Из вильнюсских рассказов

ПИТАК. КАК ВСЁ НАЧИНАЛОСЬ.

Каждый раз, просыпаясь в школу, я видел в окне крышу хлебного магазина и над ним, ещё неокрашенный тогда купол синагоги. Окна нашей квартиры на третьем этаже выходили на угол улиц Раугиклос и Плачёйи. На Плачёйи, впритык к синагоге, находился ремонтно-строительный трест, и перед ним - двор, который мы всегда называли "Большим". В Большом дворе не было машин, он был огорожен забором, и в нём спокойно можно было играть в футбол и кататься на велике. В глубине двора, у входа в трест были газоны с цветами, а у каменного, общего с синагогой забора, стояли стенды с плакатными листовками, на которых были изображены   портреты героев войны с описанием их подвигов. Я любил их читать. Особенно о подвигах лётчиков Маресьева и Покрышкина.
Через двор ходили жильцы дома по Комъяунимо 41, так как попасть в один из подъездов дома можно было только через Большой двор. В подъезде этом проживал Серёга Быстров, известная среди местных пацанов личность. Мама его была чуть ли не единственной женщиной-шофёром в городе, работая сначала таксисткой, а позже, на "скорой помощи". Была у него и сестра Нина, дружившая со Светкой "Соломой" из нашего двора. Служил Серёга в армии на дальнем востоке. Помню, приехав на побывку домой, он в парадной форме пришёл в нашу 3-ю среднюю школу на Даукшос. Красавец, с армейским значками, в фуражке, с начищенной бляхой на ремне. Все сразу обступили его, а я гордился тем, что знал его лично как нашего дворового пацана, пусть немного старше меня, зато мог спокойно с ним говорить. Помню, как остальные школьники завидовали мне, что я по-свойски общаюсь с Серёгой.
Но вернёмся к началу 70-х годов прошлого века. Многие из нас, живших в СССР в те времена, знают, что ночных магазинов тогда не было и, поэтому, для того, чтобы купить алкоголь ночью, нужно было ехать в ресторан, и только там, в кафе-баре,  можно было приобрести бутылочку на вынос, но только с ресторанной наценкой. А спрос на ликёро-водочные изделия в вечерне-ночные часы был всегда высок.
В то время пенсии у бабулек были очень маленькие. Я даже знал одну пожилую соседку, жившую в проходном дворе по  Тарибу 6, чья месячная пенсия составляла целых 20 рублей с копейками. Понятно, что на эти деньги прожить было архисложно, поэтому, бабульки нашего района уже в начале 70-х постепенно решили заполнить эту нишу, которую государство заполнять не желало. В общем, наши старушки первыми в городе решили пойти навстречу большой части населения. Поллитровая бутылка водки стоила в магазине три шестьдесят две, поэтому, цена бутылки у старушек ночью была уже пять рублей, а бутылка вина, плодово-ягодного, ночью стоила два рубля, хотя в магазине днём её цена была рупь две копейки или, рупь двенадцать за "пузырь". Надо сказать, что в СССР не могло быть нелегальной торговли, и эти действия подпадали под статью о спекуляции. Но старушкам хотелось жить, несмотря на несогласие с этим государства, придумавшего двадцатирублёвые пенсии. Видимо, бабульки посчитали, что торговать ночью водкой возле дома, лучше и выгоднее, чем под Гале продавать подснежники или карамельные "петушки". В нашем подъезде первой начала этот промысел тётя Ядя с первого этажа. Затем, тётя Миля со второго... Но вернёмся к Серёге. 
Достаточно сказать, что в доме №41 по Комъяунимо, в котором жил Серёга, в начале прошлого века был гостевой дом Поповой, поэтому, в доме была коридорная система. То есть, один длинный коридор, вдоль стен которого находились двери больших комнат-квартир. В одной из них жил мой будущий сосед по дому №43 (гастроном "Нямунас") Сергей Петров по прозвищу "Питра". Мы часто приходили друг к другу домой, поэтому, и Питру, и Серёгу Быстрова я видел в коридорах часто, т.к. этот коридор всегда был местом сбора пацанов, живших в этих квартирах. Всегда они все вместе что-то мастерили, готовили к зимнему сезону коньки, санки, хоккейную амуницию. Летом заклеивали  колёсные камеры для купания в озере, починяли велосипеды и пр.
Однажды, придя к Питре, я увидел, что в самом конце коридора Серёга Быстров, разложив на полу белую простыню, что-то рисует на ней кистью. Он всегда что-то придумывал, поэтому, я не обратил сначала на это внимание, так как мы с Питрой спешили в "Пионерюс" смотреть кино. Когда на следующий день я встал утром и выглянул в окно, то увидел такую картину: На стене дома по Плачёйи, над сараями у железной калитки Большого двора, была растянута постельная простыня, на которой кистью и чёрной краской, огромными буквами было старательно выведено слово "ПИТАЧЁК" (именно так). Слева от надписи была нарисована пятирублёвая купюра, а справа - рисунок бутылки водки. Надпись на плакате  указывала как на цену, так и на название района, в котором впервые в городе были разбросаны "точки" ночной продажи алкоголя. Конечно, я сразу понял, чем это накануне занимался Серёга в коридоре своего дома. Оставалось лишь догадываться, сколько времени этот рекламный плакат сможет провисеть до того, как его снимут.
С самого утра весь район только об этом и гудел.
В то время, в середине 70-х, у нас был участковый милиционер по имени то ли Збышек, то ли Зыгма. И был он очень маленького роста. Но пафосу! Помню, пацанами играли мы в Большом дворе в футбол с мужиками. А мимо, по Плачёйи, в сторону Круопу идёт этот коротышка "Збышек". Беспалый Влада  остановил мяч и крикнул на родном для проходящего мимо языке:  "Збышек, идь, постой на браме!". На что милиционер, не снижая ритма своего хода произнёс "смертельную" фразу на чистом тутэйшем языке: "Исли я стане на браму, то кто це бэндзе рЫгать"*. Вопросов больше не было...
Но вернёмся к плакату. В общем, придя на шум, Збышек вскарабкался на крышу сараев и попытался дотянуться до края простыни. Роста ему явно не хватало. Тогда он нашёл на крыше какую-то палку и пытался содрать эту ненавистную простыню. Она не соглашалась. Милиционеру ничего не оставалось как с позором покинуть место преступления, или как это официально называется, места проявления хулиганских действий, в лучшем случае или, места действия, подрывающего идеологические и экономические устои государства, - в худшем. Простыня с надписью "ПИТАЧЁК" провисела целый день!!! Лишь на следующий день приехала милицейская машина, пришли люди из домоуправления, а дворник по лестнице взобрался на сараи и сорвал серёгин плакат.
Вот так, не понимая тогда этого, Серёга Быстров обозначил на долгие годы "правильное" написание названия нашего района - ПИТАК. Хотя, водка давно уже не стОит пять рублей, старушек на "точках" сменило более молодое поколение. Нет уже той ауры, романтики, а название района живёт в народе и поныне!
Нет давно и Серёги. Ещё в 90-х он погиб в своей квартире при пожаре, вызванном непотушенной сигаретой. Но как говорится, это уже совсем другая история...

*перевод:
Если я встану на ворота, то кому-то станет плохо.