Пороки и добродетели ведут борьбу за душу

Сижу, дрожа, я в ледяных лучах,
А рядом Совесть в грязных одеяньях.
Молчит, но вижу я в её очах
Немой укор о всех моих деяньях.

Старуха с чёрною косой снуёт,
Туда-сюда, мелькая тенью быстрой.
«Присядь, — кричу, — уйми свой хоровод!
Я сам приду, лишь час пробьёт лучистый».

На дальнем берегу туманных рек
Сидит недвижно одиноко Вера.
«Жива ль она? Иль то обман для век?
Безмолвна, будто кукла из порфира».

Надежда шепчет: «Что ж ты медлишь, друг?
Иди, проверь, коснись её рукою.
Реку переходи, сверши свой круг!»
И Смерть кивнула, скалясь за спиною.

«Иди, иди! — Любовь кричит сквозь дым, —
Я помогу! Не бойся переправы!»
И погрозила пальчиком худым
Старухе той, для шутки и забавы.

И тут Зависимость, подкравшись, скалясь, шепчет:
«Расслабься, друг, забудь свои невзгоды».
И руку я к пороку протянул,
Чтоб кануть в мутные забвения воды.

Но Воля по руке хлыстом прошлась:
«Не смей! Падёшь на дно, в пучину ада!»
И тут Гордыня, лихо вознеслась,
Меня объяла пламенем наряда.

Сказала, на Гнев-братца хитро глядя:
«Ты прав во всём! Теперь гони их всех!»
И Гнев меня объял, огнём своим едя,
И сеял ярость, изрыгая злобный смех.

А Боль мне пела: «Ранами умойся,
Мой друг, с тобою буду я отныне.
Ведь те, к кому меня ты отсылал,
Ушли, покинув. Я же не остыну».

Хотел я к Пустоте безмолвной перейти,
Что так манила призрачным уделом.
Но Усталость грузная легла мне на пути,
И придавила неподъёмным телом.

Вдруг Решимость, дремавшая, восстала,
Меня за плечи яростно тряся.
«Вставай, глупец! — отчаянно кричала, —
Не то погибнешь, здесь во тьме гния!»

Но тут Уныние, пуская смрадный дух,
Меня, как змей, обвило, прошипело:
«Лежи, мой друг, её речам будь глух,
Со мною будь, оставь пустое дело».

Но Сила слабая, что пряталась во мне,
Вдруг подхватила, вырвав из объятий.
Я встал, качаясь, в полной тишине,
И руки к небу вскинул от проклятий.

«Где Справедливость?!» — я воззвал к холмам,
Устав от вечных споров и сомнений.
«Ты сам её прогнал, — ответил Срам, —
Она рыдает там, в тени забвений».

«О, Срам, мой верный, мой постылый друг,
Лишь ты один со мной неразлучимо!»
Хотел его я заключить в свой круг,
Но вдруг удар — и всё промчалось мимо.

Я поднял взор... Судьба сама, светла,
С улыбкой простирала ко мне длани.
А Смерть, что торопилась, как могла,
Сломала косу о речное дно в тумане.

«Пойдём со мной, — Судьба сказала мне, —
Мы перейдём поток, бурлящий слева».
Позор кричал: «Не верь ей! В глубине
Обман таится! Я твой друг, не дева!»

Судьба Позору преградила путь,
Сказала: «Он пойдёт со мной!» — и руку сжала.
И вот идём мы с ней по быстрине,
А свита вся за нами побежала.

И Срам мой лопнул, будто мыльный шар,
А Страх, что к нам прибился у причала,
Шептал: «Какой воды холодной жар!»,
И ледяная дрожь меня сковала.

Но тут Отвага, вынырнув из вод,
Схватила Страх и бросила далёко.
И бурный стих поток, уняв свой ход,
Не стало от него и бледного намёка.

И вот уж берег, свет и золотой песок,
И Вера на глазах моих сияет!
«Жива! Жива!» — кричу, забыв про рок, —
«Она не кукла! Греет! Обнимает!»

И Счастье за руку меня взяло,
Любовь и Радость, плача, обнимали.
Восторг и Эйфория заодно
В свой хоровод влекли и поднимали.

Уверенность, Улыбка и Успех
Меня кружили в вихре небывалом.
И Благодарность, заглушая всех,
Звенела чистым, светлым покрывалом.

Энтузиазм меня поднял, как пух,
И бросил в руки ласковой Свободы.
Я в этот дивный хоровод попал,
Пройдя огонь, и лёд, и тёмны воды.

На том же берегу остались те,
С кем раньше я дружил, и зорко наблюдали.
Я не вернусь уж больше к ним, к той темноте,
Они мне слишком долго, подло лгали.

И Мораль шепнула: «Помни, друг, что шаг
Один лишь в сторону от света или тьмы
Способен изменить всю жизнь. Не медли так,
Когда Судьба зовёт из вечной кутерьмы».