Тайна предательства

1

Деревня Калиновка, расположенная на берегу речки Заковырка, летом превращается в настоящий рай для глаз и души. Несмотря на свою скромность и соседство с шумной республиканской автомобильной дорогой, нарушающей гулом проносящегося транспорта спокойствие сельских буден, деревня неизменно восхищает своими красотами и уютом.

Вдоль русла речки, чьи воды летом приобретают ярко-синий оттенок, отражая небесную голубизну и зелень берегов, раскинулись деревянные домики и небольшие сады, окутанные запахом цветущих лугов, принадлежащие дачному товариществу областного города.

Летом деревня оживает. Ее улицы наполняются детскими голосами и гомоном хозяйственной суеты. Жители и дачники много времени проводят на улице, чтобы насладиться яркими лучами солнца и свежим воздухом. Вечером старики, как муравьи, собираются на лавочках под ветвями старых деревьев, чтобы поделиться воспоминаниями и советами, а молодежь устраивает пикники на берегу реки, купаются и играют в волейбол.

Женька любил свою родную деревню, хотя жизнь не особо баловала его. Его мама умерла в тот же день, когда он родился, а отец оставил его, когда ему едва исполнилось пять месяцев, исчезнув из его жизни. Женьку взяла под опеку семья сельских учителей - заботливых и любящих людей, которая приняла его как своего собственного сына.


В семье Лидии и Константина Угловых царила атмосфера нежности и заботы. У них не было своих биологических детей и всю нерастраченную родительскую любовь они обратили на Женю.

Он был окружен лучшими книгами, учебными материалами и интересными вечерними беседами, которые помогали ему развиваться и раскрывать свой потенциал.


Воспитание в этой семье было основано на терпимости и понимании. Женька всегда чувствовал, что его взгляды и убеждения уважаются, и что у него есть свобода быть самим собой.


Родители-учителя поощряли усердие и трудолюбие. Они были примером для Женьки своими трудовыми усилиями и готовностью поддержать его в любом начинании.

Семья проживала в ухоженном красивом современном доме в самом центре деревни, рядом со школой , где Женька мог наслаждаться чистым воздухом, красивой природой и спокойной атмосферой, способствующей его гармоничному развитию.

Эта семья сельских учителей сделала все возможное, чтобы обеспечить ему стабильное и счастливое детство, наполненное любовью и заботой. Благодаря этим милым и самоотверженным людям Женька вырос в ответственного и успешного человека, который был благодарен им за их вклад в его становление.

Окончив школу, он поступил в университет и в этом году успешно перешел на третий курс. Нельзя сказать, что он не думал о своем отце, необъяснимым образом бросившим его, совершенно беззащитного. Но мысли эти не были глубоки, они лишь были частью детских обид в ряду других, которые долго не жили в энергичном и пытливом уме растущего организма. К тому же, как выглядели его родители, он мог узнать, только разглядывая иногда единственную свадебную фотографию папы и мамы, неизвестно как оказавшуюся в его приемной семье. Она всегда стояла в рамке на прикроватной тумбочке в его спальне.

Загадочное исчезновение Петра Михеева двадцать лет назад оставалось тайной, которая в деревне уже никого не интересовала. Постепенно и сам Женька все меньше и меньше возвращался мыслями к этому событию его жизни. Он регулярно посещал могилу мамы, но об отце вспоминал все реже и реже.

Время в пути от областного центра до Калиновки на междугороднем автобусе составляло четыре часа и, удобно устроившись в мягком кресле, Женька имел возможность вспоминать и фантазировать. Почему-то именно сегодня, когда он с радостным предвкушением тёплой встречи с родителями, возвращался на каникулы в деревню, ему вспомнился давнишний разговор с Константином Георгиевичем, его приемным отцом.

Ему было тогда десять или одиннадцать лет. Тогда поступок его родного отца особенно беспокоил его. Он спросил учителя, почему папа бросил его?

Константин Львович тогда обнял его за плечи.

- Друг мой, - он всегда разговаривал с Женькой, как с равным, - часто мы поддаемся иллюзии, что все вокруг нас является очевидным и понятным. Мы привыкаем к поверхностному взгляду и не задумываемся о том, что за тем, что кажется нам ясным, может скрываться нечто гораздо более глубокое и сложное.


Давай взглянем на примеры из нашей с тобой жизни. Ведь кто-то, проезжая мимо нашей старой деревни, может принять ее за простое селение, но при более внимательном рассмотрении в ней можно рассмотреть богатую историю и глубокие традиции, которые пережили века. Также мы часто судим о людях по первому впечатлению, не замечая их внутреннего мира и потенциала, который скрыт за обычной внешностью.


Даже в науке первоначальные представления могут быть обманчивы. Многое из того, что казалось очевидным, было совсем не таким.

- Но ведь это подлый и предательский поступок!

- Я могу тебе, Женя, назвать, по крайней мере, две возможные благородные причины этого поступка.

Женька удивленно уставился на Константина Львовича.

- Отец мог быть вынужден бросить тебя в стремлении спасти от определенной опасности, - учитель загнул палец на руке, - он мог быть преследуемым или находиться под угрозой со стороны кого-то или чего-то, и мог решить, что бросить своего сына - это единственный способ обеспечить его безопасность.

Константин Львович загнул еще один палец на своей руке.

- Отец, возможно, не был в состоянии обеспечить тебе должное воспитание, заботу и защиту, и считал, что общество сможет обеспечить его ребенку лучшее будущее.

Тогда слова этого умного человека проникли в Женькино сердце, поселив в нем надежду. Ему и в голову не приходило, что отец мог принять такое решения в ущерб собственным чувствам и интересам во благо ребенка.

Женька посмотрел в окно и увидел, что автобус въезжает в Калиновку. На остановке среди пассажиров и встречающих, он увидел деревенского дурачка Прошку Лукьянова в традиционном для него сержантском кителе на голое тело. Его седая щетина на щеках и бороде придавала ему вид свихнувшегося доцента. Похожий был у них на кафедре.

Женька неторопливо направился к двухквартирному дому, где жили Угловы – его приемные родители. Они не знали о его приезде, юноша хотел сделать им сюрприз. На пороге квартиры ему повстречалась бабка Сорочиха - первая на деревне сплетница.

- С приездом! – зыркнув каким-то странным взглядом, поприветствовала его главная распорядительница слухов, короткими перебежками покинув двор Угловых. Пожав плечами, Женька вошел в дом и попал в объятия Константина Львовича и Лидии Константиновны. Старики даже прослезились от нахлынувших чувств.

Вскоре был накрыт праздничный стол и вся семья, наконец, могла спокойно побыть вместе.

Константин Львович открыл бутылку коньяка, хранившуюся для особых случаев, и наполнил три рюмочки янтарной ароматной жидкостью. Когда они обменялись главными студенческими и деревенскими новостями, старый учитель, переглянувшись с женой, сказал, обращаясь к Женьке.

- Тут такое дело. Ты же знаешь Сорокину. Она крайне ненадежный источник информации. Но она утверждает, что посещая недавно Октябрьский рынок областного центра с целью сбыта мяса, видела твоего отца, Петра Михеева.

На минуту в комнате повисла невыносимая тишина.

Константин Львович передвинул перед собой нож с вилкой.

- Она утверждает, - продолжал он сиплым голосом, - что это, несомненно, был он, и она хорошо его разглядела.

- Как это было? – спросил Женька, чувствуя необыкновенное волнение.

Родители помолчали, и Лидия Константиновна сказала, что ему лучше самому поговорить с Сорочихой. Юноша хотел тут же отправиться к ней, но родители уговорили его отложить разговор на завтра.

Женька ночью плохо спал и думал о предстоящем разговоре. Кое-как позавтракав, наутро Женька отправился в южную часть деревни, где в старом пятистенке жила в одиночестве бабка Сорочиха.

Ему не пришлось заходить в дом, старая женщина встретила его, сидя на уличной лавочке. Она понимающе кивала головой, покрытой цветным дешевым платком, пока он приближался к ней.

- Как поживаете, баба Груня? – начал издалека Женька.

- Какая, внучок, теперь жизнь? – ответила Сорочиха. Она махнула рукой на покосившийся дом напротив.

- Остались на этом краю я, да Пашка – одинокие и больные. Лукерья уже почитай, как десять лет преставилась.

- Я насчет отца, - тихо сказал Женька, не в силах больше ходить вокруг, да около.

Бабка опять кивнула, и юноша испугался за сохранность ее шейных позвонков.

- Видела его, внучок, как тебя, - переходя почему-то на шёпот, сказала Сорочиха, - инвалид он бедненький, побирается у храма.

- Как инвалид?

- Безногий, господи, - бабка быстро перекрестилась и добавила, - но живой, внучок, живой.

- Не могли вы, бабушка, ошибиться?

- Что ты, милый, я его хорошо рассмотрела. Пока я свое мясо распродала – три дня жила у знакомой. Все три дня, как по часам, на одном и том же месте милостыню просил.

Сорочиха помолчала, двигая беззубой челюстью и добавила:

- Храм-то с моего места был виден, как на ладони. И он там, Петр…Леньки Михеева сын. Побоялась я подойти к нему, правда.

Старуха опять перекрестилась, шевеля губами.

Женька кое-как дотерпел до понедельника. Именно в этот день в город шел автобус.

- Я не долго, - неуверенно сказал он провожавшим его родителям.

- Позвони нам, - попросила Лидия Константиновна, вытирая платком слезы.

- Все будет хорошо, - похлопывая Женьку по плечу, произнес Константин Львович.

2

С волнением и страхом Женька приближался к храму – новострою из белого камня. Еще издали он заметил фигуры людей на площадке перед внутренним притвором храма. Одни просто стояли, обратив лицо к входу, другие просили милостыню, стоя на коленях.

Женька медленно приближался к храму, обдумывая слова, которые он скажет своему отцу после двадцатилетнего расставания. В его сердце было множество эмоций: обида и в тоже время сострадание к его теперешнему положению. Он в нерешительности остановился перед входом на огороженную территорию храма.

На паперти у самой ограды он разглядел фигуру человека, сидящего в инвалидном кресле, стоящем на краю дорожки, одетого в старую, но опрятную одежду. Рядом с ним лежали какие-то вещи, вероятно, оставленные милосердными прохожими. Не веря своим глазам, Женька приблизился и узнал лицо, которое он видел на фотографии - это был его отец.

Словно чувствуя взгляд сына, он поднял голову. Их взгляды встретились. Затем сын медленно подошел ближе и сел рядом с ним прямо на тротуар.

- Папа, я не думал, что когда-либо увижу тебя, - комок в горле мешал Женьке говорить. Слезы хлынули из его глаз. Они бросились в объятия друг другу.

- Прости меня, сын. Прости.

Женька почувствовал боль и облегчение. Это было так невероятно. Он никогда не думал, что такие чувства совместимы!

3


Внутри маленькой кельи, выделенной отцом Федором безногому инвалиду во дворе храма, царила атмосфера простоты и скромности. Келья была маленькой, но чистой и уютной. Стены были покрыты грубой штукатуркой, и никаких украшений или изысков в интерьере этого помещения не было. Она состояла из единственной комнаты, которая служила и спальней, и гостиной, и кухней.


По одной стороне кельи стояла простая кровать с деревянным каркасом и тонким матрасом. На кровати лежало несколько скромных предметов одежды и одеяло, аккуратно сложенное. У противоположной стены стоял небольшой стол с двумя стульями. На столе были разложены несколько книг, свидетельствующих о духовном устремлении Петра.


У стены, напротив входа, стояла деревянная тумба, служившая одновременно кухонным столом и местом для хранения кухонной утвари. Здесь же была небольшая печь, на которой Петр готовил пищу.

В углу кельи стояла деревянная икона с изображением Иисуса Христа и светильник, который освещал помещение вечером.

Отец с сыном проговорили всю ночь, не сомкнув глаз ни на секунду. Да и вряд ли они смогли бы уснуть, даже если бы это им пришло на ум.

Петр лишился ног в ходе тяжелого несчастного случая, который произошел во время его работы на крайнем севере, сразу после того, как он покинул деревню, бросив своего пятимесячного сына. Он нанялся в экспедицию, занимающейся исследованиями природных ресурсов в суровых условиях Арктики. Там он попал в глубокую расщелину, скрытую под слоем снега, что привело к серьезным травмам ног и обморожению. После его приютил настоятель этого храма и в благодарность многие годы Петр отдает всю милостыню в храм.

Настал момент, когда Женька задал тот самый главный вопрос, который мучал его все эти двадцать лет.

- Почему ты оставил меня?

Петр провел ладонью по лицу, словно убирая пелену времени, и сказал.

- Чтобы ты, сынок, все понял, нам придется вернуться на двадцать лет назад, в тот роковой 1975 год.

4

- Прошка, ты опять, чёрт косой, яйца детворе раздал? – старая Лукерья выскочила со двора с длинной лозиной, которой она гоняла соседских гусей, с удивительной регулярностью посещавших грядки Лукьяновых. Прошка, ее сын, местный пятидесяти шестилетний дурачок с вечной улыбкой на слюнявых губах, сидел на лавочке, устроенной по обыкновению под окнами дома и с аппетитом ел морковку. Лицо Лукерьи, покрытое морщинами, было словно карта путешественника Афанасия Никитина, на котором были отпечатаны с филигранной точностью все перипетии ее нелегкой жизни .

Бабка Лукерья имела крепкое, хоть и порядком изношенное тело, необычайно подвижное и сильное, несмотря на годы тяжелого труда на ферме. Несмотря на жаркую погоду, была она одета в теплый шерстяной свитер и длинную юбку.

Волосы бабки Лукерьи серые и седые, были ухоженные и аккуратно уложены в пучок на затылке. На ногах старой женщины были мужские ботинки без шнурков.

Несмотря на свой преклонный возраст, а ей было восемьдесят шесть, она с необыкновенной ловкостью стеганула хворостиной по обнаженному мощному торсу своего непутёвого отпрыска, которого, впрочем, это агрессивное действие родителя нисколько не тронуло. Безмятежно похрумкивая корнеплодом, и кося обоими глазами, Прохор даже не пошевелился.

Лукерья вздохнула, стукнув два раза своим оружием по лавке и села рядом с сыном.

- Что ж ты, окаянный, таскаешь-то из дому яйца? – спросила она спокойным голосом.

Прохор не отвечал, а только лыбился, поглаживая свой огромный голый живот. Для него это было своего рода игрой. Ему было приятно поднять настроение мальчишкам. Куриные яйца были полезным и многофункциональным ресурсом для деревенской детворы. Они устраивали соревнования по бросанию яиц на дальность и обменивали их на всевозможные безделушки у старьевщика деда Гориленко, а то просто сдавали в сельпо за пять копеек.

Интерес Прохора к этому пищевому продукту обуславливался вообще его любовью к домашней птице под названием куры. А в частности к самцам этих курообразных. С самого детства он был дружен с красивым петухом по имени Красавчик.

Красный петух, привязавшийся к Прошке еще цыпленком, был великолепным экземпляром. Он был гораздо крупнее, чем его деревенские сородичи и его гребень сиял, словно революционное красное знамя, водружённое над Зимним дворцом, когда там жил господин Керенский. Он был статен и горд, с ярким живым взглядом и грациозными движениями. Два мясистых щитка свисали с его подбородка, как пышные бакенбарды какого-нибудь гусара начала девятнадцатого века. Кроме того, у Красавчика были длинные элегантные хвостовые перья, красоте которых позавидовали бы даже индийские павлины.

Этот петух был не только красив, но и очень предан своему хозяину. Он всегда следовал за Прошкой повсюду: на пастбище, на огород и в деревенский клуб. Он даже спал под деревянным порогом дома, чтобы быть ближе к своему хозяину.


Прошка, несмотря на свое врожденное слабоумие, научил птицу выполнять различные трюки. Например, он мог подпрыгивать на одной лапе вокруг своего хозяина, как будто исполнял танец. Он мог по желанию Прошки поднимать небольшие предметы с помощью клюва и передавать их ему.


Одним из его самых впечатляющих трюков была способность Красавчика прикатить яйцо из гнезда прямо к крыльцу дома Лукьяновых. Это был его способ выразить свою привязанность и благодарность за заботу и внимание, которые он получал от Прошки.

У этого удивительного петуха был уникальный кукарекающий звук, которым он будил семью Лукьяновых ровно в шесть часов утра, минута в минуту, в течение многих лет.

В деревне многие не понимали особенностей или трудностей, с которыми сталкиваются люди, наподобие Прошки, и они проявляли свое непонимание через издевательства или оскорбления. Многие подобные действия поощрялись сельскими жителями, что способствовало их распространению.

Прошка очень плохо говорил и ходил зачастую по деревне в армейском кителе, с навешанными на нем всевозможными знаками и медальками. Деревенские мальчишки для забавы нацепили ему на китель старых консервных банок, и он ходил так некоторое время, вызывая усмешки местных жителей. Нередко, собравшись в группу, деревенские подростки жестоко избивали Прохора без всяких причин, используя его тело вместо тренировочной боксерской груши. К удивлению, он никогда не жаловался и не помнил обид. И это его безразличие подталкивало многих на новые издевательства в отношении Прошки Лукьянова. Насмешкам и издевательствам подвергался и лучший друг его – Красавчик. Много раз ребятишки обещали местному дурачку, что выщиплют ему перья. Однако до поры до времени с петухом все было в порядке.

Ровно год назад Лёнька Михеев, сорока шестилетний совхозный тракторист, изрядно выпивши, находясь в компании таких же веселых механизаторов на берегу речки Заковырки, традиционно отмечавших день получки. К радости отдыхаюших, на побережье появился Прошка со своим пернатым другом, забавно вышагивающим рядом, словно служебный пес.

Пока он, сняв портки, шумно плескался на мелководье реки, пьяные мужики поймали его петуха, и Ленька, на глазах рыдающего Прошки, обильно облив Красавчика бензином из попавшейся под руку канистры, подпалили его.

Естественно, птица погибла в страшных муках. Прошка впал в настоящую ярость. Казалось, что им движет сам дьявол. Он совершенно голый бросился на Леньку и схватил его за шею. Если бы мужики не оттащили дурачка, наверняка бы Михей последовал бы вслед за Красавчиком в мир, где нет ничего.

Когда ситуация чуть разрядилась, удерживаемый с большим трудом тремя взрослыми мужиками Прохор, неожиданно чистым голосом, будто не принадлежавшим ему, сказал, обращаясь к Леньке.

- Будь ты проклят во всех поколениях!

Это было удивительным явлением. Дурачок, не сказавший за всю свою жизнь и сотни слов, произнес целое связанное предложение, полное угроз. Это было так невероятно, как если бы людоеды эфиопского племени Мурси стали декларировать стихи Пушкина на чистейшем русском.

После этого случая, как ни странно, издевательства и насмешки над ним прекратились, а сам Прохор с почестями, на которые только был способен его ущербный мозг, похоронил останки своего друга на деревенском кладбище.

Прошка больше не выказывал агрессивности к убийце его петуха, и, казалось, даже не замечал его. Однако было видно, что он очень горевал и скучал по Красавчику. Спустя полгода и пришла ему блажь раздаривать яйца из собственного курятника.

Возможно, об этом случае, коих достаточно в русских деревнях, скоро бы забыли, не случись следом событий, которые заставили жителей задуматься и даже ужаснуться.

Через сорок дней после чудовищного случая на берегу Заковырки и жуткого Прошиного проклятия, упала в колодец и утонула Вера Михеева, сорокалетняя Лёнькина жена. Сам Ленька пережил супругу всего на месяц, разбившись пьяным на мотоцикле. Но на этом череда подозрительных смертей не закончилась. Зимой Лёнькина невестка, жена Петра Михеева, лежавшая на «сохранении» в районной больнице, еле разродившись своим первенцем, умерла от послеродовых осложнений. А всего месяц назад под колесами грузовика погибла ее племянница.

Кроме того, по неизвестным причинам, оставив якобы на минутку милосердной соседке пятимесячного Женьку, Петр Михеев бесследно исчез из деревни, и вялые поиски его оказались безрезультатными.

5

Отец говорил медленно, как будто воспоминания доставляли ему боль.

- Пьяная выходка моего отца, когда он живьем спалил любимого петуха деревенского дурачка Прошки Лукьянова, возможно вскоре была бы забыта. Но последовавшие за этим странные смерти в нашей семье наталкивали на мысль, что это неспроста.

Петр пошевелился в своем кресле и закурил очередную сигарету.

- Мне было всего двадцать три года и я был психически раздавлен свалившимся на меня горем. Сначала умерла Вера, твоя мама, потом мать и отец…Я отправился за советом в соседнюю деревню к одному старому шаману, который предположил, что сумасшедший Прохор мог сам того не зная, наложить семейное проклятие на наш род. Иногда, одержимые, способны обретать подобный навык. Священник предупредил, что мой новорожденный сын находится в смертельной опасности, и предложил единственный выход для спасения – взять проклятие на себя, оградив от смерти, таким образом, младенца.

Этот старик предложил мне провести специальный обряд самопожертвования, чтобы взять я взял на себя родовое проклятие. Я согласился. Я искренне верил в то, что это единственный способ спасти тебя. Я готов был пожертвовать собой ради тебя, сынок. И я надеюсь, что ты простишь меня за то, что обрек тебя на сиротское существование.

Ты самое дорогое, что у меня есть и пусть мой поступок выглядит теперь глупым, но двадцать лет назад я просто спасал тебя.

Отец глубоко затянулся сигаретным дымом.

- Страшно подумать, что, возможно, если бы я не решился в тот момент на такое, то с тобой произошло бы что-то страшное.

Пётр тяжело вздохнул.

- Кроме манипуляций с жертвенной кровью, условием успешного завершения обряда, было немедленное оставления мной места, где проклятие было озвучено. Этот священник даже помог через своих родственников быстро завербоваться мне на Север.

Отец затушил сигарету в дешевой пепельнице.

- Сынок, ты не веришь мне?

Женька крутнул головой.

- Нет, что ты! Я не верю в проклятия.

Петр провернул колесо своего кресла и из маленького навесного шкафа достал какие-то бумаги. Потом он передал их Женьке. Это оказались вырезки из разных печатных изданий.

Это были подборки легендарных проклятий, которые влияют на определенные семьи или их потомков.


Больше всего было информации о проклятии семьи Кеннеди - американской политической династии, связанной с рядом трагических событий, произошедших с членами семьи, включая убийство Джона Кеннеди, Роберта Кеннеди, и другие несчастья и трагедии. Также здесь были документы, подтверждающие и другие случаи проклятий, связанных с известными семьями мира.

Вряд ли Женьке нужны были какие-нибудь доказательства.

Его папа вернулся. Не только физически, он вернулся в его сердце с любовью и добротой.

Странно, что еще до всех объяснений, первое чувство, которое было у него, когда он увидел отца сидящим у храма, было сострадание к его положению.

Если у Женьки и были какие-то сомнения, то они улетучились, когда отец начал говорить. Он услышал искренность в его голосе, чувствовал его сожаление и понял, что он уже заплатил высокую цену за свои ошибки.


Женька простил его еще тогда, когда увидел его издали. Он всегда знал, что ненависть и обиды только удерживают людей в прошлом, и что прощение - это путь к освобождению и истинному миру в сердце. Даже если бы отец, на самом деле, бросил его тогда из других, не благородных побуждений, Женька все равно бы простил его.

Этот момент встречи с отцом изменил его. Он понял ценность прощения и милосердия, и что семья - это не только кровные узы, но и связь душ. Они оба были потрепаны жизнью, но теперь они могли идти вперед вместе, с миром и принятием друг друга. Это было счастливое воссоединение.

Женька улыбнулся.

- Пап, не попить ли нам еще чайку?