1. Армейский нуар. Начало

- Армия, это вам не это!
- Понятно....


2003 год. Декабрь.
Армия нынче не та! – слышал я часто, будучи подростком. Раньше, мол, и учили в армии лучше, и воспитывали строже. В целом, пока я неумолимо подрастал до призывных лет, часто слышал то тут, то там споры и обсуждения умудренных опытом аксакалов разных возрастов о переменах в армии. Ну и как водится – Раньше было лучше!
И вот настал день моего совершеннолетия. А через буквально два дня пришла и повестка. «Надлежит прибыть…» и так далее. Бегать от армии в планы не входило. Дедовское воспитание и в целом атмосфера мнения, что мужчине в армии отслужить нужно давно сформировало взгляд и отношение к этому вопросу. Откровенно говоря, была возможность затихариться где-то до следующего, весеннего призыва, но зачем? И вот, скромные проводы в кругу самых близких, военкомат, сверка документов и автобус, везущий нашу ораву в Уфу.
В автобусе, поглядывая на пока еще незнакомые лица, я думал о том, какая она будет, моя служба? Попаду ли я куда-нибудь в тайгу, охранять ракеты, или на границу, а может даже куда-то на Кавказ? Воображение рисовало всякое неведомое и неясное. На ВПК в рекомендуемых специализациях было определено снайпер, связист и что-то еще, уже забытое.
Ехать нам было не долго и уже через каких-то 1,5-2 часа мы выгружались в столице республики. Первым впечатлением стал вертолет, красиво раскинувшийся на стеле у центрального КПП. Красиво, блин! Следующие впечатления уже не так радовали.
Нас разместили на этаже, где с двух сторон длинного прохода стояли грубо сколоченные из досок деревянные нары в два яруса, окрашенные темной краской и не имеющие никакого разделения на койко-места. Сплошные в длину. Как-то это удручало. Кроме прочего в начале прохода, у выхода на лестницу стоял стол, за который сидящий за ним офицер в матюгальник громко выкрикивая фамилии вызывал призывников. Хотелось спать, однако крики в громкоговоритель и общая возбужденность не способствовали, и я просто кемарил полусидя, дожидаясь своей очереди к столу.
Вызвали. Подошел, предъявил паспорт, офицер поставил отметку в журнале. Затем спросил, что у меня есть? Вот как чуял я, отказываясь дома от укомплектования меня мамой деньгами, едой, одеждой, дезодорантами и всем прочим необходимым.
- Мам, ну все равно отберут. Или потеряю. Или ещё что-то.
- Сашка, ну а как же ты там без всего? А если кормить не будут? А вдруг деньги понадобятся?
- Мам, ну зачем? Родина призывника обеспечит. А все лишнее-красивое только внимание ненужное привлечёт. Не нужно, мам, пусть дома всё остаётся.
Так и уехал в старых джинсах, свитере и абсолютно новой, черной фуфайке с завода. С собой у меня было 500 рублей в паспорте, две палки копченой колбасы, яйца вареные, хлеб и мыльно-рыльное, о чём я честно и доложил офицеру. Про четыре пачки сигарет «Максим» говорить не стал. Немного подумав, офицер сказал нести одну палку колбасы ему. Принес, ибо не жалко, ну и может он кушать хочет? Меня отпустили дальше предаваться думам на нарах.
Следующие страждущие обнаружились мною в туалете. Возле умывальников трое как раз выясняли у одного из приехавших вместе со мной, чего полезного у того в скарбе имеется. Что-то он им отдал, не помню, пену что ли для бритья? Ну, что-то такое. Робин Гуды переключились на меня. Подсознательно почуяв опасность, я умолчал не только о сигаретах, но и о пятистах рублях в паспорте. На меня посмотрели сочувствующе и отпустили восвояси. Оставаться в этом распределителе надолго хотелось всё меньше и меньше. Дальше нас провели на приём пищи, где к нам подошел местный служивый. Отрекомендовался он нашим земляком. Не в смысле республики, а прямо из нашего города. Пока это была еще не армия и рамки землячества были еще гораздо уже. Поведал он нам, что находится здесь уже месяц. Что его почему-то никуда не распределяют, а занимается он тут в основном наведением чистоты и порядка на вверенной ему территории.
Стало совсем кисло. Молодая душа жаждала настоящей, мужской службы, а не унылого подметания территории.
В тот день мне повезло. Часов в восемь вечера из нас отобрали сто двадцать человек и погрузили в автобусы, дальше на вокзал и в поезд. Состав был вполне гражданский, ни тебе теплушек, ни техники. Просто отдельный вагон, не плацкартный, в который нас и разместили.
Вместе с офицером, который нас забрал из распределителя, было несколько сержантов, которые наводили порядок в вагоне, стреляли курево и водку, рассказывали о том, что нам теперь вилы и всё такое. Мы же, заявив о том, что, не приняв присяги не являемся солдатами и пообещав если что отбиваться толпой, пили водку втихаря в туалете вагона, подъедали съестное и курили толпой в тамбуре.
Водку, кстати, пили централизованно, если так можно сказать. В какой-то момент собравшись посетить уборную, я обнаружил длинный хвост очереди туда же. Отстояв положенное время, я получил на входе половину кружки теплой водки и что-то из еды на закусь. Значит так надо, подумал я и выпил. Затем, все же сходив по нужде, пошел в тамбур травиться дымом. Хоть топор вешай! Но хоть не сидеть наедине со своими мыслями. Водка горячо ворочалась в желудке и тянуло к людям. Так мы промотались часов до двух ночи, то в туалет за водкой, то в тамбур за дымом. Потом нам объявили, что если мы не угомонимся, то в части нам что-то устроят. Справедливо рассудив, что в качании прав нужно хорошо чувствовать грань (да и водки уже мало оставалось) мы разошлись по креслам спать.
Утро, а точнее почти еще ночь, зимняя и неприветливая, встретила нас вокзалом Оренбурга. Из всего помню только какую-то раскидистую светящуюся фиговину на столбе, как морской ёж. Через несколько часов сидения на мешках в здании вокзала, за нами пришли три КамАЗа. Тогда я думал, что мы совершаем подвиг, уместившись по сорок человек в кузове (ошибался конечно, наивный). Ехали часа полтора. Допивали остатки водки. Готовились к новой жизни.
Так случился первый большой шаг в длинной череде, решение, принятое мной лично.