Тюрчанка из гипермаркета

Владислав точно проснулся после затяжного кошмара.
Встав с мятой постели – подошел к окну. Широко раскрытыми глазами – как бы удивленно – посмотрел на город, над которым давно взошло солнце.
На самом деле – мужчина всю ночь провел без сна. Самое долгое – на полчаса склеивал веки. Бессонница вообще была частой гостьей в спальне Владислава.
И все-таки этим утром он чувствовал себя пробужденным. Даже обновленным. Вышедшим из страшной битвы если и не победителем – то и не проигравшим. На душе совсем не скребли кошки. И хотелось выпить чашку кофе с молоком и сахаром.  Действительно хотелось – а не потому, что это было для художника привычным ритуалом, с которого начинался день.
Два года назад Владислав остался один. Любимая обожаемая жена собрала вещи – и сказала: «Прости. У нас с тобой нет будущего».
Беда одна не ходит. А скорее напоминает нарастающий камнепад.
Владиславу не просто вывернули крылья. Нет – его заточили в глубоком подвале, куда не проникнуть и лучику света. Зацикленный на своем разбитом сердце – художник начал терять интерес к собственному искусству.
В воображении почти не рождались сюжеты новых картин. А редко появлявшиеся идеи – еще реже удавалось реализовать.
Сколько полотен Владислав бросил незавершенными!.. Сколько замыслов остались в грубых набросках!.. За два года он довел до конца только пять-шесть картин – из которых получилось продать разве что две-три.
Возможно, дело было в повсеместном торжестве нейросетей – потеснивших живых художников.  Но еще и в том, что Владислав перестал предпринимать усилия для продвижения своего творчества. Саморекламы.
Весь мир казался мужчине пресным и серым. Погруженный в горе – Владислав кое-как поддерживал свое существование, проедая скромные сбережения.
Впрочем, «проедая» – мощно сказано. Зачастую суточный рацион Владислава сводился к паре чашек кофе и бутерброду с сыром. А так как и гигиеническими процедурами художник стал пренебрегать – забывал бриться, чистить зубы, принимать душ – расходы на воду тоже не были большими.
Владислав превратился в тощего печального зомби. И считал свою жизнь конченой.
Но – как говорил Соломон или кто-то – «время лечит». Иногда – свыкаешься с болью. Иногда – она и вовсе проходит.
Сегодня утром Владислав как-то внезапно оздоровился. Побаловав себя двумя подряд чашками ароматного кофе – мужчина почувствовал, что снова хочет жить.
В мозгу генерировались идеи картин. Кровь быстрее бежала по венам. А желудок… урчал – властно требуя пищи.
Владислав заглянул в холодильник.
Там – что называется – мышь повесилась. Кроме выжатого тюбика майонеза да ополовиненной бутылки молока – ничего не нашлось.
Художник улыбнулся.
«Ладненько. Есть повод прогуляться до магазина. Купить чего повкуснее».
Подготовка к походу за продуктами заняла немало времени. Владислав долго плескался в ванне. Побрился и причесался. Откопал в шкафу более или менее пристойного вида рубашку и брюки.
Гипермаркет «Добрый кролик» находился в семи минутах ходьбы от дома, где жил Владислав. Измеряя шагами улицу – художник улыбался лазурному небу. Каждой клеточкой тела впитывал нежаркое августовское солнце.
Рыжий толстый кот – свернувшись – дремал под лавкой. Среди зеленой травы газона – белели и желтели одуванчики. Добренькая бабуля кормила хлебными крошками голубей. И все это – так и просилось на картину.
«Я буду рисовать. Я снова буду рисовать».
Не успев надышаться вольным воздухом – мужчина переступил порог «Доброго кролика».
В торговом зале было уже многолюдно. Народ разбирал товары с полок – до отказа наполнял тележки. Но суета совсем не раздражала Владислава. Благодушный – без десяти минут счастливый – он тоже катил перед собой тележку. Высматривал – что бы купить.
Молоко. Лоток острого корейского салата. Ананасовый сок. Копченые куриные ножки. У Владислава намечался подлинный гастрономический праздник.
Малость запыхавшийся – но по-прежнему довольный – Владислав занял очередь к кассе.
Очередь двигалась быстро. Впрочем – погруженный в мечтательное настроение художник все равно не заскучал бы. Он прикидывал, какие картины нарисует на тему похода в гипермаркет.
«Старушка выбирает картофель» – «Натюрморт: рыбные консервы» – «Интеллигентный покупатель в мясном отделе»
 - Здравствуйте. Пакет вам понадобится?..
Мелодичный – нежный, как пение декоративного колокольчика – девичий голос вернул Владислава в реальность. Кассирша – молоденькая стройная тюрчанка – улыбалась художнику совсем не дежурной улыбкой.
Сердце у мужчины забилось чаще.
Широко распахнутыми глазами глядя на девушку за кассой – он еще раз убедился в истине, которую признает каждый честный живописец, скульптор, поэт или романист.
Выше любого искусства – Природа.
Какое бы совершенное произведение ты бы ни создал – живую реальность не затмить.
Пробивающая товары девушка-тюрчанка покоряла полумесяцами бровей, полными вишневыми губами, агатовыми лунами глаз. Портрет – пусть и написанный кистью гениального мастера – был бы лишь бледной тенью такой красоты.
- Извините. Вам нужен пакет?.. – без намека на нетерпение повторила девушка свой вопрос.
- А?.. – смутившийся Владислав почувствовал, что заливается густой краской. – Нет. Пакета не надо.
Тюрчанка кивнула.
- И знаете, – торопливо добавил Владислав, – скидочной карты у меня нет.
«А зачем я это сказал – если меня не спрашивали?..» – пронеслось в голове у мужчины.
Он вконец растерялся.
Красавица-кассирша чуть приподняла свои восхитительные брови. Видно было: она пытается остаться серьезной. Но… таки не выдержала – прыснула в кулачок.
- Извините. Извините меня – пожалуйста, – отсмеявшись, девушка виновато улыбнулась. Теперь и она была смущена.
- Поверьте: все хорошо, – ответил Владислав.
В его словах прозвучала благодарность.
Художник возвращался из гипермаркета в еще более приподнятом настроении, чем направлялся туда.
Зайти в магазин за продуктами – и обогатиться такими сказочными впечатлениями!.. Так случается – наверное – раз в жизни. И то – далеко не у каждого.
Кассирша-тюрчанка была как маленькое солнышко. Как душистый весенний цветок. Как чистый хрусталь.
Себя Владислав считал – хотя бы отчасти – замаранным. Невозможно к началу четвертого  десятилетия своей жизни не накопить груз обидных ошибок и даже грехов. Потому-то мужчина и не думал строить планы на девушку. Пытаться ее завоевать.
Совесть вмиг растолковала бы Владиславу:
«Ты старше красавицы лет на десять. Не тяни руку за звездой, не первой свежести богемный люмпен!..  Девочка – даст бог – встретит ровесника. Доброго парня – который сделает ее счастливой. А ты – дядечка с кучей психологических травм – только отравил бы ей будущее».
Нет. Владислав ни на что не претендовал. Но испытывал блаженство уже оттого, что вообще увидел тюркскую гурию.
Подходя к подъезду – мужчина уже знал, что нарисует портрет красавицы.
Бессмысленно соперничать с Природой. Цель художника – иная. Передать свои чувства – вызванные яркостью, волшебством, красотой Природы.
Сладкие переживания Владислава должны были стать картиной.
***
Ватманский лист. Кисть и краски. Владислав снова был в родной стихии – как рыба в море.
Он стоял у мольберта по два-три часа в день. Трудился с вдохновением. И был доволен тем, как продвигается работа.
Кто-нибудь сказал бы: дело идет слишком медленно. За три часа – а за три дня уж точно – портрет можно было бы и закончить. Но Владислав лишь таинственно улыбнулся бы на такие слова. Он и сам иногда называл себя – в шутку – «долгим художником».
Нет ничего запредельного в том, чтобы написать какую-никакую картину за пару часов. Но вот стоит ли?..
Над портретом, натюрмортом, пейзажем трудишься не только тогда, когда в руках у тебя кисть. А двадцать четыре часа в сутки. Замысел не отпускает художника даже во сне. Мазок или штрих на листе – только вишенка на торте. Вершина айсберга.
Значит: не может быть много взмахов кисти за раз.
Дважды в неделю мужчина ходил в гипермаркет. Покупал продукты.
На кассе Владиславу улыбалась кудесница-тюрчанка. Молоденькая луна. Как будто бы узнавала неуклюжего смешного художника.
Впечатления Владислава обновлялись. Душа его пела. Он знал, как продолжить работу над портретом.
В городе успела воцариться осень. Не та, которая вгоняет в лютую хандру. А другая – какая-то комфортная. Дарящая грезы.
Облака и на треть не заслоняли бледно-голубое небо. Воздух был прохладным – но не студеным. Золотой листопад радовал глаз.
Есть ли деревья, плодоносящие осенью?..
Владислав претендовал на то, чтобы быть таким деревом.
Мужчина переживал прилив сил. Моральный подъем.
Каким бы перфекционистом ни был бы Владислав – дело с портретом спорилось. Картина была бы скоро закончена. Но…
Один день все перевернул.
Владислав – как всегда – отправился в гипермаркет. За корейским салатом, апельсиновым соком и обновлением впечатлений. Небо в этот раз хмурилось – затянутое тучами. Но было ли мужчине до этого хоть немного дела?..
Быстро побросав продукты в тележку – Владислав прошел в зону касс. И тут сердце художника сжалось – а по телу пробежал колючий холодок.
Ни за одной из касс Владислав не увидел свою розу-тюрчанку!..
«Выходной у девочки… Или в отпуск вышла…» – попытался успокоить себя мужчина.
Но все вертел головой. Надеялся: красавица таки сейчас появится.
Очередь продвигалась до неприличия быстро. Через сколько-то минут Владиславу пришлось расплатиться за товары и – горько вздохнув – покинуть гипермаркет.
Дома мужчина без аппетита съел пару бутербродов. К мидиям и крабовому мясу – о которых мечтал с утра – даже не притронулся. Но вот кофе – крепкого, без молока и почти без сахара – выпил три чашки.
Невеселые мысли клубились у Владислава в голове. Сердце ныло.
Что если ты уже никогда не увидишь милашку-тюрчанку?.. Она уволилась – и больше не появится за кассой в «Добром кролике». Ни вообще в твоей жизни.
От таких перспектив хотелось выть раненным волком.
«Нет. Я себя накручиваю».
Художник удержался от того, чтобы налить себе четвертую чашку кофе. Попытался справиться с собой.
Девушка и правда могла взять выходной или отпуск. Никто не обязан вкалывать в режиме «нон-стоп».
«Сколько обычно длится отпуск?.. Недели две?.. Хорошо – подожду четырнадцать или двадцать дней. Не буду проваливаться в тоску. Девочка вернется раньше этого срока – я уверен».
Мужчина выпрямился. От принятого решения стало легче – но совсем чуточку.
Сегодня он не взялся за кисть.
***
 Осень перестала быть комфортной. Солнце – не показывалось. Лили, лили дожди.
Холодный сумрак окутал мир. Такой же сумрак заполнил душу Владислава.
Бедняге хотелось иногда рыдать. Биться головой об стену. А чего не хотелось – так это смотреть на календарь.
От отмерянного Владиславом срока оставалось все меньше дней. И каждый уходящий день забирал с собою очередную долю надежды на то, что прекрасная тюрчанка вернется.
Два или три – иногда четыре – раза в неделю мужчина наведывался в гипермаркет. Будто бы за мелкой покупкой. Хоть за пакетом молока – хоть за хлебным «кирпичом».
Каждый такой поход оборачивался для художника столкновением веры со страхом. Сначала Владислав испытывал почти эйфорию – ожидая: «Сегодня я точно увижу красавицу!..». Но через минуту деревенел от предчувствия разочарования: «А если не увижу?..».
Страх подготавливал к удару. И боль Владислава оказывалась слабее, чем могла бы быть – когда художник и правда не обнаруживал за кассой в «Добром кролике» свою богиню. Впрочем – и такой боли было достаточно, чтобы проклясть все на свете.
Художник пока не забросил работу над портретом.
Образ девушки в воображении оставался полнокровным и ярким – даже до болезненных ощущений. Чтобы  приглушить эти ощущения – образ нужно было перенести на бумагу.
Но после нескольких взмахов кисти Владислав уставал. Недовольный – отходил от мольберта.
Мужчина стал плохо спать. Его мучили кошмары – продолжением которых были тягостные размышления после пробуждения. В голове Владислава теснились и просто неприятные, и поистине страшные объяснения того, почему девушка-тюрчанка не появляется больше в гипермаркете.
Красавица уехала домой в Туркестан – ухаживать за больной мамой?.. Может быть – с начальством повздорила и нашла новую работу?..
Но что если заболела не мама – а сама девушка?.. Или у тюркской луны случилась нежелательная беременность – а отец ребенка (как это и бывает) «эпично свалил в закат»?..
Чувствуя, что кровь стынет в жилах – Владислав думал о том, что девушку могли покалечить бонхеды. На ультраправых отморозков до сих пор возможно было напороться вечером в темном переулке…
Мужчина себя одергивал.
Не обязательно девушке выпала плохая карта!..
Ни сама тюрчанка, ни мама – не заболели. Красавица вышла замуж за отличного парня – по любви. Или скопила достаточно денег – чтобы устроиться на родине.
Владислав пытался уверить себя: как-то так все и сложилось. Получалось – серединка на половинку. Информационный вакуум мы склонны заполнять больше опасениями и тревогами – чем радужными надеждами.
***
В то утро Владислав проснулся с гулом в голове и с ломотою в костях. Долго не вылезал из-под одеяла – слушая, как в окно колотится дождь.
Чуть ли не со скрипом поднявшись – наконец – с кровати, мужчина подошел к зеркалу. Увидел свое бледное небритое лицо.
Подумал с горькой усмешкой:
«А я точь-в-точь такой, каким стал после развода».
В сторону незаконченного портрета художник даже не взглянул. А вот календарь – против воли – зацепил глазом.
Сердце Владислава раскололось, как фарфоровое.
Срок ожидания – который мужчина сам себе назначил – давно истек. Месяц – целый месяц!.. – прошел с того дня, как прекрасная тюрчанка исчезла.
Это страшное осознание было точно удар копьем. Владислав удивился, что сию секунду не умер.
Он готов был сам призвать на себя забвение и тьму. Зачем жить – если ты больше никогда не увидишь своего ангела?..
Но инстинкт самосохранения пересилил. Как за соломинку – Владислав ухватился за последнюю надежду.
«Может быть – я увижу девушку именно сегодня?..»
Художника подбросило – будто пружиной. Хотя за окном по-прежнему лил шумный дождь, мужчина готов был сейчас же – без куртки, в домашних шлепанцах – мчаться в гипермаркет.
Но Владислав заставил себя притормозить.
Выпил чашку крепкого кофе. Съел бутерброд с сыром и колбасой. Даже причесался и побрился. Если тюрчанка и правда в «Добром кролике» – негоже показываться перед нею в облике заросшего некрасивой щетиной ходячего мертвеца.
Аккуратно одетый – Владислав захватил зонт. Чтобы – под проливным дождем – не стать похожим и на мокрого цыпленка.
Чем ближе к гипермаркету – тем громче стучало у мужчины сердце. За этим стуком художник не слышал даже, как дождь барабанит по зонту.
Войдя в гипермаркет – Владислав метнул быстрый взгляд в зону касс.
Душа бедняги затрещала по швам: тюрчанки не было.
«Девушка – может быть – отлучилась на минутку… Подойдет…».
Только благодаря этой мысли – не имевшей под собой никаких оснований – мужчина не свалился на пол в корчах.
Чтобы не привлекать к себе внимания – белый как мел художник прошел в торговый зал.
В бакалейном отделе две работницы в зеленых жилетах расставляли товары по полкам – весело болтая.
Владислав не думал вслушиваться. Но слова полноватой – лет под сорок пять – блондинистой работницы рубанули его острой саблей.
- Петровна!..  А помнишь Гулю – нашего ангелочка?.. Уехала к себе в Туркестан с концами. Не вернется уже.
Мир поплыл перед глазами Владислава. А эхо в голове повторило:
«Не вернется. Не вернется. Не вернется».
Кто такая Гуля – сомнений не было. Кого еще назвали бы «ангелочком»?..
- Мужчина!.. Вам плохо?..
Работница-блондинка подскочила к пошатнувшемуся Владиславу.
***
Сколько дней над мегаполисом не показывалось солнце?..
Небо было мутным – но дожди уже не лили. По ночам выпадал снег – не успевавший стаять к утру.
Владислав об этом не думал. В его голове вообще крутилось совсем немного мыслей. Но к одной он возвращался вновь и вновь.
«Я умудрился при жизни умереть дважды. Первый раз – когда расстался с женой. Во второй раз – когда узнал, что Гуля не вернется».
Мужчина – как когда-то после развода – забыл о гигиене и еде. Разве что руки иногда мыл да съедал за день кусочек хлеба.
Зато кофе вливал в себя кружками. Все больше – без сахара и молока. Будто хотел утопить в горьком коричневом напитке тоску и боль.
Ночи проходили без сна. Владислав метался по постели, которая – казалось – под ним горела.
Едва мгла за окном начинала редеть – художник, с разбухшей, как сырое полено, головой, шел на кухню за первой чашкой кофе.
Где одна чашка – там и вторая. Впрочем, и пятая чашка не могла предотвратить того, что после полудня Владислав падал на кровать и отрубался.
Спал он мучительно – и видел много туманных снов. Очнувшись под вечер – толком не помнил эти сны, кроме одного. Собственно – не сон даже, а отдельный образ.
Конечно же – образ Гули.
Девушка улыбалась. Но совсем иначе, чем наяву. Не радостно и беззаботно – а грустно. В агатовых глазах красавицы – блестели слезы.
Все на свете утратило для Владислава смысл.
Портрет луны-тюрчанки на белом ватмане – остался незавершенным.

Май-июнь 2025 г.