Горячие игры холодных сердец 6

                Глава шестая


   Со словами «старый козёл» – адресованными лохматой голове, Вера сделала неприличный жест
в сторону двери, и повернула голову. Карлос стоял у открытого окна; вдыхал свежий ночной воздух, курил, пускал кольца дыма, время от времени подносил к губам бокал, делал глоток и снова затягивался сигаретой. Какое-то время она наблюдала за ним. Её большие чёрные глаза оценивающе изучали его.
   – Что это за чеширский кот? – спросил он, не поворачиваясь к ней – стоявшей у него за спиной.
   – А, не обращай внимания, – отмахнулась Вера. – Их тут столько пасётся. Я уже давно привыкла к этой шайке. Все хотят поживиться за мой счёт.
   И как бы в подтверждение её слов снизу из зала послышались голоса: сначала тихие – приглушённые – постепенно набирающие оборот: мужской тембр перебивал женский восторженный фальцет, который в свою очередь тонул в мелодии венского вальса – возможно, там танцевали.
   – Рецензенты? – догадался Карлос, мотнув головой  в сторону дверей.
   – Принёс их чёрт, – произнесла Вера с раздражением. – Но надо дружок, поддерживать марку!
   – Что ещё за марку?
   – Ну не финскую же. Кстати, лебедь мой синекрылый, что это за представление ты тут разыграл?
   Карлос не ответил, продолжая глядеть в окно и потягивать из бокала. На улице было темно, и он видел её отражение в раме.
   – Чтобы это было в первый и последний раз, – предупредила Вера. – Подобного отношения к себе я не потерплю. Тебе ясно?
   – И какого же к себе отношения не потерпит моя ласточка? – он повернулся к ней, обхватил за талию, пробегая похотливым взглядом по её дразнящему соблазном телу.
   Вера резко вскинула руку и наотмашь ударила Карлоса по щеке: он выронил бокал, упавший на мягкий персидский ковёр с восточным рисунком, образуя на светлом ворсе кровавое пятно.
   – Придурок, – взвизгнула Вера, отступая на шаг. – Не, ну вы видали такого идиота! Это кому скажи – не поверят.
   – Чего не поверят? – гримасничал Карлос, вновь чувствуя возбуждение, так некстати нахлынувшее на него в тот миг, когда уже следовало покинуть эту спальню, этот дворец с его золотым блеском и бандой прихлебателей, что разместилась в гостиной. Бежать, и никогда больше не возвращаться, но… желание обладать этим манящим его грязное воображение прекрасным созданием, с внешностью фотомодели, личиком Богини и манерами как у Дуси Захаровой – уборщицы из курятинской администрации, – вынудили его остаться в этом приюте рифмоплётных странников, поверивших в сказки доброй феи, закравшейся в их низкие, подлые душонки, чтобы на этом, так прочно закрепившемся лицемерном обожании – создать своё царство.
   – Запомни, хорёк, раз и навсегда: я в задницу не даю! Toi comprenez? – произнесла Вера, ткнув длинным пальчиком в сторону Карлито.
   – Commen? – парировал он, изобразив глумливую харьку.
   – Te faire foutre! – отвечала Вера, медленно поворачиваясь к нему спиной. – ****ь тебя, говно собачье – всё покрывало мне спермой заляпал, ***ло, – добавила она, оглядывая кровать.
   Вновь послышался дикий кабаний визг, сопровождаемый высоким сопрано, доносившимся снизу. Вера в испуге повернулась и увидела такую картину: Карлос прыгал на месте, дико изливался какими-то неизвестно откуда взявшимися звуками, размахивал руками, вращал глазами, языком, при этом умудрялся делать это одновременно, а потом, прыгнув на четвереньки, выдал кулаками обеих рук что-то наподобие «па-де-па» из балета П. И. Чайковского «Щелкунчик».
   – Никогда! Слышишь – никогда не произноси при мне это слово! – кричал он, бившись, как в агонии. – Говори: сок, молочный коктейль, семя, эякулят, молока… Но только не сп… А-а-а… – Карлос снова зашёлся в припадочных конвульсиях развалившись на спине с торчащими как у майского жука конечностями, при этом, он ими ещё и двигал.
   – Всё, припадочный, кончил? – стараясь держать себя в руках, произнесла Вера, когда Карлито затих на полу, и теперь лежал, заглядывая ей под халатик. – Уйдёшь сам, или позвать Митрофана?
   – Между прочим: откуда Кулешов знает, что ты мне «напевала» там, внизу? – поднимаясь на ноги, говорил Карлос; сейчас его лицо было сосредоточено, словно в его ошалевшем от прелестей Веры мозгу, затаилась какая-то таинственная мысль, которую он пытался разгадать.
   – Ничего не знаю, проваливай, – Вера старалась говорить ровно, выталкивая его из своей спальни, где он порядком набедокурил: сигарета так и дымилась, исторгая из себя довольно-таки неприятный запах.
   – Завтра увидимся? – спросил он уже в дверях.
   – Всенепременно жду в гости! А сейчас, я лечу в сон! Приснись мне отверженный ангел! – промурлыкала Вера, пощекотала Карлоса, уже стоявшего за порогом, кончиками пальцев, и захлопнула дверь.