Ужаснулся

Виктор Матюк

Ужаснулся

 Удобный случай внезапно подвернулся, грешник неказисто улыбнулся,
Не поскользнулся, не пошатнулся, когда женский халат невзначай приоткрылся,
Мужчина отвернулся, но слишком поздно, женщина умоляла его слёзно 
Помочь ей виртуозно снять усталость с грешной плоти:
«Ну что же вы так долго ждёте? Приступайте к работе!
Поцелуйте животик и грудь, уделите им пару минут,
Отстающих долго не ждут!»
Сизифов труд в мире подзвёздном на первый взгляд выглядит несерьёзно,
Можно любить бесшабашно, нежно и страстно, виртуозно и артистично,
Не обсуждая просчёты публично! Коктейль из стыда и любопытства
Отвергал бесстыдство, а вспотевшее чело до точки кипени дошло!
Слова потеряли смысл, жизнь сама избрала вердикт для судьбы,
Все мы грешны, грехи от Сатаны, Благодать от Бога,
Ни мало и ни много, вот только боль и тревога
Встали у порога в ожидании предостережений Бога!
Вот-вот взорвётся Ад, ты – божий раб, тебе нечего в своё оправдание сказать,
Но долго выжидать нельзя, принимаешь сотку коньяка на коня и несёшься вскачь!
«Не плачь, моя Маруся, к тебе через пару дней я вновь вернусь, хилая грудь познает искус,
Вникнет в суть половых измен, ей плевать на суету и тлен, жизнь требует перемен,
Мы же ничего не получаем взамен! «Глотать или нет? В какую позу встать?
Стоит ли вызов судьбы смиренно принимать?» - множество женских тирад
Навстречу мужским ласкам летят, тупеет взгляд, продолжается бал-маскарад,
Хватит себе нервы трепать! Разум велит женщине не поднимать крик,
Если член и вправду велик и ему мешает язык начатое дело завершить!
Что за крик? Что за галиматья? Жена – не стена, она как Луна
Должна появляться на небе, когда речь заходит о воде, еде и хлебе!
Потребности мирские, возникающие не впервые, будто духи злые
Или капли дождевые, готовы вцепить в волосы седые
И вновь вспомнить годы молодые! Коль ты появился на белый свет, и ты брюнет,
Тебе износу нет, дни твои не сочтены, ты устал от суеты, мы все обречены
Страдать от дрязг сумасбродной жены, но вольны решать,
Куда свой член совать? Япона мать, всё не так уж просто,
Женская стать – ни сесть, ни встать, ни освистать,
Царственная походка и очень модная причёска,
Штаны в полоску, женщина выглядела броско,
Ей бы добавить чуточку внешнего лоска,
Тогда бы масштабы её греха
Затмила бы раз и навсегда мирская суета!
Простота мы, простота, ухмылка, как у кота, вокруг нас темнота,
 Ни травинки, ни куста, не от великого ума любовная игра
Не оставила в памяти мудака едва заметного следа!
Когда язык от удивления к мягкому нёбу прилип,
Он может истину легко скрыть, хотя от глаз
Не скроешь множество своих проказ!
Нам бы научиться жить умно и скромно,
Не грешить поголовно, даже как-то неудобно
Смотреть со стороны, как взрослые мужи
Утопают во лжи! Презрев тишь,
Ты зришь в небесную высь,
Мешает огромный карниз
За слоем темноты
Лицезреть свои грехи!
Мир рехнулся, он в чужие лапти переобулся,
Но не заткнулся окончательно,
Никто не объясняет обстоятельно,
Что и к чему? Ни долг, ни честь, ни мораль, как встарь, так и сейчас
Не станут себя лишний раз марать, им нужен священный Грааль,
Каждый бунтарь в душе не должен спотыкаться на крутом вираже!
Я бы ни с кем вообще не общался, и не пытался вернуться к былому,
Оно набило оскому, боль и истома бросают в дрёму живое естество,
Пусть жило оно грешно и что? От грехов бы тут же отряхнулся,
Но восвояси никогда бы не вернулся! Знает каждый дилетант,
Что если есть талант, но нет воли, один ты - не воин в диком поле!
Скудоумие толпы вторгается в рифмы каждой авторской строки,
Роль дурака раздевает донага худощавого старика,
Его ноша велика, страсти пытаются метаться,
Не знают, как среди умников им оказаться?
Смотришь на тусклый свет ущербной Луны с внешней стороны,
Нам разлуки небом суждены, вместо весны - холод зимы,
Когда же пропасть между людьми уже пролегла,
Значит крыша в общем доме давно протекла,
Ось зла дотла супружеские узы сожгла,
Теперь нет за спиной страшной обузы,
Только надутые губы и зловещая улыбка Музы
Выглядывают из-за спины, Муза ниже судьбы на пол головы!
Увы, незваный секс внезапно в любовные отношения без спроса влез,
Когда же затупился мужской конец, пострадали его достоинство и честь!
Работать неохота до седьмого пота, никого не щекочет тихий шёпот зелёной листвы,
Пролетающие над головой журавли в неистовство пришли
И громко шлют привет из заснеженной студёной Калымы,
Слёзы наземь уже пролились, вот и мы дождались, когда судьбы очередной каприз
Перистым облаком над узкой стезёй повис, здесь когда-то мы в любви клялись,
Так и не дождались божественной благодати, теперь стоим на шпагате
Не на Арбате, а посреди клочка обетованной земли,
Которую трудно спасти от мышиной возни!
Позади обломки страстной и нежной любви,
Даже давнишний приятель заметил, как Создатель
Взял в руки острый скальпель и стал кромсать числа и даты
Мирского бытия, на дыбы встала отчая земля, она страдает от дыма и огня!
В памяти навсегда осталась женщина та, что когда-то была снята с креста,
На задний план ушли тлен и суета, к горлу подкатилась боль и тоска,
А тошнота пристроилась где-то сбоку, она прикрывает пороки
От завистливых глаз! Сказано уже не раз, как оказалось не для нас,
Что власть пытается в себя толпу влюблять и задом ковылять перед ней,
Толпа злобных людей, красивых женщин и конченных бомжей гонит счастье взашей
Вдоль речных пожухлых камышей! Без ****ей даже здесь не обошлось,
Они пришли на сельский погост с протянутой к небесам рукой,
Взгляд шальной померк под холодной ущербной Луной,
Тропа любви заросла полынью-травою, люди стали изгоями,
Они когда-то слыли героями, но с ихними устоями,
Пьянками, гулянками и чередующимися запоями
Трудно найти общение с непьющими людьми!
Луна, что видна из открытого настежь окна, бледна,
На ней усталость видна, а по лицу катится слеза,
Небось и она вспомнила старые и добрые времена,
Жизнь прошла мимо, ничего не запомнилось кроме интима!
Тоска и грусть заключили между собой тайный безбожный союз,
Искус налицо, крестовый туз был главою творческих муз,
Он напялил на лоб клетчатый картуз, и погряз по самые не хочу
В тину и в гряз, будто конченный педераст! О нём плачет Алькатрас,
Им движет страсть, её огнедышащая пасть раскалена добела,
Если ночь темна и даль не видна из раскрытого настежь окна,
Тебе и мне – хана! Пока же я неспешно шёл, едва брёл через бурелом
Своим путём, бежал и спотыкался, когда за огромные пни ногами касался,
Не прогибался перед судьбой, роком и женской красотой, век золотой снизошёл на нет,
Молодости в помине нет, святыни полны былой гордыни, а за небесной голубизной
Блистает едва заметный всеобщий застой! Грусть прыгнула на шею,
Не сожалею ни о чём, едва втиснувшись в дверной проём,
Издаю громкий душераздирающий крик, переходящий в стон!
Доколе грехи, скопившиеся в диком поле,
Будут диктовать свою волю судьбе и доле?
Мыслей волна прошла сквозь пальцы,
Стареющие скитальцы, как зайцы
Или временные постояльцы не пустят слезы ни в будни, ни в святцы,
Состарившиеся удальцы столпились у крепостной кирпичной стены
И пристально зрят, когда начнут их розгами бить и презирать?
Лучше смолчать, грешники не знают, что творят!
Жизнь течёт размерено, идёшь уверенно
По скользкой стезе, остановишься на меже,
И медленно что-то шепчешь на ухо себе!
Надёжность и осторожность своим крылом прикрыли серьёзность
Мужских намерений, ни сомнений, ни опасений давно в помине нет,
Женщина сделала классный минет, прошлое отброшено в кювет,
Мужик за бабу вцепился, как клещ, она же не вещь, но её голос - вещ,
В её душе поёт кларнет, но зависти к богатым людям там нет!
Мужчина её не вопрошал ни о чём, он жил в мире своём,
Гений хлестал его кнутом, бес жил под ребром,
Можно уйти на время, нельзя исчезнуть навсегда,
Любовь приходит издалека, разум затмевают облака,
Пробравшись ближе, она плетёт интриги не в Париже,
Там местный люд творит блуд, он на мир обижен,
Но не унижен до конца, оргазм как наваждение для дам,
Он дарит слабость рукам и ногам, ты входишь в храм любви
И что-то обрывает внутри! Тухнут фонари в голове, ты – сам по себе,
Блуд - не фон для чужого влечения, страсть – стихия, ей плевать на грехи мирские,
Состарившийся муж любовнице прошлое не простил,
Не разлюбил и не забыл тот страстный порыв чувств,
Его сменили тоска и грусть, он не вернулся в чужие пенаты, не позвонил, он сам решил,
Что жизнь с любовницей теряет смысл! Без снов и ощущения времени шла упорная борьба,
К делу не пришьёшь слова, людская молва надломленная и не собранная из истоков греха,
Постепенно на нет снизошла! Ни боли, ни упрёков, распри и склоки растворились во тьме,
Не осталось ни прошлого, ни настоящего, всё на задний план отошло,
Всё сгорело дотла, теперь жизнь тебе не мила! Ни вино, ни алмазы,
Ни дешёвые стразы, ни оргазмы с задыхающимся ларингоспазмом
Не радуют затуманенный взгляд, нервы изредка шалят: он жил грешно,
Нынче все погребено под толстым слоем памяти, ни паники, ни горечи,
Только в ночи мощные обогреватели не согревают воздух обители,
Где ангел во плоти в полной апатии сгорал заживо в гаснущем пламени
Зловещей страсти и любви! Как не суди, как ряди всегда найдутся злые языки,
Чтобы ближе к старости не умереть от зависти,
Они медленно плели кружева из сплетен и дрязг,
И всякий раз на полуслове прерывался оргазм!
Суета вокруг нас, подчас она – не указ для завистливых глаз!
Опустела без тебя земля, любовь разрушена зря,
Как мне без тебя пару дней прожить?
Кого осуждать и кого судить?
Только себя, ты, любя и стеная,
Разрушил призрачные контуры земного рая!
Бабье лето человеческим теплом должно быть согрето после бед и ненастья,
 Дождаться бы счастья, хотя первая любовь сильнее и страстнее последней любви,
Дороги и пути не одинаковы для всех, одних ждёт успех, других поджидает грех
За крутым поворотом, жизнь мчится безоглядно по речным перекатам,
Входит в мир экспонатов от злостных супостатов,
И обрывается вмиг, никто не забыт,
Ничто не забыто! Карта бита – нечем крыть!
Душераздирающий женский крик не на пустом месте возник,
Затрясся кадык, бабы берут на клык, мужик, как бык
Через время затерялся в толпе пьяных барыг,
Жизнь била его под дых, кирдык пришёл опосля,
Когда белым пухом покрылась отчая земля!
С истомой добираешься до отчего дома,
Как одному добраться до оргазма,
В этих словах есть толика сарказма,
Жизнь разнообразна,
Она заражена нечестивым духом,
По слухам, даже старуха безобразная на вид, готова мужчине все грехи простить,
И об его изменах забыть, пусть старый волчара трахается с бабами на шару!
Он всё запомнил, ничего не забыл, ничего от жены не скрыл,
Изредка волком выл в заброшенной подворотне,
Уходил по воле Господней в любимом кашне в безвестную даль наедине,
Чтобы в глубокой тишине, предоставленный самому себе, мог отличить правду и ложь! 
В руке нательный крест из последних сил зажат, сквозняк ворвался в предрассветный мрак, 
Присел на старую железную кровать и стал безбожно врать, за множеством фраз и тирад
Прятался таинственный и злобный Зодиак! Аншлаг в театре одного актёра,
В зимнюю пору не без игнора и очертаний людского позора
Приоткрылась оконная штора, и на фоне отмытого от грязи стекла
Мимо умирающих глаз вся жизнь медленно проплыла, будто зеркальная вода
Из местного и мелкого пруда! Всё быстротечно, ничто не вечно на земле,
В минуты эти тень тысячелетий не может ответить ни детям, ни поэтам,
Почему же мы все находимся в плену слащавых дум? Живём наобум,
Как в бреду идём на штурм безвестных партитур,
Мы любопытны чересчур,
Нам мешает абажур
Наблюдать вблизи, как изнутри хилой груди
В возрасте пожилом исчезают ночные огни?
Страсти на привязи, попробуй те узлы разгрызать,
Когда чужие взгляды скользят и продолжают избивать
Прекрасную женскую стать! Судьба долго терпела, потом сдачи дала,
Не пожелала завистникам удачи, толпа не нашла с ней общего языка,
Взаимная неприязнь, струясь и скребясь, проникла в страждущее нутро,
Грешное естество улыбнулось лукаво и хитро, взглянуло обречённо
На женское дупло, ему сегодня не повезло, что было, прошло,
Кнут для Иссечения творческих Муз внешне неказист и груб,
Тяжёл его крест, темнота окрест, хотя до заоблачных мест рукой подать,
Там говорят по небу порхает таинственная благодать, бездушная суть
Тычет безымянным пальцем в стареющую и хрипящую грудь,
Жизни жаль, тоска и печаль,
Будто горький миндаль: 
То розни, то скандал, серо-чёрная вуаль
Набросила на плечи множество мирских увечий!
Построение речи ужасно, спорить с роком страшно,
Мучительно больно взирать на темноту и кромешный мрак!
Не стану перед ними трепетать, или на волю Всемогущего случая роптать!
Лучше попытаюсь понять, что и как? Нет ни уныния, ни вдохновения
На стезе только камни преткновения, ценю мгновения бытия,
Невзрачен я, печальная судьба моя застыла у степного ручья,
Дожидаясь нового провидца! Этакое бесстыдство с нами творится,
Не к кому прислониться, не на кого опереться, не с кем согреться!
Дрожит рука, правосудие без поводка напоминает глумление паводка
Над размышлениями всезнающего старика, мои скромные богини
Были умнее в сравнении с другим, они не были святыми,
Судя по всему, не собирались долги выплачивать никому!
Можно вылететь в трубу, рок стал умней и мудрей,
Благодаря спутнице своей, Муза та не рубила с плеча,
Хотя и была горяча, как яркая свеча у церковного иконостаса,
Она не была ни подругой, ни супругой ни Парнаса, ни Пегаса!
Страсть срывалась с примятого за ночь матраса, как вихрь,
Не было желания любить других, хороших или плохих,
Что толку от них?! Судьба гнала жизнь этапом,
Пока менялся конвой, любовь прошла стороной,
Но с лихвой вернулась опосля в эти дивные края,
Где грешить, водку пить и чужих жён любить нельзя!
Взвесив всё против и за, грешник взял сразу быка за рога,
Изморозь по телу прошла, когда же она добралась до чела,
В душе наступила весна! Оттолкнув паутину шокирующей лжи,
Судьба несчастная и грустная тотчас душа сковала немощь. и тоской,
Следуя за мирской суетой на временный постой,
В век золотой без слёз рыдал на высоком холме,
Что-то просчитывал в уме, он жил, словно во сне!
Пот капал с высокого чела, плоть до истощения дошла!
Путь от нищеты к богатству безвестен большинству,
Стезя от отчаяния к восторгу вызывала боль и тревогу!
Голова кружится от безответной тоски, впереди множество вранья и лжи,
Трухлявые пни и тупики, надо немало потеть, чтобы не угодить в дьявольскую сеть!
Презреть её никак нельзя, только на картине «три богатыря» ничего понять нельзя,
Кто из них ханжа, а кто еврей, не имей сто друзей, без лишних затей гони их взашей,
Если они против тебя пошли и в глуши во мраке заточения творили грех,
Не побоявшись чужого осуждения! Камень преткновения на твоей стезе,
Грешны мы всё, мы до сих пор спим, с кем хотим, там любовь и интим,
Мы его боготворим, он, как видение бога, появляется у нашего порога,
Тут же исчезают боль и тревога, наш дальнейший путь неясен, исход страшен!
Жизнь за тяжёлыми кулисами, любовь и страсть с пожилыми актрисами,
Один и тот же реквизит, половой инстинкт никогда не будет забыт,
Страсть не померла, она чуть жива, память путала фразы и слова,
Около стеночки прошла, закусив удила! Женщины из жалости
Соглашаются исполнять мужские шалости,
Там, где жизнь проходит под прицелом софитов,
О беспутстве актёры в студёную зимнюю пору говорят открыто!
Карта бита и что? От наказания уйти легко, жизнь, как долото,
Легко пробивает дно! Жизнь не даёт много ответов,
 И вот кончается тёплое лето, начинается стужа и ветер,
Незаметно ты начинаешь верить в народные приметы,
Ждёшь звонков от знакомого субъекта
С того света, в душе - хоть шаром покати,
В памяти одни долги, попробуй их сполна оплатить,
А на какие шиши ты будешь жить? Можешь любить
И грех творить, входную дверь на прочные засовы закрыть,
Коль нет свободы в речах и уличных словах, разум зачах,
Лапсердак узок в плечах, когда-то он согревал
Худощавую грудь, чуть-чуть разъяснял суть бытия,
Себя обмануть нельзя! Свернуть бы со своего пути, но впереди не видно ни зги!
Там похоти одни, грусть и печали затеяли между собой свару вначале своего общения,
По воле Проведения толпа несносных рифм сбивала алгоритм мышления,
Из-за слов повседневных молитв, которые удалось в памяти заново воскресить,
 Прежний лоск мгновенно исчез, блеск потускнел, от него осталась седина,
За душой – ни кола, ни двора, только стынь одна, 
 Да и та терпит крах и со слезами на очах
 Пытается толпе доказать,
Что люди грехи вершат, а когда и как?
Им это лучше знать! Член бычий с головой птичьей ничего не бычит,
Он не соблюдает воровской обычай,
Грешит невзначай, не просят деньги на чай,
С ним сиюминутный рай в тепле, он его находит везде,
Где ересь есть, а честь затаив месть, пытается в иной вагон пересесть!
Когда-то за нами даже в божьем храме захлопнется входная дверь,
Никто не застрахован от потерь, была постель и высокая цель,
Ныне всё обречено, ты падаешь на самое дно,
Не потому что жил грешно, любил женщин
И братьев меньших, и безбожно пил вино,
Даже если слегка горчило оно!
Вокруг темно, будущее твоё предрешено, ты уходишь, не зная куда,
На земле остаются тлен и суета, с небосвода скатится твоя путеводная звезда,
Тебе - труба, ни дыма, ни огня, унылая среда, ни деревца, ни куста, вся тропа
Крапивой заросла, появилось такое ощущение, как после неудачного сношения,
Что боги ополчились против тебя, в кармане ни копия, ни медного гроша,
Бог щедрой рукой направляет разум твой на временный постой
В толще безмолвной земли, сюда мы голыми пришли,
Голыми назад уйдём, оставив семью и дом!
Никто не ужаснулся, мир не вздулся, как воздушный шар,
Только апокалиптический удар усилил бытовой кошмар!
От женских чар сходит с ума и стар и млад,
Женские чары, как писк назойливого комара
Готовы услужить тебе всегда и не возьмут с тебя ни копия!
Любовь была, через краткое время бог весть куда ушла,
Не затронув ни сердца, ни чела!
Вокруг одни бездушные и грустные тела,
Людская молва их постоянно гнала со двора,
Жизнь – не халва, после неё - только тлен и зола!
Рабам никогда не встать с колен! Зачем?

г. Ржищев
30 июня 2025 г. 8:28