа башни, красными сапожками застучала к ним через круглый зал, она надела светло-коричневый комбинезон на лямках поверх белой батистовой рубашки с просторными рукавами, светлые волосы она собрала в два длинных хвоста, которые пропустила сквозь вырезанные в широкополой шляпе дырки. Она поцеловала Леонида Семеновича поверх его седой бороды, шагнула вокруг стола и потрепала опущенную над книгой голову Уолдо. Быстро застучала красными сапожками по каменному полу к лестнице, застучала по металлическим ступенькам вниз и, почти уже спустившись, еще раз взглянула на них, но ничего сказала, открылась тяжело и тяжело захлопнулась позади нее дверь водонапорной башни. Леонид Семенович встал из-за стола, прошел по круглому залу и стал подниматься по винтовой лестнице наверх, когда неслышно стало его шагов Уолдо сказал,
— Я назову тебя Бельжика.
Уолдо поднял взгляд над книгой, Бельжика смотрела на него как и раньше, услышав от него свое имя она улыбнулась.
— Почему такое имя?
— Мне нравится как оно звучит. Так назывался корабль бельгийской экспедиции в Антарктиду. Когда корабль во время полярной ночи вмерз во льды и стал дрейфовать на судне произошел бунт и командование забрал молодой Амундсен. Пока длилась полярная ночь все кроме Амундсена заболели цингой, а два матроса сошли с ума, один из них спустился с корабля и ушел по льду в океан, он хотел пойти домой, в Норвегию.
Бельжика спросила,
— А почему Амундсен не заболел цингой?
— Он охотился на тюленей и ел свежее мясо.
Бельжика закивала в ответ и села повыше, прижалась спиной к подушке теснее, крепче обняла руками колени, смотрела на Уолдо, смотрела как он смотрит на нее.
— Мне нравится, как ты на меня смотришь.
Сказала Бельжика, когда время прошло.
— Мне уже домой пора.
Уолдо обернулся к окну и увидел, как с неба сходят облака, расступаются к краям неба, это значит, что скоро уже ночь. Он закрыл книгу и отнес ее на полку шкафа. Обернувшись он взглянул на Бельжику, она сидела в темноте обнимая колени и смотрела на него из темноты темными глазами. Уолдо спустился к выходу и Бельжика услышала, как железная дверь захлопнулась позади него.

Сверху на лестнице зазвучали шаги. Леонид Семенович вышел в сумерки круглого зала и достал из кармана пиджака коробок звонких спичек, достал одну, ударил ей в бок коробка и пошел по кругу, зажигая в зале свет. Дверь внизу открылась и захлопнулась, зашелестел брезент, чем-то проволокли по полу, Леонид Семенович оглянулся и увидел человека в белой рубашке, смотанный кольцами шланг он придерживал перед собой, стоя у входа.

— Искупаться?
— Да, — ответил человек в белой рубашке.
— Ванна стоит наверху, кипятильник с удлиннителем там же, под ванной.
Леонид Семенович прошел по лестнице мимо человека в белой рубашке и, спускаясь, сказал ему,
— Иди наверх, скинь мне шланг, я пойду к колонке закручу его.
— Хорошо, — ответил человек в белой рубашке.
— Сразу потом иди к ванной, я через две минуты уже включу.

Человек в белой рубашке кивнул и пошел наверх. Ступив на лестницу он взглянул на Бельжику, она встала с кровати и босиком пошла за ним по каменному полу. Они поднялись по темной стальной лестнице в стене башни. На самом наверху, склонившись в темноте на узкой дорожке вдоль парапета человек в белой рубашке протащил смотанный шланг до люка в потолке и вышел на крышу башни. Бельжика посмотрела ему вслед и перегнувшись через перила, заглянула на дно резервуара. Там стоял стол, горели свечи в латунном подвечнике на столе. Стояла там большая эмалерованная ванна на высоких ножках, напротив ванны была широкая стальная кровать, два стула стояли посреди круглого резервуара. С другой стороны от кровати стоял распахнутый шкаф с зеркалом на двери, в зеркале отражался свет свечей. Бельжика смотрела как человек в белой рубашке тащит за собой с крыши толстый шланг, как спускается с ним по лестнице на дно резервуара. Человек в белой рубашке опустил шланг в ванну, в его руках шланг вздрагивал, вода толчками ползла внутри него, вода выбивала плевками воздух и потом текла перекрученной желтой струей, эхом под сводами башни падала в воду вода. Когда ванна набралась почти до края, человек в белой рубашке поднял взгляд со дна резервуара и Бельжика кивнув ему вышла из люка на крышу. Она оглянулась вокруг и увидела перечеркнутые черными лесополосами черные поля, увидела огни, пролетающие мимо нее по проходящей невдалеке дороге, увидела свет в окнах соседских дач, увидела высокую тень Леонида Семеновича, стоящую у большой лужи, блестящей в свете звезд и луны, натекшей из пробитого шланга.

— Все? — крикнул Леонид Семенович.
Бельжика махнула ему рукой в ответ. Она увидела как он наклонился к колонке и повернул кран, увидела как вздрогнул шланг и полилась из него в лужу у колонки вода. Леонид Семенович потянул шланг, шершавый он скользнул к краю крыши по ее ступне и она коротко вздохнув подняла ногу, на мгновение качнулась и замерла, глядя в пустоту за краем водонапорной башни. Она обернулась и посмотрела, как шланг рывками выползал из люка, как сыпалась с крыши вслед за ним бетонная крошка, и край его, текущий водой свалился в темноту и далеко внизу глухо ударился о землю.

Бельжика пошла по следам воды и спустилась по тонкой стальной лестнице на дно резервуара. Она прошла мимо человека в белой рубашке, сидевшего спиной к ней, он смотрел на горячую воду, услышав ее он оглянулся и встал перед ванной, за провод вытащил из воды кипятильник. Бельжика смотрела, как вода испарилась на побелевшем завитке кипятильника, качавшегося в руке человека в белой рубашке, другую руку он опустил в воду и шумно перемешивал. Вытащив руку из воды он оглянулся и увидел ее темные глаза, блестящие в свете свечей, увидел как на грязный бетонный пол падает рядом с ее босыми ногами белое платье. Бельжика шагнула мимо него и поставила ногу в воду, коснувшись рукой края ванны опустила в воду другую. Медленно сгибая колени она коснулась воды бедрами и глубоко вдыхая скользила пальцами по краю ванны опускаясь в горячую желтую воду тонкими плечами, пока вода не стала толчками выливаться через край. Человек в белой рубашке выдернул шнур кипятильника из удлиннителя и посмотрел, как блестят огни свечей в текущей к его ногам воде, смотрел, как скрывается под водой напряженная и длинная ее шея, смотрел, как плывут по воде ее темные волосы, как они тонут в воде и становятся черными, как закрываются ее глаза и опускается под воду ее лицо, как скользят под водой по эмали ослабевшие ее ладони, как растекаются в воде бордовые сгустки крови меж ее ног, как чернила текут из медузы.

Человек в белой рубашке присел перед ванной и сложив руки на краю наблюдал, как кровь толчками выходит из нее, густыми пурпурными узорами из искривленной в темноте глубины поднимаясь Бельжика согнула колени и села, выпрямив тонкую белую спину и медленно потянулась длинными руками к белой его рубашке, стягивала ее с него своими длинными пальцами собирала она складки на плечах и тянула, тянула, стаскивала. Бельжика опустила рубашку в воду между своих колен, потом подняла из воды и смотрела, как стекают с нее блестящие в свете свечей красные струи. Она выкручивала ткань, снова опускала в воду и снова выкручивала ее напряженными тонкими руками и слушала как звонко летят вниз красные капли под высокими сводами водонапорной башни. Бельжика наклонилась через край ванны и встряхнула над каменным полом ярко-красную ткань, хлопнула она, холодная и сырая, Бельжика встряхнула еще раз, разлетелись красные капли по полу и стенам, Бельжика покрыла красной рубашкой его плечи.

Встала она из красной воды и шагнула на пол, подошла к открытому шкафу и взяла с полки белое полотенце. Она смотрела, как человек в красной рубашке перенес стул к изголовью кровати, она вытерла волосы и плечи, глядя как он сел на стул и вытянул вперед ноги, сложил одну на другую, она вытерла спину и бедра, глядя как он сложив руки на груди закрыл глаза, она зажала полотенце между ног и увидела, как спокойно он дышит во сне. Она подошла к постели и легла на бок лицом к нему, сжимая ногами белое полотенце, накрывая себя желтым одеялом соломы посреди того поля, где под проливным солнцем в лохмотьях изодранно-бордового фрака поверх лохмотьев белой батистовой рубашки стоит он и соловей молча взлетает с его черной шляпы.
— Кто ты? — Спросила Бельжика, подходя ближе.
Он качнув рукой, согнул локоть и приподнял шляпу от густых и длинных седых волос, потом бросил шляпу обратно на голову и сказал ей громко,
— Я пугало, понятное дело!
Стоя на одной ноге пугало отставило колено в сторону, высоко покачивая босой ногой оно наклонилось к лицу Бельжики,
— А ты кто такая, знаешь?
Бельжика смотрела на пугало и молчала.
— А он знает, кто ты такая?

Пугало выставило руку над плечом Бельжики и показало на дорогу через поле. Она обернулась и увидела, как горела там на солнце среди желтой соломы красная рубашка, развевалась на ветру. Спокойный и высокий шел к ним по заросшей давно каменной дороге красный рыцарь.

Пугало запрыгало к нему по полю, запрыгало по дороге на одной ноге, обутой в дырявый сапог и красный рыцарь смотрел, как скачет пугало к нему, а за пугалом идет улыбаясь Бельжика.

Пугало подскочило к красному рыцарю и остановилось раскачиваясь и прыгая на месте, во все стороны замахало руками и поклонилось красному рыцарю. Красный рыцарь поклонился в ответ, а пугало взяло край его красной рубашки и прижало его к лицу, глубоко со свистом вдохнуло сквозь ткань, и поднимая взгляд спросило,

— Где же это ты наловил моллюсков, из которых бывают такие богатые пурпурила?
Красный рыцарь взглянул в затаившееся с приоткрытым ртом лицо пугала, потом взглянул на Бельжику, как придерживает она ладонью свою улыбку. Не дождавшись ответа, пугало наклонило голову вбок и сказало,
— Двухстворчатый, наверное.
Пугало повернулось на дырявом сапоге к Бельжике и прыгнуло к ней, заглянуло ей в лицо,
— Ну чего же, посмейся!
Пугало засмеялось и Бельжика засмеялась вместе с ним. Пугало поскакало по дороге все так же смеясь, а красный рыцарь и Бельжика посмотрели друг на друга и пошли за ним следом.

Пугало остановилось на вершине косогора и оглянулось на далеко отставших Бельжику и красного рыцаря. Пугало видело выгоревшими от солнца глазами в желтом поле все птичьи гнезда, пугало помнило в желтом поле все норы сусликов, пугало знало, что за следующей балкой будет другой косогор, еще выше этого, и будет с того косогора видно берег реки, и темные вершины соснового леса за рекой будет видно, а река эта старая изрыла все поле своими старицами, а как эта река в море впадает пугало никогда не видело.

На вершину рядом с пугалом взошли красный рыцарь и Бельжика, пугало взглянуло на него и на нее, и поскакало вниз с косогора рядом с ними.
— Ну чего же вы не расскажете, как вам на красной горе шахтер сказки расказывал? Интересные хоть?
Пугало на Бельжику взглянуло,
— Обычно очень интересные бывают, просыпайся и иди записывать.
Пугало сняло черную шляпу и помахало у лица,
— Парит перед дождем,
Сказало пугало и взглянуло на красного рыцаря.
— Вы вот молчите, но у вас еще вся ночь впереди, еще наговоритесь. А я вот тут один стою в поле и мне только соловей прилетает попеть, но я его песни все уже давно знаю, все уже выслушал, есть даже одна песня, которую я слышал два раза. Ну еще шахтер, да, иногда расскажет что-нибудь, но его слушать долго надо, еще иногда бульдозеристка мимо проедет, поднимет пыль только. Поэтому я разговаривать люблю.
— Про что была песня соловья которую ты слышал два раза?
Спросила Бельжика у пугала.
— Про гусеницу.
Ответило пугало Бельжике и запрыгало в горку тяжело дыша.
— Что это за дом?
Спросила Бельжика у пугала, когда они поднялись на вершину косогора. Она показала рукой в сторону дороги, уходившей к поселку, там стоял одинокий высокий дом с низким забором вокруг.
— Это музей Несказуемого,
Сказало пугало, и взглянув на Бельжику спросило,
— Хочешь что-нибудь оставить, чтобы другие посмотрели?
Бельжика медленно покачала головой.
— Ну тогда пошли дальше. Я люблю с горки ходить.
И они пошли с горки к берегу неширокой и заросшей камышом реки. Пугало смотрело запрокинув голову и придерживая шляпу на вершины старых сосен на другой стороне реки.
— Там дом.
Сказала Бельжика, показывая рукой туда, где стояли сосны и виден был сложенный из толстых бревен дом.
— Ну вот, будете тут жить.
Ответило пугало, глядя как вдоль берега идет красный рыцарь и смотрит в воду.
— Мне хоть будет с кем поговорить, хоть вы и не разговорчивые. Ну ладно, ты хоть вопросы задаешь, а красный этот совсем молчит как рыба.

Огромный хвост ударил по воде, полетели высоко брызги и волны вспенились, у берега из воды выскользнула и утонула плоская широкая голова с толстыми и скользкими усами, с черными блестящими глазами различавшими тьму и свет, но не видящими неба. Голова громадной рыбы снова появилась над водой,
— Как рыба,
Сказала рыба раскинув широкую мясисто-розовую масть.
Пугало отпрянуло от берега, Бельжика вскрикнула и бросила на землю белое полотенце. Красный рыцарь смотрел как она бежит от них в высокой желтой соломе, а пугало подобрало полотенце в бурых пятнах запекшейся крови и сказало,
— А это мы в музей Несказуемого отнесем, да?

Бельжика бежала ломая колкую солому, она хотела крикнуть громче, но крик не улетал далеко от нее, она хотела бежать быстрее, но ноги цеплялись за тяжелые сухие стебли, она отталкивала их от себя все дальше и дальше, солнечный свет не грел ее больше, она почесала грудь и вздохнула, повернув голову к Уолдо, сидевшему на стуле перед ее постелью. Она поискала сонным взглядом в сумерках его взгляд и протянула к нему руку. Уолдо оставил на стуле всю свою одежду, и лег на теплой простыне, с которой только что отодвинулась Бельжика. Она накрыла его одеялом и они лежали рядом, не касаясь друг друга и тихо вдыхая холодный ночной воздух под высокой крышей водонапорной башни.
— Если ты хочешь меня обнять, сделай это решительно,
сказала Бельжика не глядя на него, почувствовав прикосновение его колена к своему.
Уолдо повернулся к ней и сжал так сильно, чтобы услышать как воздух выходит из нее с тихим вздохом.
— Хочешь узнать, хорошо ли я целуюсь?
Спросила его Бельжика.
И Уолдо стал узнавать. Узнавая, они говорили.
У о л д о.
Я никогда так быстро не приближался к человеку.
Б е л ь ж и к а.
Мне тоже не по себе.
У о л д о.
Я знал, что ты появишься.
Б е л ь ж и к а.
Расскажи.
У о л д о.
Я чувствовал тебя, как будто я иду по джунглям Мадагаскара и ты черная фосса, смотришь на меня из тени, я не вижу где ты, но знаю что ты здесь.
Б е л ь ж и к а.
Теперь ты точно знаешь где я, потрогай.
У о л д о.
Мы как будто собираемся изготовить точные слепки друг друга.
Б е л ь ж и к а.
Я уже вполне могла бы вылепить твою голову. У тебя красивая форма головы.
У о л д о.
Раньше у меня были длинные волосы.
Б е л ь ж и к а.
Ты собираешься снова отрастить их?
У о л д о.
Да, я думаю ты хочешь увидеть меня с длинными волосами.
Б е л ь ж и к а.
Ты мне нравишься.
У о л д о.
Я люблю твои плечи.
Б е л ь ж и к а.
Я смотрю тебе в глаза и вижу как ты проваливаешься в меня.
У о л д о.
Да, как в бездну. Вниз головой.
Б е л ь ж и к а.
Это страшно.
У о л д о.
Я не выбирал.
Б е л ь ж и к а.
Да.
У о л д о.
Я тону и задыхаюсь.
Б е л ь ж и к а.
Да.
У о л д о.
Меня подхватывает.
Б е л ь ж и к а.
Да.
У о л д о.
Глубоководное течение.
Б е л ь ж и к а.
Да.
У о л д о.
Меня съедают рыбы.
Б е л ь ж и к а.
Да.
У о л д о.
Мой скелет.
Б е л ь ж и к а.
Да.
У о л д о.
Опускается.
Б е л ь ж и к а.
Да.
У о л д о.
На дно.
Б е л ь ж и к а.
Да.
У о л д о.
Его растаскивают.
Б е л ь ж и к а.
Да.
У о л д о.
Морские звезды.
Б е л ь ж и к а.
Да.
У о л д о.
И вот от меня.
Б е л ь ж и к а.
Да. Да. Да. Да. Да. Да. Да. Да. Да. Да.
У о л д о.
Ничего не осталось.
Б е л ь ж и к а.
А теперь делай со мной что хочешь.
У о л д о.
Так написано над входом в Телемскую обитель.
Б е л ь ж и к а.
Что?
У о л д о.
Это из "Гаргантюа и Пантагрюэль". Я напишу этот девиз у себя на щите.
Б е л ь ж и к а.
Мне нравится как ты на меня смотришь.
У о л д о.
Это наверное довольно страшный взгляд.
Б е л ь ж и к а.
Да.
У о л д о.
Как будто я тебя уже съел.
Б е л ь ж и к а.
Да. Или я тебя.
У о л д о.
У тебя сейчас такой взгляд, как будто ты хочешь сделать мне очень хорошо и очень плохо одновременно.
Б е л ь ж и к а.
(смеется)
У о л д о.
Ибо сие, о возлюбленные мои, есть истинная Христина, тело и кровь, печенки и селезенки.
Б е л ь ж и к а.
Что это?
У о л д о.
Музыку медленней, пожалуйста.
Б е л ь ж и к а.
Откуда это?
У о л д о.
Господа, закройте глаза. Минуту!
Б е л ь ж и к а.
(смеется)
У о л д о.
Маленькая заминка, знаете, с белыми шариками.
Б е л ь ж и к а.
Ай! (смеется)
У о л д о.
Всем помолчать!
Б е л ь ж и к а.
(смеется)
У о л д о.
Это первая глава "Улисса".
Б е л ь ж и к а.
Я не читала.
У о л д о.
А я очень люблю.
Б е л ь ж и к а.
Ты мне нравишься. Ты смешной.
У о л д о.
Я люблю твои руки.
Б е л ь ж и к а.
Ты такой большой, а лежишь у меня на груди. Это забавно.
У о л д о.
Хватайся.
Б е л ь ж и к а.
Как?
У о л д о.
Ногами.
Б е л ь ж и к а.
Не пойму.
У о л д о.
Как коала.
Б е л ь ж и к а.
А! (громко смеется)
У о л д о.
Я могу тебя носить так.
Б е л ь ж и к а.
Ты сможешь меня поднять?
У о л д о.
Конечно.
Б е л ь ж и к а.
Как ты думаешь сколько я вешу?
У о л д о.
Думаю килограмм семьдесят или семьдесят пять.
Б е л ь ж и к а.
Ну! Не больше шестидесяти пяти.
У о л д о.
Я сказал больше, потому что ты очень высокая.
Б е л ь ж и к а.
Мне нравится что ты выше меня.
У о л д о.
Да, с твоим ростом это редкость, найти кого-то выше.
Б е л ь ж и к а.
Это правда!
У о л д о.
Мы с тобой как куклы из одного набора.
Б е л ь ж и к а.
Да. Мне бы хотелось ходить с тобой по улице и держать тебя за руку.
У о л д о.
Да. Я тоже хочу с тобой гулять.
Б е л ь ж и к а.
Завтра, когда наступит утро мы пойдем гулять.
У о л д о.
Я хочу чтобы утро наступило и не хочу.
Б е л ь ж и к а.
Почему?
У о л д о.
Я боюсь что все это придумал и завтра ничего этого не будет.
Б е л ь ж и к а.
Вот, потрогай, я здесь.
У о л д о.
Сейчас ты моя.
Б е л ь ж и к а.
Да, сейчас я твоя.
У о л д о.
Я хочу носить тебя на руках следующие десять лет.
Б е л ь ж и к а.
Как же ты влетаешь.
У о л д о.
А ты не влетаешь?
Б е л ь ж и к а.
Не говори за меня.
У о л д о.
А ты не говори за меня.
Б е л ь ж и к а.
(смеется)
У о л д о.
Тебе тоже нравится крепко сжимать меня.
Б е л ь ж и к а.
Да.
У о л д о.
Ты сильная.
Б е л ь ж и к а.
Да, но ты сильнее.
У о л д о.
Мне эта ночь и наш разговор напоминает "По ком звонит колокол". Ты читала?
Б е л ь ж и к а.
Расскажи.
У о л д о.
Я когда впервые читал не мог до конца понять, каково это, прожить жизнь за трое суток. А теперь как будто чувствую это.
Б е л ь ж и к а.
Я никуда не хочу уходить, убегать от тебя в джунгли.
У о л д о.
Я не смогу тебя отпустить.
Б е л ь ж и к а.
И мне грустно думать об этом.
У о л д о.
Да, мне тоже.
Б е л ь ж и к а.
Я бы не хотела сделать тебе больно.
У о л д о.
Никто не хочет, так случается само собой.
Б е л ь ж и к а.
Есть и плохие люди.
У о л д о.
Да, конечно.
Б е л ь ж и к а.
Я нехороший человек.
У о л д о.
Ты слишком поздно говоришь мне об этом, мне уже все равно.
Б е л ь ж и к а.
А ты хороший.
У о л д о.
Мне нравится быть хорошим человеком. Может быть, тебе нравится быть плохим. Но это не говорит о том, что я на самом деле хороший, а ты на самом деле плохая.
Б е л ь ж и к а.
А еще я боюсь смерти.
У о л д о.
Я думаю что нет никакой смерти, совсем.
Б е л ь ж и к а.
Расскажи.
У о л д о.
Смерть за пределами доступного нам опыта, мы ничего не можем сказать о ней. Но то, что я не раз переживал во сне, ощущение умирания, это как бесконечно ослабевающая волна, которая никогда не перестанет колебаться в твоем разуме, так и не дойдя до какого-то мига, где жизни больше нет.
Б е л ь ж и к а.
Я не боялась смерти в детстве, когда все проходят через это, начала бояться только недавно.
У о л д о.
Я очень боялся смерти в детстве, когда я понял, что умру это меня на полгода увело в страшное уныние.
Б е л ь ж и к а.
А я не помню. Наверное, я думала об этом, но это не пугало меня так сильно.
У о л д о.
Ты любишь курить?
Б е л ь ж и к а.
Да, я иногда курю.
У о л д о.
Хватайся.
Б е л ь ж и к а.
Ты как дерево.
У о л д о.
Я не дерево. Я энт!
Б е л ь ж и к а.
(смеется, сидя на Уолдо, курит сигарету).
У о л д о.
(носит Бельжику по дну резервуара, курит сигарету).
Б е л ь ж и к а.
Я бы хотела, чтобы ты десять лет носил меня на руках.
У о л д о.
Я буду тебя носить и дольше.
Б е л ь ж и к а.
Сейчас неси меня в постель.
У о л д о.
Они несут хоббитов в Изенгард!
Б е л ь ж и к а.
(смеется).
У о л д о.
(кладет Бельжику в постель, обнимает и ложится рядом)
Б е л ь ж и к а.
(засыпает)
У о л д о.
У тебя лицо как у египетской царевны.
Б е л ь ж и к а.
(улыбается сквозь сон)
У о л д о.
Ты мумия и твой сон - Египет.
Б е л ь ж и к а.
(улыбается сквозь сон)
У о л д о.
(засыпает)
Б е л ь ж и к а.
(спит)
У о л д о.
(спит)
Б е л ь ж и к а.
(спит)
У о л д о.
(спит)
Б е л ь ж и к а.
(спит)
У о л д о.
(спит)
Б е л ь ж и к а.
(спит)
У о л д о.
(спит)
Б е л ь ж и к а.
(спит)
У о л д о.
(спит)
Б е л ь ж и к а.
(просыпается, берет руку Уолдо и кусает его за средний палец, отворачивается и прижимается к нему спиной)
У о л д о.
(просыпается от укуса Бельжики, улыбается, обнимает ее, засыпает)
Б е л ь ж и к а.
(засыпает)
У о л д о.
(засыпает)
Б е л ь ж и к а.
(спит)
У о л д о.
(спит)
Б е л ь ж и к а.
(спит)
У о л д о.
(спит)
Б е л ь ж и к а.
(спит)
У о л д о.
(спит)
Б е л ь ж и к а.
(спит)
У о л д о.
(спит)
Б е л ь ж и к а.
(просыпается, поворачивается к Уолдо)
У о л д о.
(просыпается, смотрит на Бельжику)
Б е л ь ж и к а.
Соскучилась.
У о л д о.
(смеется и крепко сжимает Бельжику)
Б е л ь ж и к а.
Уже утро.
У о л д о.
У меня появилась идея.
Б е л ь ж и к а.
Какая?
У о л д о.
Можно я не буду говорить?
Б е л ь ж и к а.
Хорошо, не говори.
У о л д о.
Я сейчас приду, через полчаса.
Б е л ь ж и к а.
Ты уходишь?
У о л д о.
Нет, я очень быстро вернусь.
Б е л ь ж и к а.
Тогда обними меня, чтобы я уснула.
У о л д о.
Хорошо.
Б е л ь ж и к а.
А когда я усну — уходи.
У о л д о.
Я приду и разбужу тебя.
Б е л ь ж и к а.
Что же ты такое придумал?
У о л д о.
(смеется)
Б е л ь ж и к а.
(улыбается, засыпает)
У о л д о.
(обнимает, гладит Бельжику)
Б е л ь ж и к а.
(засыпает)
У о л д о.
(приподнимается на локте, смотрит на Бельжику)
Б е л ь ж и к а.
(спит)
У о л д о.
(шепотом) Чем дальше тем дольше не закрывай на просушку литаргический сад.
Б е л ь ж и к а.
(спит)

Уолдо острожно вылез из-под одеяла и подоткнул его вокруг Бельжики. Взял со стула свою одежду и набросив ее на себя тихо поднялся из резервуара по металлической лестнице. С парапета над резервуаром он взглянул на завернутую в желтое одеяло Бельжику и тихо ступая стал спускаться к круглому залу. Он двумя мягкими прыжками не глядя по сторонам пересек круглый зал и не заметил Леонида Семеновича, стоящего у окна с желтым листком бумаги в первых лучах солнца. Уолдо влез под брезент, достал ржавый секатор с синей ручкой.  Он мягко потянул тяжелую входную дверь, вышел в сырую прохладу весеннего утра и, не давая двери громко захлопнуться позади себя, закурил сигарету.

Он быстро шел к лесополосе, в которой только начала пробиваться не созревшая еще до конца, но уже ароматная сирень. Он резал секатором крупные ветки и бросал на землю, резал и бросал до тех пор, пока сирени не стало столько, сколько он смог бы унести. Он подхватил с земли сырые ветки с тугими закрытыми фиолетовыми цветками и задыхаясь от густого аромата, резавшего ему горло побежал к водонапорной башне.

Уолдо коленом нажал на дверь и вбежал по лестнице в круглый зал, здесь никого не было. Тогда он как только мог быстро стал боком подниматься по лестнице собирая цветами сирени пыль и паутину со стен. Уолдо склонился под крышей башни и кое-как добрался по парапету до лестницы ко дну резервуара. Он заметил, что его рука занята каким то предметом и понял, что это секатор, который он забыл бросить под брезент у входа. Он положил его на металлический пол парапета и стал осторожно и тихо спускаться по лестнице вниз. Затаив дыхание он обернулся к кровати и заглянул под уложенное горкой одеяло, но Бельжики не было в постели. Уолдо отодвинул одеяло и положил сирень на постель, накрыл ее сверху одеялом и улыбаясь вылез из резервуара, он пригибаясь пошел по парапету к выходу на крышу.

На краю крыши стоял Леонид Семенович и курил сигарету. Уолдо подошел к нему и спросил,
— Где она?
— Кто? — Спросил Леонид Семенович.
— Бельжика, — сказал Уолдо.
Леонид Семенович посмотрел на него и ничего не ответил.
— Я ушел пятнадцать, ну ладно, двадцать минут назад, она спала здесь, в моей постели. - Голос Уолдо подломился.
— Я видел, как ты ушел, — сказал Леонид Семенович.
Больше Уолдо ничего не мог сказать. Леонид Семенович не смотрел на Уолдо, но чувствовал, как он вздрагивает от ударов, беззвучно, опустив голову на руки. Уолдо сделал глубокий вдох но ничего было не сказать.

— Пойди скажи это с горы.
Леонид Семенович кивнул туда, где видна была в хорошей погоде далеко над угольными шахтами черная гора пустой породы.

Уолдо дошел от водонапорной башни до черной горы к полуночи. Склоны горы блестели угольно в свете звезд и тонкого месяца, дымились и тлели осколки пустой породы, из которых была сложена черная эта гора. Уолдо цеплялся за чернящие его руки камни, обжигался, переворачивая тлеющие камни, осыпались камни под его ногами, били его камни, летевшие с вершины горы. Глаза Уолдо устали от темноты и блеска угольного песка, устали от слез, и Уолдо черной ладонью вытирал жгущие глаза. На вершину черной горы взошел Уолдо и сел на плоском черном камне. Холодно было на вершине горы и выдыхал он паром, смотрел с высокой черной горы и видел черные поля перечеркнутые черными лесополосами, видел высокие холодные звезды, но ничего было не сказать в черной тишине этой холодно тлеющей горы. Уолдо встал на большой камень, посмотрел вокруг себя и увидел лежащих недалеко от него двух шахтеров. Они спали в этой тишине в черных угольных масках на лицах и обнимали от холода черные камни, пустую породу.

31 мая — 26 июня
2025
Санкт-Петербург.