Лесная быль

С утра туман, и день не удался:
С женой повздорил, в лес я собрался.
Она, сверкая искрами из глаз,
Мне собрала еды в дорогу про запас.
Ворчала: «Ешь, а то помрёшь в глуши,
Кого ругать тогда, скажи?»

А лес Вадьи уж золотом блистал,
И иней на траве алмазами сверкал.
Я за околицу, с холма спустился вниз,
Минул ивняк, где ветер пел, как бриз,
Речушку Гузёнку вброд перешагнул
И в топь Волошского болота заглянул.

Мой путь лежал к Ермаковой чисти,
Где в мхах таились клюквенные кисти.
Там место древним озером дышало,
И елей тёмных полоса бежала
Вдоль берега реки Волошки вдалеке,
Как будто грозный страж на реке.

Нашёл кулишку клюквы — глаз не оторвать,
Как будто кто-то красное сукно постлал.
Присел на мох и начал собирать,
Как вдруг покой мой кто-то оборвал.

Гляжу — торчат не корни из трясины,
А бурая медвежья спина!
Сидит, сгребает ягоды в корзины
Своих лап, и чавкает сполна.

Признаться, я немного испугался,
И тихо-тихо отступать я стал.
А то съест — и мой обед достался б
Ему, а я б безвременно пропал.
Жена б рыдала у окна одна,
И вспоминала наши ссоры дотемна.

Отошёл подальше, сел перекусить,
Наполнил душу пищей и покоем.
И с ягодой домой направился я в путь,
Встречаемый женой, как будто бы героем.

Она с улыбкою встречала у ворот:
«Добытчик мой! Принёс мне лакомство!»
И вот уж печь трещит, тепло даёт,
А я шепчу про зверя и знакомство.

Она, прижавшись головой к груди,
Внимала тихо, позабыв про слёзы.
Так, обнявшись, мы и уснули с ней,
Под треск поленьев и тепло берёзы.

Иван Тюкачев. 2015 г.