Червячкина лапша. Глава 1. Отъезд

Последний день в кадетском корпусе начался отвратительно. Ярик не спал всю ночь, следя за тем, чтобы кому-нибудь из его взвода не вздумалось устроить оргию. Перед отбоем все товарищи накинулись на него: «Не кипишуй, Ярик, дай напоследок повеселиться! Пушкарев радуется выпуску, он закроет глаза». Но Ярик настоял на своем: после отбоя – никакой возни. Он до сих пор побаивался комвзвода. Конечно, лейтенант Пушкарев уже давно не устраивал им взбучек и вообще вел себя с ними, будто с корешами. Однако Ярик отлично помнил, как в первый год комвзвода за самые ничтожные косяки рвал в клочья. Нет уж, обойдемся без скандалов. А то еще аттестат заберут. Этого Ярик не сказал парням – его бы подняли на смех; но сам он очень живо представлял себе эту сцену и всерьез думал, что такой поворот событий реально возможен.
 
После бессонной ночи Ярик чувствовал себя, как выжатая тряпка. Голова трещала, глаза слипались, ноги отказывались ходить. Он насилу дотащился до кухни, грохнулся на табуретку и тут же чуть не свалился на пол. Припав головой к столу, он простонал, с силой вытер глаза и заметил, что окно распахнуто настежь, а на подоконнике валяются окурки.
 
«Все-таки повеселились, уроды!»
 
Ярика словно током ударило. Он вскочил с табуретки, на бегу схватил мусорное ведро, прыжком оказался у окна, одним махом сгреб окурки и сбросил их в ведро.
 
«Нет же, заметят!»
 
Пришлось копаться в мусоре. Через полминуты окурки покоились на самом дне, спрятавшись под несколькими слоями упаковок, пакетов, бумажек и прочего хлама. Морщась от омерзения, Ярик пинком вернул мусорное ведро на место – и принялся истошно чихать. У него была аллергия на табак – пожалуй, главное противопоказание для учебы в кадетском корпусе.
 
Высунувшись из окна насколько возможно, Ярик подышал свежим воздухом. Немного полегчало. Ярик закрыл окно, перевел дух и вспомнил спокойное, улыбчивое лицо классрука на утренней зарядке. Нет, лейтенант Пушкарев – человек прямолинейный. Если бы он заходил на кухню, то сразу разнес бы всех к чертям. Значит, Ярику обалденно повезло.
 
– Рота! К утренним гигиеническим процедурам приступить! – крикнул дежурный в коридоре.
 
«Ага. Получается, завтрак через двадцать минут. Надо торопиться», – подумал Ярик. Он предпочитал есть раньше, в одиночестве, потому что кухня была тесная, и рота в семьдесят человек забивала ее битком. Чтобы выиграть время, приходилось сразу после подъема в кратчайший срок приводить в порядок и себя, и свою постель. Освоить этот навык было нелегко, но Ярик привил себе расторопность еще на первом году, а уж теперь, спустя пять лет, эта задача почти не составляла ему труда даже на сонную голову.
 
Ярик умыл руки, вытащил из шкафа кастрюлю, налил в нее воды из-под крана и поставил на газ. Кадетский корпус стоял на окраине столицы и получал лишь огрызки бюджета; денег не хватало даже на зарплаты поварам, поэтому нередко наступали месяцы, когда кадетам приходилось кормить самих себя. Тем не менее, корпус славился качеством воспитания, за что его и выбрали родители Ярика, рассчитывая, что суровые условия только на руку воспитанию мужчины.
 
Впрочем, тогда еще только кончались девяностые: хорошо хоть, что на продукты денег хватало. Увидев, что вода закипела, Ярик достал из шкафа упаковку лапши, умелым рывком вскрыл ее и высыпал лапшу в кастрюлю. Затем полез в холодильник, достал морковь, огурец, помидор, вымыл и принялся нарезать. За пять лет из очень скудного набора продуктов Ярик научился готовить столько блюд, что при желании мог бы стать и поваром. Однако сейчас ему хотелось самой простой пищи – кадеты называли ее «червячкиной лапшой».
 
На первом году учебы в кадетском корпусе Ярик не умел готовить совсем. Припасы из дома кончились быстро, и Ярик стал по выходным закупаться с товарищами в городе. Те таким образом давали себе волю от строгих правил в корпусе: брали чипсов, сладостей, газировки, сколько хватит на одну прогулку. А Ярик всерьез рассчитывал протянуть на этом до следующего увольнения. Он сам уже не помнил, как ему удавалось протаскивать в казарму полный рюкзак запрещенки, а потом еще хранить несколько дней и ни разу не спалиться. Однако эти ухищрения не помогали Ярику, ведь утолить голод всякие вкусняшки не могли. Ярика спас сосед по комнате, которого все запомнили по фамилии – Червячкин. И только Ярик помнил, что его звали Пашей. Этот Паша и научил его готовить лапшу.

Рецепт был банально прост: собственно лапша, овощи и соевый соус (который с избытком привозили на целую роту трое ребят-китайцев). Готовка – тоже дело плевое: сварил лапшу, нарезал овощи, смешал, вбухал соуса – и на стол! Сперва, после чипсов и конфет, блюдо показалось дрянью. Соевый соус Ярик до этого никогда не пробовал; вкус показался ему гадким, едва сносным. Но когда наутро после одного такого ужина наконец-то перестал ныть измученный желудок, Ярик сразу полюбил лапшу. Через пару дней он уже обожал соевый соус: когда темная жидкость начинала течь из ложечки по горячей, обдающей ароматным паром лапше, Ярик с радостью предвкушал скорый конец голода, который так легко заработать за часы упорных занятий.

Самого Пашу – по сути, первого друга в кадетском корпусе – Ярик почти не запомнил, потому что тогда мало интересовался людьми и был целиком поглощен учебой. Да и Паша был парень скучный, неприметный. В памяти Ярика осталась только лапша – и разве что пара вечеров, когда он пытался объяснять Паше трудные задания (а тот ну ни на грамм не соображал). Вместе они прожили не дольше месяца; затем Паша выселился из казармы, потому что его перевели в другую роту, а Ярик не утруждался спросить причину перевода.

Во второй раз – он же стал последним – Ярик встретился с Пашей в туалете. Мужские туалеты – пусть будет смешно, но это правда – были центром местной политики: здесь сильные доказывали свою власть и наказывали слабых. К несчастью, Паша оказался отличной мишенью для «дедов»: пухлый, дряблый, глуповатый – налицо все ингредиенты идеального мальчика для битья.

Ярик к тому времени тоже испытал твердую руку местной власти на своей шкуре. В первые дни он, как в начальной школе, из кожи вон лез, чтобы дать как можно больше ответов на вопросы учителей и завоевать положение любимчика. На перемене его обступили, зажав в углу, и поинтересовались:

– Че, типа умный?

– Ну да, уж умнее некоторых, – ляпнул Ярик в ответ, думая, что просто констатирует факт.

Пришлось хорошенько переосмыслить сказанное, когда Ярика засунули головой в унитаз. С тех пор Ярик понял: если не ты, то тебя. Он записался в кандидаты на замкомвзвода – то есть старосты класса, говоря по-граждански. По успеваемости и дисциплине он был лучшим, но не хватало лидерских навыков и авторитета среди товарищей. К счастью, Ярик вовремя пошевелил мозгами, поработал над собой, помог кому надо – и его стали уважать и слушаться. За пару месяцев Ярик добился назначения.

Впрочем, его власть не распространялась за пределы его взвода. Самые крупные политические игры, проходившие в туалете, его не касались – туда он заходил только по нужде. Там он и встретил двух парней из другой роты, держащих под мышки Пашу.

– А, это ты, Ярик! Здорово, братан, знаю тебя, – сказал один из парней. – Мы тут нашего Червяка хотим пустить поплавать, чтоб больше не стучал на своих. Ты это, занимайся чем хотел. Мы мешать не будем.

Ярик узнал бывшего друга и хотел вмешаться, но страх оказаться на месте Паши сдержал его. Он молча кивнул, зашел в кабину и слушал, как в соседней кабине топают каблуки, плескается вода и раздаются приглушенные крики и стоны.

Через день по корпусу пронесся слух, что Червячкина выгнали с позором. Будто бы при разборе конфликта со взрослыми у него случился срыв и он покрыл всех подряд: товарищей, своего классрука и даже начальника корпуса. Ярик вспомнил, что Паша приказал ему насчет лапши:

– Никому не говори рецепт. Он мой, я его придумал. А здесь полно тварей. С тварями нельзя ничем делиться, они ничего не заслуживают.

Теперь Паша, конечно, был уже далеко отсюда, а парни уже давно с любопытством заглядывали Ярику в тарелку. Ярик рассудил, что нарушить обещание не зазорно – кому теперь обижаться? К тому же от недостатка нормальной пищи страдал не он один – выдавалась возможность и помочь товарищам, и возвысить себя среди них. Вскоре лапшу отведали все и назвали «червячкиной» – по фамилии автора рецепта. А через год уже никто и не помнил, откуда взялось это название.

Лапша сварилась. Ярик выложил ее на тарелку, перемешал с нарезанными овощами, достал из холодильника баночку соевого соуса, налил с пару ложек в блюдо и уселся завтракать. Вкус стал совсем привычным, почти потерялся. Ярик совсем перестал думать о еде – его занимали нерадостные мысли о жизни. Шесть месяцев назад, встречая 2001-й год в кругу уже надежных соратников, Ярик почему-то думал, что в новом тысячелетии все сразу станет лучше: кончилось буйное, рваное время, настала пора надежности и развития. Но вот стоял июнь, и что же случилось? Ну, допустим, построили новый плац – как раз к выпуску их курса, чудесный подарочек. А в казарме до сих пор освещение как в пещере. А на двери душевой до сих пор вывешивают дни без горячей воды. А главное, думал Ярик, люди не изменились.

– Здорово, Ярик, – пробасил Андрей, старшина роты, зайдя на кухню.

Коротко пожали руки.

– Ого у тебя мешки под глазами, – заметил Андрей. – Ну, признавайся, как долго вчера тусили?

– Мы не тусили.

– Да ты гонишь! – рассмеялся Андрей и, встретив хмурый взгляд Ярика, обомлел от удивления. – Че, правда не тусили?

– Угу.

– Ну вы и придурки, честно, – протянул Андрей. – В такую-то ночь не тусить?

Ярик, закончив есть, махнул рукой и пошел мыть посуду. Помыв, он забросил все на сушилку и, не сказав Андрею ни слова, пошел к себе в комнату. Там он завалился на свою кровать, уже застеленную, и задремал. Теперь его почему-то совсем не волновало, что лейтенант Пушкарев может застукать.

Ярику снилась милая, забавная улыбка младшего брата Тимы, его безумно добрые зеленые глазки… Ярик хотел погладить брата по густым черным волосам, послушать, как он пересказывает прочитанные им книги; может, даже поиграть с ним в его глупые игры… Как он обрадуется, когда Ярик наконец-то вернется домой… Можно надеяться, что уже вечером Ярик зайдет к нему на чердак… Если родители позволят.

Ярика разбудил крик дежурного:

– Рота! К утреннему осмотру приготовиться!

Ярик насилу поднялся, поправил кровать и полез в шкаф за формой. Через минуту перед зеркалом стоял высокий, стройный, безупречно красивый юноша шестнадцати лет. Ярик вспомнил свой вид в первый год учебы: неуклюжий, зажатый, помятый очкарик – все пятерки словно на лбу написаны. Ярику  мимолетно подумалось, что этот безобразный ребяческий облик чем-то лучше нынешнего, но он не успел ухватиться за мысль и разгадать, чем именно.

– Э, Ярик! Под гипнозом, что ли? Строимся! – прикрикнул на него сосед по комнате и выбежал наружу.

Ярик опомнился и посмотрел на часы. До построения минута – к этому времени он уже давно должен был стоять на плацу. Неужели он завис перед зеркалом почти на десять минут?

Надевая фуражку на бегу, Ярик выскочил из казармы на плац. Происходящее на плацу вообще не было похоже на утренний осмотр. У въездных ворот стояли  четыре автобуса. Все: и кадеты, и офицеры, и даже охрана – переносили чемоданы, сумки, чехлы, грузили их в багажные отсеки автобусов. Ярик присоединился к работе, и так прошло еще с четверть часа. Только когда кончились вещи, скомандовали построение.

Ярик на ходу сосчитал своих – все были на месте – и занял свое место во главе взвода. Быстро провели поверку.

– Смирно! Равнение на середину! – скомандовал Андрей, повернулся к командиру роты, выполняя воинское приветствие, и доложил: – Товарищ капитан, поверка проведена. Лиц, незаконно отсутствующих, нет. Старшина роты – старший вице-сержант Кузнецов.

Оба повернулись к строю.

– Здравия желаю, товарищи кадеты! – крикнул капитан.

– Здравия желаем, товарищ капитан! – нестройно пронеслось по рядам.

– Ладно, че, виделись уже, – сказал капитан, вызвав коллективную усмешку. – Че еще по распорядку, утренний осмотр? Да ну его.

Кадеты издали одобрительный гул.

– Ну, че сказать-то, – замялся капитан. – Вчера на вручении все официальное сказали. Всех еще раз поздравляю, желаю летом с-с-сочно отдохнуть… – строй опять захихикал. – Короче, вы красавцы. Вас ждет блестящая карьера, а я, старый хрыч, останусь вот тут…

Капитан театрально прослезился, а кадеты громко захохотали.

– В общем, покоряйте звезды, пишите письма на Родину. Отбытие ровно через двадцать минут. Забудете трусы – не верну! У меня все.

– Разойдись! – скомандовал Андрей, не дожидаясь разрешения капитана.

Продолжая хохотать – кто над очередной шуткой капитана, а кто уже над собственными шутками – кадеты потянулись в казарму собирать остатки вещей. «И это был последний строй», – подумал Ярик.

– Белов! – вдруг окликнул его лейтенант Пушкарев, стоявший в сторонке с командирами остальных взводов.

– Я! – отозвался Ярик.

– Ко мне!

«Все-таки застукал, что ли? – промелькнуло в голове у Ярика. – Видимо, да. Иначе как объяснить, что он вызывает меня точно по уставу».

– Есть! – ответил Ярик, неловко прикладывая руку к фуражке.

Он побежал к лейтенанту и на положенной дистанции перешел на строевой шаг. Походка получилась неровная, шаткая – давно же не было строевых тренажей!

– Товарищ лейтенант, вице-сержант Белов по вашему прика…

– Серьезно? – прервал тот с усмешкой. – Я смотрю, ты уже скучаешь по плацу, Белов. Ладно, для тебя есть вот что, – лейтенант достал из портфеля сверток. – Это тебе просила передать Галина Сергеевна.

Услышав это имя, Ярик помрачнел.

– Благодарю, – выдавил он из себя, забирая сверток.

– Все, собирайся. Хорошей дороги.

Ярик побежал в казарму, быстро побросал свои вещи в рюкзак, но сверток убирать не стал. Он так и держал его в руке, пока не сел в автобус.

(Продолжение следует.)