Сходил за хлебушком

День клонился к концу. Чтобы пополнить свою хлебницу я решил сходить в ночной магазинчик, куда ежевечерне завозили потрясающие булки, сдобы, пряники и прочие кондитерские вкусности. Идти было недалеко: из арки нашего дома направо, до ближайшего перекрестка.

Мы с соседом Никитичем поочередно совершаем туда походы и, соответственно, берем выпечку на двоих. Сегодня был мой день.

Насвистывая, я прошел через арку и обратил внимание на желтую «девятку», припаркованную как-то неуверенно на самом въезде во двор. «Видимо, не знает адреса», – решил я, проходя мимо.

Купив всё, что мне в этот раз особенно приглянулось, я удовлетворенный двинулся обратно, в предвкушении кулинарного пиршества, которое решил устроить для нас с соседом.

Входя во двор, я увидел те же «Жигули», только сейчас они стояли с внутренней стороны арки, будто бы готовые выезжать. Пытаясь обойти их, я шагнул влево, но путь мне перегородил какой-то парень, держащий руки в карманах короткой куртки:
– Привет, свистун, – глухо сказал он.

В то же мгновение в машине распахнулись дверцы, и за мной выросла еще пара молодцев, похожих друг на друга словно «двое из ларца – одинаковых с лица», как в известном мультфильме. Только в руках у них были резиновые дубинки, ларец их стоял на четырех колесах, а внутри за рулем еще и третий остался.

«Похоже, ребятишки по мою душу и с определенной целью», – пронеслось в сознании. Анализировать – простые это хулиганы или кто покруче – времени не было, и мозг на всякий случай стал просчитывать диспозицию: сзади двое, слева стена, справа машина, спереди один, но какой: «бык», «шкаф», «амбал», «мордоворот» – от любого эпитета не легче. У меня же в руках кроме связки ключей, да пакета с мягчайшими булочками нет ничего, кроме…

Тут, конечно, по прошествии времени и поправки здоровья, я могу позволить себе авторское отступление. С детства не любил бить людей по лицу. А тем более, когда били меня. Это случалось довольно редко. Однажды в школе меня окружили пятеро выпускников. Им не понравилось, что какой-то восьмиклассник лучше них играет в футбол. Друзей рядом не оказалось, а одному мне было не справиться. Отмахивался как мог, но домой добрался с заплывшим глазом и разбитым носом.

Именно в тот день Никитич сделал две вещи. Во-первых, он расспросил меня кто и где стоял, затем велел сжать кулак и, оценивающе оглядев его, произнес слова, которые я запомнил на всю жизнь:
– С такими физическими данными, даже не умея драться, можно остаться небитым и в ситуации, в которой ты оказался. На будущее учти: не волнуйся, спокойно определи заводилу или самого крепкого. Затем, не дожидаясь пока начнут бить тебя, вкладывай всю силу в один удар и нейтрализуй главного. Я гарантирую, на это ты способен.
– А потом?
– А потом – беги в пробитую брешь. Пока они опомнятся – далеко будешь, – ответил сосед.
– Могут же догнать, – возразил я.
– Ну, если поймают, тогда извини, получишь сегодняшний вариант.

После паузы, видя, что настроение мое не улучшилось, он предложил заняться тем, что я называю, во-вторых: учиться борьбе, придуманной им и названой «сумбур». Никитич поведал мне, что в ранней молодости на Дальнем Востоке дружил с охотниками-бурятами, которые обучили его лучшим приемам бурятской национальной борьбы. Позже, будучи в Японии, он изучил сумо. Взяв кое-что из него, добавив удары из бокса, броски из самбо и пластику ай-ки-до, сосед и изобрел тот самый «сумбур». Приемы его казались, на первый взгляд, и впрямь сумбурными, очень простыми, но на поверку являлись весьма эффективными.

В течение нескольких лет я тренировался под присмотром Никитич. Пока однажды он не сообщил мне, что всё, что придумано им, я знаю на «пять», а благодаря увлечению футболом, конкретнее – вратарской реакции, даже на «пять с плюсом». Высшей похвалы мне было не нужно. Правда, с той поры я лишь иногда вспоминал некоторые приемы, разминаясь по утрам. На практике же, до этого дня, я их вообще не использовал.
И вот пробил час «сумбура»!

Для начала я перехватил мягкую поклажу в левую руку – тестом голову не пробьешь. Правой покрепче сжал связку ключей. Один из них лёг поперек остальных и теперь торчал из кулака как штырь. «Чем не кастет», – успел подумать я, до того, как нанес удар в голову переднего незнакомца. Так в реальности я применил первую заповедь Никитича. Громила явно не ждал от меня такой прыти, потому не успел ни увернуться, ни как-то среагировать на произошедшее. Мой кулак со связкой ключей впечатался под левый глаз противника. Что-то противно чавкнуло и в тот же миг передо мной освободилось пространство. Гориллоподобный «качек», взвыв, упал на колени и схватился за голову.

Оставались задние. Я должен был выбирать одно из двух: «делать ноги» или практиковаться в «сумбуре». Но, бежать на улицу мне не дадут, а домой – бессмысленно. Ребята явно попрутся за мной. А мне дорог покой соседей.

Остаток мысли еще звенел в голове, а я уже перекатывался через багажник. Но «близняшки» тоже были не лыком шиты – стали теснить меня с противоположных сторон машины к стене. И тут я совершил то, чего делать ни в коем случае было нельзя: переключил свое внимание только на одного противника, соответственно перестав контролировать действия другого. Да будет вам известно правило любого вида единоборства с несколькими нападающими: нельзя забывать об остальных, полностью отдаваясь борьбы с одним – обязательно проиграешь.

Я же выбрал себе для спарринга левого и увлекся. Сначала махнул пакетом, отвлекая его внимание, а потом, поднырнув чуть вправо, ударил в солнечное сплетение. Ключики и здесь сработали. Парень охнул и согнулся. Лучшего для добивания и не нужно. Но это, когда один-на-один. Здесь же за моей спиной не дремал второй, поэтому следующего удара я нанести не успел, да и вообще перестал что-либо осознавать, поскольку резиновая дубинка по голове действует безотказно как выключатель.

Должен сказать, что в обморочном состоянии я находился впервые в жизни, поэтому категорически заявляю, между последними мгновениями до попадания в него и той минутой, когда я пришел в себя от прикосновения Никитича мокрой тряпкой к моему лбу, прошла не вечность, а одна секунда, само собой только для меня.

Видимо поэтому, увидев перед собой знакомое лицо, я решил тут же встать и узнать, как оказался в своей квартире, но резкая боль в затылке заставила меня передумать. Последнее, что я услышал, прежде чем снова отключиться, были слова соседа:
– Лежи, лежи. Придешь в себя, тогда и расскажешь, что произошло, если вспомнишь. Сейчас я тебе крепкого чая заварю со своими травками. Враз полегчает.

После того, как я окончательно пришел в себя, Никитич объяснил, что от худших последствий меня спасла соседка, вышедшая с овчаркой погулять перед сном и увидевшая, что у арки кого-то бьют. Не испугавшись, она закричала: «Полиция!» и скомандовала: «Фас». Всё сразу же и закончилось. Трое втащили четвертого в «Жигули» и рванули из арки. Собака с лаем сопроводила их до улицы и вернулась к хозяйке. Затем женщина узнала меня, позвала Никитича и своего мужа, а уже они-то и перенесли мое бесчувственное тело домой.

Обнаружив отсутствие у меня серьезных травм, сосед решил, что милицию вызывать бесполезно: ни номера машины не знают, ни примет не запомнили. Когда я приду в себя, тогда может что-нибудь и прояснится.

И вот я в себе, а прояснений особых нет. Есть только желание Никитича узнать, что произошло:
– Давай, рассказывай, кто тебе шишку на темечке набил, да бока намял. Слава богу, ребра целы. Я, пока ты отлеживался, тебя ощупал основательно.
– Да если б я знал кто. Гопники какие-то привязались. Вероятнее всего, из-за булок.
– Из-за чего?
– Понимаешь, отдай, говорят, булки. А я в ответ: нам, мол, с соседским дедушкой самим мало. Короче, не дал. Кстати, а где выпечка, – меня так разобрало шутить, что я никак не мог остановиться.
Сообразив, что моей нервной системе нужно разрядиться, Никитич решил подыграть:
– Э-э! Говорил же тебе, жадность до добра не доводит. Поделился бы с убогими, глядишь, и мы чайку с пирожными испили бы. А так я весь пакет твой голубям искрошил. Одно месиво ароматное в нем обнаружил.

Пошутив со мной еще немного по поводу неудавшегося похода за хлебушком, сосед встал, чтобы уйти и дать мне отдохнуть как следует. Уже у двери он обернулся и спросил:
– Кстати, а в чем это ты свои ключи испачкал? Слизь какая-то неприятная на них была.
– В самом деле? Вот значит, что чавкнуло, – догадался я. – Одно могу сказать точно: у кого-то теперь появится новая кличка – «Циклоп».