Оттолкнись ото дна

Эта миниатюра созрела к тому времени, когда были опубликованы свыше 100 рассказов, эссе, а также статей на исторические и публицистические темы. Резюмируя эти материалы, прихожу к выводу, что послевоенному поколению, к которому я принадлежу, неслыханно повезло. Несмотря на множество кризисов, противостояние двух лагерей во время Холодной войны, нам удалось прожить без войн глобальных.
Предыдущие поколения переживали революции, гражданские и мировые войны, репрессии, массами погибали. Следующим поколениям предстоит пройти через непредсказуемые катаклизмы. Мир вооружается невиданными темпами, искусственный интеллект, технологии, оружие гигантской разрушительной силы попадают в руки безответственных безумцев и демагогов, строящих свои предвыборные программы на базе борьбы с врагами, реальными и вымышленными. Кроме того, изуверские теории постгуманизма и постгендеризма находят практическое воплощение, несмотря на бьющий в глаза кретинизм этих течений, становятся крайне опасной тенденцией.
Безусловно, и послевоенному поколению пришлось не так уж сладко. Это была эпоха перемен. Разрушение государств, локальные войны и конфликты, политические и финансовые кризисы шли непрерывной чередой. Естественно, что для граждан социалистических стран, привыкших к бедности, но зато спокойствию и предсказуемости, жизнь превратилась в турбулентный поток, чреватый взлётами ввиду открывшихся возможностей и очень болезненными падениями.
Кандидатская степень и учёное звание доцента гарантировали при советской власти вполне престижное положение и прекрасную оплату на долгие годы. А вот уход в бизнес после развала Союза заманивал туманными перспективами, не давая никаких гарантий.
Оглядываясь на 35 лет в бизнесе, обнаруживаю немало упомянутых выше высоких взлётов и тяжёлых падений, когда приходилось доставать до самого дна, откуда, казалось бы, нет и не могло быть выхода. Однако твёрдое дно имеет одно важное качество – от него можно оттолкнуться. Для этого нужно, не впадая в панику, собрать остаток сил, сконцентрироваться и сделать мощный и расчётливый толчок. А затем рационально использовать инерцию собственной массы. Каким-то волшебным образом всякий раз удавалось из глубины навалившихся проблем вынырнуть на поверхность, где оперативный простор позволял начать всё заново, решив эти проблемы, или оставив их за спиной.
В какой-то момент появилась даже методология выхода из кризисов. Всё было хорошо, а стало плохо. Но это значит, что появились новые обстоятельства, которые необходимо использовать. По трезвом размышлении всегда находился способ такого использования.
Все приведённые размышления предваряют воспоминание о давнем, давнем случае из совершенно розового детства, который, видимо, и привил привычку находить точку опоры на дне и спасать себя, от этого дна оттолкнувшись.
А дело было очень плохое и запросто могло кончиться для меня гибелью.
Шёл 1954 год, а мне было 5 лет. Папа умер, когда мне был всего год, мама жила в Ленинграде в коммунальной квартире с бабушкой (моей) и младшим братом. Родители отца жили в Тихвине, с дореволюционных времён учительствовали. Был у них собственный дом, в котором, правда, пришлось потесниться – вселить брата и сестру дедушки. Дом стоял на центральной улице, был здесь сад, каретный сарай, баня и большой огород. Всё это осколки собственности деда – надворного советника. Был он из крестьян, но получил образование, стал учителем, регулярно по выслуге лет продвигался в табели о рангах. В 1913 году добрался до седьмого класса – надворного советника, получил орден Святого Владимира. В армии это соответствовало подполковнику, давало право на личное дворянство. Бабушка также выучилась, преподавала. Хоть и пошло всё прахом в 1917-м, но крестьянское происхождение выручило, семью не тронули, а в 1946 году дедушку даже наградили орденом Трудового Красного знамени.
Словом, возможностей для воспитания внука у бабушки с дедом в Тихвине было гораздо больше, чем у мамы. Там я и прожил до 6-и лет, когда надо было уже готовиться к школе.
Дидя и бабуся, как я их называл, работали, поэтому с осени до весны отдавали меня в детский сад, а летом я болтался по дворам и улицам с местной детворой. Школу при этом прошёл основательную. Меня считали барчуком, подтрунивали, иногда дразнили. Поэтому приходилось учиться свою честь отстаивать и уж во всяком случае не распускать нюни. Отца и старших братьев у меня не было, но учительский авторитет деда и бабушки меня надёжно огораживал от беспредельщиков. Всегда находились старшие ребята, которые за меня заступались.
Был я довольно крупным пацаном, к пяти годам худо-бедно выучился читать и писать, поэтому на фоне послевоенной голодной мелкоты выглядел старше своих скромных пяти лет. Вот и придумала бабушка отправить меня в пионерский лагерь, где я был на два года моложе самых младших.
Лагерь на берегу Царицына озера под Тихвином очень хорошо запомнился. В первую очередь – само озеро.
Сравнительно небольшое, по берегам сосновые боры, а со стороны лагеря – песчаный пляж с мелким золотистым песком. Дно плавно уходило в глубину, старшие плавали, а мелкота плескалась у берега. Плавать я ещё не умел.
От берега к центру озера – деревянный помост высотой около метра над уровнем воды. В конце 3-х метровая вышка. Пацаны постарше с неё прыгали, а мы, младшие, прыгали солдатиком с помоста.
Я довольно быстро освоил это нехитрое занятие и прыгал туда, где вода была по грудь. Прыгнешь, подогнешь ноги, уйдешь с головой под воду, потом, оттолкнувшись, выпрыгиваешь как можно выше.
Брызги, смех – весело.
Но однажды это веселье чуть было не закончилось навсегда.
Не помню, чтобы надзор за купальщиками был слишком строгим. Во всяком случае мы надзирателей не замечали.
В один прекрасный во всех смыслах день, тёплый и солнечный, выбрались мы на помост и давай прыгать.
На кого или на что я загляделся не помню. Но только умудрился я пройти на несколько шагов дальше от берега, чем обычно. Ноги то я в воде подогнул, но только на этот раз до дна не достал и выпрыгнуть из воды не смог. Естественно, что пошёл ко дну. Распрямив ноги, я дна коснулся, а взглянув наверх понял, что надо мной около полуметра воды. (это сейчас я думаю, что было около полуметра, а тогда – кругом вода и всё тут).
Каким чудом я не запаниковал, не стал барахтаться и пускать пузыри не знаю. Но, почувствовав под ногами дно, оттолкнулся и чуть-чуть приблизился к берегу. Дальше сработал не слишком понятный инстинкт, и я стал погружаться поглубже, подгибая ноги, и толкаться сильнее. После третьего толчка удалось вынырнуть и глотнуть воздуха, а после пятого добраться до мелководья и выбраться из воды.
Был я до того ошеломлён, что никому ничего рассказал. Но понял, что мои подводные приключения никто не заметил. Окажись я под помостом, не писать бы мне нынче эти строки.

Ну, и какая же связь между тем в незапамятные времена происшествием и коллизиями в серьёзном бизнесе? А ведь прямая.
Советская система образования с одной стороны давила, причёсывала всех под одну гребёнку, а с другой – заставляла, хочешь – не хочешь, приобретать твёрдые знания, научиться жить в коллективе, усваивать неписанные законы общежития. Дворовая братва с младых ногтей приучала к умению постоять за себя, заводить друзей.
Когда Советская власть рухнула, оказалось, что для успешного ведения дел мало образования и знаний в своей области. Нужно было уметь добиваться решения задач, кажущихся нерешаемыми, а также защищать плоды своих трудов, завоеваний и достижений.
А когда всё вокруг рушилось, как, например, это было во время дефолта 1998 года, когда с вершин благополучия проваливались в чёрную бездну долгов, опасных разборок и наездов, когда, с возрастом, к провалам в делах добавились проблемы со здоровьем, травмы, нужно было суметь нащупать твёрдое дно, от которого можно было оттолкнуться.
Оказалось, что первый урок "оттолкнись ото дна" был получен в пять лет во время той дурацкой истории, которая могла бы стать трагической.
К концу того лета плавать я научился.