Векторы развития права и возможный вклад России

Куда движется право? И что российская наука может сказать миру в этом отношении?
Начнём с того, что сегодня Россия переживает исторический момент. Переосмысляются и российская история, и нынешнее место России в мире, и основы законодательства (взять хотя бы поправки в Конституцию России 2020 г.). При этом ввиду геополитических причин у власти есть запрос на то, чтобы показать особость, уникальность России, и противопоставить её устоям западной цивилизации. Тем не менее, здесь, как представляется, нужно знать меру. Нет сомнения, что Россия, как и любая страна, имеет свои уникальные особенности. Но это не значит, что особенности нужно искать во всём и вся.
Взять, например, российскую правовую систему. Она, как известно, относится к романо-германской правовой семье. Так же, как и другим странам данной правовой семьи, России свойственны иерархическая система источников писанного права, писанная конституция, главенствующая роль законодателя в формировании права, весомое положение подзаконных актов, высокий уровень кодификации, вспомогательная роль обычаев и судебного прецедента, деление права на частное и публичное, высшая ценность прав и свобод человека. Россия в этом отношении не отличается от других стран романо-германской правовой семьи. Право выстроено и функционирует у нас так же, как в Германии или Франции. И мне кажется слишком самонадеянно думать, что Россия в этом отношении может указать всему остальному миру какой-то вектор развития. Тем более, скажем прямо, у нас даже с воплощением идеи правового государства не всё ладно. Нам бы добиться, чтобы законы соблюдались, а уж потом думать, в какую сторону их направить.
Я скажу больше: поскольку правовая система России схожа с правовой системой десятков других стран, то и правовая наука в России должна развиваться в тесной связи с общемировой наукой. В противном случае мы рискуем вариться в собственном соку, в лучшем случае изобретая велосипед, а в худшем – отставая в развитии. Новые идеи возможны только при изучении чужого опыта и при творческом его осмыслении. Поэтому, если мы действительно хотим предложить что-то новое, первое – что мы должны сделать – это не закрываться от мировой науки. Ну а дальше при должном финансировании оригинальность придёт сама собой.
Позвольте мне здесь процитировать Клайва Льюиса, автора «Хроник Нарнии» и христианского мыслителя. Он пишет: «ни один человек, более всего заботящийся об оригинальности, никогда оригинальным не станет; и наоборот, если вы просто стараетесь выразить истину (нимало не заботясь о том, как часто до вас говорили о ней другие), девять против одного, что вы действительно окажетесь оригинальным, даже не замечая этого». Поэтому, на мой взгляд, не нужно пытаться выработать какой-то особый российских подход к эволюции права или российскую модель такой эволюции. Нужно просто финансировать науку, работать в контакте с зарубежными учеными, и всё получится само собой.
В контексте защиты российских духовно-нравственных ценностей я бы высказал некоторые особые соображения. Вообще, в последнее десятилетие в нашей стране наблюдается известный консервативный поворот. Ещё до утверждения президентом Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей были внесены поправки в Конституцию, и теперь у нас Конституция предписывает защищать историческую правду, чтить память защитников Отечества, сохранять традиционные семейные ценности, и даже упоминает идеалы и веру в Бога как то, что досталось российскому народу от предков. У многих в связи с этим встал вопрос: как всё это соотносится с главой первой Конституции, в которой высшей ценностью провозглашается человек, его права и свободы, в которой сказано, что Россия – это светское государство, что у нас признается идеологическое многообразие, и никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной.
Я не буду сейчас вдаваться в юридические тонкости. Как известно, даже у двух юристов – три мнения. Но я хочу посмотреть на ситуацию глобально. Сейчас у нас в Конституции получился микс из либерализма и консерватизма. И это не случайно. Дело в том, что общемировой тренд на глобализацию сменился трендом на деглобализацию: национальные государства по всему миру борются за сохранение своего статуса как главных акторов на мировой арене, и не хотят уступать этот статус международным правительственным организациям, транснациональным компаниям и другим субъектам. С этой целью они уделяют особое внимание информационному пространству, в частности формированию и поддержанию у своих граждан общенациональной идентичности. Хорошо это или плохо: история рассудит. Любой консерватор вам скажет, что нужно чтить устои, а любой революционер – что нужно расчищать место для нового прекрасного будущего. Но как бы то ни было, я думаю, что именно российский синтез универсальных прав человека с некими особыми ценностными устоями может быть интересен в глобальном плане.
С моей точки зрения, нам следует защищать не столько традиционные ценности, сколько российские ценности. Сейчас указом президента защищаются так называемые «традиционные российские духовно-нравственные ценности», то есть здесь есть указание и на традицию, и на Россию. Но что является традицией, а что не является – на мой взгляд – очень дискуссионный вопрос. Есть традиции отдельных классов и сословий, а есть общенациональные. Вот только единая российская нация начала формироваться относительно недавно – в 90-х гг. ХХ века, и традиций у неё пока не много, а до этого сначала формировалась великорусская народность, противопоставленная инородческим традициям, а потом стал конструироваться единый «советский народ». Кроме того, есть традиции отжившие, а есть актуальные, есть плохие, а есть хорошие. И во всём этом надо разбираться. Но если перед нами стоит задача формования общегражданской идентичности, то мы должны сосредоточиться не столько на традиции, сколько на том, что объединяет наш народ здесь и сейчас, и куда мы все вместе должны двигаться. А эти вопросы нельзя разрешить без широких и свободных общественных дискуссий. В этом смысле я считаю, что и сам перечень подлежащих защите ценностей должен формироваться по результатам таких дискуссий, то есть максимально демократически. Иначе сплачивающий эффект попросту не будет достигнут: население не поймёт и не примет такую политику. Короче говоря, мы должны защищать не столько традицию, сколько духовно-нравственные ценности как таковые, независимо от того, насколько они «традиционные».
И ещё по поводу прав человека. Вообще, изначальный смысл концепции прав человека состоит в том, чтобы позволить каждому человеку развиваться в том направлении, которое он сам для себя выбрал. Но когда мы защищаем те или иные духовно-нравственные ценности, мы волей-неволей сужаем возможности такого выбора. Например, если запрещена пропаганда определенного образа жизни, то в публичном пространстве о нём просто не говорят. Если ограничена продажа табака и алкоголя, то и вести нездоровый образ жизни становится несколько накладнее. На самом деле нет ничего плохого в некоторых (!) ограничениях (далеко не со всеми ограничениями, которые есть сейчас, я согласен). Но, на мой взгляд, логика прав человека будет сохранена только в следующих случаях. Во-первых, если ограничения с очевидностью служат защите самих прав человека или интересов как раз тех субъектов, кто подпадает под эти ограничения. Во-вторых, если человек сам непосредственно дал согласие на ограничение своих прав, и в любой момент может это согласие отозвать. В-третьих, если индивид не подвергается юридическому преследованию за высказывание своих убеждений и за свой образ жизни, и не вынуждается финансировать через налоги неугодные ему образы жизни и пропаганду неугодных ему убеждений. Иными словами, государство может пропагандировать какие-то духовно-нравственные ценности, но делать это за счет тех, кто с ними не согласен, и уж тем более преследовать тех, кто выступает против этих ценностей – недопустимо.
Так вот, на мой взгляд, если в нашем государстве будет принята такая модель защиты духовно-нравственных ценностей (без педалирования традиции, и без преследования несогласных), то она может стать образцом для других государств, которые сталкиваются с теми же вызовами, связанными с глобализацией и информатизацией современных обществ. И в этом плане мы можем опереться как раз на нашу традицию философии права, потому что многие российские дореволюционные правоведы и философы были консервативными либералами. Заметьте: именно либералами, но с консервативным уклоном. Но на самом деле мы не должны пытаться ухватиться за какую-то часть традиции: в конце концов, в истории России доминировали и другие традиции, например марксистская. Скорее, мы должны попытаться разрешить проблемы современного общества, и найти для этого пригодные способы, и тогда – девять против одного – мы выработаем оригинальный путь конституционного развития, даже не замечая этого.