Дефицит. Глава III

Лукерья никак не могла проснуться утром, как ни тормошил ее Франсуа.
Накануне, уйдя из сегмента папирусных прудов, они пошли ужинать в знакомую
ему столовую, там он увидел контейнер для спермы и ...
Секс прямо в коридорах на Корабле официально запрещен не был, но и не
поощрялся. Прохожие - кто обходили лежащую прямо на резиновом полу у двери
столовой парочку, кто перешагивали через неё, задевая голыми пятками ноги юноши и
бурчали под нос, выражая свое неудовольствие. А Лукерья была на верху блаженства!
Она закинула ноги за спину Франсуа, сцепила их в щиколотках и растопырила пальчики ног,
напрягая мышцы и приближая оргазм. Ее влагалище ритмично сжималось и расслаблялось
в такт фрикциям юноши, который от этого тоже забалдел и забился в судорогах.
Однако же он успел выдернуть член
из писечки девушки перед самой эякуляцией и с громким стоном кончил ей на
живот. Отдышавшись, он отполз чуть вниз, уткнул лицо ей в промежность
и остался в такой позе. Лукерья аккуратно и сосредоточенно собрала двумя
пальчиками сперму, слила ее в контейнер и облизала их.
"Давай мне" - юноша, немного отдохнув,  оторвался от половых губ Лукерьи,
взял его, поднялся с пола, подал руку партнёрше и рывком помог ей встать.
Они стояли, глядя в лицо друг другу и улыбались. Франсуа гладил разрумянившееся
лицо девушки и любовался им. Лукерья поправила волосы
на затылке, взяла парня за руку и спросила:
"Может, сходим куда? До сна ещё пара часов."
"Давай. Тут рядом шахматный зал."
Он поставил контейнер с эякулятом на одну из полочек в стене и
они, обнявшись, пошли по тускло освещённому коридору. Они
миновали общий туалет, несколько запертых служебных помещений, обошли мужчину и девушку, посреди дороги, стоя на коленях, делавшую ему минет - и очутились у
зала интеллектуальных игр.
Двое молодых парней лет по 18 занимали один из столиков, остальные места пустовали.
Лукерья ощутила укол самолюбия: у игроков не только не началась эрекция от вида ее
великолепного тела - они вообще не обратили ни малейшего внимания на вошедших, молча уставившись в большую доску, покрытую красными и белыми пластмассовыми фишками.
"Что это за игра?" - немного сердито спросила Лукерья.
"Эта игра в "го". Очень сложная." - ответил Франсуа и позвал ее к столу шахмат.
"Нет! Я в шахматы не играю. Давай в шашки."
Они сели за шашечный стол. Юноша под столом обхватил ногами вытянутые ножки Лукерьи,
по телу девушки от этого прошла волна сладкой дрожи, на долю секунды Лукерья отключилась, а Франсуа в это время стал раскладывать себе черные, а ей - белые шашки.
Придя в чувство, она сделала серьезный вид и, почмокав губами и промычав что-то про себя, сходила С3 - В4. Франсуа ответил F6 - E5. ...
Но игра не шла! В голову юной поэтессе лезли рифмы, отдельные строки, строки сами собой складывались в четверостишия - и, наконец, в целое стихотворение. А Франсуа в это время двигал вперед свои фигуры, прошел в дамки и съел половину белых шашек.
"Лукерья, это же "фук"!" - воскликнул он через несколько секунд.
"А? Ну, я переиграю. Только вот послушай!" - она придвинулась к его лицу и, чтобы не мешать соседям, тихо, но вдохновенно, продекламировала:
 
"Любовь связала нас навек!
Теперь ты - близкий человек.
С тобою вместе я хожу
И нам ребёночка рожу!
 
Меня ты вые-бал сейчас
И мир мой - изменился враз!
Прошу: опять в меня войди,
Дай жар почувствовать в груди!"
 
"Здо-рово!" - Франсуа казался вполне искренним - А я так не смогу!
Ни одной рифмы никогда не сложил."
Лукерья расплылась в довольной улыбке.
"Поцелуй меня в грудь!"
"Прямо здесь?"
"Нет, - она покосилась на игроков, - давай, их отвлекать не будем, выйдем, а потом
доиграем"
В коридоре он встал на колени и, взяв девушку за талию, приник к ее левому соску.
Истома вновь охватила Лукерью, но мысли ее на этот раз пошли совсем в другом
направлении. Ей захотелось не просто отдаться этому юноше, за несколько часов
ставшим самым родным на всем Корабле - но отдаться с мукой, с болью, с жертвой
во имя ЕГО! Поначалу смутно мелькавшие в ее мозгу образы быстро сложились в
словосочетание: АНАЛЬНЫЙ СЕКС. Да! Она должна отдать себя ему именно так -
с болью в заднем проходе, может быть, с царапаньем сфинктера - лишь бы он испытал
это наивысшее для мужчин наслаждение. Но тут же в мозг пришло другое, черное
воспоминание: урок анатомии, "анатомичка" Халиде Мольнар, строгая блондинка
30 лет рассказывает о вреде анального секса, о недержании фекальных масс и о
совершенно диком случае в Северной Половине Корабля 25 лет назад, когда девушку
20 лет, ещё не родившую, а признававшую только "анал", при первом же таком
недержании отправили в крематорий и сожгли там заживо потому, что родителей у нее
не было, а оплатить обезболивание никто из бывших любовников не смог из-за отсутствия баллов. Дальше мысли Лукерьи приняли уже совсем жуткий характер: вот ее, прямо с неотмытой попой, ведут под руки в крематорий (сама она идти не может), вот ее заводят внутрь  прозрачного цилиндра из термоустойчивой пластмассы, привязывают за кисти рук к потолку - а в потолке три больших отверстия и через несколько секунд ...
Лукерья зарыдала в голос и застучала ладошками по плечам склонившегося к ее
груди любовника.
"Что с тобой, девочка?!" - отпрянув от груди с торчащими сосками и подняв
к ней лицо, спросил Франсуа.
"Кре-ма-то-о-о-о-о-рий! Сожгут заживо!"
"Кого??? За что?"
"Ме-ня-я-я за недержание."
"Ты этим страдаешь?" (Хлюпанье носом. Вытирание соплей рукой.)
"Нет!"
"Ты давала космонавтам в зад и боишься, что ОНО разовьется?"
"Нет!! Ни разу! Только в рот!!"
"Лукерья, тогда я ничего не понимаю!"
"Я же люблю тебя! Люблю до смерти! Хочу, чтобы ты взял меня ТАК!"
"И боишься, что повторишь судьбу той несчастной с Севера?"
Лукерья, продолжая хлюпать носом, молча кивнула. Юноша встав, обнял ее крепко-крепко,
прижал голову девушки к груди и стал покачивать и баюкать. Она молча уткнула
голову в его грудь.
"Родная! Нас просто затерроризировали учителя. Они во всех классах рассказывают,
к чему приводит анал - а сами же его и практикуют! Я видел однажды в спальном
сегменте одну из наших химичек - она давала в зад двум мужчинам подряд. А ведь на
классном часу у себя наверняка тоже пугает всех девочек этим случаем. Больше
90 процентов женщин на Корабле регулярно сношаются в зад - ну и ты когда-
нибудь видела, чтобы кто-то наложил на пол кучу?"
Все еще шмыгающая носом Лукерья потерлась им о грудь парня, что означало:
"Нет".
"Ну так и не надо брать в голову одну трагедию за всю историю полета."
"Ладно. ... Ну а если все-таки ... (Хлюпанье носом. Вытирание соплей рукой) -
Ты будешь снаружи крематория, когда ЭТО со мной начнут?"
Франсуа тяжело вздохнул и отвернул голову в сторону:
"Я войду туда вместе с тобой и буду вот так обнимать тебя, пока не исчезну"
Лукерья откинула голову и с ужасом посмотрела на него:
"Нет! Ты должен жить. А не погибать вместе со мной!"
"Мы не погибнем, - он приник к ней долгим-долгим поцелуем в губы,-
пойдем спать. Доигрывать уже нет настроения." ...
В коридорах стало совсем темно и Интеллект освещал им дорогу, переключая маленькие,
светящие белым излучением светодиоды на стенах и на перемычках, отделявших резиновые плитки пола одну от другой. К люку в спальный сегмент не было никакой очереди, они
прошли через него и попали точно в такой же зал, где Марта в это же время
спала с Деймондом Геревым. Почти все кровати были свободны, молодые легли на
одну из них, Лукерья закинула одну ногу на бедро юноши, обняла его обеими руками -
и, убаюкиваемая нежными поцелуями, уснула. ...
По неписаной, давным-давно сложившейся традиции Корабля, любовники по утрам
умывались мочой друг друга. (Одинокие могли в душевой воспользоваться
струей воды - за баллы или струей мочи неизвестно от кого - бесплатно.
Две соответствующие кнопки были в стене каждой кабинки.) Проснувшись утром
от звонка, данного в спальный сектор Интеллектом, Франсуа чувствовал
непереносимое желание облегчиться, но разбудить Лукерью оказалось непросто.
"Лукерья! На уроки опоздаешь!"
"М-м-м ... Ну ладно."
"Баллы отнимут за опоздание!"
"М-м-м ... Буккаке сделаю на 70 мужчин. Все баллы вернутся."
"На первом уроке дают бесплатный завтрак. И на него опоздаешь."
Этот аргумент подействовал. Девушка села на кровати, свесила ноги, протерла
глаза, потом встала и пошла в душевую кабинку, сочлененную с кроватью.
На ближайших занятых кроватях происходило примерно то же самое.
Они закрылись изнутри в прозрачной крохотной душевой с кафельной плиткой
на полу и отверстием посередине. Франсуа сел на колени перед Лукерьей,
а она, широко расставив ноги, оттянула пальчиками половые губки и пустила
струю ему в лицо. Юноша зафыркал, затряс головой и начал умываться 
этой струей, пока она не кончилась. Тогда он поцеловал Лукерью прямо в мокрую
письку и они поменялись местами. Снаружи, из спального сегмента, можно было
видеть, как юноша, встав, прислонился к прозрачной стенке душевой, левой рукой слегка
оттянул кожу с головки члена и сильнейший поток жидкости брызнул в переносицу девушки.
Моча текла вниз по ее лицу и груди, а струя все била и била в нос, в скулы, в верхнюю губу.
Повинуясь  неожиданно возникшему желанию, она широко раскрыла рот и подставила его под бьющий поток. Кабинка наполнилась журчащими звуками - струя теперь
падала в жидкость, заполнившую рот девушки. Лукерья какое-то время выталкивала
ее языком наружу - и вдруг все так же инстинктивно начала пить. Было слегка солоновато,
но совершенно не горько, как однажды с отцом, когда она ради интереса попросила Хо Дамана посикать на нее. Чем дольше Лукерья пила, тем больше ей это нравилось. Тогда
она обхватила член губами и начала глотать прямо из него. Но всему прекрасному бывает конец! Наступил он и мочеиспусканию юноши. ...
А Лукерья всё держала член во рту. Он стремительно набухал снова, юноша схватил ее за голову и так, не вынимая, начал было совершать фрикции - но она вдруг затрясла головой.
"А-а-а! - досады Франсуа не было предела, - не взяли! Опять контейнер не взяли."
Он отпустил голову девушки, она отстранилась, поднялась и, вытерев капельки мочи со щеки, со вздохом добавила:
"К тому же мы опаздываем на уроки ... "
Они не стали разгонять вентиллятор-сушилку в потолке душевой и прямо так, мокрые, со
свалявшимися волосами, только вытерев ноги на выходе, закрыли кабинку и, взявшись за
руки, побежали по проходу между кроватей к одному из выходов, а там - по коридору, ведущему к школьным классам.  ...
"Ну вот, - около одной из дверей Франсуа остановился, - это класс для 15-летних обычной школы в этом сегменте. А Художественная чуть дальше."
Он запнулся:
"Лукерья! А это правда насчет букакке на 70 мужчин?"
"Правда. Ко мне на ночь записались за 3 месяца около 50. Чем давать им в постели ночь за ночью, я их всех пропущу за один вечер в букакке-зале."
"А мне можно прийти."
"Конечно!"
Девушка широко улыбнулась и положила руки ему на плечи.
"Я им в рот даже не буду давать - пусть спускают на меня не прикасаясь. Только тебе!"
Он перехватил ее руки, сведя их, поцеловал ещё мокрые пальчики и, сказав: "Ну, пока!", вздохнул, повернулся и, махнув на прощание рукой, пошел дальше по коридору.