Ангелочек

Жарким августовским днём, Марина, молодая мать, гуляет со своим годовалым ребёнком по улочкам летнего города. Не спеша толкая перед собой коляску, она, с улыбкой на лице разглядывает тихонько посапывающего сыночка, изнемогая от умиления.
«Ой, ну что за ангелочек?! — думает счастливая мамочка. — До сих пор поверить не могу, что мне досталось такое чудо!»
Полностью поглощённая своим, безмятежно погружённым в объятья Морфея малышом, девушка не сразу обращает внимание, что как-то уж слишком душно стало на открытом воздухе, под палящим солнцем. Вдруг, осознав, что испытывает сильную жажду, она останавливается рядом с небольшим магазинчиком. Марина решает оставить коляску с Алёшей у входа, а сама быстрым шагом направляется внутрь, дабы купить себе бутылку воды.
«Одна нога здесь, другая там. Городок у нас мирный, спокойный. За пару минут-то с ребёнком, уж точно, ничего не случится!»
К радости матери, людей в магазине оказалось немного, поэтому, девушка довольно шустро рассчитывается с продавцом и идёт на выход. Но стоит Марине открыть дверь, её охватывает ужас. Сердце начинает колотится словно отбойный молоток. Жажду как рукой сняло.
Над коляской стоит, бомжеватого вида, женщина, достающая из люльки Алёшу. Она одета в какие-то лохмотья, седые грязные волосы взъерошены, кожа на лице и руках измазана коричневой засохшей субстанцией неизвестного происхождения. Даже стоя на крыльце магазина, Марина чувствует чудовищный смрад, исходящий от незнакомки.
— Эй, что вы делаете?! — вскликивает она, шустро спускаясь по ступенькам.
Женщина вздрагивает от неожиданности, выпучив на обеспокоенную мать, полные паники глаза. С гримасой смятения на лице, она слегка приоткрывает рот, обнажая чёрные поломанные зубы. Ненормальная, суетливо оглядывается по сторонам, после чего, прижав младенца к себе, пускается наутёк.
— Стой! — кричит ей в след мать.
Она, бросив бутылку с водой, бежит следом, но женщина оказывается уж очень проворной, в то время как Марина, будучи дамой полной, ещё не вернувшей былые формы после рождения малыша, наоборот, едва передвигает ногами.
— Верни моего сына! — начинает плакать мать.
— Оставь меня в покое, ****ашка! — хриплым срывающимся голосом орёт в ответ чокнутая баба.
— Верни ребёнка!
— Не верну!
До ушей Марины начинает доносится рыдание, проснувшегося Алёши.
— Кто-нибудь, помогите! — обращается девушка к прохожим. — Остановите её!
Но всем плевать. Лишь пара-тройка любопытных зевак, не вмешиваясь, удивлённо глядит в след удирающей с малышом в руках, умалишённой.
Не чувствуя усталости, Марина преследует похитительницу, несмотря на то, что та удаляется всё дальше и дальше. Даже когда женщина полностью исчезает из виду, мать, обливаясь слезами, продолжает безуспешную попытку настигнуть преступницу, ориентируясь, лишь на жалобные возгласы сына. Только когда плач полностью стихает, она, убитая горем, останавливается и, наконец-то, вызывает полицию.
Служители закона прибывают на место преступления довольно оперативно, сразу же приступая к расследованию. Увы, но опрос матери и очевидцев особых результатов не даёт. Зато, дают камеры видеонаблюдения. Полиция просматривает записи по всему маршруту, которым проследовала похитительница и вычисляют её место жительства. Так же, удаётся установить и личность воровки: Кожемятько Светлана Павловна – женщина пятидесяти восьми лет, стоявшая на учёте у психиатра с острой формой шизофрении.
Наряд тотчас же выезжает на задержание и, уже через десять минут, стоит перед квартирой сумасшедшей. Они стучат в дверь, требуют впустить. Но тщетно. Тогда, полицейские решают не церемонится. Понимая, в какой опасности находится малыш, и времени медлить нет, они выбивают дверь. Входят внутрь. Без лишних слов, кладут лицом в пол изумлённую Светлану Павловну, выбежавшую на встречу полицейским, в чём мать родила. Она верещит:
— Пошли нахер, мрази! Убирайтесь! Я вас не приглашала!
Обстановка в квартире пугает даже бывалых полицейских: кругом грязь, мухи, тараканы и мусор. В помещении стоит невыносимая вонь. Вместо паласа и линолеума, гнилые доски украшает густой слой экскрементов – где-то уже высохший, а где-то совсем свежий. В углу трапезничают три облезлых исхудалых пса. Голодные дворняги, полностью поглощённые обедом, кажется, даже не замечают, вломившихся в их конуру людей.
— Где ребёнок?! Где ребёнок, я спрашиваю?! — кричит один из мужчин.
Но женщина в ответ лишь визжит, пытаясь высвободится из рук, удерживающих её полицейских, одного из которых, даже кусает за палец в припадке, от чего тот вскликивает, отпрянув от бешеной и, едва не наступив одной из собак на хвост
— Не смей! Не смей трогать моих мальчиков, падла! — истошно вопит, обездвиженная, уложенная лицом в ковёр из дерьма, Светлана Павловна.
А тем временем, мужчина с раненным пальцем замирает, уставившись на трёх чавкающих псов.
Проходит всего пара секунд…
Пара секунд, превратившаяся для полицейского в бесконечность…
И вот, он, в ужасе падает на колени, стягивая с головы фуражку. Глаза мужчины округляются и, будто, вот-вот вывалятся наружу. Руки начинают трястись как у самого безнадёжного алкаша.
— Что… что едят собаки? — спрашивает он дрожащим голосом, глядя на маленькую человеческую ручку в миске на полу…