Нереальный герой

МАСТЕР СНОВИДЕНИЙ. Часть 4

Нереальный герой

Это был самый лучший день в моей жизни!!! Причём праздник-то был не у меня, а у одноклассника. Но меня счастье просто накрыло с головой и унесло в море. Пять часов! Пять часов игры в «Unreal Tournament» без перерывов и без перекуров!!! Я шёл домой не чуствуя ног, переваривая впечатления и вспоминая лучшие моменты из игры. В голове моей продолжали звучать выстрелы, звуки телепорта и музыка из игры. Ах, какая там крутая музыка! Я бы денег не пожалел, если бы нашёл на рынке просто кассеты с озвучкой. Но в идеале конечно было бы уговорить родителей купить мне комп, чтобы рубиться в «Нереальный турнир» у себя дома. Эх, не просто это будет. Мне отказали даже приставку приобрести. Я как-то взял Сегу у приятеля и рубился все выходные, забывая про еду и про сон. Тоже было круто! Но после этого мама сказала, чтобы этой гадости в нашем доме больше не было… Ну как ей объяснить, что она отстала от жизни? Я в машинки давно не играю.
Домой я прибыл в десятом часу. Хотел прокрасться незаметно, не привлекая внимания, но засада ждала меня сразу за калиткой.
– Привет, пап! – весело вкинул я на остатках оптимизма. Папа сидел у крыльца на скамейке в трико и тапочках, куртка была наброшена на плечи поверх майки. Вообще-то зима на дворе лютует, а ему как бы не холодно.
– Здравствуй. Сын, – ответил отец, будто разделяя слова. За сим я хотел скрыться за дверью дома. Но, видя мою маскируемую суету, он сразу пресёк, – Не торопись. Присядь.
Началось, подумал я, втянул голову в плечи и пошёл как агнец на заклание. Мы сидели какое-то время молча. Рядом с отцом было магнитное поле, которое пронизывало меня насквозь. Моя эйфория прекрасного вечера медленно перетекала в подавленность. Без лишних слов я знал, о чём сейчас пойдёт речь. Вот если мама полоскает мне мозг, я могу выставить невидимый щит, и все её крики пролетят, не задевая моей внутренности. Против папы такого оружия не было.
Он потянулся, достал пачку сигарет из кармана, открыл и подставил мне… Я обалдел от такого поворота.
– Эээ…
– А что ты как будто не куришь?
Врать отцу за долгие годы жизни я так и не научился. Что в детском саду, что в старших классах он видел меня насквозь и угадывал нотки фальши ещё до того, как я открою рот. Курил я с восьмого класса, но редко и главное – закусывал, чтобы никто не пронюхал. Признаваться сейчас, падать в ноги отцу, каяться или оправдываться я не стал. Просто взял сигарету молча, пыхнул зажигалкой… Так мы и сидели ещё с минуту, дымили без слов. Мысли бегали в голове, как тараканы, чувства были противоречивые. Я как перешагнул порог дома, дважды потерпел фиаско. То припёрся ни свет ни заря, то оказывается что курю не по-спортсменски… Однако ж круто было вот так по-взрослому сидеть сейчас с батей, курить. Он смотрел поверх забора на дальние огни высоток. Я начал надеяться, что он и забыл про меня, погрузившись в свои размышления. Всё же нет.
– Ну, рассказывай, – предложил он. – Как жизнь?
В такие минуты я чуствовал себя кроликом, окольцованным любовью питона. Он давил на меня своим авторитетом, а из меня выдавливалась правда – вся как есть, иногда с отягчающими. Я не умел врать, мог только углы сглаживать. И вот щас с нервным смешком я стал тараторить о том, что жизнь прекрасна, у друга день рождения, я выказал ему все почести, а он закатил пир горой в честь своего 14-тилетия. Вот кароче, гуляли мы так шумно, так весело, что совсем счастливые часов не заметили и потому так поздно я сам вот возвращаюсь домой… О том, что основное время мы толпой провели в клубе компьютерных игр, я поимел дерзость умолчать. Ну зачем его расстраивать? Он моего счастья не разделит, а я его скепсис уже прочуствовал и понял, не дойдя до этой скамейки. Отец уточнил только гипотетическую возможность, если бы мы колбасились до полуночи, во сколько бы я пришёл.
– Своя голова есть? На часы вообще смотришь?
Я был очень благодарен ему, что он не подозревал меня в употреблении спиртного. А на последний вопрос у меня был свой аргумент.
– Ну а чё такого, пап? Уроки я загодя сделал. Мне только устные остались.
Папа впервые за весь разговор повернул голову и посмотрел мне прямо в глаза. Мороз пробил кожу, остудил внутренности. По сути, я ему соврал, потому что из письменных сделал только Русский. Меня ещё ожидали приключения по Алгебре, Физике.
– Да? И к завтрашней контрольной по Истории ты тоже готов?
Твою мать… Откуда отец мог знать про контрольную, про которую даже я забыл? Бравурство моё окончательно сдулось. И отвечал я ему уже дрожащим голосом.
– Ну а чё там? Так-то я знаю всё... Мне только повторить.
Отец вздохнул, снова обратил свои взоры к вечерним огням города. Желваки заиграли на его скулах, я думал, он сейчас сигарету жевать начнёт. Хотелось ещё что-нибудь прибавить в своё оправдание, но я понимал: всё остальное из моих уст только усугубит моё положение. Я молчал раздавленный. Отец почему-то тоже тянул с вердиктом. И я готов был заочно нести любое наказание, стерпеть любое лишение за сегодняшнюю оплошность. А он медленно стряхнул пепел с сигареты и повёл разговор в воспоминания.
– Знаешь, Виталь, мне очень неприятно было беседовать с Валентиной Сергеевной, кому-то что-то доказывать. Если ты человек дела и человек слова, то к подобным разговорам никто и не приглашает. Но допустим, не вышел из тебя математик, если ты с учительницей общий язык не нашёл. А по Истории что? Опять у тебя какие-то проблемы, личные неприязни? Круглым троечником хочешь быть, а мама с папой за тебя краснеть будут?
– Да нормально всё будет...
Я не выдержал этой обидной тирады, высказал несогласие. Хотя прав был отец, как всегда. Я никогда не забуду, как он вместо матери пошёл в школу и имел беседу с нашей математичкой. Та свалила все грехи мира на мою голову, доказывая какой я распоследний двоечник. Она призывала родителей повлиять на успеваемость блудного сына. Старая тёртая заслуженная учительница математики не знала, с кем имеет дело. Папа задал ей один вопрос и привёл один аргумент. Он спросил, какова роль учителя в образовательном процессе? А аргумент был такой, что с начальной школы и до седьмого класса я был отличником по математике, и только при ней я скатился до троек. Валентина Сергеевна разразилась истерикой. Она неистово листала журанал, выискивая двойки и тройки по другим предметам. И так совпало, что в других предметах я был силён. Но это было тогда. А вот сегодня в девятом классе троек у меня половина из всего списка четвертных оценок. Я гордился отцом. Весь класс знал, как он утёр нос школьному тирану Валентине Сергеевне. А сегодня выходило так, что я отца подставляю. И мне было стыдно. Ещё раз он повернулся ко мне и вместо удара произнёс:
– Балбесом не будь.
Мотнув гривой, брякнув что-то в ответ, я засобирался пойти в дом. Сигарета ещё не была докурена, но сидеть дальше больше не было надобности. Мама естественно уже заняла очередь, чтобы на пороге встретить меня оплеухой совести. Высказала мне и за полночь, и за растрёпанные родительские нервы. Я, опустив нос, выслушивал всё, что полагается слушать и отвечал там, где нельзя молчать. Разулся, разделся, не поднимая глаз. Вдруг мама прекратила брань, схватила меня за ворот крепким кулаком и притянула к себе. Это было жутко! Думал, щас вкрадчиво будет мне угрожать и обещать несладкую жизнь. Я вытаращил глаза.
– Ты что? Курил?
Наверное пра прапрабабушка моей мамы была той самой Медузой Горгоной. У меня аж дыхание спёрло от её жуткого взгляда. Я оцепенел на несколько секунд. Вот всегда старался маму специально не злить, а тут такой попадос! М-да… подставил меня батя. И как ей сейчас взять объяснить, что это я не сам?.. А пожалуй так и скажу.
– Да, – тихо прохрипел я, – вот с отцом сейчас курили сидели.
Мама продолжала сверлить меня взглядом. Но всё-таки магия прабабушки сквозь века потеряла былую силу. Я вышел из ступора, набрался духу, продолжил:
– Хочешь сама спроси.
Отпустила.
Давным-давно ещё в детском саду, когда не хотелось ложиться спать в 9 часов, а хотелось посмотреть телевизор, я прятался от папы за маму. Она вступалась за меня, и я не ложился спать. Это радовало. Но при том родители ругались между собой. Без истерик, но всё-таки… Ходили оба с такими каменными лицами. Я после нескольких случаев решил за маму больше не прятаться. Не то чтобы повзрослел и взыграло пацанское достоинство… Хах, нет!.. Просто не любил, когда мои родные ссорятся. А вот в этот раз заметил, что опять стал прятаться. Только от мамы за папу. Когда я сидел ужинал, всё думал о том, что вообще произошло? Что значил этот жест, когда отец легализовал  моё табакокурение? Почему именно в тот момент, когда я был достоин наказания, он дал мне привилегию? Он вернулся в дом, прошёл мимо меня, не замечая больше моего присутствия. То самое каменное лицо, которое я так не любил. Из-за закрытой двери родительской спальни не было слышно их разговоров. Всё прошло тихо.


А всё-таки учить на ночь – это просто пытка. Пока я отстрелялся с письменными, время натикало ближе к одиннадцати. Кажется, я уже клялся себе не затягивать до последнего, но вот… опять. Глаза бессмысленно перебирают буквы в книге. Мне надо осилить ещё 3 листа. Но кого я обманываю? Надо запомнить всё это, а не так просто пробежаться. И потому я отматываю назад, читаю абзацы так, будто вижу их в первый раз. Наша учительница Литературы Асия Георгиевна цитировала какой-то мудрый совет, как лучше всего запоминать прочитанный текст. Надо, мол, вообще не обращать внимания на то, что происходит вокруг и очень-очень-очень внимательно вчитываться. Я тогда усмехнулся, а она это заметила. Подошла Асия Георгиевна, положила руку мне на плечо.
– Не все у нас с этим согласны, – сказала она с улыбкой. – Виталя, а скажи как надо по-твоему?
– Да просто когда что-то читаешь, надо рисовать в этот момент…
Опять не дали мне договорить и ржали как лошади несколько минут без передыху. Подняли мои слова насмех. Ну вот такой вот я забавный тип в глазах общества!
– Ну, Виталя у нас как Цезарь! Может и читать, и рисовать одновременно. Он может, а остальные, пожалуйста, делайте как (автор цитаты) советовал.
Вышло, конечно, потешно. Но меня перебили! А я хотел сказать, что нужно рисовать образы того, о чём в книге написано. Всегда так делал! И художественная литература, и задачки по геометрии – пока не нарисуешь в голове – не запомнишь, не поймёшь. Хотя давно замечено и не одним мной, что авторы учебников специально усложняют текст, и просто так в нём не разберёшься… Ну кто просил родителей помочь им с уроками, тот знает что я имею ввиду. В общем, сидел я с книгой в руках, боролся со сном и отчаянием. У меня был выбор только из двух: либо рисовать образы самому, либо отпустить вожжи разума и под музыку Анриала слушать пулемётные очереди и наблюдать брызги крови. Сегодняшняя игра плотно засела в моей голове и вытесняла мысли об уроках. Но я не сдавался.
Тема завтрашней контрольной – Крымская война и непосредственно битва за Севастополь. Я читал о тёрках нашего царя Николая первого и османского абдурахман-паши. И рисовались мне картины войны Троянской. Главы государств оба на колесницах стояли в поле лицом к лицу и обменивались колкостями. Султан, как ему полагается, был одет по-турецки, Николай по-царски. Кони их не могли уже слушать всех гадостей своих главнокомандующих и отвернулись. Зато цари с колесниц как с трибун вещали так воодушевлённо, что чуть не вылазили из них. Толпы народа стояли и пожимали плечами. Англия с балконов стен Трои подзюкивали спорящих устроить махач и так в честной драке узнать, кто прав. Аргументы были странные. Из толпы раздался выстрел, в англичанина попал синий луч шок-ружья. На какое-то время балкон опустел. Но потом выбежал разозлённый мужик и в обраточку кинул в толпу гранату. Все кинулись в рассыпную. Я бежал и оглядывался. Потом решил не искушать судьбу и рухнул на землю, пока не раздался взрыв. А земля была такой мягкой, что тело моё утонуло сначала в траве, потом в грунте. И вот уже корневая система деревьев и кустарников поднималась в небо, а я опускался всё ниже. Здесь мне не грозили ни взрывы, ни выстрелы. Был полный покой. А война наверху уже во всю бушевала.
Я тяжело вздохнул и медленно разлепил глаза. А когда встал, чтобы набраться бодрости духа, наоборот плакать захотелось. Так тяжело было выходить из дремотного состояния! Однако ж далеко не ушёл. Когда лёг с учебником, казалось бы в неудобном положении, мозг снова стал перестраиваться на автопилот. Всё-таки сила сознательного воображения должна быть больше, чем автопилот, тогда сон пропадает. Я нашёл в книге место, где до этого потерял нить событий и продолжил.
Война была неизбежна. Вопрос был только в том, сколько стран примут активное участие в этом кипише и, главное, на чьей стороне. Царь Николай просчитался с ожидаемыми союзниками. Врагов оказалось больше. И чем больше дипломатических уступок он делал, тем наглее вели себя неприятели. География столкновений в итоге расплескалась не только на Чёрное море, но и на Балтийское, и даже на Тихий океан. Однако основной удар союзных сил неприятеля был направлен на Крым и непосредственно на Севастополь.
Я видел осаждаемую морскую крепость, чёрные воды Чёрного моря на фоне ночного неба. Железные армады-корабли кружили вдали от берега и иногда озарялись короткими вспышками орудийных залпов. Такие же пейзажи я видел в начале одного уровня игры «Анриал». И это совпадение мне понравилось. Я продолжал читать.
Защитников Севастополя насчитывалось около 7 тысяч, а противостояли они нападающим в количестве 67 тысяч. Ко всем невзгодам вооружение сборной мира превосходило наше отечественное. Нарезные ружья против гладкоствольных, дальнобойные пушки и всё такое. В общем, оборону держали одним характером. Начальник штаба Черноморского флота адмирал Корнилов приказал окружить город оборонительными сооружениями. Этим занялся талантливый военный инженер Э.И. Тотлебен. Если прочитать его имя на английский манер, то получится Тотл Бен. Ну это как Battletoads, только здесь TottleBen. Забавно. А ведь крутой наверное мужик! Я уже представлял его с огромными усищами в парадной военной форме, стоящего над картой. Хмурым взглядом он смотрел на чертежи, а сам видел неприятельские флотилии в море, десант, высаженный под высокими стенами у воды. Силы пока не опасные, потому как действовать им не с руки. Но выпускать из вида все мелочи нельзя до тех пор, пока не поймёшь центр удара. Потому ракета класса «редимер» совершала облёт над войсками противника, запечатлевая всё, что попадает в обзор.  С высоты птичьего полёта имитируя атаку, ракета летела прямо на корабль с железными трубами, с пушками по самому последнему слову техники. «Редимер» штука мощная, но такую стальную крепость она не потревожит самым удачным попаданием, не пустит корабль на дно, не выведет из строя вооружение. И, наведя лёгкий ужас на матросов, ракета снова взмыла вверх. Основная цель полёта – разведка. Противники, правда, всполошились и стали выпускать свинцовые очереди в небо. Как по мне, так это бесполезная трата патронов и времени. Хотя ребята говорят, что «редимер» легко сбивается. Я пробовал. Не легко. Проводя подсчёт остальных кораблей, которые прибывали от горизонта, я спокойно продолжал полёт. Очень рядом со мной просвистели пучки зелёной плазмы. Я оторвал взгляд от полоски неба, посмотрел вниз. Зелёный шарик прилетел мне прямо в лицо.
…Я так вздрогнул, что учебник выскочил у меня из рук. Кто поскальзывался во сне, знает, как это бывает забавно. Я сполз с кровати на пол за учебником и тихо рассмеялся. Тихо, потому что все кругом спали. Во всём доме, во всех комнатах кроме моего зала, свет уже погас и прекратились всякие шевеления. Сеструха моя постоянно жаловалась, что я не даю ей заснуть. Да и вообще я был единственным в семействе совой. Поэтому у каждого была своя комната, а с тех пор как меня выселили и отделили от сестры, у меня теперь целый зал! Уроки можно учить до ночи! Но вот сегодня я не был этому рад. Никто не придёт и не скажет сдвинув брови, что война войной, а отбой по расписанию…  Да и я честное пацанское дал, что контрольную завтра напишу.
Грустно зевнув, я уставился в книгу, собрал фокус на буквах и продолжил читать. Надо запомнить всех героев битвы и узнать, какой ценой была одержана победа. Даже сомнений нет, что мы всех победим. Ведь так было не раз! Русские не только не сдаются, они никогда не проигрывают! Мне оставалось победить последний лист, но шансы таяли с каждой минутой. Текст предательски менял цвета: с чёрного на зелёный, с зелёного на жгучий оранжевый. Глаза предательски отказывались удерживать прицел на строке. Для восстановления нормы, приходилось включать неимоверную силу воли. Но всё чаще наоборот включались капризы и подлющщий вопрос: «Зачем мне вообще всё это нужно?» Сила воображения уступала  бессознательному автопилоту. Так человек погружается в сон. Да и на самом деле спать человек начинает ещё с открытыми глазами. Смотрит, к примеру, на буковки на листе, а в голове у него целый кинотеатр. Глаза закрывают системы безопасности, чтобы при падении на подушку зенки не повредить.
Я проснулся среди ночи. Учебник лежал не на мне, а на столе, свет был только от фонарей с улицы. Я лежал на кровати в одежде, и сверху ещё кто-то укрыл меня пледом. Кто-то… Такой нежной и заботливой может быть только мама. Я встал, разделся, как полагается и нырнул под одеяло. С мыслью о том, что параграф не дочитан, я даже драться не стал. Сил было только на раздеться. Я обнял подушку и провалился в сладкий сон.


Мозг, освобождённый от гнёта сознания, первое время летал как Тузик, сорвавшийся с поводка. Потом остепенился и продолжил кипучую деятельность по переработке полученной за день информации. Скорость полёта мысли снизилась, образы стали различимы. Всю ночь без устали я решал одну важную задачу: Севастополь надо отстоять любой ценой! Информация из учебника – прочитанная, увиденная мельком, додуманная в бреду – была исходным условием задания. Бесценный опыт игры в «Анриал» давал мне возможность достичь поставленной цели. Армия, десятикратно превосходящая силы обороняющихся, может быть остановлена так же, как живой игрок может противостоять искусственному интеллекту. Даже на высоких уровнях сложности. Если компьютерные боты бегают быстрее и стреляют точнее, то в любом случае они действуют по заданному алгоритму. Человек, зная эти алгоритмы, может действовать на упреждение. Тогда его эффективность выше компьютерного. Есть в этом какая-то прелесть.
Первым делом я занялся редактированием карты местности, чтобы использовать все особенности рельефа и зданий в пользу обороняющихся. Возвёл несколько линий обороны и распределил силы. Получилось недурно. С моря Севастополь был практически неуязвим.
Видел я как на причале шла ночная стража под высокими стенами. Шли неспешно, будто прогуливались. Вдруг из воды вынырнули вражеские солдаты, как черепашки ниндзя, и открыли огонь. Стражники закрылись от них руками. Шарики, вылетавшие из пулемётов атакующих, разбивались о силовое поле. И чем больше прибавлялось пулемётов, и чем страшнее становился огонь, тем ярче светилось силовое поле. Через 10 секунд плотного обстрела, пулемётчики поняли бессмысленность своей вылазки. Они нырнули обратно в море так же быстро, как появились из него. А стражники, отбившие атаку без единого выстрела со своей стороны, подняли такой крик, какой могли поднять болельщики при виде забитого гола.
Так же видел я просторы моря и летящую над водой стаю птиц. Ночью, как известно, все кошки серы, а все птицы – только чёрные силуэты на фоне неба. И вот летела стая чаек, изящно махая тонкими крыльями. Среди неё, имитируя основную массу, выделялся другой силуэт. Был это какой-то двуглавый ворон, как на гербе рублёвой монеты. Точно не чайка, и не очень-то орёл. А имитация изящности просто вызывала смех. Крылья то вверх, то вниз – как если бы человек руками изображал полёт настоящей птицы. Ворона-мутант попала в прицел чьей-то пушки. Раздался выстрел, она каркнула и разлетелась в пух и в перья.
Муха мимо не пролетит! Граница на замке! Эдуард Иваныч Тотлебен потрудился на славу. Я видел, как на вершине скалы, именуемой Малахов курган, некий исполин воткнул красный флаг в землю. В тот самый момент, как древко вошло в грунт, раздался звук. Это были первые ноты гимна в заставке игры «Unreal tournament». Когда я впервые услышал этот музон, сразу полюбил его. И сейчас, когда он звучал в оригинале – настоящей медью гигантских труб, вместо синтезатора – у меня просто дух захватывало! Исполин пафосно расправил плечи. Флаг развевался на ветру. Камера от крупного плана стала отдаляться, показывая общий. За фигурой воина раскинулись пейзажи Севастополя. Это были высокие пикообразные башни и зубастые стены, стилизованные под средневековье. Иногда создавалось обманчивое представление, что город отстал в своём военно-техническом плане. Но на самом деле всё было далеко не так. Камера летала над городом, и под звуки барабана и труб, показывала все сюрпризы, которые ожидали штурмующую команду. Здесь были не только стражники в кольчуге и дурацких шляпах. Были и стрелки с новейшим плазменным оружием, с антигравитационными мокасинами. На стенах рядом с огромными многозарядными гарпунами светились шары телепортов. Севастополь, как и вся игра Анриал, удачно соединял в себе лучшие рыцарские традиции и самые передовые технологии.
Облетев все укрепления от моря до центра города, а от центра до окраин со стороны суши, камера сфокусировалась на больших деревянных воротах. Музыка стихла, пафос кончился. Некто вломил хорошего пинка, и одна створка открылась. На каменную мостовую ступил увесистый железный сапог. Крупным планом камера показала этот сапог, медленно поднялась выше, детально передавая облачения рыцаря. Сам он не спеша окинул  взглядом местность, сверкнул зелёными глазами, вытянул руку и поманил пальцами зрителя с другого конца экрана.
Это был Хан Кригор – чемпион турнира!!!
Даже во сне его появление было для меня жутковато. Среди игроков бытовали разные мнения об этом персонаже. Кто-то говорил, что Хан некогда был человеком, но в стремлении к совершенству заменил сталью свою плоть. Кто-то считал, что это изначально и был робот, специально разработанный кампанией Лиандри для финальной битвы с претендентом на чемпионство. В общем, этот великий и ужасный был главным боссом игры. Хан Кригер всё стоял и смотрел в камеру, а за его спиной через ворота строем заходили рыцари. Жуткая оплошность! Со стороны суши Севастополь оказался совершенно не укреплён!
Железная армия вообще-то и не торопилась, они прибывали из-за ворот и заполняли площадь, похожую на пустой базар. И да, пришли они на стрелку – побазарить. Вели они себя на удивление культурно, тихо, медленно. Столик для товаров, который стоял поперёк движения, они аккуратно отодвинули. Все ждали, когда придёт конкурирующая фирма и важно, спокойно ходили туда-сюда.
На вызов явился сам адмирал Корнилов! Это был старый дедок на коне. Выглядел он, как Барон Мюнгхаузен из мультика: высокий, сухонький, но с бодрым огоньком в глазах. За спиной адмирала шла пешая армия рабочих. Уставшие и суровые лица смотрели на экипированных рыцарей. В грязных и мазолистых руках они держали разные транспоранты. На одном было написано: «Уж постоим за отечество!» Рыцари пришли базарить, рабочие пришли на митинг. Не понятно было, в каком формате начнётся их противодействие. Но адмирал Корнилов вытащил шпагу и закричал на высоких нотах. Вся масса трудящихся подхватила, и над городом пронёсся гул суровых мужиков. Две волны понеслись навстречу друг другу. Адмирал Корнилов, будучи на коне и со шпагой, увлекал толпу личным примером. Врезавшись в неприятеля, он наносил удары по шлемам, но так, как бьют палкой по кастрюле. И хохотал он так зло, будто преследовал убегающих. Было это странно и преждевременно. Хан Кригер был такого роста, что Корнилов на лошади оказался вровень с ним. Мощный удар железным кулаком в замедленном действии прилетел в грудь адмиралу. Он ещё продолжал хохотать по инерции, когда головной убор и скакун летели вперёд, а он дёрнулся назад и полетел на землю. Это был трагичный момент. Хан Кригер брезгливо смотрел на землю. За его спиной рабочие ломали транспаранты об головы рыцарей, а те били в ответ. Но в этом месиве железо имело явное преимущество над плотью. Позиции Севастополя дрогнули.
Всё это с далёкой высокой башни через подзорную трубу наблюдал Тотлебен. Не понимал он этого разворота событий. На его глазах адмирал Корнилов положил свою жизнь в бою. Но было это настолько бессмысленно, что Тотлебен подозревал здесь предательсво.


Тем временем на карте Центральное ядро или более знакомое в народе название Лиандри проходил матч в режиме «Смертный бой». По сути этот режим – бойня всех против всех, где побеждает тот, кто совершил наибольшее количество убийств. Под бодрящий музон карты в эфире раздавались крики, оскорбления, чёрный юмор. От выстрелов плазменного и шокового оружия, от взрывов ракет разлеталось человеческое мясо, сыпалось кирпичное крошево. И не было этому хаосу никакого предела. Раз взявшись за клавиатуру и мышь, игрок погружался в этот хардкор и не мог остановиться. Смерть тут же чередовалась воскрешением. Чужая смерть повышала личный рейтинг и содержание адреналина в крови. Никто не сидел в укрытиях. В этой игре надо бегать и прыгать, чтобы достичь цели.
– Медик!
– А! Не нравится?
– Аутютю…
– Урод!
Разные голоса чередовались криками и стонами. Шёл нескончаемый яростный бой. Доминантным лидером был боец по имени Аларик. Пока прочие бегали с флак-пушками, извергая шрапнель, смертоносную вблизи, бесполезную дальше 10 метров, Аларик будоражил общественность ракетами. А те опасны с любого расстояния. И ещё одним бесспорным плюсом была подвижность бойца. Наверняка в технических характеристиках Аларика стояла галочка на строке «прыгучее поведение». Ну, как-то так в переводе с английского. Он никогда не стоял, очень редко даже просто бегал. Он постоянно скакал, при этом недурно стреляя.
Но вот на арене появился новый персонаж. Не взирая на все свои офицерские регалии, не смущаясь своей седины, в гущу сражения бежал Тотлебен. Он оставил мундир с орденами, одел стандартные доспехи, нацепил стильные очки. И вот под скином знакомого любимого Аркона из игры Анриал, он бежал в гущу сражения. В отличие от прочих рандомно раскрашенных бойцов, Тотлебен-Аркон был красным. И это был цвет команды. Так получилось, что Аларик и Аркон ещё издали увидали друг друга. Сразу взяв на автоприцел, Аларик пытался сбить натиск противника наводящейся ракетой. Но Аркон тоже обладал сверх способностями. Относительно недавно я узнал чудеса двойного нажатия при передвижениях. Щёлкаешь два раза мышью вперёд – крутишь сальто, два раза в бок – и твой персонаж резко отпрыгивает в сторону. Не составило большого труда уклониться от самонаводящейся ракеты. Тогда Аларик, как продвинутый игрок, выстрелил под ноги на ход противника. Но и тут Аркон извернулся и просто изменил траекторию своего приближения. Не такой он тупой, чтобы упёрто бежать на выстрел. При всём этом, он ещё ни разу не выстрелил сам, даже не достал оружия из кобуры! А сердце Аларика дрогнуло. Видя непростого противника, не дожидаясь с его стороны сюрпризов, он пальнул напоследок, а сам рванул за угол. В этот момент какое-то незадачливое туловище между ними уворачивалось от той самой ракеты, присело. Аркон, не сбавляя скорости и не уклоняясь в бок, прыгнул и оттолкнулся ногой от плеча незадачливого воина. Заряд по любому попал бы ему в голову, но Аркон таким образом спас ему жизнь. Ракета пролетела между ними. Аркон приземлился в нескольких метрах от угла и замер. Через секунду в том месте, куда он мог прибежать, раздался взрыв. Аларик хотел подловить незадачливого преследователя из-за угла, но… И такое мы тоже проходили. Не на того нарвался! В руках Аркона появилось оружие, но он по-прежнему стоял как статуя уже больше двух секунд. Тем временем Аларик зарядил пару ракет, вылетел из-за угла и выстрелил их в стоячую мишень. Ракеты веером разошлись и пролетели с правого и левого уха Аркона (надо было стрелять в ноги, вариант беспроигрышный). Если бы Аркон засуетился, то получил бы прямо в лоб от одной из них. Но он даже не дрогнул. Даже курсор мыши стоял на одной точке. И когда голова Аларика поравнялась с этим курсором, раздался выстрел.
Бой в Центральном ядре кончился. Не грохотало оружие, затихли оскорбления в эфире. Тело Аларика без головы упало навзничь. Через секунду со звуком телепорта, он возродился на том же самом месте. И цвет его одежды стал таким же красным, как у Аркона. Аларик приложил пальцы к уху. В строке консоли пошли строчки загружаемых команд. Программа его действий менялась. Я оглянулся и увидел, что все бойцы на этой карте в один момент стали одинаково красными. И это был цвет одной команды. Тишину взорвал музыкальный трек марша, который я привык слышать при загрузке меню игры «Unreal tournament» – сдержанный, но тревожный и торжественный. У меня захватило дух! Не от пафосного момента, когда настроение музыки совпало с происходящим вокруг. Я пытался осознать, насколько же крут седовласый воин, если он одним выстрелом в эпицентре сражения изменил всё. Из оцепенения меня вывел увесистый удар кулаком в плечо.
– Ты в игре или нет? – строго спросил Аркон, нависая надо мной. Он был выше на голову.
– Да!..
Мой ответ прозвучал уже в спину. Аркон, не теряя времени шёл по своим важным делам. Прочие игроки вытягивались по стойке смирно и провожали взглядом, когда он проходил мимо.


Следующая картина была настолько странной, что я мог и не обратить на неё внимания вовсе. Казалось, обычный бред. Но он шёл в связке с последующими событиями. Поэтому и его я вспомню.
Рузвельт, Черчилль и Сталин резались в карты. Все были карикатурной внешности, как в старом сатирическом журнале «Крокодил». Рузвельт – седой старикан в шляпе, разукрашенной полосами и звёздами американского флага, Черчиль – непомерный жирдяй с сигарой в зубах, Сталин – молодой мужик без усов, с правильными советскими чертами лица, как рисовали на плакатах. Играли они и делали вид, что бьются все против всех, как обязывают правила. Но на самом деле двое бывалых воротил, образовав негласный союз, топили молодого. Черчилль из веера своих карт достал одну и лёгким движением пальцев отправил её в полёт. Карта летела к столу, вращалась, как летающая тарелка, всё летела, летела, летела…  Сукно игрального стола вдруг стало гладью чёрного моря. Пролетев над водой, карта превратилась в грозный снаряд. На море был остров, на острове была высокая скала, на скале – грозная башня, из башни как зуб торчал ствол огромной кулеврины. Эта самая кулеврина стреляла так далеко и так метко, что наводила ужас на всех врагов, кто посмел приблизиться к берегу с недобрыми намерениями. Горизонт моря просто кишел кораблями и тварями, которые только и могли, скрежеща зубами плавать взад-вперёд, злобно поглядывая на сторожевую башню острова.
И вот, пролетев всё это огромное расстояние, игральная карта превратилась в снаряд и угодила прямиком в башню. Основание под кулевриной дрогнуло, и смертоносный агрегат превратился в бесполезную здоровенную трубу. Вообще-то на карте Оверлорд из игры этим завершается уровень, когда диверсионная группа совершает подрыв изнутри крепости. Для меня странно, что кулеврину вывели из строя снаружи. Это как пытаться попасть танку в дуло. Но тут ничего не поделаешь, что произошло, то произошло.
Я находился в командном пункте, где через радары и мониторы всё происходящее было как на ладони. Очень многим интерьеры были похожи на наш клуб компьютерных игр. Видел я и Серёгу Пономарёва – именинника. Он нес вахту с Мэнвилом и Слэйном – членами команды «Ржавых» из игры. Они совершенно без паники чётко комментировали происходящее.
– Внимание, штурм! Пять, четыре, три, два, а-адин…
Экран показывал, как вражеский корабль, стоящий в ста метрах от высокой стены на берегу, повернул свою башню и выпустил ракету. От взрыва в стене образовалась пробоина, через которую мог проплыть целый крейсер. И этот кадр мой мозг запечатлел из игры.
Уже не Аркон, а снова Тотлебен – без очков, но в красном мундире – медленно прошёлся по командному пункту прямо к балкону, достал подзорную трубу и стал обозревать происходящее воочию. С другого ракурса, от Севастопольских берегов в сторону моря, высокую стену посреди воды охранял патруль из нескольких парусников. До момента взрыва они кружили хоровод. А когда в проломе стены показалась морда чужого железного крейсера, все бросились прочь к берегу, чтобы успеть принять боевое построение. В момент неразберихи столкнулись два союзных корабля. Один успел уплыть, другой беспомощно закружился на месте и замедлился. Свет огней на его палубе не горел, и вообще он казался брошенной безлюдной посудиной. То ли течением, то ли инерцией столкновения его относило в сторону пробитой стены. Вражеский крейсер выстрелил, и в бок деревянного парусника глубоко вонзился гарпун. Через пару секунд трос натянулся и потащил его как безвольную щепку.
Тотлебен опустил подзорную трубу, брезгливо отвернулся и ушёл с балкона. Этот инцидент в его глазах выглядел очередным предательством. Он подошёл к Мэнвилу, сверля его взглядом, и молча подставил руку ладонью вверх. Тот знал, что от него требуется, но отдавать не торопился. Своей внешностью Мэнвил был очень похож на Николая второго: такая же бородка, только скулы пошире. Глаза его говорили: «Не делай этого! Погубишь и себя, и нас!» Тотлебен так же одним яростным взглядом отвечал ему: «Полно сопли жевать! Сейчас или никогда!» – и продолжал держать перед ним руку. Мэнвил смирился и сделал робкое движение. Тотлебен, не дожидаясь, выхватил что-то из его руки и пошёл прочь.
Всё это время я оглядывался то на них, то на бушующее сражение. Я смотрел в подзорную трубу, оставленную Тотлебеном на балконе. Я хотел было крикнуть, что всё не так однозначно. Я чуствовал, что наш парусник только претворяется трусом. Но когда началось самое интересное, за моей спиной прозвучало:
– Активизирован лифт «один».
Тотлебен покинул командный пункт.
Тем временем железная громадина притянула наш парусник вплотную, собираясь взять судно на абордаж. Но в последнюю секунду на палубе деревянного корабля вспыхнули огни. Он ожил! Раздался залп из всех из всех его пушек. Это были старые добрые пушки, стреляющие обычными ядрами! Такого коварства враг не ожидал от нашего малыша. Железная махина вздрогнула и начала крениться набок, словно оглушённая рыба. Перехватив инициативу, парусник рванул трос, всё ещё стягивающий их обоих, и потащил крейсер в сторону пробоины. Это было невероятно, но очевидно: деревянный корабль, движимый одной лишь яростью, таскал за собой железный крейсер, превосходящий его размерами и весом в пятеро! Это было словно бегущий человек дёргает за собой пустые саночки! Мало было его просто потопить. Крейсер, увлекаемый парусником, развернулся и плашмя ударился о стену. Деревянный малыш тащил свою жертву, чтобы его же корпусом перекрыть пробоину. Достигнув нужной точки, парусник встал среди воды как вкопанный. Крейсер, перевернувшись на другой бок, продолжал двигаться по инерции и протаранил парусник в щепки… В этот момент, другой парусник, успевший предварительно отплыть, стремился к месту событий со скоростью торпеды. Пока крейсер не успел вернуться в нормальное вертикальное положение, он так же пожертвовал собой, не тратя время на пушки. Он попытался пробить носом железную палубу, но в итоге только разбился сам. Тем не менее, крейсер так и остался на боку, еще больше зачерпнул воды и начал тонуть. Все трое частично скрылись под водой, и главное дело было сделано – проход был снова закрыт.
Именно за этот подвиг в итоге был поставлен «памятник затонувшим кораблям».
Такая дерзость была под силу только матросу Кошке, известному в той войне своими неординарными выходками и нереальным везением. К сожалению, я видел своими глазами, как он погиб.  Свидетелями произошедшего были все, кто находился в командном пункте. Жаль Тотлебен этого не видел.
Мы всё еще смотрели на место перекрытого прохода, затаив дыхание. Но, будто подтверждая самые тревожные наши ожидания, из черноты моря показалось плывущее бревно. Это был крокодил, глаза и ноздри которого едва виднелись над водой. Он был такой же огромный, как и крейсер, перекрывающий ему дорогу, если не больше. Он подплыл ближе, высунул морду из воды и запрокинул лапу через преграду. Железо хрустнуло и промялось под его весом. Вторая лапа совершенно без усилий проделала то же самое. И вот, скользнув брюхом по кораблю, крокодил очень быстро оказался внутри бухты Севастополя. Крейсер, промятый и разрезанный хвостом надвое, больше не являлся препятствием ни для кого, кто ждал очереди снаружи.
Мы не остановили их. Вторжение продолжалось.


Я стоял на посту, охраняя вход в какое-то здание с высоченными потолками, с колоннами в греческом стиле. Ступени, ведущие ко входу, были так же велики, как блоки, из которых сложены знаменитые египетские пирамиды. Сам я был огромным атлантом, держащим копьё. Всем своим грозным видом я говорил: мимо меня никто не пройдёт.
Однако произошло всё вопреки моим ожиданиям. Без боя, без вызова. Сзади я услышал какую-то вспышку и в тот же миг мышцы мои полностью расслабились, захотелось спать. На каменный пол я рухнул так, будто он был из ваты. Глаза не закрылись, но и не двигались. Я видел только ноги людей спешно проникающих внутрь охраняемого здания. Кстати именовалось оно «Дворец правосудия». Есть в игре карта со схожим названием «Дворец испытаний». Именно его интерьеры я узнавал, пока меньше чем через минуту диверсионная группа не обесточила здание. Оставался минимальный свет, при котором не врежешься лбом в стену, но и не побегаешь.
Долгое время во Дворце правосудия стояла тревожная тишина. Первый человек забежал в просторный зал, но тут же перешёл на шаг. За ним последовала толпа, они тоже входили шагом. Чёрные силуэты посетителей всё прибывали, теснили друг друга. Они на ощупь искали проходы, чтобы двинуться дальше. В зале стоял шум от топота сотни ног, но действовали они абсолютно молча. Кто-то нашёл нужный проход, и это всё так же без слов стало ясно другим. Толпа чёрных силуэтов стояла лицом в нужном направлении, но двигались они не как обычные люди в переполненном автобусе, а как полагается персонажам компьютерных игр. Они двигали руками-ногами, прыгали и вертелись на месте, но всегда между ними было какое-то пространство. Какая-то магнитная подушка расталкивала их друг от друга.
А за углом нужного прохода раздались выстрелы пистолетика. Видимо кто-то из второй группы посетителей уже пытался открыть замок непослушной двери при помощи пуль. Тут же в толпе, находящейся в зале, кто-то стал раскручивать ствол пулемёта.
– Тихо, тихо! – прошептали ему.
Но ещё через какое-то время выстрелы повторились где-то на верхних этажах. По всей видимости, первая диверсионная группа и наводила неразбериху на тех, кто толпился в зале. Те сдерживались по максимуму, но, когда в бойницах под потолком стали видны вспышки огня от выстрелов пистолета, один боец в зале жахнул вверх из дробовика.
– Ти-хха!!! – раздался хрип сквозь зубы.
На две секунды во Дворце правосудия установилась гробовая тишина. Но потом в толпе силуэтов кто-то выстрелил в соседа на поражение. Тут же открылся шквальный огонь всех против всех из разного рода орудий. И тот, кто вначале хрипел шёпотом, теперь во всю глотку пытался перекричать побоище:
– Мол-ча-а-а-а…..
Заиграла музыка какого-то адского рок-н-ролла и голос последнего перешёл в один из аккомпанементов. План диверсионной группы был прост и гениален. Они смешались с группой пришедших после, спровоцировали огонь. И следующей их задачей было, чтобы этот огонь не угасал. Зарево от стволов всевозможных орудий осветило пространство. За пару десятков секунд толпа воинствующих поредела вдвое. Уже появилось место для манёвров. Началось активное броуновское движение. Члены диверсионной группы иногда различались в общей толпе. В эти мгновения прекращался огонь всех против всех и в прицелах большинства оказывались силуэты одиночек.
Один умок, вооружённый резаком, бегал за явным диверсантом и, стреляя в него, вечно промахивался. Резак – это страшное оружие в неумелых руках! Стреляет оно дисками, которые отрубают руки, ноги, отсекают головы на раз. Врезавшись в твёрдую поверхность, диск рикошетит под идеальным углом. Так что, если выстрелить прямо в стену, твой же снаряд полетит прямо в тебя. И этот самый умок, находясь на оптимальном расстоянии до цели, достаточно грамотно выпускал ровные серии дисков. Но за продолжительное время погони так ни разу и не попал! По залу Дворца правосудия из угла в угол летали смертоносные змейки дисков. Всё меньше людей стреляли, всё больше уворачивались и прятались, потому что отлетела уже не одна голова. И вот, когда преследователь зажал беглеца в угол, огонь прекратился. Двое «противников» забежали в один бункер и замерли. Тогда стало ясно, что это был спектакль, стоивший жизни многим из группы пришедших после.
Окружив диверсантов, атакующие медленно сжимали кольцо. Предыдущий зал как будто расширился. Бункер оказался маленькой точкой в центре. Все стреляли по нему, как будто от количества выпущенных патронов он быстрее рассыплется. Из бункера как из люка танка показалась чёрная фигура по пояс. Это был стереотипный пафосный момент. Огонь пулемёта осветил лицо стреляющего, время замедлилось. В этом спец эффекте он выглядел как персонаж с грамм пластинок «Iron Maiden» - оскаленный мертвец со светящимися глазами, растрёпанными волосами. За шумом пулемёта не было слышно, как он орёт. Я почему-то знал, что если он перестанет стрелять, оборвётся и его жизнь. А врагов было немерено. В замедленном действии они бежали на него и уже не укрывались.
Однако снова оказалось, что члены группы диверсантов не загнаны в угол, а находятся из числа общей массы. Я пропустил момент, когда по залу перестали бегать просто тени. Люди светились в темноте, как фосфорные. И вот, один атакующий остановился как вкопанный, выставил руку в сторону, и из флак-пушки выстрелил, не глядя в пробегавшего мимо бойца. Боец от полученного заряда шрапнели подлетел в воздух и завертелся. Вскрытый диверсант перевёл орудие и выстрелил в следующего. Ещё один оторвался от пола. Третий боец, ближайший к диверсанту, сам направил своё оружие. Они выстрелили друг в друга одновременно. Диверсант, согнувшись пополам, полетел сам. И пока он красиво планировал в замедлении, получил ещё один выстрел, потом ещё и ещё. И продолжал лететь.
Я знал, что цель атакующих – бункер с пулемётчиком. Всё закончится, как только они добегут. Вдруг осознав себя среди бегущих, я оглянулся, так же остановился и вскинул оружие навстречу врагу. Это была Шива из «Мортал Комбата» с четырьмя руками. Увидев себя на прицеле, она подняла руки. Автомат из её рук вылетел вверх прямо ко мне. Я не стал стрелять в безоружную, а потянулся, чтобы поймать её автомат. Но пока оружие летело ко мне, Шива тоже продолжала бежать, что я упустил… Внезапный удар кулаком свалил меня с ног. Аж пятки засверкали!
Во сне боль не такая острая, как если бы я получил по-настоящему. Но полученного мне хватило с избытком. Оглушённый, перебирая языком выбитые зубы, я лежал на полу не в силах подняться. Да и по сторонам головой вертеть тоже не мог. Я смотрел на бездонно чёрный потолок и обречённо думал о грустном. Бой близился к поражению. Даже если я встану, меня растопчут. Даже если найдётся ещё один-два защитника, всю массу огалтелых штурмовиков не удержать. Я смотрел вверх, думал о том, что будет дальше. Но вот в небе загорелась звезда надежды. Не было потолка! На меня сверху летела и увеличивалась в размерах маленькая искорка. Через несколько секунд искра превратилась в комету. А ещё через мгновение комета врезалась в пол. Раздался гулкий взрыв.
Матрос Кошка не погиб! Он выкручивался не из таких ситуаций! И вот вновь, когда его похоронили раньше времени, он явился в самый стоящий момент! Он упал прямо с неба со знаменем в руках. Знамя – огромный красный флаг размером со стену в обычной комнате – обладало сказочной силой. Распространяя свою сферу влияния, знамя выталкивало всё враждебное. Тела вылетали из залы как листья под ураганом. В те щели, из которых они набежали, их выветрило обратно в считанные секунды. Одно тело, оказавшись на гладкой стене без дверей и коридоров, поползло вверх, выдавливаемое сферой знамени. Но не выдержав давления в итоге оно лопнуло, как помидор от сапога.
Воины защитники собрались в центре зала. Матрос Кошка стоял, держась за знамя одной рукой, опустив голову. Аркон полулежал, облокотившись на развалины. На его руке еще трепетали язычки пламени. Но он был настолько истощён, что не было сил даже смахнуть огонь. Мэнвил и прочие воины стояли рядом. Никто из собравшихся не радовались победе, не обменялись даже взглядами. Лица их были серьёзны. В этой мясорубке погибло много своих. За это Мэнвил осуждал Аркона. Матрос Кошка – самый молодой из команды «Ржавых» – не сговариваясь ни с кем, взял на себя смелость решить конфликт по-своему. Знамя – это святое, нельзя было брать его с установленного места, но это был тот самый крайний случай. Враг теперь будет знать, что в Севастополе появилось ещё одно уязвимое направление. Но, как ни крути, атака была отбита. Время выиграно. Война всё ещё продолжается.
Без одобрения подвига Матроса Кошки, но и без осуждения, как-то нейтрально Аркон произнёс:
– Кто-нибудь, верните флаг.


Сфера знамени как силовое поле не впускало внутрь себя ничего живого. Но у врага был план и на этот случай. Я видел, как через стену водопада показался силуэт человека. И на той стороне это был всё ещё живой человек. Подставив лицо струям воды, не чуствуя боли, он медленно прошёл насквозь. И на этой стороне показался бледный человек мертвец с уродливой гримасой. Есть такой отряд в игре под названием «Некрисс». Они не чуствуют боли и страха, это даёт им большие преимущества. Я так полагаю это были обычные некроманты. Но в моём сне это было совсем некстати, они наводили на меня много жути. Воин «Некрисс» шёл по коридору и там, где он проходил, с пола поднимались тела. Вскоре это были уже толпы зомбарей, медленно бродивших взад-вперёд. На их лицах застыла ярость, они скрипели зубами, останавливались, пустыми белыми глазами смотрели куда-то вверх и по сторонам. Не было оружия в руках, только кулаки и когти. Они будто чего-то искали или чего-то ждали, но время тянулось. Никто не давал им боя, хотя они жаждали сражения.
В целом картина была очень похожа на другую сцену, когда в Севастополь вошли рыцари. Я мог бы подумать, что это одна и та же мысль, повторившаяся в сознании эхом. Но прямо во сне я сравнивал первых и последних, ища краеугольную причину различия. Выводов увы не помню. Невозможно точно сказать: пришёл ли враг со своими ордами мертвецов или на месте использовал чёрную магию, чтобы поднять из числа обороняющихся. Возможно и то, и другое. Всё смешалось. Однозначно было лишь то, что живой мёртвому не товарищ. И, судя по всему, живые затихорились. По всем правилам жанра зомби апокалипсиса, выжившие никогда не сражаются с мертвецами стенкой на стенку.
Следующий эпизод сновидения по хронометражу был из другого места, но по логике развития сюжета рассказать о нём стоит именно здесь.
Я видел, как зарождается сон. Из пустоты, из чёрной темени возникла яркая жёлтая точка. После долгих метаний в разные стороны, когда точка приблизилась, стало видно, что это на самом деле танк. А может и не танк, а просто гроб на гусеницах. У него не было дула для стрельбы, но с одной своей толстой бронёй он имел вид весьма грозный. Танк этот, находясь в полной темноте и полной тишине, двигался на ощупь в поисках противника. А где-то совсем рядом за баррикадами едва заметно передвигались тени, разбегавшиеся, когда танк поворачивался в их сторону. Это была охота. Грозный, но слепой танк, как большой медведь выискивал соперников, как мышей в высокой траве. А тени сопровождали его, как неандертальцы ведут подозрительного мамонта к заранее выкопанной яме.
Всё шло по плану, но внезапно из-за баррикады вылетел маленький яркий шарик, осветил как солнышко поле сражения и стукнулся о бочину танка. Это был коктейль Молотова. Маленькая бутылочка, попав в цель, разбилась и подожгла машину. Гроб на гусеницах остановился.
Когда я смотрел кино про войну, всегда удивлялся, как этим можно поджечь то, что из пулемёта не пробить? В моём сне железо не горит! Огонь вместе с жидкостью стёк на землю. Танк, оставшись невредим, стал медленно поворачиваться в ту сторону, откуда прилетело. Раздались выстрелы. Кто-то стрелял из автоматического оружия, кто-то дал пару залпов из гранатомёта. Но стальная крепость, медленно продолжала движение. Пули не давали никаких эффектов, взрывы сотрясали, но, когда дым рассеивался, все видели, что мистический гроб движется своим курсом. Кто-то самый смелый выбежал из укрытий и в упор расстреливал танк из пулемёта, рассчитывая, что с боку броня должна быть слабее. Когда патроны кончились, стал долбить прикладом с такой яростью, будто чем злее, тем танку хуже. А танк всё ехал. Другой самый сообразительный не стал бить да стрелять, а с ходу воткнул свой пулемёт в механизм, крутящий гусеницы. Машина встала. Дуло пулемёта медленно гнулось. Люди замерли, наблюдая за происходящим. Прекратился огонь и удары снаружи. Всё внимание приковал пулемёт между катков гусеницы.
Раздался хруст железа. Гроб двинулся дальше, а пулемёт, как ломтик мяса в мясорубке, медленно засасывался внутрь механизмов. Все стояли в изумлении и больше не предпринимали никаких попыток противостоять танку. Взяв однажды выверенное направление, тот вырулил в аккурат на узенький мостик, так что с боков для людей просто не оставалось места, а сзади запрыгивать на него никто не стал. Я узнал карту, это была Палуба 16. В игре под множеством мостов располагается бассейн с кислотой. Во сне те же самые мосты в сумеречном мраке висели над чёрной пропастью. И вот стояли люди, не решаясь больше преследовать гроб на гусеницах, но тая надежду, что тот совершит ошибку и свалится сам. А тот как на зло ехал очень ровно. Через несколько десятков метров на другом берегу от пропасти танк протаранил груду железных контейнеров. Груда посыпалась, скрыла его из виду, а мы всё стояли и с ужасом взирали на происходящее. Ещё через минуту вдали раздался шум и посыпалось целое здание.
Мы потеряли командный пункт Севастополя.


Произошло что-то ужасное, время пошло вспять. Я шёл через огромные залы, убрызганные чёрной кровью и бесцветной лимфой. Это было местом побоища. Периодически жидкость, которую я брезгливо обходил, начинала двигаться, собиралась в единую массу. Потом после взрыва разноцветное месиво превращалось обратно в человека. Ожившие люди бегали, стреляли. Одна фигура, собравшись как из разбитого арбуза, взмыла вверх. Я будто бы просматривал записи видеоплёнок в объёме. Я пытался понять, где враг, кто вообще с кем сражается. Но постоянная прокрутка в реверсе не приводила к началу. Люди приходили в состояние жизни на небольшой срок, стреляли друг в друга из бластеров и снова разливались по полу в разноцветный бульон.
Я нажал на паузу как раз в такой момент, когда позади одного бойца в паре метров от него прозвучал взрыв. Далее покадровая прокрутка показала мне, как он улетел далеко в сторону, ноги его оплавились. Я уже знал его судьбу. До земли живым он точно не долетит. Не с кем поговорить, некого расспросить обо всём происходящем. И неприятно было смотреть на всё это. Я решил покинуть место, разбежался и прыгнул в стену.
В целом в городе царило подавленное настроение. Я видел воина, который шёл с поля сражения, волоча по земле своё оружие. Его окружила свора собак. И лаяли они так отчаянно, показывая свою готовность разорвать его в клочья. А воин шёл, опустив голову, стиснув зубы и не обращал никакого внимания как брешут собаки. Даже со стороны было страшно на это смотреть. Но его мысли были где-то далеко от того, что творилось вокруг. В один момент досада переполнила его, и он швырнул об землю свой автомат. Собаки тотчас оставили его и с остервенением стали грызть и рвать брошенное оружие.
Видел другого воина. Он пятился и пытался отстреливаться из пистолета от каких-то мерзких птиц вроде ворон. Стая пернатых, как и собаки, крутились вокруг, но не задевали человека. Тот через каждый пяток шагов старался сделать прицельный выстрел. Но пока всё было мимо. Одна из ворон, пролетая над ним, нагадила ему на темечко. Человек был в каске, но этот жест так вывел его из равновесия, будто ему лягушку за шиворот кинули! Сначала он яростно швырнул об землю пистолет, попытался смахнуть с головы гадость. Но в итоге так же яростно скинул каску, обнажив разгневанное лицо. Птицы, будто этого и ждали, оставили его сразу же.
В режиме духа я летал по зданию в поисках людей, которые может ещё обороняют Севастополь. Проносясь по техническому коридору, решил заглянуть за одну дверь. В комнате, опутанной проводами и трубами, сидела бригада сантехников.
– А чё вы здесь сидите? – сурово спросил я.
И не то, чтобы я был духом, незримым и беззвучным, а то, что в такой ситуации слова были излишни. Хмурые и напуганные их лица были ответом сами по себе. Я не стал задерживаться и отправился дальше.
Другое помещение было, наверное, подземным гаражом Лиандри. Не помню, как эта карта называется в игре. Были здесь повреждения, разрушения, исковерканные бетонные плиты, свисающие с потолка. Я находился как раз на проезжей части. Впереди метрах в пятнадцати был перекрёсток. За углами стен я не видел, что происходит, но меня остановил жуткий грохот. Через какое-то время из-за угла выехал мятый броневик времён первой мировой войны, то есть обшитая бронелистами легковушка. Выехал – весьма условно говоря. У машины отсутствовало заднее колесо, и дном она скрежетала по бетону, тяжело поддаваясь управлению. В каком-то фильме я видел, как матросы, штурмовавшие Зимний дворец, потом пьяные едут на броневике и поют песни. Примерно такую картину я видел в своём сне.
Через секунду вслед за броневиком выбежал громадный носорог и так сильно врезал по борту, что машина подлетела и упала набок. Матросы, сидящие на крыше и прицепившиеся к бортам, даже не пытались отстреливаться. Хотя в руках были винтовки, а наверху был башенный пулемёт. Носорог был покрыт не серой кожей, как обычно, а поблёскивал, как жук, хитиновым покровом. Никакой пулемёт не возьмёт такого. Матросы оказывается не пьяные песни горланили, а как футбольные фанаты подбадривали своего водителя, чтобы тот гнал быстрее. Но бегством бронемашина спастись не могла, на трёх колёсах далеко не уедешь. И вот валялась она уже на боку, а страшный зверь продолжал ковырять её рогом. Из раскрытой башни выпал чёрный человек. Он будто в грязи вывалялся: и лицо, и одежда. Носорог прижал машину к стене и пытался подкинуть её, не обращая никакого внимания на человека. А водитель едва живой отползал прочь. Пьяные матросы поднимались с пола, матерились, собрались в кучу и потянули свои ручонки к водителю. Никто не обращал внимания на зверя, гонявшего броневик, как погремушку. Никто не боялся его. Для них было ценностью пропитанная грязью одежда. Матросы перевернули чёрного человека, схватили за руки, за ноги и стали срывать с него тряпки.
Во время вот этой картины раздался выстрел дробовика. Пьяные матросы бросили свою жертву, недовольно зашипели и попёрли на незнакомца как зомби. В проёмах коридора я видел лишь тёмный силуэт человека в плаще и огромной шляпе. У него светились не только глаза, но и искривлённый яростью оскал зубов. Новоявленный герой не спеша дослал ещё патронов в ствол дробовика, перезарядил, пошёл. Подбежавшие матросы были лёгкой удобной мишенью. Незнакомец, однако, выстрелил в воздух. Матросы споткнулись, попадали. Кто не упал с первого выстрела, тот услышал второй. Тогда все распластались в ужасе. Потом повскакивали и бросились наутёк так быстро, что повторять не пришлось.
Совершенно не помню в этой суматохе судьбу водителя броневика. Моё внимание было приковано к незнакомцу и носорогу. Человек был преисполнен такой силы духа, что я нисколько не удивился бы, если бы носорог убежал. От каждого его шага, от каждого движения веяло запредельной яростью. Нереальный герой медленно приближался к цели, встряхнул своё оружие, сделал ещё какие-то манипуляции. Дробовик трансформировался в ракетницу. Носорог оставил исковерканный автомобиль, повернулся к гостю. Красные зрачки его светились в тени помещения, из ноздрей вырвался пар. Его не пробивает ни одно ручное оружие, не понятно на что надеялся человек. В индийских фильмах и китайских боевиках ударом руки брёвна ломают и выстрелом из лука яблоко на лету пронзают. Но это не сказки. Здесь ставки были настоящие. И человек видимо знал, куда стрелять и какой мощности зарядом. Он медленно приближался, ракетница отщёлкивала снаряды, которые вот-вот полетят в цель. От избытка ярости человек выдыхал едва заметные язычки пламени. Носорог начал тяжёлый разбег.
В эту минуту, когда исход всего решает одно мгновение истины, появился кто-то третий. За секунду до того, как носорог протаранит человека или наоборот как тот разрядит 8 ракет в цель, третий мощным ударом ноги сбил человека…  Герой полетел в пропасть. Носорог пронёсся мимо. После снова раздались выстрелы и взрывы, продолжилась война.
Я стоял где-то посреди всего и настолько был потрясён произошедшим, что не обращал внимания на участников. Я пытался понять, почему произошёл этот удар в спину? Было ли это предательством или вмешавшийся третий спас жизнь последнего героя? Как бы то ни было, переломного момента не настало. Нечисть и всякие твари преследовали людей, меньше слышалось стрельбы, больше визга и рычания. Кто-то пробегал совсем рядом, а я, всеми невидимый, стоял и думал.
Лёгкое дуновение ветерка вывело меня из оцепенения. Из бездны прилетел и сел на перила огромный  скелет динозавра. Я в них не разбираюсь, какого кто рода и как правильно называется, но он был с крыльями! Условно говоря, это был во всей красе костяной дракон. Держась когтями за трубы перил, он взмахивал своими костяшками. Раздавался звук бьющихся друг о друга деревянных палочек. Я думал: «Как же он может летать, если на нём нет плоти?» Но от этих взмахов шёл ветер! Дракон выдохнул, раздался приглушённый рёв. Он вытянул вперёд шею и стал то ли прислушиваться, то ли вглядываться. Я посмотрел на свои руки, я держал какой-то автомат, и понял, что дракон ощущает моё присутствие. Быстро осознав бесполезность своего оружия против громадины из костей, я бросил железку на пол и отскочил к стене. В режиме духа я мог со стеной слиться воедино. Дракон спрыгнул с перил, сделал пару шагов и понюхал оружие. Потом он повернулся в мою сторону. Я похолодел от ужаса. Я видел, как расширяются его рёбра, слышал, как он жадно вдыхает воздух и, будучи сам в стене, чуствовал воздух из его ноздрей на собственном теле. От него самого так разило дохлятиной, что хотелось отбежать в сторону и сблевнуть. Но я замер, боясь пошевелиться и хоть чем-то оправдать его подозрения. Дракон знал, что я здесь и недоумевал, почему не видит. А мне страшно было представить, что будет, если я обнаружусь.
Вдоволь обнюхав стену, дракон сделал шаг, другой и отправился по своим делам. Когда он скрылся, я выпал из стены и на полу разрыдался. Какая война, к чертям собачьим, когда среди твоих врагов вот это?


Малахов курган – самое сердце Севастополя – содрогалось от землетрясений. Всё гремело, рушилось, с лязгом переворачивалось. Но среди всего этого кошмара, люди бегали не в панике, а чётко со знанием дела пытались спасти то, что ещё можно было спасти. Один человек выпрыгнул из горящего этажа. Он не разбил стекло в окне, он своим телом вышиб раму. Неловко приземлился на асфальт и искры посыпались от него, как от горящей головешки. Но, как ни в чём ни бывало, он поднялся и продолжил бежать. Какую-то дверь с колесом как на подлодке корёжило от напора воды. Через щели свистели горячие струи. Человек крутил колесо, морщился от потоков и струи становились меньше.
Снова дрогнуло. Будто какой-то гигант долбанул снизу своим кулаком, и железный пол выгнулся горкой. Всё, что стояло рядом, поехало в пропасть. Нечто наподобие простого контейнера, опутанное проводами, медленно шевельнулось, и в сторону пропасти поехал один угол. Провода, державшие эту громадину, натягивались и рвались как ниточки. Один толстый кабель держался прямо за скалу, нависающую сверху. Кабель выдержал натяжение, но по скале поползла трещина.
Человек, выпрыгнувший из пожара и укротивший воду, что-то кричал товарищам. Голос его заглушали постоянные взрывы и лязг метала. Максимально возможно закрутив вентиль двери, он кинулся устранять другую проблему. Где-то на ходу вытащил лом и, подбежав к контейнеру, воткнул его в пол. Уперевшись углом в железку, контейнер приостановился. Но человек был на пределе своих физических возможностей, ибо даже лом гнулся под такими нагрузками. Товарищи бросали свои дела, подбегали с деревянными балками, мастерили упоры, матерились во всё горло, но в шуме всеобщего хаоса слов было почти не разобрать.
В то же самое время другой член команды был далеко и высоко от этой суматохи. Несколькими этажами выше он решал свои задачи. Но какой-то кран, падая, разломил надвое мост, по которому он бежал. Железная конструкция теперь сама была готова обрушиться в любой момент. Бегущего это не остановило. Набрав хорошую скорость, он оттолкнулся и полетел вниз. Это казалось явным самоубийством. Даже у тех героев, которые внизу прошли огонь и воду, при виде этой картины дрогнуло сердце. Летящее тело обрушилось на высоковольтные провода. Раздался хлопок, весь Малахов курган осветился вспышкой как от десятка солнц. Безжизненное тело продолжало падать, увлекая за собой оборванный конец высоковольтного троса. У кого-то мелькнула мысль: этот трос теперь обесточенный или наоборот под напряжением? При худшем варианте развития событий, он мог бы погубить всех разом!
Но никто из героев не бросил контейнер, не разбежался, спасая свою шкуру. Это были секунды оцепенения. И чем ближе к земле было тело самоубийцы, тем больше росло сомнение, переходящее в надежду. Ведь край высоковольтного троса был твёрдо зажат в руке! А потом… он как живой взял его второй рукой!!! Да он просто… Это псих ненормальный, если всё что он сделал, он спланировал с самого начала! Этот сукин сын был живее всех живых! Даже когда его со всего размаха шмякнуло об скалу, а потом он жёстко приземлился на крышу контейнера, трос держался в руке, как электросваркой приваренный. Вблизи стало видно, что одет он в специальный костюм, выдерживающий физические нагрузки и высокие вольты напряжения. Это, однако, ничуть не умаляло его крутости. Пока мужики держали снизу, тот шатаясь подошёл и сунул трос в нужное место. Опять наверху вспыхнуло зарево от искр. Внутри контейнера глухо заурчал мотор. В ту же секунду погасла половина фонарей, освещавших весь Севастополь.
Движение к пропасти остановилось, но контейнер ещё надо было надёжно зафиксировать. А землетрясение и взрывы ещё продолжались. Сверху падали остатки моста, на бригаду героев сыпался мусор. Не расслабляясь и не убегая, они продолжали держать. А через несколько секунд, когда поток прекратился, один товарищ обратился к другому по имени и извиняясь сказал: «Мне правда пора!» Он честно внёс свою лепту в общее дело, и, видя что контейнер стоит никуда не едет, оставил бригаду и побежал. Тот, к кому он обращался, лишь выпучил глаза от удивления и как стоял, тратя все силы лишь на дело, так и не стал ничего отвечать.


Как я полагаю, причиной сейсмических возмущений была та самая кулеврина, разрушенная перед атакой неприятеля. То есть она была повреждена, а не полностью разрушена. По каким-то причинам она продолжала стрелять даже лишившись основания. Только вся её мощь теперь обрушивалась не на головы врагов, а на стены собственного города.
Я видел, как люди с факелами крались по коридорам подземелья, страшась и прислушиваясь. Где-то над ними в вышних этажах что-то громко гудело, как ракетный двигатель. Их-то уж точно никто не услышит под землёй, но они были на грани паники. И тут снова ухнуло! Сразу стали понятны страхи людей в подземелье. Позади их спин на пройденном участке пути стал проваливаться пол. Раздались крики, поднялась суета! Дыра в полу, разрастаясь, засасывала отстающих людей. Замок будто сделал гигантский вдох, набрал внутрь воздуха вместе с телами, и снова всё стихло. Те, кому посчастливилось остаться, теперь были наоборот полны решимости. Следующий толчок будет нескоро, а цель их близка. И они бросились со всех ног.
Все в мыле, исполненные ярости они достигли врат огромной залы. В глаза ударил свет. Источником, питающим мощью кулеврину оказался тот самый кристалл, который все мы хорошо знаем по карте Форт Мазон. В игре, кстати, он тоже находится в глубинах замка. Всё той же египетской силой он держался в воздухе и оборачивался вокруг своей оси. Размером кристалл был в полтора человеческих роста. Прекрасен! Светел! Мне всегда было жалко стрелять по нему. Его свет не ослеплял, а грел. Но вот сегодня выяснилось, что он является источником больших проблем. И все открыли огонь. Как обычно бывает во сне, пошли какие-то нелепости. Кто-то стрелял обыкновенными мячиками, кто-то и вовсе холостыми патронами. Было много шума, а повреждений кристаллу никто не мог нанести. Тогда один из атакующих подбежал и стал долбить его автоматом как дубиной. Ещё пара человек присоединились.
Разразилась молния. Ударила она не от кристалла, а откуда-то сверху. Было очень громко и ярко. Ту самую ретивую троицу поразило насмерть. Прочие разбежались и попрятались по углам. В зале поднялся мерзкий запах палёных волос. С минуту выжившие переглядывались между собой, боясь выглянуть в середину залы. Но нашёлся самый отчаянный. Он встал во весь рост, бросил оружие, опустил глаза и пошёл. Вместо кристалла был какой-то ящик с тумблерами и лампочками. И этими самыми лампочками он смотрел свысока на подошедшего и раздражённо гудел. Никто не посчитал странным, что человек исповедается перед трансформатором. Все только радовались, что среди них нашёлся этот один, который нашёл в себе смелость подойти и подобрать нужные слова. Он раскаивался за себя и за всех, что это произошло, что поднял руку против света. И добавил под конец:
– Я прошу справедливости, чтобы восстановить ход событий.


Ещё один эпизод был о том, как мы школьной кампанией играем в «Слона». Это была не классическая, а расширенная версия, называемая «Троянский слон». Здесь недостаточно было просто запрыгнуть и удержаться на вражеских спинах, а другой команде недостаточно было просто пройтись со своими наездниками. И вот снилось мне, что наш класс 9«А» соревновались с ненавистным 9«Г». Наша команда выстраивалась в 3 этажа, держа друг друга на плечах, и только верхние могли сцепляться. Мы образовали арку. А вражеская команда построила трёхэтажного слона. Они должны были протиснуться через нашу арку и разорвать свод. Мы должны были свалить наездника или всего слона.
По правилам игры, когда все выстроились, арка бросает вызов, а слон с воинственным кличем начинает движение. Но произошла какая-то лажа. Естественно, что, подмяв всё стадо под себя, наездником у гэшек оказался Илья Колесников – полукриминальный тип, которого все боялись, крутой как Богдан Титомир. Оказавшись наверху, он воскликнул какую-то шутку-прибаутку. Гэшки восприняли её как команду к атаке. А лидер ашек – Сашка Андросов – тюфяк… мягко говоря, имея право остановить их, сука, промолчал! Мы не давали команды, потому что не выстроились. И вот на нас попёрли. Наши верхние, ещё не сцепившись, хватались друг за друга в спешном порядке. Но слон практически без усилий, как нож в масло прошёл через арку. Все наши попадали.
Гэшки хохотали от радости, смаковали детали. Ашки скрипели зубами, сверкали глазами, шептались. Победа была нечестной, это витало в воздухе. И кто-то должен был об этом сказать громко и прямо. Но нету в нашем классе героев, нету! Одно трусливое чмо. Даже прошлой осенью, когда играли в футбол класс на класс, в одной конфликтной ситуации Серёга Архипов налетел на нашего Мишку Кузнецова, влепил ему подзатыльник и начал истерить. Мишаня – здоровый вроде парень – не дал сдачи Архипову, псевдотемпераментному толстяку. Объяснение было такое, что мол на глазах физрука не стал махаться. Но блин! Влепил бы разок и хватит! Все видели, кто первый начал. Но нет – сгорбился, отошёл.
И вот во сне: ходили мы друг другу доказывали, что гэшки жулики, а пойти им высказать в лицо все мялись. Тогда Саня Андросов набрался духу, подошёл сзади к Колесникову, отвесил ему пинка под зад… Илюха глянул в пол оборота, бровь только одну поднял. А Санёк ноги в руки  – и побежал с поля боя. Гэшки бросились на ашек с кулаками, началась драка. Помню, подбежал я к недругу, влепил ему с правой. Мой кулак отпружинил от твёрдого лица. Боясь получить порцию сдачи, я тоже поспешил убежать.
Бой продолжался и без моего участия. Я успел где-то найти огнетушитель и вернулся к эпицентру событий. Парень из нашей команды свернулся колобком, а враги пинали его, как большой резиновый мячик. Я направил воронку огнетушителя и нажал рычаг. Плотная белая струя, вылетая на 5 метров, сдувала недругов. Просто отличное оружие! Теперь я бегал не от них, а за ними. И снова всё было как в игре! Начался старый добрый Анриал. Враги тоже были вооружены, но я легко уклонялся от их выстрелов. Как боты на низких уровнях сложности они либо стояли, либо пытались убежать. Я подлетал почти вплотную и сдувал их. Я очень быстро передвигался, даже прыгал высоко.
И вот так вот шутя я уже летал над их головами, поливал сверху пеной. Враги шарахались в разные стороны и не понимали откуда прилетает. С каждым моим выстрелом отдача поднимала меня вверх, и чем выше я летал, тем меньше работала гравитация. Людишки внизу стали маленькими точками. Я видел всех, но мало уже мог повлиять на то, что происходит. Там на земле раздавались взрывы, летали трассеры от пуль. Несколько синих шариков шок ружья полетели вверх. В панике, чтобы один из них не попал в меня, я попытался залить пеной. Но шарик всё равно долетел и взорвался рядом со мной. Обычно в таких ситуациях я вздрагиваю и просыпаюсь. А тут, поняв, что от неизбежного не уйти, расслабился и принял удар. Это было не больно. Взрыв закружил меня и отбросил далеко в стратосферу. Вакуум повлиял на меня совсем расслабляюще, я почуствовал, что меня сильно клонит в сон.
То, что я дальше увидел, мне и показалось бредом наступающего сновидения. Я видел девушку с поднятыми руками посреди звёзд. Она как будто сладенько потягивалась после пробуждения, слегка наклонив голову набок и приподняв колено. За её спиной угадывались крылья. И вся она была синеватая полупрозрачная, а крылья были ещё прозрачнее. Всё-таки она не лежала, а падала с неба. И чем сильнее свистел воздух, тем прозрачнее она была. Когда земля приблизилась к её ногам, она мягко ступила на неё, как пушинка. Руки и крылья опустились, исчезла синева. Она стала похожа на обычную девушку из крови и плоти. Но вокруг неё был самый разгар битвы! Трассеры пуль пролетали так близко! Я усомнился: может быть это дух, которому ничто в физическом мире не может повредить? Почему она так спокойна?
Оказалось, что видели её и все остальные, кто сражался. Кто-то специально целился, чтобы убить её. Но девушка спокойно куда-то шла и смотрела только прямо перед собой. Пули пролетали совсем рядом, но никто не мог попасть. Один отчаянный боец хотел поразить её в рукопашной схватке, свой автомат он решил использовать как дубину. Девушка шла к цели, не глядя на него. В последний момент она резко остановилась. Приклад автомата лишь рассёк воздух. Незадачливый боец поскользнулся, упал, автомат вылетел из рук и ударил в лицо товарища, бежавшего с другой стороны. Получив по лицу, товарищ выстрелил и попал в третьего. Девушка спокойно и уверенно продолжала идти. Раненый третий пробежал мимо неё. Она сделала какое-то тайное движение пальцем, едва коснувшись его. Через пару секунд он истошно заорал. В гранате на поясе не оказалось кольца. Вскоре раздался взрыв. Волосы всколыхнулись от ударной волны, а безмятежная дама продолжала свой путь. Она протянула перед собой открытую ладонь, будто собиралась толкнуть речь перед народом. Откуда-то сверху в эту ладонь упал деревянный осколок. Она даже не посмотрела на него – знала, что он упадёт. Ещё через несколько шагов она закинула деревяху куда-то вкось от себя. Из угла, куда летел кусок деревяшки, выскочил воин с пистолетом. Он успел сделать два выстрела, конечно мимо, потом споткнулся о летевшую на упреждение деревяшку и растянулся по полу. Пистолет заскользил перед ним быстрее, чем он катился по полу. Крутая девушка как виртуозный футболист повернулась и врезала ногой по оружию. Пистолет не отлетел в сторону, а вертикально взмыл – и прямо ей в руку. Воин, лежавший на полу, от увиденного раскрыл рот и не рискнул подниматься. Крутая девушка через несколько секунд остановилась, вытянула руку с пистолетом куда-то в сторону и задумалась. Раздался выстрел… Ещё… Ещё и ещё… После этого рука её обмякла, пистолет лениво выронился из пальцев. Он ей больше не был нужен. Снова она куда-то шла, не обращая внимания на происходящее.
А я видел! Где-то в полсотни метров, в том направлении куда она стреляла, кипел бой. Один снайпер, подкараулив в засаде, выгадал момент. Он сделал те несколько выстрелов. Но пули его, не долетая до цели, рассыпались в искрах. Он с удивлением посмотрел на свою винтовку – не холостые ли заряжены? Он не знал, что его пули были попросту сбиты… А спина его врага вновь исчезла с обзора.
Меня в этот момент осенило, что девушка, которую я видел – валькирия! Я слышал, что они приходят, чтобы забрать воинов, павших на поля боя. Они приходят только за настоящими героями. Валькирии ведают настоящее, прошлое и будущее, И если она пришла, то он обязательно совершит подвиг. А потом он обязательно умрёт... Кто же он, этот герой?
Девушка села в кресло, включила телевизор с пульта, устроилась ещё удобнее и стала смотреть. По телевизору, как и полагалось, шло кино про войну: окопы, пушки, чёрные от копоти лица. Помню кадр, как открывались ворота замка и из задымлённого проёма выскочил всадник. Радостными криками солдаты заглушили звуки выстрелов, канонаду. Как со словом «ура» раньше бросались в атаку, так сейчас с тем же рёвом приветствовали воина. Они верили: если он вступил в бой, победа будет за нами! О нет! Я узнал его! Это был Аркон, и сейчас он должен погибнуть…
Я не мог просто смотреть на это кино. В ту же секунду я побежал туда, где разворачивались события. Пусть для кого-то всё ясно и бесповоротно. Не для меня.
Продолжая бежать, я каким-то образом мог видеть, что показывает телевизор. Аркон скакал на огненном коне с шестью ногами. В руках его был красный флаг с золотыми узорами. И люди, мимо которых проносился всадник, тянулись то ли к нему, то ли к флагу. Раздался выстрел. Всё происходило в замедленном действии: движения коня и звук выстрела. Пуля летела наперерез всаднику – прямо в бок. Я потом часто размышлял, кто в такой ситуации мог выстрелить сбоку: притаившийся враг или свой? Пуля приблизилась, но сразила не седока, а пронзила огонь. Так же резко, как будто выключили газовую плиту, так же быстро схлопнулось тело огненного коня. Аркон полетел на землю и несколько раз перекувыркнулся. Это его не остановило. Он тяжело поднялся с колен, вытащил тяжёлый меч из ножен и зловеще прокричал, давая знать, что готов к бою.
Дальше я смотреть не стал, а побежал ещё быстрее, чтобы вмешаться в сражение. Передо мной как назло простирались длинные коридоры, заваленные баррикадами из хлама офисной мебели. Иногда удавалось их перепрыгнуть, иногда приходилось прилагать силу. За очередным перекошенным шкафом я увидел раскрытый светлый лифт. Преодолев все препятствия, я запрыгнул в него, нажал кнопку. Он поехал наверх. Прошли несколько секунд ожидания. Потом лифт перестал гудеть, начали раскрываться двери. Я увидел перед собой нечто и мои руки вцепились в створки, чтобы остановить раскрытие… На этаже в полутора метрах от меня стоял киборг. Друзья говорят, что прежде чем сразиться с Ханом Кригером в игре, надо пройти несколько уровней с десятками роботов. И вот этот киборг, завидев меня, стал поднимать ружьё. Всё было как в фильме с замедленной съёмкой. Я почти закрыл двери лифта, но видел, что не успевал. Оружие было нацелено мне в грудь. Я закрыл глаза. Раздался выстрел.


Мне удалось каким-то чудом остаться во сне, хотя я почуствовал удар от выстрела. Всё так же с закрытыми глазами я нащупал свой ноутбук рядом и недовольно подумал: «Какой идиот включил мутаторы?» Есть такая возможность включать разные модификации в Нереальном турнире, которые совершенно меняют стиль игры. И мне казалось, что появление роботов – это дело рук какого-то жулика. Кто-то явно играл не по правилам. Что ж, если они меняют условия на ходу, то и я не буду оставаться в стороне.
На экране мини компьютера Аркон бежал с пулемётом наперевес, как Джон Рэмбо и строчил в неприятеля. Хан Кригер какой-то странной модификации сверкал более редкими выстрелами в ответ. Не помню, как выглядел Хан, но что точно меня раздражало, что он был бронированный. Пули рикошетили от него. А Аркон был из обычного человеческого мяса, и любое попадание в него грозило ему смертью. Он с каждой секундой всё больше сближался с врагом, и риск возрастал.
Я попытался выровнять баланс и добавил Аркону брони. И если первая версия противостояния была похожа на сеговскую игру «Контра» и битву с боссом, то теперь она превратилась в «Mortal Combat-3». Аркон стал Джексом с железными руками, а Хан превратился в шустрого Кабала – похожая маска, к которой прибавились длинные чёрные волосы. Исчезло оружие. Джекс как бежал, так и долетел с ударом руки, когда жмёшь «вперед вперёд Z». Он схватил Кабала за горло, но вместо последующей серии ударов отпустил его и стал нажимать блок. Они стояли вплотную друг ко другу, раздавались страшные звуки рычания, вскрикивания из озвучки игры. Но кроме тупых приседаний, не производили никаких активных действий. Драки не было. Я пытался что-то нажимать у себя на ноутбуке, чтобы найти активные кнопки управления. Джекс ходил туда-сюда, но кнопок ударов я не нашёл. Примерно то же самое воспроизводил Кабал. Но вот он случайно или специально врезал оппоненту в нос. Через пару секунд на манер Джекса Кабал схватил его за ворот и стал наносить увесистые удары в лицо. Кровь разлеталась литрами, руки Джекса были свободны, но он не защищался, а тупо стоял. После серии ударов Кабал завершил комбо апперкотом. Безвольное тело взмыло вверх, а потом упало с моста.
Видя, что мой герой проигрывает, я вновь попытался изменить исходные. Теперь Аркон превратился в какого-то юношу, облаченного в египетские одежды. Хан практически не изменился, но его маска стала походить на соколообразного бога Гора. Аркон был слаб после серии ударов и падения, я решил дать ему время на восстановление и побежал прочь. Место было похоже на карту Конвеер из «Нереального турнира». Там великое количество мостиков пересекаются друг над другом на множество этажей вверх. Оставшись на возвышении, видя своего оппонента бегущим, Гор не стал пускаться в преследование. Он запустил какой-то диск не в цель, а в сторону. И как бумеранг летает по странной траектории, так его диск, пролетев в одну сторону, стал возвращаться и опускаться. Аркон бежал со всех ног, но диск летел чётко наперерез траектории его движения. Я ничего не мог сделать. Диск сбил египетского юношу точным попаданием. Аркон снова летел вниз.
Ещё один вариант перевоплощения подавал большие надежды. Аркон превратился в терминатора, и теперь имел равные шансы с Ханом по силе и запасу здоровья. Он плашмя рухнул на железный мостик. Но через пару секунд стал медленно подниматься. Сверху раздался громкий стук приземления. Хан Кригер преобразовался в хищника. Тот же стиль: в маске, с длинными чёрными волосами. И снова Хан был на голову выше Аркона. У него была невидимость и проклятая плазменная пушка. Как только терминатор Аркон встал во весь рост, ему в живот прилетел удар из ниоткуда. Он полетел кубарем под перилами мостика, чудом зацепился рукой за край, но не удержался и снова полетел вниз. Разбив очередной мостик своей тяжестью надвое, терминатор отчаянно продолжал цепляться за всё, как за последнюю соломинку. Разрушенная площадка накренилась почти вертикально, но Аркон крепко держался за арматурину. Вспышка плазменного оружия хищника разрушила конструкцию полностью, и теперь падал целый кусок моста вместе с терминатором. Пролетев ещё пару пролётов, конструкция запуталась в кабелях и железных каркасах.
И тут грянул гром, как в хорошую грозу! А его раскаты заглушил страшный рёв терминатора. Он висел на огрызке моста, а из его груди торчал лом. Сыпались искры, раскаты грома эхом повторялись по всему зданию. Терминатор потерял человеческий облик и в чёрных глазницах железного черепа затухали красные угольки.
Но… ведь так не может быть! И это ещё не конец! Неужели кусок чугуна может сломить волю терминатора? Отказываясь верить своим глазам, я подбежал к нему и схватился за лом. Ведь в фильме у него было резервное питание! Он ещё может подняться! Когда я тянул со всех сил, потухшие глаза робота снова вспыхнули огнём, повторился ужасный рык, больше похожий на гудок поезда. Он не смог дотянуться до меня, а лишь схватился за торчащий из него лом. Я отпрянул от ужаса и упал на пол. Я ведь хотел помочь ему, но он меня не узнаёт… Чёрный робот со страшными горящими глазами – это Аркон! Я это хорошо понимал, но не знал, чем ему помочь.
В этот момент раздался мамин голос. Очень встревоженно она звала Джона Коннора и предостерегала его об опасности. Это была моя мама, и Джоном Коннором был я. Дело было не в том, что я сомневался в маме. Она была та самая настоящая, но оградить она меня хотела от того, кого я хотел в этот момент спасти. Поэтому я молчал. Я ещё надеялся что-то придумать, и разговоры с мамой мне сейчас были не кстати.
Помимо голоса матери на моём этаже послышались ещё какие-то шорохи. Я увидел, как пыльный воздух разрезают красные полосы. Вслед за ними на обозрении оказались тихие спецназовцы, вооружённые автоматами с лазерными прицелами. Их лица были измазаны чёрными полосками. Такое я видел в фильме «Коммандос». Я встал, загородил собой терминатора и включил режим невидимости. Коммандосы, озираясь по сторонам, проходили мимо, тихо вскидывали оружие в разных направлениях. Я не шевелясь наблюдал за всей этой картиной, спокойно ожидая, пока они отсюда уйдут. Но, распределясь по площадке, они остановились. Один из них повернулся ко мне и посмотрел мне прямо в глаза.
– Мы нашли его, - тихо сообщил он по своей рации. Потом поманил меня к себе рукой.
Мамин голос издали велел мне довериться этим людям и пойти вместе с ними. Она всегда недолюбливала терминатора. И вот теперь, когда он стал выходить из под контроля, очень сложно было доказать ей, что только в нём наше спасение. Теперь он не просто источник опасности. Мамой и всей командой спецназовцев, он воспринимался как враг. Цель для уничтожения. Однако ж сейчас они видели только меня и не замечали позади робота. Это давало мне надежду. Я подчинился.
Мы выдвинулись с места событий. Несколько человек шло впереди меня, двое по бокам, двое сзади. Меня как вип персону держали в центре для лучшей охраны от возможного покушения. Шли быстро. Было много поворотов, переходов из комнаты в комнату. Встречались ступеньки, по которым они вели меня вниз. Но карта «Конвеер», хорошо знакомая мне по игре, имела интересные развилки. Моя охрана потеряла бдительность. Те, кто шёл сзади, слишком ускорились и обогнали меня. Когда мы шли к очередным ступенькам, я сделал пару шагов в сторону и прыгнул в чёрный проём в стене. Пролетев этаж и удачно приземлившись в темноте, я побежал прочь, путая следы.


Заходя в разные комнаты, я находил двери там, где их навряд ли можно было ожидать, пролазил под мебелью и оказывался в новом пространстве. Спецназовцы – ребята большие и толстые. Они не смогли бы проделать тот же путь, следуя за мной, не наделав шума. Я замер под столом и прислушался. Тихо, кажется оторвался. Встав во весь рост, я медленно пошёл. Так медленно, будто сам себя убеждал в том, что за мной никто не гонится.
За очередной дверью было помещение со стеллажами: то ли библиотека, то ли склад. Я слышал, что здесь находятся люди. Начинал видеть чьи-то спины или силуэты за полками. Но старался свернуть или ускориться до того, как они обернутся и увидят меня. Пока местные не поняли, что среди них посторонний, стоит избегать их внимания.
Однако ж я помнил, что моя задача – найти путь наверх. И когда я увидел желанные ступеньки, решил для себя: будь что будет, это мой шанс. Я прикинулся шлангом и пошёл через открытый зал, не глядя ни на кого. Не прокатило.
– Ты далеко, парень? – окликнули меня какие-то мужики.
Я сделал растерянный вид и переспросил:
– А как надо?
Один из них, сдерживая раздражение, лениво встал и пошёл ко мне.
– Пойдём, покажу.
Изображая из себя мальчика, который случайно играя, зашёл на территорию стройки, я покорно позволил проводить себя на выход. Не стоило злить местных и привлекать много внимания. Ничего страшного, не всё потеряно. Я сделал вид, что потерялся, мужик сделал вид, что не злится. Он не прикасался ко мне, я шёл рядом. Отведя меня к другой лестнице, он показал дорогу вниз. Я поблагодарил своего провожатого и поскакал по ступенькам. Мужик вообще-то собирался дойти со мной до выхода. Но я прикинулся весёлым дуралеем и, не слушая его строгих окриков, проскакал этаж самостоятельно и рванул в сторону.
Мне опять приходилось бежать, задержав дыхание. Я скользил, как ветер, пальцы ног едва касались пола, не оставляя за собой звуков. Даже дышать я перестал, чтобы максимально замаскировать своё передвижение. Рот был закрыт, лёгкие двигались. Я во сне умею дышать через жабры. Очень полезный навык. А когда я бежал через какую-то столовую, растянулся по полу, чтобы не попасть в поле зрения поваров, и как крокодильчик, бегал плашмя – не поднимая ни локтей, ни коленок.
Где-то в глубине кухонных складов я увидел на потолке открытый люк. Это был мой шанс! Воспользовавшись моментом тишины, я стал ползком подниматься по полкам, выбирая, за что можно схватиться, а что может сорваться и загреметь. Когда желанный люк оставался в метре от моих глаз, я зацепил карманом за какую-то чёртову посудину. В самом деле: не оставлять же штаны из-за такого недоразумения! Я с раздражением дёрнул ногой. Но эта хренова кастрюля только сорвалась с полки, а пока падала, выдрала клок моей одежды.
Идиотский медный таз наделал шуму, когда прилетел на пол. Но оказалось, что это не самое страшное. Из порванного кармана посыпались коллекционные значки и золотые канцелярские скрепки. Зачем я вообще додумался таскать с собой ценности, место которым дома на почётной полочке или даже в сейфе? Я не знал на кого злиться, за что всё это? Но то уж после решать. Я спрыгнул обратно. Это нельзя оставлять здесь! Надо всё найти. Снова я был на полу по-пластунски и среди разбросанного хлама искал в первую очередь значки. Хотя скрепки хоть веником на совок набирай. На шум пришли повара со всех углов и крыли меня отборным матом за устроенный переполох, за то, что меня здесь и быть не должно. А я шепча: «Простите! Совершенно случайно! Сейчас уберу», судорожно искал и собирал горстями свои ценности. Тут среди гневных хозяев появился какой-то добродушный пьяный дед. Подошёл ко мне и, еле ворочая языком, ласково уговаривал:
– Да оставь! Не переживай, без тебя всё уберут! – взял меня под белы рученьки и стал оттаскивать от эпицентра событий.
Выбор у меня был не велик. Либо дождаться, когда повара начнут меня бить, либо поддаться его уговорам, оставить всё как есть. Хотя далеко не всё потерянное было найдено. Но он вёл меня за плечо куда-то. А я понимал, что уже не вернусь. И снова были ступеньки. Где-то в дальнем краю сознания появилась мысль, что я уже давно хожу по кругу. И это не второй, и не третий. От меня с каждым разом становится дальше не только цель. Я сам растрачиваюсь, теряя себя. А ласковый дед куда-то тащил меня, гладил плечо и что-то приговаривал. Я с яростью оттолкнул его. Он повалился набок, а я рванул снова наверх.
Но вот если мы спустились на три этажа, то подняться мне удалось только на один. Ступеньки сразу выводили в какой-то зал. Здесь не было скрытых лазеек, обходных путей. Мне постоянно встречались люди, сидящие по углам, занятые своими делами. Это были какие-то пьянющие гусары, играющие в карты, курящие сигареты. У одного на коленках сидела развратная мамзелька. На её платье был такой глубокий вырез, что я видел, откуда у неё ноги растут. Вот никто не обращал на меня внимания, а она посмотрела на меня и разразилась хохотом. Как приличный джентльмен, я шёл во фраке, но… с голым задом. Её реакции я не придал внешне никакого значения. Нашла с чего ржать. Себя не видела? Да и вообще в этом вертепе все так ходили: кто в расстёгнутом мундире на голое плечо, кто снял парик и подстелил под голову, как подушку.
В общем, пытаясь слиться с местной фауной, я делал вид, что так и надо и не пытался прикрыться. Хотя внутри сгорал от стыда. Лёгкой своей походкой, старался изобразить, будто как все прочие пьян. Гусары лениво провожали меня взглядами, что-то мычали непонятное.
Внезапно крепкая рука дворецкого схватила меня за ворот фрака и бодро потащила в сторону. Я пытался вопрошать: в чём собсно дело, по какому праву? Но верзила дворецкий молча протащив меня до самого выхода, только в конце, когда отвесил пендаль по ягодицам, прошипел сквозь зубы:
– Пшёл вон, болван!
И хлопнул дверью.
Меня обуяла такая злоба, что встав, первым делом я врезал ногой по двери. Если бы это мурло вышло возмущаться, я бы его изничтожил. Более притворяться пьяным, слабым, потерявшимся я не собирался. Нету времени. И причин нету! А дверь всё же не поддавалась. Передо мной снова была лестница, ведущая вниз. Я был очень зол, но других вариантов не было. Пришлось идти.
Спустившись на этаж, я увидел перед собой ряды ровных убранных постелей как в казарме, был приглушённый свет и тихая атмосфера, располагающая к успокоению и сну. Мне нельзя было спать, надо было пройти сквозь это сонное царство и найти выход к полям сражения. Я шёл уверенно, но тихо. На кроватях валялись тела уставших до изнеможения людей в неестественных позах. Снова были переходы из комнаты в комнату. В основном все спали. Но на выходе одной из комнат в дверях стоял растрёпанный пьяный гусар. Уставившись в меня строгими коровьими глазами, он уже собирался шевелить своим слюнявым ртом нечто оскорбительное в мой адрес. Если бы я вступил в диалог с этим пьянчугой, то потерял бы уйму времени, чтобы просто услышать его первую фразу. Некогда. Приблизившись, я ладошкой оттолкнул его в лицо. Тот попятился и рухнул на пол.
Перейдя в очередную комнату, я прибавил шагу. Чустовал спиной – за мной уже бегут. Слышал где-то за стенками бодрый топот и нервный шёпот. Иногда совсем рядом – где-то за углом. Пришлось оставить свою напористость и чаще прислушиваться, чем идти напролом. Не хотелось попасться им на глаза раньше времени. Я остановился и тихонько глянул: какой-то парень бежал на цыпочках и оглядывался среди рядов коек. Я нырнул под кровать и прополз вне его поля зрения. Потом, когда выглянул, наши глаза встретились. Он как кошка в азарте игры крался за мной, потом замер. Что делать? Если драться, то спящих разбужу. Договориться не получится. Я побежал.
Погоня шла на равных. Там, где не было препятствий, парень норовил меня настигнуть. Я прыгал через мебель, бегал по стенам, нырял под столы. Единственное, что удавалось – оставить всех спящих в покое. Мы передвигались на бешеных скоростях, но тихо, как ниндзи в ночном полумраке. Он никак не хотел отставать. Никакие уловки не работали. Тогда я решился на отчаянный шаг. Приближаясь к перилам, я изобразил неловкость и затормозил. Сейчас, когда он попытается меня схватить, я оттолкну его и сброшу с этажа. Он схватил меня! Но так крепко, что когда я попытался закрутить его в сторону перил, мы упали бы вместе. Тогда удерживая друг друга, мы продолжали крутиться. В этой борьбе я пытался отцепить его руки и перехватиться так, чтобы самому швырнуть его, когда будет нужный момент. Но он был так назойлив и силён, что на всякий мой финт в мою сторону снова и снова прилетала какая-то неудобность. Мы провальсировали несколько секунд без больших изменений. Тогда я шарахнул его прямо об окно. Когда я перестал осторожничать и психанул, такая силища вдруг обнаружилась! Раздался грохот бьющегося стекла, парень вылетел на улицу.
Из окна повеяло свежестью. А в помещении уже началась возня. «Это был первый», - подумал я. Не дожидаясь, когда подтянутся следующие, я вышел на свежий воздух. К моей удаче за окном была черепичная крыша. А на самом пике башни я увидал развевающееся красное знамя с золотыми узорами. Вот моя цель! Во что бы то ни стало надо добраться до него первым. Нельзя, чтобы знамя досталось врагам. А ещё именно оно могло оживить терминатора.
Я старался карабкался вверх, и вначале это было проще. Но чем выше поднимался, тем острее становился уклон. Легко далось подняться, наверное, на два этажа. Пока я полз вверх, раздался шум. В последнее мгновение я заметил толстого дядьку, который неловко скатывался с крыши как с горочки зимой. Он задел меня, растерянно сказал: «Оп-па!» – и поехал дальше. Выругавшись на него, я подумал: «Интересно, сколько попыток у меня осталось?» Восхождение наверх становилось опасным, того гляди и сам поскользнусь. А присосок у меня не было, я не человек-паук.
В почти отвесной поверхности крыши я добрался до окна, которое походило видом на бойницу. Маленькое стёклышко и длинные откосы внутри создавали впечатление, будто я заглядываю в замочную скважину. Вот так вот схватился двумя пальцами, будто повис на ручке как маленький мальчик, болтаю ногами и смотрю. Там внутри раздавались просто сладостные звуки из игры «Unreal». Там… продолжалась битва!! Стены освещали короткие вспышки шок ружья, веером разлетались ракеты, грохотал пулемёт, забойный рок-н-рольный музон, крики боли и проклятия:
– Ты пацан!
– Я здесь хозяин!
– Меди-ик…


Как мне надоело притворство и вся пошлость, через которую пришлось пройти, как надоело прятаться и бегать! Я хотел снова окунуться в пекло войны! И я не знаю каким образом мне это удалось – но это ж сон – и вот оказалось, что я уже не висел снаружи, а спокойно шёл внутри. Чарующие звуки войны сменились печальной обозримой реальностью. Да, мои товарищи не жалели сил, яростно сражались. Но… друг с другом. В ход шёл весь арсенал из игры, никто не стоял на месте. А посреди них посреди живых людей медленно вальяжно ходили какие-то механизмы. Видом они походили на роботов с лампочками вместо головы. Живые люди не обращали внимания на них, а может не видели то, что вижу я. Но тех, кто бегал и стрелял слишком медленно, «лампочки» брали на прицел и одновременным выстрелом поражали током. Так слаженно стрелять могли только механизмы, управляемые единой системой.
Мне казалось не то, чтобы неправильным, а вообще неприемлемым, то что свои стреляют в своих. И роботы эти раздражали и казались мне источником всего зла, которое здесь и сейчас происходит. Я стоял в неприметном месте. В руках была какая-то арматурина. Не плазменный излучатель, но штука надёжная, увесистая. Мимо меня за углом проходил робот. Я сделал рассчёт: один удар по стеклянной голове выведет из строя всю систему. Главное не промахнуться и успеть. Без лишней суеты, не давая волю ярости раньше времени, я спокойно вышел из укрытия, сделал уверенные шаги к машине. Робот остановился и стал поворачиваться в мою сторону. Я размахнулся как бейсболист и влепил по лампочке. Раздался такой «дзынь», что у меня в ушах зазвенело. Но стекло осталось целым! Робот просто упал набок в той же позе, как был. Тут голова его озарилась ярким жёлтым светом, а от сигнала тревоги меня просто контузило. Наверное, это был взрыв. Я был парализован, но с каждой секундой меня относило от эпицентра события всё дальше и дальше. Через нестерпимо яркий свет я видел, как сверху падает огненный дождь.
Далее, как сквозь туман вспоминаю, будто кто-то меня тащит по полу за шиворот. Мой спаситель что-то кричит, а я не слышу его. Уши мои зажаты от нестерпимого шума битвы, продолжающихся обстрелов. Я сопротивляюсь и кричу в ответ о том, что дело не закончено. Надо добивать лампочку, пока она лежит на полу! Ещё бы пара ударов и точно треснет! Но кричу я очень тихо, а может мне всё это только кажется, и я еле ворочаю языком… Шальная огненная стрела с неба поражает моего спутника. Тело его улетает далеко. А огонь усиливается. Мне удалось подняться на ноги, но вот реализовать свой план и снова пуститься в самое пекло я не решился. Голова кружилась, и я уносил ноги в безопасное место.
Вне стен здания находился длинный мостик, он вёл ко взлётной площадке. Там стоял готовый вертолёт. Я оглянулся. Небоскрёб из карты «Морфей» посередине был объят пожаром. А на самой крыше по-прежнему развевался красный флаг. Необходимо было добратсья до него, прежде чем туда доберётся пламя. Я разбежался и прыгнул в салон вертолёта. Будто только меня и дожидаясь, машина взревела и стала вертикально взлетать. Зазвучал торжественный музон, который я узнал не сразу. Какие-то ударные. Набрав высоту, вертолёт взял курс не к вершине башни, а на эвакуацию. Я запротестовал и попытался постучать к пилоту. Но между кабиной и пассажирским отделением была глухая стена. Снова повторились ударные, зазвучали трубы, и я узнал заставку из «Терминатора». Вот так под красивую музыку, разрываясь сердцем, видя как горит «Морфей» и себя со стороны, я улетал на вертолёте всё дальше и дальше.
На этой самой картинке – пиксельного меня в форме бойца Анриала и мелькающих лопастей – пошли титры, будто бы я прошёл игру до конца. В появляющемся тексте говорилось о том, как прошло сражение, почему всё это было, что будет после. Я читал с жадностью, это было очень важно для меня! Но я не успевал дочитать, редко понимал написанное и торопился хотя бы окинуть глазами. За одними титрами следовали другие, звучал Терминатор. А сознание медленно всплывало в мир яви.
Не в силах удержать сон, я держал глаза закрытыми, лежал не шевелился, продолжал крутить в голове музыку и перебирал в голове ключевые сюжетные моменты. В этом сумеречном состоянии рисовались картинки:
- Барон Мюнгхаузен на коне медленно взмахивает шпагой. За ним пешие рабочие бегут в атаку;
- Аркон с пистолетом и другой боец закручиваются в боевом вальсе, готовые выстрелить друг в друга;
- Какой-то египетский бог с копьём в руке на фоне античного города;
- Неистовый пулемётчик в стилистике Iron Maiden;
- Бронированный носорог и силуэт мужика в шляпе;
- Падающая валькирия с огненными крыльями;
- Чёрный теминатор…
От последнего видения кричащего робота я вздрогнул, глаза сами раскрылись. Времени было около 5 утра. Спать вообще не хотелось. Будто не было изнурительного вечера накануне. Я сел на кровати, обнял колени и в таком положении просидел, наверное, долго. Мама вышла из комнаты, чтобы готовить отцу завтрак. Увидела меня в темноте, вздрогнула, потом потянулась к моим волосам.
– Ты чего не спишь?
– Да сон интересный приснился. Боевик целый.
Мама поцеловала меня в темечко и велела строго:
– Ложись. Ещё час впереди. Продолжение посмотришь.
Я не стал спорить, растянулся. Ах если бы так можно было: вернуться туда и всё исправить.




Сентябрь 2023 – июнь 2025