Лунная Радуга. Эссе

«В существовании есть лишь один способ прийти к уверенности, — и это твоя собственная реализация, твое собственное видение».
- ОШО -

Лунная Радуга.

У божественной любви нет начала и нет завершения. Она вне верований и вне философий.
Божественная любовь течет сквозь время и миры. Она состоит из слов, но слова пропитаны тишиной, и искренней благодарностью. Благодарностью Сущего к Сущему.
Божественная любовь — это безмолвие, и диалог. И в ней нет готовых ответов, ибо все ответы растут из наших, вопросов.
Безусловная любовь для того, чтобы мы могли, видеть. Она творит ясность, прозрачность, пробуждение.
Безусловная любовь — это дыхание Озарения, и проявилась она благодаря Божественной любви, созерцанию, молитве и состраданию.
Божественная любовь — это излучение Космоса. Она раскрывает новые измерения, несёт новое видение, новое рождение.
Божественная любовь — это разрушение и сотворение. Она сметает условности, суеверия и предрассудки и открывает врата в мистерию играющего Духа.
Божественную природу любви может услышать каждый, кто способен услышать музыку звезд, молитву неба и пение родников.
Божественная любовь — это состояние бытия, дар воскрешения, непрерывное возрождение. Она окутана чарующим ароматом Неведомого. Неизвестного, Непостижимого.
Безусловная любовь — это радостное «да» всему живому.

•

Путь Безуслоной Любви— это путь разума, понимания, осознанности, медитации. Это не путь верования; это путь видения самой истины. Верование просто прикрывает невежество; оно не избавляет от невежества. Верование — это обманный маневр, который ты применяешь сам к себе; это не трансформация.
И люди, которые считают себя религиозными, — лишь верующие, не религиозные. У них нет никакой ясности, никакого понимания, никакого прозрения в природу вещей. Они не знают, что делают, они не знают, что думают. Они просто повторяют условности, традиции; мертвые слова, сказанные давным-давно. Они не могут знать, наверное, истинны эти слова или нет. Никто не может быть ни в чем уверен, пока не осознает самого себя.
В существовании есть лишь один способ прийти к уверенности, — и это твоя собственная реализация, твое собственное видение. Пока этого не случится, не удовлетворяйся ничем; оставайся неудовлетворенным. Неудовлетворенность божественна; удовлетворенность в веровании глупа. Именно в божественной неудовлетворенности человек растет, но этот путь тяжек. Путь верования прост, удобен, комфортабелен. Ничего не нужно делать. Нужно лишь сказать «да» авторитетам: авторитету церкви, государства. Ты просто должен быть рабом тех людей, которые у власти.
Но чтобы следовать пути Безусловной Любви, пути Будды, человек должен быть бунтовщиком. Бунт — это вкус его существа; этот путь — лишь для бунтующего духа. Но только у религиозных людей есть дух, только у них есть душа. Остальные люди — полые, пустые.

•

Жизнь — это поток, ничто не остается прежним. И все же мы такие дураки, что продолжаем цепляться. Если перемена в природе вещей, цепляться глупо, потому что это цепляние не может изменить закон жизни. Твое цепляние лишь сделает тебя несчастным. Вещи неизбежно изменятся независимо от того, цепляешься ты за них или нет. Если ты цепляешься, ты будешь несчастным: ты цепляешься, а вещи меняются, и ты чувствуешь себя разочарованным. Если ты не цепляешься, они все равно изменятся, но тогда разочарования не будет, потому что ты полностью осознавал, что они изменятся. Такова природа вещей, такова правда жизни.
Вселенная не только страннее, чем мы себе представляем, она страннее, чем мы можем себе представить.
Это очень странный мир. Все в нем мгновенно, но все же каждая мгновенная вещь дает тебе иллюзию своего постоянства.
Каждая вещь мира — это просто мыльный пузырь, красиво сверкающий в солнечных лучах, возможно окруженный радугой, прекрасного цвета, — но мыльный пузырь, есть мыльный пузырь!
В любое мгновение он может уйти — и уйти навсегда. Но на мгновение он может вас обмануть.
И самое странное в том, что даже после того, как ты был обманут тысячу раз, ты так и не понял. Стоит появиться еще одному мыльному пузырю — и ты поверишь.
Кажется, твоя глупость безгранична!
Сколько раз тебе нужно получить удар?
Сколько раз должны быть разбиты и разрушены твои мечты?
Сколько раз жизнь должна доказать, что цепляться бессмысленно?
Перестань цепляться — и тогда ты выйдешь за пределы отчаяния. Именно цепляние является коренной причиной отчаяния.
В мире преобладают люди двух типов: те, кто понимает то, что у них не получается, и те, у кого получается то, чего они не понимают. Просто наблюдай свою собственную жизнь, и ты увидишь, что это происходит и внутри твоего ума. Ты понимаешь вещи, которые у тебя не получаются; легко понимать то, что у тебя не получается.
Легко понимать то, что у тебя не получается. Того, что у тебя получается, ты совершенно не понимаешь.
Понимаешь ли ты свою собственную жизнь?
Ты понимаешь что-то о Боге, но ничего не понимаешь о собственной жизненной энергии данной тебе Творцом. Ты понимаешь что-то о небесах и аде. Есть люди, которые знают, сколько есть небес и сколько адов.
Люди продолжают говорить чепуху, — семь или семьсот — ничего не осознавая о своей внутренней жизни, не осознавая, откуда приходит это дыхание, куда идет это дыхание. Они не осознают ближайшую истину своего существа, но продолжают говорить о высоких материях. Эти разговоры о высоких материях нужны лишь для того, чтобы уйти от настоящих проблем жизни. Это стратегии ума — удерживать тебя занятым полной чепухой.
Остерегайся ума и его коварных приемов!
Будда говорит: «Все возникает и уходит. Когда ты видишь это» 
Он не говорит: «Верь в это».
Он не говорит: «Я стал просветленным, поэтому ты должен верить всему, что я говорю».
Он не говорит: «Ты должен верить мне, потому что писания подтверждают мои слова».
Он не говорит: «Ты должен верить мне, потому что я могу доказать это логически».
Когда ты видишь это, ты за пределами отчаяния. В это самое мгновение, когда ты видишь это —  что все мгновенно, все в потоке, все изменяется.
Делай все, что хочешь, но ничто в этой жизни не станет постоянным. Когда ты видишь это собственными глазами и понимаешь это собственным разумом, внезапно — ты за пределами отчаяния.
Что происходит?
В этом видении происходит великая революция; само это видение революционно. Тогда ты не цепляешься. В мгновение, когда ты видишь, что это мыльный пузырь, ты перестаешь цепляться за него. Фактически, цепляние заставит его лопнуть быстрее; если ты за него не цепляешься, он может продолжать некоторое время танцевать на ветру. Только тот, кто не цепляется, может наслаждаться жизнью; тот, кто цепляется, не может наслаждаться ею.
Если ты видишь это, ты можешь наслаждаться — это просто игра. Тогда все совершенно по-другому; это просто большая драматическая постановка. Вся земля становится лишь сценой, на которой каждый играет свою роль. Но если ты не видишь, ты становишься одержимым; ты начинаешь цепляться за вещи, глубоко внутри осознавая, что они выскальзывают у тебя из рук.
Ты не можешь оставаться в одном и том же состоянии долгое время. Поэтому мистики говорили, что жизнь — это не что иное, как сон; сон, видимый с открытыми глазами, сон, который разделяют и другие. Ночной сон лично твой; никто не может разделять его. Дневной сон — это общественное достояние, его может разделить каждый. Ночью сон субъективен, днем — объективен. Но качество их одно и то же — надписи на воде. Ты еще не закончил писать, а надпись уже начинает исчезать.
Это даже не надпись на песке, потому что на песке она может сохраниться немного дольше. Ей придется подождать, пока не подует ветер или пока кто-нибудь не пройдет. Это надпись на воде. Ты продолжаешь писать, надпись продолжает исчезать.
Когда ты видишь это, ты поднялся над отчаянием —  тотчас же. И тогда больше ничего не нужно делать.
В то мгновение, когда ты это увидел, — где отчаяние?
Причина исчезла; ты удалил саму причину. Цепляясь, ты создаешь причину. Не цепляясь, ты освобождаешься.
Поэтому Будда говорит: Вот путь сияющих —  такой простой, такой сияющий, что, если ты не совершенно слеп, духовно слеп, ты не можешь его упустить. Он не говорит о великих метафизических истинах. Он не философствует. Он не манипулирует сложными словами, системами и теориями. Он просто констатирует факт, который он увидел — и который можешь увидеть и ты. Он не имеет ничего общего с Буддой, это не его изобретение, не его идея. Это само существо жизни.
Оглянись вокруг. Все меняется.
Это похоже на реку, которая все движется и движется — а ты хочешь ее поймать?
Это ртуть!
Если ты пытаешься ее поймать, это самый верный способ ее потерять. Не пытайся ее поймать. Наблюдай радостно, молчаливо. Свидетельствуй игру, сон.
Отчаяние возникает из цепляния к мгновенным вещам, которые ты не можешь сделать постоянными. Это не в природе вещей. Это против вселенского закона. Это против дхаммы, дао. Ты не можешь победить. Если ты борешься с вселенским законом, ты сражаешься в проигранной битве; ты просто тратишь впустую свои силы. Что произойдет, то произойдет; с этим ничего нельзя сделать.
Все, что можно сделать, можно сделать с твоим сознанием. Ты можешь изменить свое видение. Ты можешь увидеть вещи в другом свете, в другом контексте, в другом пространстве, но ты не можешь изменить вещи. Если ты думаешь о мире как о чем-то очень реальном, тебе придется страдать; если ты видишь мир как странный сон, ты не будешь страдать. Если ты мыслишь в терминах статичных энергий, ты будешь страдать. Если ты мыслишь в терминах существительных, ты будешь страдать. Но если ты мыслишь в терминах глаголов, ты не будешь страдать.
Существительных не существует; они существуют лишь в языках. В реальности нет существительных. Все является глаголом, потому что все меняется, все находится в процессе. Жизнь никогда не статична, она всегда динамична.
Первая ложная идея в том, что вещи статичны. Вторая ложная идея в том, что ты есть, что у тебя есть статичное эго. Они существуют вместе. Если ты хочешь цепляться, тебе нужен тот, кто цепляется; если тебе не нужно цепляться, не нужен и тот, кто цепляется. Войди в это глубоко. Если тебе не нужно цепляться, совершенно не нужно и эго, оно будет бессмысленным. Фактически, оно не может существовать без цепляния.
Танцор может существовать, лишь, если он танцует.
Если исчезает танец, где танцор?
Певец может существовать, лишь, когда поет. Идущий может существовать, лишь, когда идет. Так и эго: эго существует в цеплянии, в обладании вещами, в управлении вещами. Когда нет управления, когда нет желания быть главным, цепляться, обладать, эго начинает испаряться. Снаружи ты прекращаешь цепляться, и внутри начинает возникать новая ясность. Эго со всем его дымом исчезает, эго со всеми его облаками исчезает. Оно не может существовать, потому что ему больше нечем питаться. Чтобы существовать, ему нужно цепляться. Оно должно создать «мой» и «мое», и оно продолжает создавать «мой» и «мое» всеми возможными и невозможными способами.
Эго говорит: «Это моя страна», как будто ты принес ее с собой при рождении, как будто земля действительно разделена на страны. Земля неделима, она едина. Но эго говорит: «Это моя страна» — и не только «моя страна», но и: «Это величайшая страна в мире. Это самая святая страна».
У каждого есть собственные идеи о том, как велика его страна, как велика его религия. Религия тоже становится твоей собственностью: «Моя религия, мое христианство, мой индуизм».
Кто может объявить религию своей?
Кто может претендовать на то, чтобы религия была его собственностью?
Христианство не твое, ты не можешь претендовать на то, что индуизм твой.
Но эго так глупо!
Оно продолжает предъявлять всевозможные претензии.
Эго претендует на все и вся.
И, что бы то ни было, всегда «Наша лучше!».
Эго существует лишь благодаря таким претензиям. «Я» существует лишь как остров в океане «мой» и «мое». Если ты перестанешь объявлять вещи «моими», эго исчезнет само собой.
Тебе не принадлежат ни жена, ни муж, ни дети. Все принадлежит целому. Твои претензии глупы. Мы приходим в мир с пустыми руками и уходим из мира с пустыми руками. Но никто не хочет знать истину — это ранит. С пустыми руками мы приходим, и с пустыми руками мы уходим. Человеку становится не по себе, человеку становится страшно. Он хочет быть наполненным, не пустым. Лучше быть наполненным все равно чем — любым мусором, — чем быть пустым. Пустота выглядит как смерть, и мы не хотим истины. Мы изо всех сил стараемся жить в удобстве, даже если это удобство основано на иллюзиях.
Ты можешь получить либо объяснения, либо правду. А люди более заинтересованы в объяснениях, чем в правде; отсюда столько философий. Это объяснения, — предназначенные для того, чтобы отмахнуться от истины, не для того, чтобы дать тебе истину; предназначенные для того, чтобы создать много дыма, чтобы тебе не нужно было видеть истину.
Если тебе надоело эго, если ты устал от его игр, если ты увидел, что оно приносит лишь страдание и ничего больше, тогда эти истины так просты для понимания, что, фактически, не нужно никаких объяснений.
Рано или поздно ты сможешь понять, — потому что если с тобой не случится это понимание, твоя жизнь будет кошмарным сном. И многие жизни ты потратил впустую в кошмарных снах.
Пришло время проснуться!
Путь Будды для тех, кто разумен.
А кто разумен?
Если ты решишь быть разумным, ты разумен. Ты рожден с великим разумом, но ты его подавляешь. Ты боишься своего собственного разума, потому что твой собственный разум тревожит устоявшийся быт твоей жизни. Кое-как тебе удалось его установить, а твой собственный разум будет заставлять тебя двигаться вперед. Он будет говорить тебе: «Это не истина. Снова ты пал жертвой сна. Иди дальше. Пока ты не достигнешь истины, нельзя спокойно отдыхать. Иди дальше!» Поскольку разум подстрекает тебя идти дальше, ты подавляешь его.
Каждый рождается разумным. Но очень редко встречаются разумные взрослые.
Что происходит за это время?
Каждый ребенок впоследствии оказывается глупым. К тому времени как ты покидаешь университет, ты полностью утвердился в своей глупости. Университет — это гарантия того, что в тебе уже нет ни искры разума. Теперь уже никто не может снова сделать тебя разумным — тебя запечатали.
«Познай себя» означает: познай, что тебя нет. Чтобы познать это, нужна великая храбрость. Люди хотят знать, что они — бессмертные души. Тогда они очень довольны: «Мы — бессмертные души». А Будда говорит: «Не говори чепухи! Тебя просто нет. Бессмертие есть, но ты не бессмертен. Когда ты полностью исчезаешь, то, что остается, эта чистота, эта прозрачность, эта невинность, это никто, это ничто, эта шунья —  вот что бессмертно. У него нет ни начала, ни конца, ни рождения, ни смерти».
Но вместо того чтобы пойти вовнутрь и найти, что эго иллюзорно в своей основе, вместо того чтобы найти коренную причину своего страдания, ты продолжаешь перекладывать ответственность на других.
Каждый пытается обвинить кого-то другого в своем страдании. Именно так мы и остаемся в страдании, потому что эти обвинения не помогут. Прежде всего, это неправильно — никто другой не может быть причиной твоего страдания; причина эта у тебя внутри. Ты живешь с ложными идеями. Но даже если ты живешь с ложными идеями, ум наслаждается мыслью о том, что за это в ответе кто-то другой — «Я за это не отвечаю»; ты чувствуешь облегчение.
Даже если ты сумасшедший, уму хочется считать, что за это в ответе кто-то другой — кто-то другой сумасшедший. Люди готовы верить в то, что безумен весь мир, но только не они сами. Фактически, сумасшедший никогда не признает себя сумасшедшим. Ты можешь пойти в сумасшедший дом и спросить об этом пациентов, и тебя ждет сюрприз: ни один из них не согласится, что он сумасшедший. Весь мир сумасшедший, но он в полном порядке.
Фактически, те, кто понимают сумасшедших, скажут, что, как только сумасшедший понимает, что он сумасшедший, он больше не сумасшедший; в его существо начал входить рассудок.
Именно это говорили все будды: в то мгновение, когда ты понимаешь: «Я в невежестве», случается первый проблеск знания. В то мгновение, когда ты говоришь: «Меня нет», в тебя проникает настоящее существование. Впервые ты говоришь: «Я ничем не владею», и весь мир — твой. Впервые ты говоришь:
«Я не отделен», «Я един с целым», и ты становишься целым. Капля росы на самом деле не исчезает; она становится океаном. Познав собственную пустоту, собственное отсутствие эго, человек ничего не теряет, но получает все.
Будда не дает тебе доктрин, догм. Он совершенно не заинтересован в том, чтобы давать тебе философии жизни. Вот вся его забота: как сделать ясным твой ум, как сообщить тебе ясность, чтобы ты мог беспрепятственно видеть, чтобы твои глаза больше не были покрыты пылью, чтобы твои глаза были чисты от пыли и обладали проницательностью видеть вещи такими, как они есть.
Обычно все, что ты видишь, — это твоя проекция. Именно это ты называешь существованием — ты проецируешь. Существование действует лишь как экран, а проектор у тебя внутри, и ты продолжаешь проецировать свои желания, свое воображение, свои надежды, свои мечты, ты продолжаешь видеть вещи, которых нет.
Люди продолжают проецировать. Даже если ты встретишь их после их смерти, ты найдешь их в таком же беспорядке.
Даже после смерти продолжается прежняя одержимость!
Не принимайте это за шутку — именно так все и есть. Люди продолжают верить в те же самые вещи и после смерти; они продолжают желать того же самого. Именно так они продолжают снова и снова возвращаться на землю, чтобы исполнить неисполненные желания. А эти желания невыполнимы, поэтому они продолжают возвращаться снова и снова — миллионы раз.
Будда называет это порочным кругом, колесом, которое продолжает вращаться. Ты в точности похож на спицу в колесе. Иногда ты поднимаешься наверх, иногда опускаешься вниз. Но колесо продолжает двигаться вверх-вниз, вверх-вниз; жизнь и смерть, жизнь и смерть; одно мгновение — успех, другое мгновение — отчаяние. Это продолжается и продолжается, и так было вечно. И все это только проекция — это не реальность.
Реальность может быть познана, лишь, если тебе нечего проецировать. Это состояние не-проекции Будда называет ясностью. Ясность означает, что у тебя нет желаний, что ты не хочешь, чтобы все происходило определенным образом, ты готов видеть вещи, как они есть. Ты просто зеркало, не проектор.
Когда ты зеркало, — это самадхи,  это сатори. Ты просто отражаешь, как молчаливая, ясная, холодная вода озера отражает полную луну и звезды. Когда ты абсолютно ясен, без снов, без желаний, без воображения, без воспоминаний, отложив весь ум в сторону, — а ум — это проецирующий механизм, — тогда есть ясность, и вещи отражаются, как они есть. И впервые ты знаешь, что есть; иначе: «Существование есть иллюзия».

•

По мере того как ты стареешь, ты становишься все более и более жестким, все менее гибким. По мере того как ты стареешь, ты становишься все более механическим, все менее живым. Твой образ жизни становится таким устоявшимся, твой образ мышления — таким застывшим, что их невозможно изменить.
Если ты был скуп всю жизнь, даже в смерти ты останешься таким же. По мере того как ты стареешь, ты становишься все более и более устоявшимся.
Молодость — лучшее время для внутренней трансформации, потому что молодость — это время наибольшей гибкости. Дети гибче, чем молодые люди, но у них нет такого понимания. Им нужно немного опыта. Молодость в точности посредине; ты больше не ребенок, ты больше не невежествен в жизни и ее путях — и в то же время еще не сложился, как старый человек. Ты в состоянии перехода, а переход — это лучшее время, чтобы выпрыгнуть из колеса рождения и смерти. Молодость — это самое важное время для любого прыжка, потому что для прыжка нужна храбрость, риск, дерзость.
Быть юным, быть молодым, быть свежим — это великое благословение. Это время бунта. И если ты упустишь свою юность, потом будет все труднее и труднее. Не невозможно — это может случиться и когда ты стар, — но это потребует более тяжкого усилия и все будет нелегко. Это похоже на восхождение в горы: когда ты молод, идти легче, подъем не утомителен, но когда ты становишься старым, это трудно. Ты тяжело дышишь, подниматься тяжело, ты покрываешься потом и очень скоро чувствуешь себя изнуренным, тебе понадобятся передышки, и путешествие покажется очень длинным. Когда ты молод, ты можешь забежать на гору; ты можешь взбежать на самую вершину, и каждый шаг будет высвобождать в тебе больше и больше энергии, потому что быть молодым — значит быть резервуаром энергии жизни.
Не трать свою юность, ни на какие другие революции — политические, социальные, экономические. Не трать свою жизненную энергию на эти глупые игры. Приложи всю свою энергию целиком и полностью к одной точке — духовной революции разума, — потому что это радикальная перемена, и все остальные перемены следуют за этой переменой.
Если меняется твое внутреннее существо, вся твоя жизнь будет совершенно иной. У нее будет иной аромат, иная красота, иная грация. Когда твое внутреннее существо изменено и становится пламенем света, ты становишься светом и для других. Ты будешь маяком, глашатаем нового рассвета. Само твое присутствие запустит революцию в жизнях других людей.
Единственная опасность — в нерешительности. Жизнь не преданная, не вовлеченная не стоит того, чтобы называться жизнью. Лишь в преданности, вовлеченности, твоя жизнь приобретает остроту, твой разум становится острым как меч. В праздности ты собираешь пыль; твоя острота исчезает. Ты становишься старым, когда ты еще молод. А если ты остаешься острым и бунтующим, даже когда ты стареешь, ты не становишься старым. Ты будешь стар лишь физически, но твое внутреннее существо останется молодым.
И это один из величайших опытов жизни: когда твое тело стареет, но внутреннее существо сохраняет свою юность. И это значит, что ты не потерял след жизни, что ты шагаешь в ногу с жизнью. Ты не отстаешь, не тащишься позади.
Овладей своими словами.
Обычно ум полон слов — важных, неважных, мусора; всевозможные слова продолжают накапливаться у тебя внутри. Два человека разговаривают; ты просто слушаешь, и эти слова становятся частью твоего ума — без всякой причины, случайно. Ты слышишь, как разговаривают два человека. Ты становишься обремененным. Ты идешь и читаешь надписи, и эти слова становятся частью твоего существа. Ты читаешь ненужные рекламы. В журналах люди читают рекламы больше, чем что-либо другое. Или ты идешь и сплетничаешь с другими людьми, прекрасно зная, что это просто бесполезно, что это чистая растрата времени и энергии. Но слова собираются у тебя внутри, как пыль, слой за слоем, и ими покрывается твое зеркало.
Слушай лишь то, что важно, читай лишь то, что важно. Избегай ненужного, несущественного. Говори только по сути. Пропускай через свое сердце каждое слово. Не нужно просто говорить разные вещи, как граммофонная пластинка.
Мысль продолжается у тебя в уме.
Наблюдай несколько минут — и ты будешь удивлен: ум кажется сумасшедшим!
Он перепрыгивает от одной мысли к другой совершенно без причины.
Все что угодно может запустить в тебе процесс. Это своего рода рабство: ты предоставлен на милость случайности. Это не мастерство. А саньясин, искатель, должен быть мастером. Он думает, лишь, если хочет думать; если он не хочет думать, он просто выключает ум. Он знает, как выключить его и как его включить.
Ты не знаешь, как его включить, ты не знаешь, как его выключить; он продолжается и продолжается. Он начинает работать с детства и продолжает работать, пока ты не умрешь. Семьдесят лет, восемьдесят лет постоянной работы — столько работы, и ты не можешь ожидать от него слишком многого, потому что он очень устал. В нем осталось мало энергии; она протекает отовсюду. Если ты можешь его выключить, в этом вся медитация: выключение ума, искусство выключения ума. Если ты можешь его выключать, это поможет накопить энергию.
Если несколько часов в день ты без ума, ты соберешь столько энергии, что эта энергия позволит тебе быть молодым, свежим, творческим. Эта энергия позволит тебе видеть реальность, красоту существования, радость жизни, празднование. Но для этого нужна энергия, а в уме очень мало энергии. Лишь кое-как тебе удается жить свою жизнь. Ты живешь бедной жизнью по той простой причине, что не знаешь, как накапливать умственную энергию, как сделать резервуар из своего внутреннего существа. Он продолжает постоянно протекать, а ты не знаешь, как остановить утечку.

•

Будь осторожен в словах, овладей своими мыслями, никогда не позволяй своему телу причинять вред. 

•

Поскольку тело происходит от животных, тело животно. Оно наслаждается. Причиняя вред, оно насильственно. Осознавай это. Не позволяй ему идти в насилие. Не позволяй никому причинять ему вреда, потому что, если ты вредишь другим, рано или поздно это вернется к тебе.
В этом вся теория кармы: что бы ты ни делал с другими, другие сделают это с тобой. Поэтому делай с другими лишь то, что хотел бы, чтобы делали с тобой.
Следуй этим трем дорогам с чистотой —
И ты окажешься на пути,
На пути мудрости.
Не следуй этим трем дорогам из расчета.
Следуй им невинно, как ребенок, исследуя, задавая вопросы.
Сделай это приключением, но не будь расчетлив, не будь бизнесменом.
Мы все бизнесмены, и это одна из основных причин того, почему мы продолжаем упускать радость жизни. Бизнесмен никогда не знает, что такое радость; он всегда думает о выгоде.
Любовь ради любви, искусство ради искусства, медитация ради медитации.
Все, что есть великого и красивого, никогда не может быть низведено до средства достижения чего-то другого. А бизнесмен знает лишь это. Деловой ум всегда низводит все до средства достижения какой-то цели. Это само по себе цель. Медитация сама по себе цель, не средство для чего-то другого. Поэтому будь подобным ребенку, невинным, нерасчетливым. Будь чист, и ты окажешься на единственном пути.  Единственном пути, истинном пути, пути мудрости.
Сиди в мире, сиди в темноте —  эти слова безмерно важны:
Сиди в мире, сиди в темноте.
Сиди в медитации, сиди в свете.
Выбери свое место.
Пусть мудрость растет.
Сидеть в мире — значит сидеть в уме, а сидеть в медитации – значит сидеть в не-уме. Быть в уме — значит быть в темноте, а быть в не-уме — значит быть в свете. Если ты понял предыдущие сутры, ты узнаешь, как быть не-умом, и тогда — свет и только свет. Ты переполняешься светом, ты становишься светящимся. Именно так растет мудрость.
Сруби лес,
Не дерево.
Ибо из леса исходит опасность.
Срубить лес — значит, срубить самый корень, самый источник всего, — не дерево, потому что дерево — это лишь симптом. Если ты срубишь одно дерево, вырастет другое. Не борись с симптомами; смотри в корень и разрушь корень.
Корень — это эго. Корень — это желание эго. Корень — это цепляние эго. Сруби весь лес: эго, желание, цепляние, коварство, хитрость, расчетливость, политичность — сруби все это. Не продолжай бороться с мелочами.
Но люди продолжают подрезать деревья, думая, что так они трансформируют свою жизнь. Да, они могут стать более изощренными, более культурными, более цивилизованными, более полированными на поверхности — но это будет лишь на поверхности. Глубоко внутри они останутся теми же людьми, такими же уродливыми, как и раньше, потому что все, что ими подавлено, будет делать их более и более извращенными.
Если ты хочешь срубить лес, повали желание. 
Увидь суть: желание тщетно. Живи в мгновении и не пытайся жить в будущем. Никто не может жить в будущем.
Как ты можешь жить в будущем, которого еще нет?
А желание дает тебе иллюзию жизни в будущем. Ты садишься и начинаешь думать, что станешь президентом страны. Ты начинаешь жить во сне, в мечте, думая, что ты нашел много денег, что ты выиграл в лотерею. Ты думаешь об этом и начинаешь беспокоиться, серьезно беспокоиться: «Что с этим делать?»
Люди начинают жить в воображении.
Просто наблюдай себя. Желание заставляет тебя оставаться занятым несуществующими вещами и продолжает разрушать настоящее. А настоящее — это единственная жизнь. Сейчас и здесь — вот единственная жизнь.
Живи жизнь тотально, живи жизнь всем своим существом. Отложи ум в сторону и без ума нырни в сейчас. Все благословения Бога изольются на тебя.

•

Жизнь не механистична; именно поэтому возможна религия. Будь жизнь механической, полностью укорененной в правилах, в законе причины и следствия, в причинности, науки было бы достаточно. Но науки мало.
Наука касается лишь периферии жизни; существенное ядро остается за пределами ее досягаемости. Наука знает лишь элементарное; она не знает величайших вершин. Она знает лишь телесную часть существования, но не его духовный центр. Она заботится о периферии, но совершенно не осознает центр.
Поэтому золотых правил нет. Жизнь — это свобода, сознание, блаженство, любовь — но только не закон.
Жизнь можно жить по правилам, но тогда она становится поверхностной. Живи жизнь не согласно законам, но согласно сознанию, осознанности. Не живи согласно уму. У ума есть правила и инструкции, у ума есть ритуалы. Живи жизнь с позиции не-ума, чтобы расцвести непредсказуемыми цветами.
Размышление о Боге не имеет ничего общего с Творцом.
Размышление о свете не имеет ничего общего со светом. Фактически, только слепой думает о свете. Человек, у которого есть глаза, наслаждается светом, а не думает о нем.
Думал ли ты когда-нибудь о свете?
Ты наслаждаешься им, ты живешь в нем. Повсюду вокруг он танцует в ветвях деревьев, ты чувствуешь его, ты переживаешь его. Будда — не философ в западном смысле слова. Он видящий, который увидел. И когда он увидел, он стал свободным: свободным от ума. Ум нужен, лишь, если ты мыслитель.
Платон, Кант, Гегель, Маркс и Бертран Рассел — все они мыслители. Лао-цзы, Будда, Заратустра, Иисус, Пифагор, Гераклит, Экхарт — не философы; они видящие. Это совершенно разные течения.
Принадлежи к видящим. Будь видящим, потому что без видения истины нет спасения.
Личность ложна; мастер никогда не знает учеников по их личности. Он никогда не знает их лично, он знает их сущностно.
В этом огромная разница. Знать тебя лично бессмысленно.
Что такое личность? — случайность рождения, случайность воспитания — индуистского, мусульманского, христианского, — твое имя, лицо, цвет, страна.
Все эти вещи создают твою личность; и все эти вещи ложны, все эти вещи случайны.
Сущностное ядро твоего существа — у него нет отличий.
Оно того же цвета, что и у всех остальных.
Подлинное лицо за всеми лицами — одно и то же. У него нет ни цвета, ни образа, ни формы. Оно не имеет ничего общего ни с твоей матерью, ни с твоим отцом, ни с твоей страной. Оно не имеет ничего общего с твоим именем.
Ты приходишь в мир без имени. В мире имя имеет определенную полезность. Мастер знает тебя не по твоим случайностям; он знает тебя по твоей сущности. Он не знает тебя лично; он знает тебя духовно.
Чем более вы становитесь медитирующими, тем более стираются ваши различия, тем более вы становитесь похожими. Ваши лица, ваши глаза, ваша атмосфера становятся все более и более похожими.
В то мгновение, когда ты приближаешься к бездне, чтобы совершить последний прыжок, ты больше не отдельная сущность.
Медитация — это целительная сила. Слова «медитация» и «медицина» происходят от одного корня; оба они означают целительные силы. Медитация — это лекарство, лекарство для души.
Поэтому, если у тебя есть одержимость, не придумывай для нее имен. В то мгновение, когда ты называешь ее одержимостью, ты уже начинаешь ее осуждать. А если ты что-то осуждаешь, ты не можешь наблюдать — ты предубежден против этого.
Как ты можешь наблюдать врага?
Не нужно осуждать; как бы то ни было, пусть так и будет. Просто осуждая, ты не можешь ничего изменить; осуждая, ты можешь лишь подавить. Ты можешь стараться не смотреть на рану, но рана останется; подобно раковой опухоли, она будет расти внутри.
Вместо того чтобы осуждать, придумывать названия, клеить ярлыки, наблюдай ее — без всякого предварительного заключения. Рассмотри, что это такое. Вглядись как можно глубже, с большим дружелюбием, с нежностью.
Это твоя одержимость, твоя рана!
Она что-то говорит о тебе, она — часть твоей биографии. Она возникла в тебе, как цветы возникают на дереве. Она существенна, потому что она что-то говорит о твоем прошлом. Глубоко иди в нее, с заботой, с любовью, и ты будешь удивлен: чем больше заботы ты о ней проявляешь, тем менее она болезненна, тем менее она навязчива, тем меньше у нее власти над тобой.
Отождествившись с ней, ты сойдешь с ума. Если ты осуждаешь, если ты подавляешь ее, ты тоже сойдешь с ума. Избегай обеих крайностей. Держись точно посредине, не осуждая и не отождествляясь. Просто будь чистым свидетелем.
И мало-помалу она будет исцелена. Понемногу она утратит свой яд. Понемногу ты начнешь замечать, что из негативной силы она превращается в позитивную энергию. Она станет полезной.
Другой путь — подавить ее, забросить ее в подвал своего существа, куда-то глубоко в бессознательное, чтобы не сталкиваться с ней. Но там она продолжает расти и влиять на твое поведение; из-за кулис она продолжает дергать тебя за ниточки.
Обеих крайностей, нужно избегать.
Будь точно посредине, наблюдая, наблюдая без выбора. Не выбирай ни в пользу отождествления, ни в пользу подавления. Просто видь. Что бы то ни было, это факт твоей психической жизни. Не говори, что это хорошо, не говори, что это плохо, не говори, что это А, Б, В — что бы то ни было, просто наблюдай это. Испытай невероятную мощь наблюдения: смотри, как оно преображает раны в цветы, как оно распускает запутанные узлы в великие силы, позитивные силы, питательные силы.
Лунная радуга, - это вновь вернуть свою любовь к Творцу.
Ты осознаешь некоторые вещи, лишь, когда они начинают тебя покидать, потому что, пока они есть, ты их не осознаешь; они были всегда. Если ты осознаешь свою лень, это просто показывает, что она исчезает, покидает тебя, уходит. Происходит какая-то перемена; именно поэтому ты это осознаешь.
Говорят, многие люди осознают, что они были живы, лишь, когда умирают. Уже при смерти внезапно им приходит в голову:
«Боже мой! Я был жив!» Никак иначе они не могут узнать, что живы; нужен некий фон, некий контекст. Смерть становится контрастным фоном.
Ты начинаешь осознавать свою лень; это хороший признак. Лень стоит в дверях — скажи ей последнее: прости. И когда в сердце входит любовь, в нем не может жить лень; это невозможно. Любовь никогда не бывает ленивой. Лень и любовь не могут существовать вместе. Они в точности подобны свету и тьме.
Обычно, когда человек умирает, — если он не будда — он умирает в бессознательности.
Он живет в бессознательности, как он может умереть в сознании?
Смерть — это кульминация всей жизни. Если ты прожил ее в бессознательности, в бессознательности ты и умрешь. Это мгновение концентрации; концентрируется вся твоя жизнь.
Если ты жил в бессознательности, твоя смерть будет концентрированной бессознательностью. Ты умрешь бессознательным; тогда ты не выбираешь.
Как ты можешь выбирать?
Но в мире миллионы идиотов занимаются любовью; миллионы маток готовы тебя принять. Эти люди так же бессознательны, как и ты. Они не знают, почему они занимаются любовью. Они не знают, почему определенный мужчина с определенной женщиной. Они не знают, что происходит. Что-то охватывает их и толкает на определенные действия. Они занимаются любовью не из осознанности, они занимаются любовью из неосознанности. И если пара пребывает в точно такой же неосознанности, что и ты, ты тотчас же входишь в эту матку. Это тебе подходит.
Ты говоришь: «Моя предыдущая жизнь с матерью, отцом, сестрой и братом была временем, полным страдания».
Должно быть, ты их заслуживал!
Мы получаем лишь то, чего заслуживаем. И это правильно; здесь нет несправедливости.
Ты можешь выбирать, только если ты осознан, а умереть в осознанности — это величайший опыт жизни. Нет ничего более экстатичного.
В жизни важнее всего три вещи: рождение, любовь и смерть. Рождение уже случилось; теперь с ним ничего сделать нельзя. С любовью можно что-то сделать: ты можешь стать сознательным любовником, а став сознательным любовником, ты будешь готовиться к смерти, потому что любовь и смерть очень похожи. В любви ты тоже в определенном смысле умираешь; умирает твое эго.
Первый опыт смерти — любовь.
И познав красоту смерти в безусловной любви, ты совершенно не будешь бояться смерти. Фактически, ты будешь ждать, чтобы приветствовать ее, когда она придет. И, когда она придет, ты будешь петь песню. Ты будешь танцевать. Смерть будет тебе не врагом, а другом, большим другом, потому что ты знал малую смерть в любви, и она была прекрасна.
Любовь готовит человека к тому, чтобы умереть, — но только сознательная любовь, потому что ты умираешь только в сознательной любви; в бессознательной любви ты не умираешь. Бессознательные любовники постоянно борются, ссорятся. Они стараются победить друг друга.
Сознательная любовь сдается. Фактически, сдаются не друг другу; сдаются богу любви. Оба любовника сдаются неизвестной энергии, которая растворяет их эго, и они переживают малую смерть.
По мере того как углубляется любовь, углубляется и смерть, и они готовятся к окончательной смерти. Тот день, когда приходит окончательная смерть, — это день радости. Они танцуют в смерть, они поют, их сердца предвкушают приключение.
Тогда они могут выбирать. Они могут войти в определенную матку по своему выбору. У них есть глаза — куда идти, в какую дверь войти.
Любовь — это начало осознания.
Смерть дает тебе глубокий опыт — но все же лишь девяносто девять процентов, остается один процент. Этот один процент восполняется сознательным рождением. Сознательное рождение — это стопроцентная смерть. И если ты родился сознательно, тогда больше нет любви, нет смерти, нет рождения.
Это цель всех будд: быть свободными от колеса жизни и смерти.
Сделать Бога целью — значит пойти в неверном направлении. Бог — это не цель; если ты мыслишь в терминах цели, Бог становится желанием, объектом желания. Тогда реализация Творца — это не более чем наивысшее прославление эго.
Это одна из самых ложных идей, широко распространенных в так называемых религиозных кругах мира, особенно в Индии. Концентрация считается медитацией, а концентрация — это не медитация; это прямая противоположность медитации. Концентрация — это ментальное явление. Концентрироваться на чем-то — значит фокусировать ум. В этом есть свои преимущества, но эти преимущества научны, не религиозны. В науке необходима концентрация; концентрация — это научный метод.
И ваши школы, колледжи, университеты — все они готовят вас к концентрации, потому что это подготовка к осуществлению научных целей, не к религиозному опыту. Концентрация означает исключение из ума всего, кроме одного предмета, на котором ты сосредоточиваешься.
Медитация просто значит, что ты не сосредоточиваешься ни на чем в частности, даже на Боге, — ты вообще не сосредоточиваешься. Поэтому она ничего не исключает и включает все. В медитации ты расслабляешься, в концентрации — напрягаешься. В медитации ты в глубоком покое, бдительный ко всему, что происходит. В лесу запела птица, залаял соседский пес, заплакал ребенок; на улице шумят машины, с кухни доносится приятный аромат, все это, все, что происходит, все, что окружает тебя, — все твои пять чувств бдительны, восприимчивы.
Концентрацию можно нарушить, потому что ты пытаешься сосредоточиться на чем-то одном; ее нарушает все. Ты повторяешь: «Рама, Рама, Рама», и начинает лаять собака. Ты злишься на собаку. Собака кажется тебе врагом, который вечно тебя беспокоит; как только ты садишься медитировать, она начинает лаять.
Наверное, это подручный дьявола!
Начинает плакать ребенок, жена кричит на детей, что-нибудь еще, вокруг происходит тысяча и одна вещь. Ты не можешь остановить весь мир лишь тем, что продолжаешь свое глупое повторение: «Рама, Рама, Рама». Этим ты не можешь остановить весь мир. Мир будет продолжаться.
Кто знает?
Возможно, собака по-своему тоже занимается концентрацией.
Может быть, лай — это ее Трансцендентальная Медитация!
Собаки так наслаждаются лаем и так оживают, когда лают.
Наблюдал ли ты, как лают собаки, почему они лают?
Они лают либо на полицейского, либо на почтальона, либо на саньясина.
Они против всех униформ — очень революционный подход!
Любая униформа, и собака начинает лаять. Ей никогда не нравится униформа; она всегда против, она относится к ней подозрительно. Или собаки начинают лаять на луну. Может быть, это их способ восхищаться красотой.
И кто ты такой, чтобы им мешать?
У них столько же прав лаять, сколько и у тебя.
Собака лает, а ты читаешь мантру. Она не беспокоит тебя — она делает свое дело. Но ты чувствуешь, что тебя побеспокоили, — не потому, что собака лает, но из-за своих попыток сосредоточиться на чем-то одном. Именно из-за этих попыток сосредоточиться ты чувствуешь беспокойство.
Медитирующего никогда ничего не беспокоит, не отвлекает. Его нельзя отвлечь, потому что тогда он начнет наблюдать и то, что его отвлекает. Он — просто наблюдатель; он наблюдает все, включая отвлекающие факторы.
Как можно его отвлечь?
Он преобразует даже отвлекающие, беспокоящие вещи в глубокое молчание.
Будда был первым в истории человечества, кто говорил не о концентрации, а о медитации. А мы изменили все явление медитации; мы придали ей совершенно новый цвет, новую форму, новую жизнь.
В Индии, и не только, люди продолжают делать всевозможные вещи. Они концентрируются, они читают мантры, они постятся, они истязают свои тела, надеясь путем этих мазохистских практик реализовать Бога.
Как будто Бог — это садист!
Как будто Бог любит, чтобы ты себя мучил!
Как будто он говорит, что, чем больше ты себя мучаешь, тем лучше ты станешь!
Творец вселенной не садист; тебе не нужно быть мазохистом.
Существует много людей, которые думают, что без долгого поста нет возможности медитировать. Пост не имеет с медитацией ничего общего. Пост только сделает тебя одержимым едой. Есть люди, которые думают, что безбрачие поможет им в медитации. Медитация приносит своего рода безбрачие, но не наоборот. Безбрачие без медитации — это не более чем сексуальное подавление. Твой ум будет становиться все более и более сексуальным, и, как только ты сядешь медитировать, твой ум наполнится фантазиями, сексуальными фантазиями.
Эти две вещи были величайшей проблемой для, так называемых медитирующих: пост и безбрачие.
Они думают, что это поможет, — а это величайшие помехи!
Ешь в правильной пропорции. Будда называет это «срединным путем»: ни слишком много, ни слишком мало. Он против поста, он знает его по собственному горькому опыту. Шесть лет он постился и не смог ничего достичь. Поэтому, когда он говорит: «Будь посередине», он знает, что говорит. То же самое с безбрачием: не навязывай его себе. Это побочное следствие медитации, поэтому его нельзя навязывать до медитации. Будь посередине и в этом, не впадая ни в потакание, ни в подавление. Просто поддерживай равновесие. Здоровый, расслабленный, уравновешенный человек в жизни как дома. А когда ты дома, медитировать легче.
Тогда что такое медитация?
Ты просто сидишь в молчании, ничего не делая, наблюдая все, что происходит вокруг; просто наблюдая без предрассудков, без заключений, без идей о том, что неправильно и что правильно.
И раз ты сюда пришел, пожалуйста, отложи в сторону все свои знания. Они не сработали; не позволяй им больше тебя беспокоить. Отложи их в сторону полностью. Начни с начала — со мной. Надежда все еще есть, надежда есть всегда.
Моя медитация проста; она не требует никаких сложных практик. Она очень проста. Моя медитация поет и танцует. Моя медитация сидит в молчании. Моя медитация непринужденна с существованием. Моя медитация принимает существование как свой дом.
Забудь о реализации Бога. Путем мышления ты никогда не осознаешь Бога. Просто наслаждайся жизнью, празднуй жизнь. И однажды, когда празднование достигнет пика, внезапно с твоих глаз спадет завеса и в существовании не останется ничего, кроме божественного. Нет Бога, но все существование наполнено божественностью. Это реализация Творца, это нирвана.

•

Даже если ты просто осознаешь, этого достаточно.

•

Люди живут в бессознательности и делают в бессознательности всевозможные вещи. Каждый из нас — бессознательный робот. Мы только притворяемся сознательными; мы не сознательны.
В то мгновение, когда ты становишься сознательным, все бессознательные действия исчезают из твоей жизни. Твоя жизнь начинает двигаться в новое измерение. Каждое твое действие исходит из внутренней ясности; каждый твой отклик добродетелен и есть добродетель. Жить бессознательно — значит жить во грехе; жить сознательно — значит быть добродетельным, быть религиозным.
Жить в тотальной осознанности — значит быть буддой, Христом.
Христовым сознанием.
Сознанием безусловной любви.
Было бы хорошо, если бы мы стали называть Христа «Иешуа Будда». Его настоящее имя было Иешуа; от Иешуа произошло имя Иисус. Слово «Христос» стало уродливым по вине христианской церкви; это слово утратило свою красоту. Было бы хорошо его изменить и начать называть Иисуса «Иешуа Будда» — потому что все они будды, все они пробужденные люди. Они живут из внутреннего света.
Лишь немного осознанности — и это повлияет на всю твою жизнь. Лишь немного осознанности — и вся твоя жизнь, как ты жил ее до сих пор, будет разбита вдребезги, развалится, и из этого небольшого эпицентра осознанности начнет возникать новая жизнь.

•

Ты продолжаешь бороться с собственной энергией — с сексуальной энергией — а это единственная энергия, которая у тебя есть. Больше никакой энергии нет; это единственная энергия, и она должна быть трансформирована в духовность. Та же сексуальная энергия, которую ты называешь плохой, станет твоим самым изысканным ароматом.

•

«Придет ли вскоре Иисус Христос на Землю, как он обещал?»
Такие дурацкие вопросы продолжают возникать в умах людей — и не только в умах обычных, простых людей — этой чепухой увлечена и так называемая религиозная, теологическая, философская интеллигенция.
Христос — это не личность, это опыт. У Иисуса он был, а у тебя его нет. Христос — это синоним Будды. То, что на Востоке мы называем буддой, пробужденным,  на Западе называется Христом, коронованным. Иисус Христос не может вернуться, но ты можешь стать Христом в любое мгновение. Христос уже скрыт в вас, подобно семени; все вы бодхисаттвы, будды в своем существе, в семени. Лишь небольшое усилие, немного понимания — и вы расцветете, и разольется ваш аромат. Иисус расцвел, Будда расцвел, можешь расцвести и ты.
Зачем ждать пришествия Иисуса Христа?
Это значит, избегать собственного поиска.
Почему бы не стать единым?
Какой смысл ждать, пока кто-то придет и принесет избавление, и вообще, как кто-то другой может принести тебе избавление?
Избавление, пришедшее от кого-то другого, не будет реальным избавлением. Свободу нужно заработать, ее нельзя дать; если она дана, ее можно и отнять. То, что тебе дано, — не твое, не твой рост. Что бы ни было тебе дано, это останется лишь накоплением снаружи. Это никогда не станет твоей неотъемлемой частью.
Зачем ждать Иисуса Христа?
Он уже здесь, он всегда был в пробужденных. Да, они были редки и далеки друг от друга, но именно благодаря ним земля все еще осмысленна. Именно благодаря ним земля до сих пор не умерла. Именно благодаря этим редким цветам у земли по-прежнему есть аромат запредельного, «соль земли». Обычные толпы мертвы. Если смотреть на толпы, земля выглядит как большое кладбище.
Лишь эти немногие люди — Заратустра, Иисус, Лао-цзы, Будда, Кабир, Нанак, эти люди, которых можно пересчитать по пальцам, поддерживают огонь. Ты можешь стать этим пламенем в любое мгновение, твое сердце готово вспыхнуть пламенем. Но вместо того чтобы смотреть вовнутрь, ты продолжаешь смотреть наружу, ожидая Иисуса Христа. Вместо того чтобы исследовать внутреннее, ты продолжаешь искать в писаниях, в пустых словах. Вместо того чтобы трансформировать состояние, в котором ты находишься, ты продолжаешь надеяться, что случится какое-то чудо и все станет хорошо.
Эти надежды тебе не помогут, эти надежды обманчивы, опасны, суицидальны.
В санскрите используется слово «кама» и в смысле желания как такового, и в смысле сексуального желания — и для этого есть причины.
Желать мужчину или женщину или желать вообще — это выражается одним и тем же словом, «кама». Для этого есть очень глубокая психологическая причина.
Санскрит — это один из самых глубоких языков на земле, и он был создан очень продуманно. Точное значение слова «санскрит» — сознательно рафинированный, сознательно развитый.
В прошлом единой планетарной культуры существовало два языка. Один назывался пракрит —  «пракрит» значит естественный, неразвитый, сырой, грубый, используемый людьми ума, — а другой назывался санскрит. 
Санскрит значит рафинированный, культурный, развитый, продуманный. Его употребляла только разумные люли. Поэтому в санскрите есть много важных ключевых слов. Он укоренен в великих прозрениях.
Например, в том, что одно и то же слово используется для обозначения и просто желания как такового, и сексуального желания, содержится безмерно важное послание. Все желание в своей основе укоренено в сексуальном желании; это послание. В желании есть привкус сексуальности, и ты можешь его наблюдать. Это понимание основано, укоренено в глубоком наблюдении.
Человек, который одержим деньгами, — наблюдай его поведение, его существо, посмотри ему в глаза, и ты будешь удивлен тем, что он любит деньги точно так же, как кто-то другой любит мужчину или женщину.
Возможно, их не интересует женщина — и женщины об этом знают, поэтому они носят для этих глупцов столько украшений, красивых сари и всевозможных приспособлений. Они могут, даже не глядя женщине в лицо, тут же заинтересоваться ее ожерельем или серьгами, заколкой. Если в ней есть бриллиант, большой бриллиант, они тут же заинтересовываются бриллиантом и, благодаря бриллианту, — женщиной.
Их сексуальность становится извращенной, она фокусируется на деньгах.
И так же с людьми, жадными к власти, с людьми, которые гонятся за политической властью, которые хотят стать президентами, премьер-министрами и губернаторами. Только увидеть кресло премьер-министра достаточно, чтобы все их существо пришло в состояние экстаза, в состояние оргазмической радости. Достаточно лишь увидеть. Это их цель.
Будда прав, когда говорит что любое материальное желание — это оковы.
Желание как таковое — это оковы, потому что, когда ты желаешь, ты становишься зависимым от другого, от желаемого объекта. Будь это женщина, деньги, мужчина, власть, престиж, не имеет значения.
Это просто. Когда ты чего-то желаешь, от этого зависит твоя радость. Если это отнять, ты несчастен; если это тебе дать, ты счастлив, но лишь на мгновение. Это тоже нужно понять. Когда твое желание исполнено, ты чувствуешь радость лишь на мгновение. Она быстротечна, потому что, как только ты что-то получаешь, ум опять начинает желать большего, чего-то другого. Ум существует в желании; поэтому ум никогда не оставит тебя без желания. Если ты без желания, ум немедленно умирает. В этом весь секрет медитации.
Создай отсутствие желаний — и ума больше нет, нет навсегда, и он никогда не вернется. Когда есть желание, входит ум. Желание — это корень, из которого вырастает ум. Желание — это его питание, его еда, сама его жизнь, его дыхание. Поэтому ум не может оставить тебя без желания.
Исполненное желание дает тебе чувство облегчения лишь на мгновение, и это чувство облегчения тоже нужно понять. В мгновение исполнения желания приходит облегчение. Это облегчение, потому что в это мгновение ты без желаний. Отсутствие желаний — это радость. Когда одно желание удовлетворено, а ум еще не успел спроецировать другое, между ними двумя есть небольшой интервал, в котором нет желания. Это мгновение медитации.
Именно так была обнаружена медитация. О ней не рассуждали, ее не придумали философы, великие мыслители. Это простое наблюдение, научное наблюдение: когда желания нет. Ты хотел красивый дом, и ты его получил. Открывая дверь нового дома, на мгновение ты перенесен в другой мир, на мгновение желания больше нет. Долго лелеемое желание исполнено. Уму потребуется немного времени.
Уму нужно время, помни.
Ум не может функционировать без времени; поэтому ум создает время.
Без времени у ума нет пространства для работы. Уму потребуется немного времени. Фактически, ум потрясен. Он не надеялся, что желание исполнится. Цель была такой далекой, дом был такой большой, что это было почти невозможно, но сейчас это исполнилось, и ум потрясен. Ум снова собирается с силами, пока ты открываешь дверь нового дома, входишь в дом, и в тебе возникает глубокая радость. Ты говоришь: «Ага!» Времени, за которое ты говоришь «Ага!», достаточно, чтобы ум спроецировал новое желание.
Ум говорит: «Дом красивый, но где бассейн? Дом красивый, но сад не ухожен».
Тебе придется разбить новый сад, построить красивый бассейн, и снова начнется тот же процесс, снова ты в колесе ума. Но на мгновение желания не было, была радость. Радость есть, когда нет желания. Когда есть желание, радость исчезает. Желание удерживает тебя в тюрьме.
Поэтому Будда говорит: Пока человек желает, его ум прикован, —  а между одним и другим желанием нет большой разницы. Поэтому ум не очень беспокоится о том, чего ты желаешь. У ума только одна забота: ты должен желать.
Желай чего-нибудь!
Ты можешь начать собирать марки, это подойдет — но желай. Почтовые марки бесполезны, но их собирают многие.
Все желания одинаковые. Меняются объекты, но не качество желания. Ты желаешь денег, кто-то другой желает Бога; ты желаешь власти, кто-то другой желает рая. Все это одно и то же. Поэтому нет религиозных желаний, помни. Нежелание религиозно. Желание принадлежит миру, желание есть мир. Не-желание есть трансценденция.
Но когда человек находится под влиянием желания, это своего рода гипноз. Каждое желание гипнотизирует тебя. Оно делает тебя слепым, вот почему мы говорим, мы употребляем такие выражения, как «падать в любовь». Это значительно. Любовь, которую ты знаешь, — это, несомненно, падение — падение из сознания, падение из понимания. Ты начинаешь ползать по земле; ты не в себе, ты теряешь весь свой разум, ты становишься глупым.
Чем более ты полон желания и похоти, тем ты глупее.
Если ты все равно упадешь, зачем ждать?
Падай с первого взгляда. Если это больше ничего не даст, то, по крайней мере, сохранит время. Когда человек в кого-то влюблен, — здесь не имеется в виду любовь будд; их любовь совершенно другая.
Они говорят о молитве, они говорят о сострадании, они говорят о лишенном желания выражении своего существа. Они делятся своим блаженством.
Но если ваша любовь исходит из ума.
Это похоть, это самое низшее энергетическое явление из всех возможных. Ты почти в состоянии гипноза. Когда мужчина влюблен в женщину или женщина влюблена в мужчину, они больше не могут видеть ясно. Ум затуманивается, желание создает столько дыма, поднимает столько пыли, что видеть ясно невозможно. Все, что ты видишь, — это лишь твоя собственная проекция.
Это участь будд: их не понимают ни друзья, ни враги. Когда он говорит, что желание делает тебя слепым, он не предлагает подавлять желание, потому что подавленное желание гораздо опаснее. Он говорит: «Пойми желание, медитируй на все это явление желания и выйди за его пределы через понимание, не через подавление». Трансцендируй желание посредством медитации. Видя, что желание есть страдание, видя, что желание есть оковы, видя, что желание тянет тебя вниз, в ад, ты просто освобождаешься без всякого подавления.
Освободиться от желания — значит, быть буддой, значит быть Христовым Сознанием.
Величайшая тайна в том, что те, у кого есть желания, живут как нищие. Они живут в оковах, они скованы, как нищие. А те, кто трансцендировал желание, живут как императоры. Кажется, существование следует очень парадоксальному закону.
Когда тебе ничего не нужно, все существование — твое, все Царство Бога — твое.
А когда тебе что-то нужно, у тебя ничего нет — только потребность, рана, желание и оковы. Желания бросаются на тебя со всех сторон, одно за другим. Дело не в каком-то одном желании; процесс желания один и тот же, но желаний миллионы. Поэтому ты живешь одновременно в миллионах тюрем, и они продолжают тебя разрушать, они продолжают навязывать тебе вещи, которых бы ты не принял, если бы с тобой случилось хотя бы мгновение прозрения, ясности. Ты не принял бы такое унижение, которое ты принимаешь из-за желаний. Ты не принял бы это состояние пресмыкания. Тебе предназначено летать в небе. У тебя есть крылья, которые могут нести тебя в высочайшее. Но желания подобны тяжелым камням; они сминают тебя.
Сколько у тебя желаний?
Однажды просто запиши их и сосчитай, и ты будешь удивлен: они продолжают прорастать одно за другим. И каждое исполненное желание влечет за собой десять других. Желания не верят в контроль рождаемости; каждое желание рождает столько желаний, сколько сможет. Желания никогда не бесплодны, никогда не бездетны.
Это стрела, это причиняет тебе боль, ранит тебя, это великая боль, это не более чем страдание.
Но почему тогда люди продолжают желать?
Почему они не слушаются будд? — по той простой причине, что желания очень хитры.
Они продолжают обещать.
Желания — это политики; они обещают тебе прекрасные вещи. Конечно, все это произойдет завтра, не сегодня. Кажется логичным, что на это потребуется время — план пятилетки. Через пять лет все будет точно так, как тебе хочется.
Жди!
Надейся!
Пусть наступит завтра! — а завтра никогда не наступает.
Завтра снова будут те же желания со своими обещаниями. Так было много жизней.
Может быть, ты не помнишь свои прошлые жизни, но, по крайней мере, ты можешь вспомнить свое прошлое в этой жизни. Так было всегда. Желание продолжает говорить тебе: «Завтра, завтра, жди, будь терпелив». Все обещания — это только игрушки, которые удерживают тебя при деле; ты никогда не получаешь товар.
В тот день, когда ты осознаешь коварную игру, которую с тобой играет твой собственный ум, ты выбросишь все эти игрушки. Ты перестанешь слушать постоянные обещания. Ты начнешь смеяться над собственной глупостью, над собственной нелепостью, над тем, как долго ты был таким дураком. Желание начинает исчезать, и тебя больше нельзя одурачить. Это стрела, она причиняет боль, но ты готов страдать от боли в надежде, что завтра она будет искуплена и ты будешь вознагражден. И, конечно, человек за все должен платить. Желание очень логично, оно пытается тебя убедить.
Вы слушались желания тысячи жизней и двигались по кругу в страдании. Вы не испытали ни малейшего вкуса радости, вы не испытали ни малейшего вкуса запредельного. Ваши рты полны грязи. Вы не испытали вкуса настоящей пищи, потому что лишь Творец может действительно насытить вас.
Слушайте тех, кто пробужден.
Даже если ты слушаешь, ты слушаешь людей, которые так же спят, как и ты, а иногда даже крепче. Ты можешь их понять, потому что они говорят на том же языке.
Слушай пробужденных; иначе у тебя нет никаких шансов.
Будда говорит: Ибо тот, кто пробужден, указал тебе путь мира.
Что такое путь мира?
В осознании желания и трансценденции желания посредством осознания нисходит великий мир, потому что желание — это беспорядок. Желание сводит с ума, желание делает тебя неврастеником.
Есть два вида неврастеников: те, кто беспокоится о прошлом, и те, кто беспокоится о будущем. Мир состоит из этих двух типов неврастеников, и причина всего этого невроза — ваши желания. Именно желание заставляет тебя оставаться занятым прошлым, которого больше нет. Невероятно глупо тратить впустую время на то, чего больше нет. Оглядываться назад абсолютно бессмысленно.
Ты не можешь вернуться назад, ты не можешь шагнуть назад во времени; тогда какой смысл тратить попусту свое настоящее на то, чего не переделаешь?
И есть люди, которых слишком сильно заботит будущее, которого еще нет. Будущее значит то, чего еще нет. Оставаться озабоченным тем, чего нет, — прошлое это или будущее — совершенно нелепо. Но желание удерживает тебя — неисполненное желание прошлого удерживает тебя вовлеченным в него; надежды исполнить желание в будущем удерживают тебя вовлеченным в будущее. Лишь человек, лишенный желаний, живет в настоящем, а лишь те, кто живет в настоящем, живы; остальные мертвы.
Ибо тот, кто пробужден, указал тебе путь мира. Отдай себя путешествию.
Слушай пробужденных. Они указывают на поразительное путешествие, путешествие в истину, путешествие в осознанность, путешествие в блаженство, путешествие в мир, путешествие в Творца Живой Разумной Вселенной, путешествие в нирвану.
Именно желание удерживает тебя в затуманенном состоянии и не позволяет тебе увидеть смерть, которая с каждым мгновением подходит ближе и ближе.
Даже если тебе удастся получить все, что ты можешь пожелать, ум не будет удовлетворен.
Прежде всего, тебе это не удастся, потому что ум желает невозможных вещей. Но даже если тебе удастся, ты не будешь удовлетворен.
Это путь ума: он не может быть удовлетворен. Невозможно его удовлетворить; это великий специалист по выискиванию ошибок, это великий изобретатель страдания. Поэтому, добиваешься ты успеха или терпишь поражение, ты всегда остаешься в страдании, если остаешься с умом. А верным способом остаться с умом является желание. Желание — это клей, который удерживает ум в целости. Отлепи себя от ума, стань лишенным желаний.
В тот момент когда мы человеческое, выше божественного, выше любви к Богу, наша душа прилипает к желаниям этого мира.
Попытайся понять желание, все его страдание и всю его тщетность, и в самом этом понимании — трансценденция.
Помни, о смерти. Всегда помни о смерти.
Никогда, ни на мгновение не забывай о смерти.
Почему?
Почему Будда так заинтересован в смерти? — по той простой причине, что только смерть делает тебя осознанным.
Если ты забываешь о смерти, ты немедленно становишься бессознательным. Именно из-за смерти человек — и никакое другое животное — становится просветленным, потому что ни одно животное не осознает смерть. Лишь человек осознает смерть.
Пусть эта осознанность проникнет глубже и глубже.
Пусть она просочится в твое сердце и остается там, как заноза, постоянно напоминая, что жизнь — это сыпучий песок: «Не строй здесь свой дом. Помни, что смерть идет, и все, что ты делаешь, отнимет смерть, — какой смысл так беспокоиться, так волноваться, оставаться в такой тревоге, если смерть все это отнимет?»
Что с нами случилось?
Почему мы потеряли из виду Бога?
И не только потеряли из виду, но и объявили вместе с Фридрихом Ницше, что он умер. Почему столько людей ненавидит Бога?
И даже те, которые не ненавидят и не любят — помни: они нейтральны. А те, кто любит, любят лишь формально, не любят по-настоящему. Они не могут посвятить свою жизнь поискам Бога.
Что случилось с современным человеком?
Случилось одно: мы становимся, все более небрежны к смерти. Великий прорыв в медицинской науке дал нам надежду, что мы будем жить вечно. Медицинская наука, конечно, помогла нам жить немного дольше прежнего, но это просто значит еще немного — того же самого страдания, тех же желаний, той же похоти, тех же оков. Медицинская наука могла бы.
Кажется очень вероятным, что человек может жить дольше ста лет. Есть люди, которые думают, что человек очень легко мог бы жить, по меньшей мере, триста лет.
Но какая разница?
Живи ты триста или семьсот лет, ты останешься прежним глупцом. Фактически, за семьсот лет твоя глупость еще более возрастет.
И если смерть отложить на семьсот лет, что это меняет?
Это случится так нескоро, человек недостаточно проницателен, чтобы видеть так далеко.
Мы окружены мелочами. Мы не видим дальше их, мы видим лишь немногим дальше своего носа, мы видим лишь достаточно для того, чтобы ходить. Семьсот лет, это заставит религию исчезнуть из мира, потому что человек не настолько разумен, чтобы осознавать смерть, отложенную на семьсот лет.
Что и говорить об этом, если он недостаточно разумен, чтобы увидеть ее даже через семьдесят лет!
Человеку семьдесят лет, а он все еще не интересуется медитацией?
Это просто значит, что он не сумел увидеть смерть, а смерть так близка. Она может случиться в любое мгновение.
Будда хочет, чтобы ты постоянно помнил о смерти. Не считай его пессимистом. Не думай, что он одержим смертью — нет, это совершенно не так. Он просто хочет, чтобы ты помнил о смерти настолько, чтобы меч смерти постоянно висел над тобой и заставлял тебя быть бдительным, осознанным.
Помни о смерти. Она ближе, чем эти мечи, она всегда ближе, чем что-либо другое. Ты живешь, окруженный смертью, и если ты можешь помнить об этом, это станет величайшим стимулом для медитации, для осознанности.
Будда говорит: Смерть настигает человека, пока мир кружит ему голову и завлекает его.
Никто не может тебя спасти, кроме твоей собственной осознанности. Знай это,  и не только верь тому, что говорят пробужденные. Знай это сам, пусть это станет твоим экзистенциальным опытом. Знай это. Ищи мудрости и чистоты.
Ищи невинности ребенка. Отбрось все свое глупое знание. Все знание глупо.
Где погребенная в знаниях мудрость?
Знания — это чистый заменитель мудрости. Знания значат нечто заимствованное у других. Отбрось все то, что взял у других. Мудрость — это то, что произрастает в твоей невинности. Когда ты в точности как маленький ребенок, полный удивления и благоговения, заинтригованный существованием, ничего не знающий, — возникает мудрость.
Ключ мудрости бьет в твоем существе. Мудрость — это не что-то приходящее снаружи, это твой внутренний рост.
Знай это. Ищи мудрости и чистоты в лунной радуге Творца.
Расчищай все, что преграждает путь возникновению мудрости.
Удали знание, информацию, удали все свои эгоистические путешествия. Удали желания, удали воспоминания, воображение, удали весь ум.
Стань не-умом.
Это чистота, а в чистоте расцветает мудрость.
В озере невинности расцветает лотос мудрости, и это единственный способ быть свободным, обрести свободу — предельную, тотальную.

•

Когда ты теряешь и ум, и медитацию, это величайшее благословение. Потерять ум — значит пройти только полпути; цель не достигнута. Человек, который теряет ум, начинает цепляться за медитацию; медитация становится его умом. Медитация становится его собственностью, его сокровищем — и конечно, она гораздо красивее, радостнее ума и приносит блаженство, которое стоит того, чтобы его добиваться.
Потерять ум — значит, потерять все свое страдание. Тогда расцветает великий экстаз, тогда внутри твоего существа начинает бить ключ великой радости. Но даже экстаз — это беспокойство. Даже быть радостным — не значит быть полностью дома. Человеку предстоит выйти за пределы экстаза, за пределы радостного оживления и стать совершенно мирным. Поэтому Будда никогда не говорит о блаженстве; он говорит о мире, молчании. Это конечная цель.
Трансцендируй ум, используя медитацию как метод. Но потом не цепляйся и за медитацию, потому что это то же самое цепляние — за что ты цепляешься, не важно. В то мгновение, когда исчезает ум, пусть исчезнет и медитация. Не будь ни умом, ни не-умом. Вот конечная цель, цель состояния будды. Тогда ты дома. Тогда приходит покой. Тебя больше нет, существует лишь покой, и нет никого, кто бы им владел.
Половина тебя убита, когда ты отбрасываешь ум, другая половина убита, когда ты отбрасываешь медитацию. Мирская часть тебя исчезает вместе с умом, а так называемая духовная исчезает вместе с медитацией. Теперь ты не тело и не душа. Тебя нет. Существует неизмеримое ничто, тотальное никто. Будда называет это шунья,  нирвана. Все прекратилось: страдание и радость, день и ночь, лето и зима, жизнь и смерть, — все ушло. Вся двойственность трансцендирована.
Радуйся, потому что тебе невероятно повезло, если исчезло и то и другое сразу, — хотя из-за того, что ты цепляешься, это кажется очень безумным. Сначала кажется безумием отбросить ум. Но есть медитация, которая дает тебе новый фундамент, новый порядок, новую дисциплину — высшую, лучшую, более изощренную, более культурную, более внутреннюю, более субъективную.
Когда ты отбрасываешь медитацию, весь порядок, вся дисциплина, вся структура исчезает. Ты совершаешь прыжок в полную неизвестность, в предельную неизвестность.
Это мгновение настоящего рождения — рождаешься не ты, но Бог. Тебя больше нет, теперь есть лишь Творец. Под «Богом» не подразумевается личность; под «Богом» подразумевается только опыт.
Понимаешь ли ты молчание?
Тогда ты не был бы здесь. Тебе не нужно было бы быть здесь. Ты мог бы сидеть у молчаливого камня, ты мог бы сидеть под молчаливым деревом, ты мог бы сесть у ног любимой женщины, ты мог бы понять всех будд. Тогда ты не стал бы читать Библию, Коран и Гиту. Ты отправился бы в пустыню, чтобы почувствовать молчание, вечное молчание пустыни. Ты понял бы все Библии, все Кораны, все Гиты.
Ты умеешь понимать только слова. И я знаю, что истину нельзя передать словами, но слова можно использовать, чтобы вывести тебя из горящего дома. Слова могут вывести тебя из мира слов, снов и желаний, в котором ты живешь. Слова можно использовать так искусно, чтобы они привели тебя к молчанию — или, по крайней мере, указывали на него.
Ты слишком погружен в свои знания, в голову.
Немного глупости пойдет на пользу!
Ты слишком знающий, слишком умный, слишком хитрый.
Сердце разума — это сдача всего умствования, хитрости, знаний.
Ты совершенно неосознан, и великое усилие требуется, чтобы сделать тебя осознанным.
Вся твоя жизнь в беспорядке — и организация жизни снаружи не поможет. Нужна какая-то радикальная трансформация твоего существа.
Так называемые религиозные люди, делали прямо противоположное. И именно поэтому вы ходите в церкви, храмы, синагоги — не для того, чтобы проснуться, но чтобы вам помогли крепче заснуть. Вы ходите туда слушать прекрасные колыбельные. Вы ходите туда, чтобы вас утешили. Вы ходите туда, чтобы вас приободрили.
Но все эти — твои раввины, твои священники, твои Папы, твои шанкарачарьи, твои имамы. Благодаря тому, что ты хочешь лучше спать и видеть сладкие сны, их бизнес процветает.
Мы хотим прекрасной лжи и иллюзий, сладких снов.
Это верно относительно девяноста девяти и девяти десятых процента человечества. Лишь изредка человек начинает искать истину, но тогда он должен рискнуть всем своим сном, сновидениями и всеми капиталовложениями во сны.
Будда, Иисус, Моисей — эти люди не дают тебе утешений. Они разбивают всю твою ложь, какой бы она ни была удобной, какой — бы она ни была уютной, они разбивают ее. Они хотят, чтобы ты знал истину. Поначалу она горька.
Будда сказал: Ложь сладка поначалу и горька в конце. Поначалу она кажется нектаром, а в конце оказывается смертоносной, ядовитой. Истина горька поначалу, но сладка в конце. Поначалу она кажется ядом, кажется, она убьет тебя; в конце это эликсир, нектар. Она дает тебе способность узнать вечное, бессмертное.
Идея Бога антропоцентрична. Библия говорит: Бог создал человека по собственному образу. Истина в прямо противоположном: человек создал Бога по собственному образу. Бог — это не что иное, как проекция человеческих желаний, стремлений, порывов. Бог — это не что иное, как проекция человеческого ума.
Есть - Божественная Любовь, есть - Безусловная Любовь это два силы создавшие Вселенную. Их невозможно определить умом, лишь разумом сердца.
Божественность — это качество; это аромат, который пронизывает все существование.
Мы в точности похожи, мы участвуем в одном и том же существовании, дышим одной и той же Божественностью, живем в одном и том же океане Божественности. Мы рыбы в одном и том же океане, и снаружи, и внутри.
Единственная вещь, которая имеет значение, — это осознание реальности.
Английский язык очень беден; в нем только одно слово, «Бог».
Санскрит бесконечно богаче, в нем много слов, чтобы выразить разные подходы. Предельное, абсолютное, — называется Брахман. 
Это чистейшая Божественность, ничем не загрязненная. Это абстракция: вся материя исчезла, осталась лишь чистая энергия, лишь чистое сознание Божественной Любви.
Второе слово в санскрите — Ишвар;  по смыслу оно приближается к «Богу». Ишвар значит «создатель», но он ниже, чем Брахман. Он иллюзорен, как и весь мир.
Если создание иллюзорно, как может быть реальным Создатель?
Вы можете понять суть: создание и создатель — это две полярности. Весь мир иллюзорен, поэтому иллюзорен и его творец.
Ты будешь удивлен, узнав, что тебе придется выйти за пределы Бога; лишь тогда ты можешь достичь предельного, не прежде. Знать Бога — это низшее состояние понимания.
Третье слово — Бхагван,  которое нельзя перевести как «Бог». Будда никогда не верил в Бога, и все же мы называем его Бхагван. Махавира никогда не верил в Бога, и все же мы называем его Бхагван.
Как перевести на английский слово «Бхагван»?
Это просто значит «блаженный»; это не имеет ничего общего с Богом. Буквально это значит «тот, кто достиг»; поэтому он называется блаженным — тот, кто прибыл, тот, кто стал пробужденным, просветленным.
Нужно понять: если ты стал очень ясным, индивидуальность исчезает; ты — просто ясность. Если ты неясен, есть индивидуальность. Индивидуальность и ясность не могут быть вместе. Индивидуальность глубоко внутри — это не что иное, как это — чувство отделенности, отделенности от целого.
Когда танец тотален, танцора больше нет; есть лишь танец.
Есть лишь танец, никто не танцует. Это не две сущности — танцор и танец.
Когда художник действительно сливается со своей картиной, когда он поглощен ею, тогда больше нет художника и картины, лишь процесс написания картины. Художника не осталось; на несколько мгновений художник исчезает. Лишь когда художник исчезает, картина достигает наивысшей красоты.
Танцор, художник, певец, музыкант, поэт — все они знают эти мгновения, но это лишь мгновения в их жизни. В жизни будд это не только мгновения; они стали их реальностью. Танцор исчез навсегда.
Если ты можешь это понять, лишь тогда ты сможешь прийти к причастию с этим никем, с этим ничем, с этим состоянием нирваны.
Лишь когда ты приходишь к состоянию блаженного неведения, возникает ясность. Знание приносит беспокойство; не-знание дает тебе ясность, прозрачность.
Чтобы жить без страдания, нужна великая храбрость. Быть несчастным очень дешево, очень просто; это ничего не стоит. Чтобы быть несчастным, не нужно никакой храбрости, никакого разума. Быть несчастным так легко, но выйти из страдания трудно, тяжело. Чтобы из него выйти, требуется разум, потому что ты сам создаешь свое страдание, потому что ты бессознателен. Ты можешь прекратить его создавать, лишь, если станешь сознательным, а чтобы стать сознательным, нужно великое усилие.
Более того, страдание удерживает тебя при деле, чтобы ты мог избежать своей внутренней пустоты. Оно позволяет тебе оставаться увлеченным. Если ты не несчастен, тебе придется идти вовнутрь, а ты боишься, потому что там великая пустота. Идти вовнутрь — это своего рода смерть.
Мистики называли ее «великой смертью» — она больше, чем так называемая обычная смерть, потому что в обычной смерти умирает лишь тело. Если ты идешь вовнутрь, умирает ум. А человек боится умирать — умирает твое эго — человек боится потерять свою тождественность.
Сколько усилий ты приложил, чтобы добиться определенной тождественности!
Один — великий актер, другой — известный политик. Кто-то очень богат, кто-то очень эрудирован.
Ты приложил столько усилий, и теперь я предлагаю тебе из этого выйти!
Это означает, что все усилия были пустой растратой. Тебе должно хватить духу из этого выйти, тебе нужна храбрость, чтобы быть без тождественности.
Люди дзэн говорят: Прежде чем ты начал медитировать, горы были горами, а реки реками. Когда ты глубоко идешь в медитацию, горы больше не горы, а реки больше не реки. Когда ты достигаешь сатори, когда медитация трансцендирована, снова горы — это горы, а реки — это реки.
Это способ дзэн сказать, что до медитации у тебя есть определенная тождественность. У тебя есть имя, слава, форма, семья, раса, культура, религия, страна; все это дает тебе определенное представление о том, кто ты такой, — хотя это представление абсолютно ложно, произвольно, случайно. Лишь в результате случайности ты родился христианином, индуистом или мусульманином; в этом нет никакого значения. Лишь в результате случайности ты родился русским, индийцем или китайцем. Ты — не это.
Твое сознание — это просто сознание, не китайское, не корейское и не японское. Твое сознание — это просто сознание. Оно не принадлежит ни к какой стране, ни к какой расе, ни к какому цвету, ни к какой религии; все это обусловленность. Тебя загипнотизировали и сказали, что ты индиец; это гипноз. Тебя загипнотизировали и сказали, что ты мусульманин, и этот гипноз продолжался всю твою жизнь. Он проникает так глубоко, что ты можешь быть готов умереть за него. Люди умирают за религию, за страну, за флаги; они готовы умереть за любую чепуху. Кажется, в их жизни вообще нет смысла, они будто бы готовы умереть по любому поводу — подойдет любой предлог.
Твоя личность произвольна. До медитации ты был уверен в том, кто ты. Когда ты идешь в медитацию, твои несчастья начинают исчезать, и вместе с этими несчастьями начинает исчезать и твоя личность. Ты оказываешься в состоянии хаоса, и этот хаос создает страх.
Это трудно! Трудно выйти из своего несчастья, потому что это не только твое несчастье; оно переплелось с несчастьями других. Ты наслаждаешься, мучая других; когда ты можешь кого-то мучить, ты чувствуешь свою власть. Человек готов на жертвы, если он может создать страдание для других.
Люди одновременно и садисты, и мазохисты. Очень редко можно найти чистого садиста или мазохиста. Эти типы встречаются только в книгах по психологии. В реальности каждый и садист, и мазохист. Люди — садомазохисты: они мучаются сами, чтобы мучить других; они мучают других, чтобы мучить себя. Все это взаимосвязано, взаимозависимо. Ты не можешь просто выскользнуть из этого — это капиталовложения всей твоей жизни. Никто больше тебе не мешает, Двабха, ты можешь выйти. Ты просто должен понять.
Если ты не можешь отбросить свое страдание, кто его может отбросить?
Что такое твоя жизнь?
Что ты делаешь с собой и другими?
Ты чувствуешь свою власть, когда ты мучишь других; мучение дает тебе всплеск власти.
Почему снова и снова рождаются все эти Адольфы Гитлеры, Иосифы Сталины, Мао Цзе-Дуны?
Откуда они берутся?
Они символизируют тебя. Они символизируют безумие человечества в самой его основе. Они извергаются снова и снова, и будут появляться снова, ты не можешь им помешать, пока не изменится сама основа человеческого существования. Если мы изменим человеческое сознание от страдания к блаженству, от напряжения к миру.
Иначе тебе придется страдать.
Ты заслуживаешь, фактически, ты просишь страдания. Должно быть, Германия достаточно долго "молилась", чтобы появился Адольф Гитлер. И сейчас в Германии снова есть люди, которые начали то же самое фашистское движение.
Вы не можете жить без этих сумасшедших!
Что-то в вас в них нуждается. Они могут что-то, чего вы не можете сделать сами. Они могут выплеснуть в мир много страдания.
Видел ли ты, наблюдал ли ты, что во время войны люди выглядят счастливее, чем всегда?
В их лицах больше света, они больше улыбаются. Внезапно в их жизнях появляется подъем, энтузиазм, энергия. Они больше не волочат ноги; в их жизни есть смысл. Смерть и опасность, окружающая их, помогает им стать более живыми.
Каждый озабочен лишь своим маленьким, самовлюбленным, уродливым «я». Именно поэтому ты не можешь выйти из своего страдания. Попытайся выйти из эго, и ты сможешь выйти и из страдания. Попытайся выйти из «я».
Ваши так называемые религиозные люди продолжают учить вас: «Не будьте эгоистичными». Будда говорит: «Не будьте эго».
Учение Не-Будь-Эгоистичным не помогло.
Оно не может помочь, потому что оно не касается корня. Эго является корнем, а ваши религиозные люди продолжают учить — ваши святые и Махатмы — «не будь эгоистичным». Это просто значит позволить эго существовать, позволить корню расти дальше. Просто продолжай обрезать ветви и подстригать листья. «Не будь эгоистичным», но тогда корень сохранится и снова прорастет; снова вырастут листья.
Будда — единственный просветленный Мастер в мире, который подошел к самому корню проблемы. Он говорит: не будь эго. Это великое прозрение, великий вклад, один из самых драгоценных.
Он говорит: «Если ты эго, ты будешь эгоистичным. Твой эгоизм может стать религиозным, духовным, но он останется эгоистичным. Эго может быть только эгоистичным; эго может существовать лишь в климате эгоизма. Если ты попытаешься не быть эгоистичным, сохранив эго в целости, ты будешь просто лицемером».
Слово «лицемерие» происходит от того же корня, что и актерская игра. Ты будешь просто играть роль, играть в игру, притворяться. Но нельзя быть эгоистичным, если нет эго.
Как отбросить эго?
Фактически, если ты посмотришь вовнутрь, его нет, поэтому его не нужно и отбрасывать. Все, что нужно, — это глубокое прозрение в твое собственное внутреннее пространство. Загляни в свое внутреннее пространство — а именно в этом вся медитация, — загляни вовнутрь, и ты не найдешь там это. А когда ты не найдешь никакого эго, — оно исчезает, как тень на свету, — весь эгоизм исчезнет сам по себе.
Тогда в твое существование придет совершенно новое качество. Ты больше не озабочен тем, чтобы создавать страдание для других; поэтому ты вышел из собственного страдания. В то мгновение, когда ты войдешь вовнутрь, высвобождается великий разум, великое творчество. Этот разум приносит блаженство и, в конце концов, ведет тебя за пределы даже блаженства — за пределы ума и за пределы медитации. Он приводит тебя к предельному центру существования; к миру, спокойствию, молчанию, тишине.
Ты полностью прекращаешься, и лишь тогда ты прибыл.
Ты входишь в мир Творца — или Божественности, — лишь, когда тебя больше нет.
Но прежде чем войти вовнутрь, тебе придется отбросить глупые идеи, которые ты носил с собой все время. Тебе придется отбросить все то, что тебе сказали и чему тебя научили. Тебе придется отбросить все то, к чему тебя подготовило образование.
Все твое общество укоренено, основано на идее о том, как сделать твою жизнь удобной. Не истинной, но лишь удобной, комфортабельной, чтобы ты мог жить удобно и умереть удобно. Все общество основано на том, чтобы снабжать тебя транквилизаторами. Твоя религия действует как транквилизатор. Когда ты обеспокоен, ты идешь к раввину, к священнику, к имаму, и они тебя утешают. У тебя умер ребенок. Ты идешь к раввину, ты идешь к священнику, и он говорит: «Не волнуйся. Бог берет только тех, кого любит».
Он утешает тебя!
Твой ребенок был избран Богом; твой ребенок — один из немногих избранных.
Если ты пойдешь к индуистскому священнику, он скажет:
«Не волнуйся. Душа бессмертна, никто не умирает. Ребенок только изменил дом, и он получит лучший дом, новый дом. Он как бы сменил машину на более современную. Поэтому не волнуйся». Он утешает тебя. Он не помогает тебе пройти радикальную перемену. Он пытается сделать твою жизнь как можно более удобной. И естественно, ты за это платишь.
Он служит тебе, и ты платишь за это.
Но это наша философия, основа нашей жизненной философии: не создавай проблем. Следуй традиции, следуй общепринятому. Будь конформистом. Будь индуистом, мусульманином, христианином. Ходи в церковь. Не создавай проблем. Не мути воду. Просто как-то оставайся живым и умри, не создавая проблем. Тогда ты не сможешь выйти из страдания.
Чтобы выйти из страдания, тебе придется быть революционером. Величайшая в мире революция — выйти из несчастных образцов жизни. Тебе придется изменить всю свою философию и многим рискнуть. Общество не примет тебя.
Иначе, почему не приняли Сократа?
Почему не приняли Иисуса?
Толпа не будет тебя уважать. Толпа тебя уважает, лишь, если ты часть толпы. Если ты хочешь респектабельности, тебе придется быть частью толпы. Тогда тебе придется быть овцой, а не человеком разума.
Будда говорил своим ученикам: «Будь львом! Рычи как лев и выйди из всех видов рабства!» Каким бы ни был риск, дело того стоит.
Слушая птиц и ветер, оставаясь в полном молчании, глубоком, любовном единении, это не чудо в том смысле, в котором употребляется это слово. Фактически, это самая естественная вещь. Человек стал таким неестественным, поэтому это выглядит как чудо. Именно из-за того, что человек неестествен, такая простая вещь кажется чудом; в остальном это естественно, спонтанно.
Ты ничего не делаешь, я ничего не делаю. Мы здесь вместе; что-то происходит.
Что-то передается между мной и тобой.
Никто ничего не делает, ни я, ни ты; это происходит само собой. В этом смысле это просто, естественно; но в другом смысле ты можешь употребить слово «чудо». Это выглядит как чудо, потому что человек стал таким неестественным, что быть в молчании даже несколько минут кажется чудом.
Это похоже на то, как если бы человека, который всю жизнь провел в темноте, вывели на свет, и вот впервые он видит цвет цветов, солнечные лучи в ветвях деревьев, радугу в облаках и начинает кричать: «Чудеса, чудеса, чудеса!»
Ты скажешь: «Это простые вещи, естественные вещи. Это лишь потому, что ты жил в темноте. Именно поэтому свет, эти бабочки, эти цветы, зелень, багрянец и золото деревьев выглядят как чудо». Но для него это чудо.
Это просто естественно; для тебя это чудо. Все зависит от того, с какой точки зрения ты смотришь на это.

•

Есть удовольствие. Есть блаженство. Воздержись от первого, чтобы овладеть вторым.
Если ты счастлив За счет счастья другого человека, Ты связан навеки.
Ты безрассуден, и желание растет. Ты не делаешь то, что должен. Ты делаешь то, чего не должен. Ты безрассуден, и желание растет. Но мастер бодрствует, Он наблюдает тело.
Во всех своих действиях он различает. И становится чистым.

•

Первое — удовольствие, второе — счастье, третье — радость, четвертое — блаженство.
Удовольствие принадлежит физическому, психологическому.
Удовольствие — это самая поверхностная вещь в жизни; это щекотка. Удовольствие секса, удовольствие других чувств, одержимость едой — все это укоренено в теле. Тело — это твоя периферия; это не твой центр. А жить на периферии — значит предоставлять себя на милость множества случайных обстоятельств вокруг тебя. Человек, который ищет удовольствия, на милости у случайности.
Так волны в океане зависят от капризов ветров. Когда дует сильный ветер, они есть; когда ветра нет, нет и их. У них нет независимого существования; они зависимы, а все, что зависимо от другого, приносит оковы.
Удовольствие зависит от другого.
Если ты любишь женщину, если это твое удовольствие, тогда женщина станет твоей хозяйкой. Если ты любишь мужчину, если в этом твое удовольствие и ты чувствуешь себя несчастной, печальной и приходишь в отчаяние, когда его нет, значит, ты создала себе рабство. Ты создала тюрьму, у тебя больше нет свободы.
Если ты ищешь денег и власти, тогда ты будешь зависеть от денег и власти.
Человек, который продолжает накапливать деньги, если для него удовольствие — иметь больше и больше денег, он будет становиться более и более несчастным — потому что чем больше у него есть, тем больше он хочет, и чем больше у него есть, тем более он боится это потерять. Это обоюдоострый меч: чем больше он хочет, первое острие меча. Поэтому он становится все более несчастным.
Чем больше ты требуешь, желаешь, тем более ты чувствуешь, что тебе чего-то не хватает, тем более полым, пустым ты себе кажешься. С другой стороны, — другое острие меча — чем больше у тебя есть, тем более ты боишься, что у тебя это отнимут; это можно украсть. Банк может обанкротиться, может измениться политическая ситуация в стране, страна может стать коммунистической. Твои деньги зависят от тысячи и одной вещи. Деньги не делают тебя хозяином, они делают тебя рабом. Удовольствие периферийно; поэтому оно обязательно зависит от внешних обстоятельств. Это только щекотка.
Если твое удовольствие в еде, что, собственно, доставляет тебе наслаждение — просто вкус!
На то мгновение, когда пища проходит по вкусовым рецепторам твоего языка, ты испытываешь ощущение, которое интерпретируешь как удовольствие.
Это твоя интерпретация.
Сегодня это выглядит как удовольствие, а завтра может не выглядеть как удовольствие. Если ты продолжаешь есть одну и ту же пищу, рецепторы на кончике языка утратят восприимчивость к ней. Вскоре она тебе надоест — именно таким образом людям все надоедает.
Один день ты бегаешь за женщиной или мужчиной, а на следующий день ищешь предлога, чтобы от него или от нее избавиться.
Тот же самый человек, ничего не изменилось!
Что случилось за это время?
Тебе надоел другой, потому что все удовольствие было в познавании нового. Теперь другой больше не нов; ты ознакомился с его территорией. Ты знаком с телом другого, с изгибами тела, с ощущением тела. Теперь ум жаждет чего-то нового.
Ум всегда жаждет чего-то нового. Именно так ум всегда удерживает тебя на привязи будущего. Он заставляет тебя продолжать надеяться, но никогда не исполняет обещаний — и не может. Он умеет лишь создавать новые надежды, новые желания.
Точно как на дереве растут листья, желания и надежды растут в уме.
Ты хотел новый дом, и ты его получил — а где удовольствие?
Оно возникло на мгновение, когда ты достиг цели. Когда ты достиг цели, ум больше в ней не заинтересован; он уже начал плести сети нового желания. Он уже начал думать о других домах, которые больше. И так во всем.
Удовольствие удерживает тебя в невротичном состоянии, в вечном беспокойстве, беспорядке. Столько желаний — и каждое из них неутолимо! — требуют внимания.
Ты остаешься жертвой толпы безумных желаний, — безумных, потому что они невыполнимы, — а они продолжают тащить тебя в разные стороны. Ты становишься противоречием.
Одно желание тянет тебя влево, другое вправо, и одновременно ты кормишь оба желания. Тогда ты чувствуешь себя расщепленным, раздвоенным, ты чувствуешь, что тебя разрывают на части, ты чувствуешь, что разваливаешься на куски. Никто другой за это не в ответе. Все дело в этом глупом стремлении к удовольствию.
Это сложное явление. Ты не единственный, кто ищет удовольствия; такого же удовольствия ищут миллионы таких, как ты. Отсюда столько борьбы, соревнования, насилия, войн. Все становятся друг другу врагами, потому что стремятся к одной и той же цели и не могут ее достичь; поэтому борьба должна быть тотальной. Ты должен рискнуть всем — ни за что, потому что, когда ты достигаешь, ты не достигаешь ничего, и на эту борьбу ты тратишь впустую всю свою жизнь. Жизнь, которая могла бы стать празднованием, становится долгой, высосанной из пальца, бессмысленной борьбой.
Когда ты так стремишься к удовольствию, ты не можешь любить, потому что человек, который ищет удовольствия, использует другого как средство. А использовать другого как средство — это самое безнравственное действие из всех возможных, потому что каждое существо само по себе — это цель и нельзя использовать его как средство. Но в поисках удовольствия ты должен будешь использовать другого как средство. Ты станешь коварным из-за этой борьбы. Если ты не коварен, тебя обманут, и прежде чем тебя обманут другие, ты должен обмануть их.
Это нечто очень странное: люди знают о Христе, о Будде, о Мухаммеде, о Кришне, но никто им не следует.
Люди мало знают о Чанакье и Маккиавелли, но следуют им — как будто Чанакья и Маккиавелли очень близки их сердцу!
Тебе не нужно их читать, ты уже им следуешь. Все ваше общество построено на принципах Маккиавелли; в этом заключается вся политическая игра. Прежде чем кто-то что-то урвет у тебя, урви у другого. Будь всегда на страже. Естественно, если ты всегда на страже, ты будешь напряженным, тревожным, обеспокоенным. Такова борьба, и она продолжается постоянно. Ты один, а врагов миллионы.
Например, если ты хочешь стать премьер-министром, тогда все те миллионы людей, которые тоже хотят быть премьер-министрами, — это твои враги.
Кто не хочет быть премьер-министром?
Человек может говорить об этом, а может не говорить. Поэтому все против тебя, а ты против всех. Вся эта жизнь длиною в семьдесят, восемьдесят лет будет растрачена впустую в тщетном усилии. Удовольствие — это не цель жизни и не может быть целью.
Второе слово, которое нужно понять, это счастье.
Счастье психологично, удовольствие физиологично.
Счастье немного лучше, немного более утонченно, немного выше, но немногим отличается от удовольствия. Можно сказать, что удовольствие — это низший вид счастья, а счастье — несколько высший вид удовольствия. Это две стороны одной и той же монеты. Удовольствие немного первобытно, животно; счастье немного более культурно, немного более человечно — но это одна и та же игра, играемая в мире ума. Ты не настолько заботишься о физиологических ощущениях; гораздо больше ты заботишься о психологических ощущениях. Но в своей основе они не отличаются; поэтому Будда не говорил о четырех словах, он говорил только о двух.
Третье слово — радость; радость духовна. Она отличается, полностью отличается от удовольствия, счастья. Она не имеет ничего общего с другими людьми; она принадлежит внутреннему. Она не зависит от обстоятельств: она твоя собственная. Это не щекотка, которую создают другие вещи; это состояние мира, молчания, медитативное состояние. Она духовна.
Но Будда не говорил и о радости, потому что есть и еще одна вещь за пределами радости. Он называет ее блаженством. Блаженство тотально. Оно не физиологическое, не психологическое и не духовное. Оно не знает разделений, оно неделимо. Оно тотально в одном смысле и трансцендентально в другом. Будда говорит только о двух словах. Первое — удовольствие; оно включает счастье. Второе — блаженство; оно включает радость.
Блаженство означает, что ты достиг самого внутреннего ядра своего существа. Оно принадлежит предельной глубине твоего существа, где больше нет даже эго, где царит лишь молчание; ты исчез. В радости есть немного тебя, но в блаженстве тебя нет. Эго растворилось; это состояние не-бытия.
Будда называет его нирваной. Нирвана означает, что ты прекратился; ты — просто бесконечная пустота, подобная небу. И в то мгновение, когда ты есть эта бесконечность, ты наполняешься звездами, и начинается совершенно новая жизнь.
Ты рожден заново.
Удовольствие преходяще, оно принадлежит времени; блаженство вне времени, безвременно.
Удовольствие начинается и кончается; блаженство остается навсегда.
Удовольствия приходят и уходят; блаженство никогда не приходит, никогда не уходит, — оно уже есть в глубочайшем ядре твоего существа.
Удовольствие приходится вырывать у другого; ты становишься либо нищим, либо вором. Блаженство делает тебя мастером. Блаженство — это не то, что ты изобретаешь, но нечто такое, что ты открываешь. Блаженство — это святая святых твоей природы. Оно было в ней с самого начала, только ты не смотрел на него, ты принимал его как должное. Ты не смотришь вовнутрь.
Это единственное несчастье человека: он продолжает смотреть наружу в поиске и исследовании. Снаружи тебе этого не найти, потому что его там нет.
Блаженство есть твоя сокровенная сердцевина. Удовольствие ты вынужден клянчить у других; естественно, ты становишься зависимым. Блаженство делает тебя мастером. Блаженство — это не то, что случается; это уже так.
Будда говорит: Есть удовольствие, и есть блаженство. Воздержись от первого, чтобы овладеть вторым.  Перестань смотреть наружу. Смотри вовнутрь, обратись вовнутрь. Начни искать и исследовать в своем собственном внутреннем пространстве, в своей собственной субъективности. Блаженство — это не объект, который можно где-то отыскать; это твое сознание.
На Востоке мы всегда определяли высшую истину как сат-чит-ананда.
Cam  значит истина, чит  значит сознание, ананда  значит блаженство. Это три лица одной и той же реальности. Это истинная троица — не Бог-отец, Сын, Иисус Христос, и Святой Дух, это не истинная троица.
Истинная троица — это истина, сознание, блаженство.
Это не отдельные явления, но одна энергия, выражающая себя тремя способами, одна энергия, у которой три лица. Поэтому на Востоке Бог — это тримурти: у Бога три лица.
Вот его настоящие лица, а не Брахма, Вишну, Махеш. Это для детей ума — незрелых духовно разумом, метафизически.
Брахма, Вишну, Махеш: эти три имени — для начинающих.
Истина, сознание, блаженство — вот три предельные истины. Сначала истина; когда ты входишь в нее, ты осознаешь свою вечную реальность: cam, истина. По мере того как ты идешь глубже в свою реальность, в свой cam, в свою истину, ты осознаешь сознание, поразительное сознание. Все залито светом, ничто не остается во тьме. Все есть осознанность, нет ничего неосознанного. Ты — просто пламя сознания, в котором нет ни тени бессознательности. А когда ты идешь еще глубже, конечное ядро — блаженство, ананд.
Будда говорит: воздерживайся от всего, что ты считал осмысленным, важным. Пожертвуй всем ради предельного, потому что лишь оно одно сделает тебя удовлетворенным, лишь оно одно сделает тебя состоявшимся, принесет весну в твое существо, ты расцветешь тысячью и одним цветком.
Стремясь к удовольствию, ты останешься бревном, плывущим по реке. Удовольствие будет делать тебя все более и более коварным; оно не даст тебе мудрости. Оно будет вести тебя в большее и большее рабство; оно не даст тебе Царство Божье. Оно будет делать тебя все более и более расчетливым, оно будет делать тебя все большим и большим угнетателем. Оно сделает тебя политиком, дипломатом. Ты начнешь пить у других кровь; именно это делают люди.
Муж говорит жене: «Я тебя люблю», но на самом деле он просто использует ее.
Жена говорит, что любит мужа, но она просто использует его. Возможно, муж просто использует ее как сексуальный объект, а она использует его как меру финансовой безопасности.
Удовольствие делает каждого хитрецом, обманщиком. А быть хитрецом — значит упустить блаженство невинности, блаженство ребенка.
Деньги, власть, престиж — все это делает тебя коварным. Ищи удовольствия — и ты потеряешь невинность; а потерять невинность — значит, потерять все. Иисус говорит: будьте подобны маленьким детям, и лишь тогда вы войдете в Мое Царство Божье. И он прав. Но искатель удовольствий не может быть невинным, как ребенок. Он должен быть очень умным, очень хитрым, политичным; лишь тогда он может преуспеть в этом соревновании головорезов, которое продолжается вокруг. Каждый готов перегрызть глотку другому. Ты не живешь среди друзей. Мир не может быть дружелюбным, пока мы не отбросим эту идею конкуренции.
С самого начала мы начинаем отравлять ребенка ядом соревнования. К тому времени, когда он выйдет из университета, он будет полностью отравлен. Мы гипнотизируем его идеей, что он должен бороться с другими, что в жизни выживает сильнейший. Тогда жизнь никогда не может быть празднованием. Тогда в жизни никогда не может быть никакого качества религиозности. Тогда она не может быть благочестивой, святой. Тогда в ней не может быть качества священного. Тогда вся она подла, уродлива.
Естественно. Если ты счастлив за счет счастья другого человека —  а только таким образом ты можешь быть счастлив, — нет другого пути. Если ты находишь красивую женщину, и каким-то образом тебе удается ею завладеть, ты вырвал ее из рук кого-то другого. Мы придаем вещам по возможности более красивый вид, но это лишь наружность. Теперь другие, те, кто проиграл в игре, злятся, приходят в ярость. Они будут ждать своей возможности отомстить, и рано или поздно эта возможность представится.
Всем, чем ты владеешь в этом мире, ты владеешь за счет кого-то другого, ценой удовольствия кого-то другого. Нет другого пути. Если ты действительно хочешь не быть враждебным ни к кому в мире, ты должен отбросить всю идею владения. Используй все то, что случается с тобой в это мгновение, но не будь собственником. Не пытайся ни на что претендовать. Ничто не твое, все принадлежит Творцу.
Мы приходим с пустыми руками и уходим с пустыми руками, так какой смысл на что-то претендовать в этот короткий промежуток времени?
Но это все, что мы знаем, в этом весь мир: владей, главенствуй, имей больше других. Это могут быть деньги или добродетель; не важно, какая монета в обороте — она может быть мирской, она может быть духовной. Но будь очень умным, иначе тебя будут эксплуатировать. Эксплуатируй, и тебя не будут эксплуатировать, — это тонкое послание дается тебе с молоком матери. Каждая школа, колледж, университет укоренен в идее соревнования.
Настоящее образование не будет учить тебя соревнованию; оно будет учить тебя сотрудничеству. Оно не будет учить тебя бороться и приходить первым. Оно будет учить тебя быть творческим, быть любящим, быть блаженным безо всякого сравнения с другими. Оно не будет учить тебя, что ты можешь быть счастлив, лишь, если ты первый. Это полная чепуха. Ты не можешь быть счастливым просто потому, что ты первый. Пытаясь быть первым, ты пройдешь через столько страдания, что привыкнешь к этому страданию к тому времени, как придешь первым.
К тому времени, как ты станешь президентом или премьер-министром страны, ты пройдешь через такое страдание, что это страдание станет твоей второй натурой. Теперь ты не знаешь другого способа существовать; ты остаешься несчастным. Напряжение глубоко отпечаталось в тебе; это твой стиль жизни. Хотя ты и стал первым, ты остаешься осторожным, ты тревожишься, боишься. Это совершенно не меняет твоего внутреннего качества.
Настоящее образование не будет учить тебя быть первым. Оно будет учить тебя наслаждаться всем, что ты делаешь, не ради результата, но ради самого действия. Точно как художник, танцор или музыкант.
Ты можешь рисовать двумя способами.
Ты можешь рисовать, чтобы состязаться с другими художниками; ты хочешь быть величайшим художником в мире, ты хочешь быть Пикассо или Ван Гогом. Тогда твои картины будут второсортными, потому что твой ум не заинтересован в том, чтобы рисовать себя; он заинтересован в том, чтобы быть первым, чтобы быть величайшим художником в мире. Ты не идешь глубоко в искусство живописи. Ты не наслаждаешься им, ты лишь используешь его как трамплин. Ты в путешествии эго.
Вот в чем проблема: чтобы действительно быть художником, ты должен совершенно отбросить эго. Чтобы действительно быть художником, ты должен отложить эго в сторону. Лишь тогда Творец может течь через тебя. Лишь тогда может он использовать твои руки, пальцы и кисть. Лишь так может быть рождено нечто полное красоты.
Это никогда не делается тобой, но происходит через тебя. Существование течет; ты становишься лишь каналом. Ты позволяешь этому случиться, вот и все; ты не препятствуешь, вот и все.
Но если ты слишком заинтересован в результате, в конечном результате — что ты должен стать знаменитым, что ты должен завоевать Нобелевскую премию, что ты должен быть первым художником в мире, что ты должен затмить всех художников, которые были раньше, — тогда ты заинтересован не в живописи; живопись вторична. И конечно, с вторичным интересом к живописи ты не можешь нарисовать ничего оригинального; все будет обычным.
Эго не может принести в мир ничего незаурядного; незаурядное приходит лишь с отсутствием эго. И так же с музыкантом, поэтом и танцором. Так же с каждым.
В Гите Кришна говорит: не думай, что результат — это все.
Это послание безмерной красоты, важности и истины.
Не думай, что результат — это все.
Просто делай все, что ты делаешь, со всей тотальностью.
Потеряйся в этом. Потеряй делающего в действии.
Не будь — позволь энергии течь беспрепятственно.
Вот почему он говорит Арджуне: «Не беги от войны, потому что я вижу, что это лишь путешествие эго — этот побег. То, как ты говоришь, просто показывает, что ты рассчитываешь: ты думаешь, что, убежав с войны, ты станешь великим Махатмой. Вместо того чтобы сдаться Богу, целому, ты принимаешь себя всерьез: как будто, если бы не было тебя, не было бы и войны».
Кришна говорит Арджуне: «Слушай меня. Просто будь в состоянии позволения. Скажи Богу: «Используй меня как хочешь. Используй меня! Я доступен, открыт без всяких условий». Тогда во всем, что случится, будет великая подлинность. В этом будет интенсивность, в этом будет глубина. В этом будет прикосновение вечного. Это будет подписано Богом, не тобой. А ты будешь радоваться, потому что Бог избрал тебя своим средством».
Будда говорит: Если ты счастлив за счет счастья другого человека, ты связан навсегда.
Счастье, удовольствие, зависит от эксплуатации. Ты всегда живешь за чужой счет.
В университете ты становишься первым — но как же тысячи других студентов, которые тоже боролись за то, чтобы быть первыми?
Ты стал первым за их счет.
Иисус говорит: Помни, те, кто первый в этом мире, будут последними в Царстве Божьем, а последние будут первыми. Он дал фундаментальный закон — вечный закон: Перестань пытаться быть первым.
Но помни, ум достаточно коварен, чтобы извратить любую истину, и ты можешь начать пытаться быть последним — и тогда ты упустишь всю суть. Тогда возникает еще одно соревнование: я должен быть последним, и если кто-то говорит: «Я последний», возникает борьба, возникает конфликт.
Тот же самый расчет: «Я самый последний. Я не должен позволить быть последним никому другому».
Ум может продолжать играть с тобой в такие игры, если у тебя немного понимания, если ты не очень разумен.
Будда хочет, чтобы мы помнили одно: никогда нельзя пытаться быть счастливым за счет счастья другого человека. Это уродливо, бесчеловечно. Это насилие в истинном смысле слова. Если ты становишься святым, осуждая других как грешников, твоя святость — это не что иное, как новое путешествие эго. Если ты становишься святым, пытаясь доказать, что другие грешны, а именно это постоянно делают святые. Они хвастаются своей святостью, праведностью.
Пойди к так называемым святым и посмотри им в глаза. Они так осуждают тебя. Они говорят, что ты обречен на ад. Они постоянно осуждают. Послушай их проповеди; все их проповеди полны осуждения. И конечно, ты слушаешь их осуждение молча, потому что ты тоже знаешь, что делал в жизни ошибки, заблуждался. Они осуждают все так, что невозможно почувствовать, что ты можешь быть хорошим, — невозможно. Ты любишь есть — ты грешник. Ты любишь своих детей — ты грешник. Ты любишь свою жену — ты грешник. Ты не встаешь рано утром — ты грешник. Ты не ложишься рано спать вечером —  ты грешник. Они устроили все таким образом, что очень трудно не быть грешником.
Да, они не грешники — они рано ложатся спать и рано встают утром.
Фактически, им больше ничего не остается!
Они никогда не совершали ошибок, потому что никогда ничего не делали. Они просто сидят почти как мертвые.
Они — мумии, трупы, полные мусора!
Но поскольку они ничего не делают, они святые.
А если ты что-то делаешь, конечно, как ты можешь быть святым?
Поэтому веками святой человек отрекался от мира и бежал от мира, потому что быть святым в миру кажется невозможным.
Весь подход всех Будд: если ты не в миру, твоя святость ничего не стоит.
Будь святым в миру!
Тогда мы должны дать святости совершенно другое определение. Не живи за счет удовольствий других — это святость. Не разрушай счастье других — это святость. Помоги другим быть счастливее. Создай климат, в котором у каждого может быть немного радости.
А что сделали ваши святые?
Они сделали прямо противоположное. Они создали климат, в котором каждый живет в аду — а они святые. Они осудили мир Творца, они научили тебя от него отрекаться.
Если Творец против мира, он отрекся бы от него сам!
Но он еще не отрекся. По-прежнему приходит весна и расцветают цветы, жужжат пчелы и поют птицы, солнце встает, ночь полна звезд. По-прежнему рождаются дети. Бог не прекратил творение.
Все это чепуха, что Он создал мир за шесть дней и с тех пор отдыхает, — это вздор!
У него не бывает никаких выходных, потому что, если Творец возьмет отгул, мы все умрем. Кто тогда будет вдыхать в нас огонь?
Кто тогда будет цветом цветов и крыльями птицы?
Кто тогда будет светом солнца и зеленью травы?
Если Он уйдет отдыхать на двадцать четыре часа, если у Него воскресенье, кончено — все кончено!
Он не может взять отгул — Ему и не нужно.
Он любит мир; это Его творение. Для Него это не работа: это творчество. Это его радость, это его игра.
Думаешь ли ты, что птицы не поют в воскресенье, потому что по воскресеньям они не работают?
Воскресенье или понедельник, не имеет значения. Птицы поют, деревья растут, ты дышишь, существование продолжает свое празднование без всяких промежутков, без всяких перерывов.
Бог не отрекся от мира — а твои святые больше Бога, выше Бога, святее самого Бога!
Такое ощущение, что Бог боится ваших святых. Именно поэтому он никогда не является им — потому что они осудят Его. Они скажут Ему, сколько ошибок Он сделал и сколько грехов совершил, они спросят Его, сколько дней Он постится и сколько раз в день Он молится.
И Он, конечно, придет в растерянность — Он не молится и не постится, не читает священных писаний!
Он будет выглядеть очень нерелигиозным.
Но этим святым пришлось создать эту идею о том, что твоя жизнь — это грех. Ты зачат во грехе и живешь во грехе, и в смерти ты умрешь как грешник.
Ты обречен!
Это доставляет им великую радость. Он чувствуют себя Святее-Чем-Ты, они чувствуют себя спасенными — немногие избранные.
Будды говорят вам: нет разницы между грешником и святым. Все избраны, и все будут спасены — все уже спасены. Творец всегда окружает вас.
Что еще нужно?
Каждый спасен.
Но если истина такова, тогда ваши святые начнут исчезать — вместе со своими большими эго. Им будет очень трудно существовать. Они живут за твой счет. Чем худшим грешником они тебя представят, тем более святыми будут казаться сами; поэтому они изобрели многое. У католиков есть исповедь. Священнику доставляет огромную радость выслушивать обо всех грехах. Чем больше ты говоришь о своем грехе, тем более святым он себя чувствует.
Именно это делает каждый, знает он математику или нет. Каждый эксплуатирует всех остальных. Рука каждого погружена в карман другого; и другой может этого не замечать, потому что он занят собственной рукой в чужом кармане. Но тогда ты будешь зависеть от других, ты связан навеки.  Кого бы ты ни эксплуатировал, на поверхности ты кажешься хозяином ситуации, но на самом деле являешься рабом.
Каждый по-своему пытается быть хозяином другого. Фактически, это странная ситуация: каждый стал в каком-то смысле хозяином других, в другом смысле — рабом других. Это двусмысленная ситуация. Все мы взаимозависимы; все мы и тюремщики, и заключенные.
Будда говорит: Ты продолжаешь делать то, чего не должен делать, — и ты это знаешь; и ты продолжаешь делать вещи, которые вредны для тебя, вредны для других. Все же ты упорствуешь, делая их, потому что ты почти не способен оставаться сознательным. Ты так несознателен; именно поэтому ты не делаешь то, что должен, и делаешь то, чего не должен делать.
Он не дает тебе заповеди: ты должен делать это и не должен делать то. Он просто проясняет, что ты так бессознателен, что продолжаешь вредить другим и себе. С осознанием твоя жизнь начинает меняться.
Люди не знают, что они делают, не знают, что говорят. Люди знают лишь тогда, когда уже сделали, лишь тогда, когда уже сказали. Люди знают лишь тогда, когда уже поздно что-то изменить, когда вред уже причинен.
Ты безрассуден, и желание растет. 
В бессознательной душе не растет ничего, кроме желания. Желания как сорняки. Если ты не ухаживаешь за садом, вскоре розы исчезнут, а останется лишь множество сорняков.
Сорняки растут сами собой; за ними не нужно ухаживать. Именно так растут бессознательные желания: они растут сами собой. Они укоренены в твоей биологии, в твоем прошлом, в твоей физиологии, в твоих гормонах, в твоей химии.
Сознание должно быть преднамеренным. Чтобы быть сознательным, человек должен совершить тяжкое усилие. А когда ты сознателен, ты делаешь то, что должен делать, и не делаешь того, чего не должен делать.
Будда не дает тебе подробной информации о том, что можно, а что нельзя. Вот в чем разница между Буддой и другими мастерами. Он просто дает тебе главный ключ, который отпирает все замки; не нужно носить с собой тысячу ключей для каждого замка.
Будда говорит: Будь сознателен, и этого достаточно. Тогда все в твоей жизни начнет меняться.
Это слово, «различение», неправильный перевод. Слово Будды — вивек. 
«Вивек» можно перевести двояко: либо как «различение», либо как «осознанность». Когда Будда или Махавира использует слово «вивек», они используют его в смысле осознанности, никогда не в смысле различения — потому что различение означает мышление. Ты думаешь: «Это хорошо, а это нехорошо. Это я должен делать, а этого не должен».
Осознанность — это не мышление; это ясное прозрение. Это не вопрос выбора — осознанность не выбирает. Ты просто знаешь, что это единственное, что можно было сделать; другой альтернативы нет. Ты не выбираешь, ты не взвешиваешь, что лучше. Ты просто знаешь — знаешь всем своим сердцем, — что это так, и не можешь против этого пойти.
Во всех своих действиях он осознает — и становится чистым.  Осознанность приносит чистоту, невинность.
Будда говорит: Человек, который осознает, — для него все прошлое как сон; оно исчезает, не оставляя в нем и следа.
Будда говорит: Когда ты начинаешь осознавать, все, что ты сделал в своей неосознанности, в своей бессознательности, в своем сне, в своем метафизическом сне, есть не что иное, как сон.
И помни: плохие поступки — сны, хорошие поступки — сны. То, что ты грешник, является таким же сном, как и то, что ты святой. Когда ты просыпаешься, ты не грешник и не святой. Ты — просто осознанность.
Именно это означает слово «будда»: тот, кто стал пробужденным, тот, кто стал просветленным, тот, кто больше не видит снов. А когда ты не видишь снов, у тебя есть ясность, ты можешь видеть. И само это видение становится определяющим фактором твоей жизни. Лишь тогда ты можешь делать то, что нужно, и не делать то, чего нельзя.
Вопрос не в способности отличать правильное от неправильного. Вопрос в том, чтобы перестать спать.

•

Нет ни цели, ни пути к цели. Ты уже здесь, ты никогда не была больше нигде. Сама идея пути и цели — это игра ума. Сначала ты создаешь цель, амбицию, желание в отдаленном будущем, утопию — мирскую или духовную, католическую или коммунистическую, затем начинаешь думать о путях. Но по сути дела никакой цели нет, поэтому все пути ложны. И, начав с попытки добиться цели, ты будешь приходить во все большее и большее замешательство.
Все пути имеют природу снов, потому что, прежде всего, ты никогда не покидала дома, ты лишь заснула. Адам и Ева никогда не были изгнаны из Эдемского сада, они лишь заснули. Съев плод от древа знания, плод знания, они стали рациональными существами. Это их сон; они потеряли из виду собственное сердце, они забыли о нем. Но оно есть, оно никуда не делось.
Ты по-прежнему в Эдемском саду, ты по-прежнему в Боге; где еще ты можешь быть?
Нельзя быть больше нигде.
Нет цели, нет пути, тебе не нужно ничего достигать.
Вся идея достижения — это не что иное, как путешествие эго. Сначала ты пытаешься добиться денег, власти, престижа, а потерпев поражение, — которое неизбежно, потому что ум продолжает просить больше и больше, — глубоко разочаровавшись, ты начинаешь превращаться в религиозного человека. Но весь твой образец остается прежним. Ты по-прежнему желаешь цели. Теперь это уже не деньги, это медитация; теперь это уже не власть, это рай. Ты играешь в ту же игру, называя ее другими словами. Ум обманул тебя, ум заманил тебя в еще одно путешествие.
Сколько ты собираешься позволять уму обманывать себя?
Ударение нужно делать не на том, чтобы куда-то идти, но на том, чтобы проснуться. Например, здесь сейчас три тысячи человек; если все вы заснете, все вы будете здесь, никто никуда не денется, но всем вам приснятся отдельные сны. Сны — это очень личное; фактически, нет ничего более личного, чем сны. Ты не можешь разделить свой сон даже со своим возлюбленным, ты не можешь пригласить друзей в гости к себе в сон — это невозможно, в них ты совершенно одна. Сон — это не объективное явление, это не реальность; это лишь идея, которая загипнотизировала тебя настолько, что кажется реальной. Присутствие другого разоблачит ее нереальность.
Поэтому, если все вы заснете, естественно, вы окажетесь в разных местах. Кто-то будет в Константинополе, кто-то в Токио, кто-то в Пекине, но в действительности все вы будете здесь и сейчас. Ваши места будут разными: кто-то будет королем, кто-то нищим, кто-то будет мужчиной, кто-то женщиной, кто-то будет очень знаменитым, кто-то будет ничтожеством.
Но думаешь ли ты, что все это имеет значение?
Все вы можете проснуться, и все ваши сны, отдельные сны, одинаково испарятся.
Несомненно — но во сне. Один грешник, другой святой; один христианин, другой индуист; один белый, другой черный.
Все это сны!
В своем глубочайшем ядре ты — лишь чистое сознание, просто осознанность и ничего больше, чистое зеркало, не отождествленное с отражениями.
В этом все усилие мастера — разбудить тебя, не заставлять тебя двигаться к определенным целям. Если мастер предлагает тебе двигаться к определенным целям, он будет обладать огромной привлекательностью для твоего ума; ум с ним согласится, потому что именно этого он жаждет: новых целей, чтобы путешествие продолжалось, чтобы вся его глупость сохранялась в целости.
Настоящий мастер разбивает все твои цели. Лишь разбив все твои цели, можно тебя разбудить.
Что ты подразумеваешь под «личностями»?
Слово «личность» происходит от корня «личина». Личина значит маска. Личность — это ложное явление, это маска, это не твоя реальность. Но эго хочет, чтобы его узнавали лично. Эго хочет общаться лично, эго хочет признания, внимания; иначе ты не личность. Никого нет, никого никогда не было. Лишь благодаря обстоятельствам может существовать маска, и ты можешь обманывать других. Но ты должна знать, что это маска, камуфляж.
Личность ли ты глубоко внутри, под маской?
Нет. Совсем нет. Ты лишь присутствие, не личность.
У существования нет никакой причины; оно просто есть.  В этом его красота. У него нет ни причины, ни направления, оно никуда не идет, ему нечего осуществлять. В этом его красота, поразительная красота. Оно существует совершенно без причины; в этом его тайна, непостижимая, неизмеримая.
Если ты сможешь узнать причину существования, ты снимешь с него покров тайны, ты разрушишь его красоту. Тогда в нем больше нет смысла, помни. Тогда больше не будет значения.
Почему есть любовь?
Есть ли у нее причины?
Да, если ты спросишь химика, физиолога, они скажут: «Да, это гормоны в химии тела; может быть, похоть, но не любовь». Ты больше, чем полная сумма твоих частей, и в этом «большем» существует Творец.
В этом иррациональном элементе, который пронизывает все существование, существует Творец.
Верить в Бога, потому что для веры есть причины, мало; тогда верить будет каждый. Это не квантовый скачок разума, это не прыжок за пределы ума. Если ум убеждают доводы и он верит — это не религиозно.
Когда твое сердце будоражит нечто такое, чего ты не можешь выразить; что нельзя адекватно облечь в слова, из чего нельзя сделать никакую систему или религию; что просто лишает тебя дара речи, оставляет тебя в глубоком трепете и благоговении, своего рода невероятный шок, все старые понятия разбиты вдребезги, в молчании — ты теряешь весь рассудок, всю рассудительность, — лишь тогда ты в причастии с целым.
Это не вопрос обсуждения, ты здесь не для того, чтобы что-то осуществить.
Это лишь празднование: жизнь ради жизни.
Но наши умы хотят какого-то питания, и ваши так называемые проповедники, философы, теологи продолжают давать это питание. Они говорят: «Вас послали сюда с особенными целями. У вас есть особенные места. Вами выполняется великая работа». И ваши эго раздуваются.
Но эго есть эго; не имеет значения, на чем оно держится, не важно, чем оно питается.
Причины вообще нет. Это просто празднование. Это переполнение энергией существования — или Богом.
Какая причина у волн в океане?
Какая причина у лучей солнца?
По какой причине поют птицы, кричит кукушка?
По какой причине капли росы сияют на солнце рано утром?
Какая причина у розы?
Целое играет свою невероятно абсурдную игру через тебя без всяких препятствий. Это утонченно, это красиво, но это не арифметика. Это поэзия, это музыка, это танец — искусство ради искусства. Как и жизнь, как и существование.
Ум есть политика, потому что ум амбициозен, а амбиция — это корень политики. Если ты амбициозен, ты политичен. Твои амбиции могут принять форму религии, но политика остается. Тогда ты соревнуешься с другими святыми.
В ту ночь, когда Иисус расстался со своими учениками, так называемые апостолы были очень встревожены тем, что случится с Иисусом.
Вот что их беспокоило: после смерти Иисуса, когда придет Судный День, и все они попадут в рай, кто будет стоять рядом с Иисусом?
Очевидно, Иисус будет стоять по правую руку Бога; это они могли себе представить.
Но кто будет рядом с Иисусом?
Из-за этого они ссорились и спорили. Последняя ночь Мастера, завтра он будет распят, но это их не заботит. Эти апостолы политичны, эти апостолы создали христианство, а христианство — это политика и ничего больше. Как и индуизм, как и ислам — все это политические желания, спрятанные за религиозными словами.
Человек не может жить без политики из-за ума. Тебя воспитали, тебя приучили быть политиком. Каждый ребенок отравлен с самого начала, отравлен амбицией.
Мы учим людей быть амбициозными: будь кем-то в мире, будь кем-то особенным, превзойди других, победи других!
Мы даем каждому ребенку идею о том, что жизнь — это борьба, в которой выживает лишь сильнейший. Выживаешь ли ты, пользуясь правильными или неправильными средствами, не важно.
Двадцать пять лет образования — почти треть твоей жизни тебя приучали быть амбициозным. Как ты можешь избежать политики?
Единственный способ избежать политики — выйти из ума; это значит, что пока ум полностью не отброшен, политика будет продолжать цепляться к тебе. Ты можешь быть даже аполитичным, но тогда это станет твоей политикой.
«Почему люди думают, что жить без политики невозможно?» — потому, что они не могут себе представить, как можно жить без ума и желания, как можно жить без амбиций.
Они знают лишь один способ жить: соревноваться, бороться!
Если ты не будешь управлять другим, другой будет управлять тобой; поэтому, прежде чем другой начнет управлять тобой, победи его. Конечно, лучше управлять, чем быть управляемым; лучше быть хозяином, чем рабом; лучше быть богатым, чем бедным. Происходит великая борьба, миллионы людей борются за одни и те же вещи — а этих вещей не так уж много.
Сколько людей может быть президентами, сколько людей может быть премьер-министрами, сколько людей может быть Фордами, Рокфеллерами, Морганами, Бирлами и Татами?
Сколько?
Очень немного.
Жизнь коротка, а это цели, которых нужно достигнуть.
Если ты не можешь быть Рокфеллером, если ты не можешь быть президентом какой-нибудь страны, твоя жизнь — это пустая растрата, ты неудачник. Пока ты не поймешь, что, даже став Рокфеллером или Морганом, ты ничего не достигнешь, ты будешь дальше от себя. Ты будешь глубже во снах.
Став президентом страны, ты не добьешься никакого мира или блаженства. Никакая музыка не взорвется в твоем внутреннем существе. Фактически, ты станешь более уродливым. К тому времени, как человек становится премьер-министром, он становится ужасно уродливым, потому что вся эта борьба делает его уродливым. Он должен быть хитрым, он должен быть хитрее других, иначе он не добьется успеха. Он должен быть жестоким, он должен быть насильственным, он должен быть очень дипломатичным. Он должен говорить одно, думать другое, а делать третье. К тому времени, как он достигает высочайшего поста, которого он желал, он уже полностью разрушен. Он больше не человеческое существо. Он пустой внутри; в нем нет существа, нет души.
Но эти люди считаются преуспевающими людьми, эти люди считаются творцами истории. Считается, что эти люди оставляют свой след в эволюции человечества. Это самые вредные люди в мире, это величайшие преступники: Чингиз-хан, Тамерлан, Адольф Гитлер, Мао Цзе-дун — вот настоящие преступники. Незначительные преступники страдают в тюрьмах, крупные преступники становятся президентами и премьер-министрами.
Но и люди, не сумевшие исполнить этих глупых желаний, тоже много страдают. Они страдают комплексом неполноценности, они чувствуют себя неудачниками. Ваше образование создает только два вида людей. Первые, которые добились успеха и, добившись успеха, узнали, что потратили жизнь впустую. Но говорить это другим бессмысленно, потому что другие посмеются и сочтут это нелепостью. Лучше продолжать улыбаться, хотя глубоко внутри ты знаешь, что потерпел поражение, что твоя жизнь не имела никакой важности, что ты не наслаждался ею. Ты не танцевал, твое сердце не пело свою песню. Вся твоя жизнь была экспериментом в бесполезности. Ты знаешь это, но уже слишком поздно. Ты не можешь вернуться, ты не можешь сказать правду — это просто обнажит твою глупость. Лучше играть роль успешного человека.
И есть другой вид — люди, которые видят этих преуспевающих людей и страдают от великой ревности, зависти, которых глубоко ранит то, что «мы не смогли добиться этого в этой жизни». Это политика.
Стань более сознанием, чем умом, стань более бдительным к тому, как надоедает тебе ум, как он приводит вещи в беспорядок, осознай хаос, до которого низвел тебя ум. Просто наблюдай, будь бдителен. И мало-помалу, по мере того как растет твоя наблюдательность — Будда называет это «правильным вниманием», — ты станешь способен выскальзывать из ума. Вне ума ты и вне политики; иначе все, что ты делаешь, является политикой. Ты участвуешь, позитивно или негативно. Если ты голосуешь, ты участвуешь, если ты не голосуешь, ты тоже участвуешь, но пассивно. Кажется, выбора нет. В любом случае ты будешь частью политики.
Что бы ты ни делал, все будет политикой, кроме одного: если ты действительно станешь изгнанником мира ума.
Люди ненавидят эту ситуацию, но они не знают, что с этим делать. Они оказались в такой сложной ситуации и не знают, как из нее выбраться. Вся толпа движется в определенном направлении. Если ты движешься в каком-то другом направлении, толпа разозлится на тебя. Толпа не терпит нонконформистов. Она хочет полного подчинения, она хочет рабов, она уважает рабов. Она воздает все виды почестей — от уважения до Нобелевской премии — рабам, конформистам, тем, кто каким-то образом поддерживает статус-кво.
Ты можешь увидеть это повсюду. Просто посмотри на так называемых уважаемых людей — они величайшие рабы. Именно поэтому они получают уважение. Это взаимопонимание. Ты следуешь толпе, толпа уважает тебя, называет тебя святым, Махатмой.
Веками настоящие суфии, настоящие хасиды, настоящие люди дзэн, настоящие Будды, настоящие мистики всех стран и рас чувствовали полное отвращение ко всей той чепухе, которая продолжается под именем политики. Они учили своих учеников: «Выберитесь из этого, это бесполезно», и многие из-за этого страдали.
«Почему люди думают, что жить без политики невозможно?»
Не трать на это свое время. Толпа останется такой всегда, но ты можешь из этого выбраться. Даже если это получится у тебя одного, этого достаточно. И, возможно, если это получится у тебя, некоторые другие тоже увидят свет, потому что они увидят, что в твоем существе возникает новая радость, тебя окутывает новый аромат, новая аура, новая дымка, и новая атмосфера начнет касаться их сердец.
Но если ты вне этих грязных игр, твоя жизнь становится таким красивым явлением, что имеющие глаза смогут увидеть, имеющие уши смогут услышать, имеющие сердца смогут почувствовать. Вот все, что ты можешь сделать. Вот настоящее служение.
Потому что мышление — это не что иное, как сны в словах. Сны — это не что иное, как мышление в образах.
Что ты можешь придумать?
Ты не можешь думать неизвестное; ты можешь только повторять известное. Мышление склонно к повторению, оно механистично. Мышление никогда не приведет тебя к новому прозрению, ни в религии, ни в науке. Мышление никогда не ведет тебя к новым окнам в существовании. Даже в научной работе редкие прозрения происходили не через мышление; все они были интуитивны, они не принадлежали интеллекту. Все великие ученые убеждены в том, что не их  усилие позволило им открыть новые образы жизни, новые секреты природы, нечто из запредельного, нечто очень таинственное. Это не было их работой, — самое большее, они были проводниками.
Фактически, вы уже великие мыслители. Каждый — великий мыслитель.
Столько транспорта движется в уме; ты постоянно думаешь, день за днем, всю жизнь ты думаешь — ради какой цели, ради какого заключения?
Тео значит «Бог», логи  значит «логика»: логика Бога. Это противоречие в терминах. В Боге нет логики. Любовь — да, но логика — нет, тысячу раз нет. Да, может быть любовь к Богу, но не логика. И если ты приходишь к любви через логику, твоя любовь столь же фальшива, ложна, она — искусственная, синтетическая.
Любовь случается, это не аргумент; как тогда она случается?
Она случается не через мышление. Она случается в проблесках не-мысли, когда ты входишь в интервалы между двумя мыслями. Это окна, окна в Божественное.
Философия растратила впустую столько прекрасных умов, что теперь продолжать учить людей философии преступно. Люди философствовали, по крайней мере, пять тысяч лет.
И к какому заключению они пришли?
Философия не пришла совершенно ни к какому заключению. Она сбивает людей с толку. Бертран Рассел написал в своих мемуарах, что, когда он был молод и отправлялся в университет, он думал, что изучение философии поможет ему решить несколько проблем. Но к концу жизни — а он прожил очень долгую жизнь, очень философскую жизнь постоянного мышления, — к концу жизни он написал: «Все, что делает философия, — это создает еще больше проблем. Она не решила ни единой проблемы. Мои старые проблемы остались точно в том же состоянии, что и были. Но, конечно, мое философское мышление породило новые проблемы».
И это опыт всех мыслителей, всех философов.
Философия — это мышление о неизвестном, о Боге, о жизни после смерти. Ты не знаешь, что такое жизнь до смерти, а думаешь о жизни после смерти.
Я подчеркиваю: пожалуйста, узнай жизнь до смерти, потому что если ты можешь получить опыт жизни до смерти, в самом этом опыте смерть исчезает. Смерть испаряется. Тогда смерти нет; жизнь вечна.
Но вместо того чтобы переживать это, философы продолжает думать, и ты должен сделать очень четко разграниченное разделение между мышлением и переживанием опыта. Человек может думать о еде, но эти мысли не будут питательны для него. Есть — совершенно другое дело. Ты можешь думать об очень вкусной пище, в которой есть все витамины. Однако это не поможет. Просто хлебу с маслом — если ты действительно ешь — это под силу: он будет питать тебя.
Философ думает о любви. Он не любит, он ничего не знает о любви. Он не пережил ее, но он думает о ней.
Что ты можешь думать о том, чего никогда не переживал?
Какая необходимость думать, если ты пережил?
Поэтому философия, в обоих смыслах она тщетна. Если ты это не пережил, она бесполезна; если ты это пережил, она еще более бесполезна.
Именно так продолжается философия — слова за словами. Слова можно разместить в таком систематическом порядке, что они могут тебя обмануть, точно, как игральные карты можно сложить таким образом, что они создадут иллюзию дворца. Можно сделать бумажные кораблики, которые будут выглядеть точно как настоящие корабли; ты можешь их раскрасить, но они бесполезны. Ты не можешь переправиться на другой берег в бумажном кораблике.
Философия — это карточный домик, бумажный кораблик. Красиво раскрашенный, он выглядит точно как лодка, но это не лодка.
Кроме экзистенциального опыта любви к Богу ничто тебя не спасет!
Философия вся в книгах и словах и не имеет никакой связи с существованием.
Философия — это чистая растрата жизни и энергии — жизни, которая так бесценна, энергии, которая может привести тебя к Богу, энергии, которая божественна. Избегай философии, избегай философов.
Будь с мудрыми, это совершенно другие люди. В древние времена философ был мудрым человеком. Сократ был философом совершенно другого рода, чем Бертран Рассел, Эммануил Кант, Гегель, Хайдеггер. Сократ был мудрецом, мудрым, как Будда. Пифагора тоже называли философом, но в те дни слово философия имело свой первоначальный смысл: любовь к мудрости Творца. София значит «мудрость», фило значит «любовь». Но понемногу это значение изменилось. Теперь то, чему учат в университетах, не имеет ничего общего с мудростью. Все это мусорное знание.
Анализ языка сейчас называется философией. Сейчас Г. И. Мур и Людвиг Виттгенштейн считаются великими философами. Это лингвисты, аналитики — великие лингвисты и великие аналитики, но совершенно не философы, не философы в смысле Сократа, Будды, Лао-цзы.
Послание Христа в том, чтобы радоваться и веселиться.
Но послание христианства не в этом.
Вот послание христианства: будьте печальными, с угрюмыми лицами, выглядите несчастными; и чем более вы печальны, тем более вы святые. Можно посочувствовать бедному Иисусу. Он оказался в такой дурной компании, спрасите себя, как он себя чувствует в раю со всеми этими христианскими святыми, такими печальными, такими тупыми.
Он не был тупым человеком, он не был печальным человеком — и не мог им быть. Слово «Христос» в точности соответствует слову «будда». Он был просветленным человеком. Он радовался жизни, мелочам жизни. Он наслаждался едой, питьем, дружбой. Он любил людей, он любил жизнь.
Но христиане веками рисовали его очень печальным. Они всегда изображали его на кресте, как будто он пробыл на кресте все тридцать три года. Насколько понимаю я, такой человек, как Иисус, не умер бы печальным, даже на кресте. Должно быть, перед смертью он смеялся.
Именно это сделал Аль-Хилладж Мансур, прежде чем его убили фанатичные мусульмане, потому что он объявил: Аналь Хаг —  Я Бог!
Мусульмане не могли этого стерпеть, точно так же, как евреи не могли стерпеть Иисуса. Они убили его, но, прежде чем они его убили, он взглянул на небо и громко рассмеялся.
Сто тысяч человек собралось, чтобы увидеть это уродливое зрелище, убийство одного из величайших человеческих существ, какое только ходило по земле.
Распятие Иисуса — ничто в сравнении с Мансуром: сначала ему отрубили ноги, затем руки, затем выкололи глаза, отрезали нос, вырезали язык и отрубили голову. Его мучили, как только возможно, но он рассмеялся.
Они убивают кого-то другого!
Меня вы не можете убить; это нелепо, нелепы сами попытки.
Поэтому пусть все помнят, пусть запишут, что я смеялся над вашей глупостью!
И именно это сделал Иисус — рассмеялся. Но христиане сделали все, что было в их силах, чтобы изобразить его как можно более печальным.
Почему? — потому что во всем мире религия подчинена людям невротичного типа.
Она была возглавляема садистами, мазохистами. И на Востоке индуизм, буддизм, джайнизм — все эти религии были возглавляемы мазохистами, людьми, которые наслаждаются собственным мучением, людьми, которые неспособны, жить жизнь тотально. Люди, которые слишком трусливы, чтобы жить, эскаписты, до сих пор заправляли религией. Эти эскаписты изобразили Будду так, будто он не смеется, изобразили Махавиру так, будто он не смеется.
А христиане, в самом деле, говорят, что Иисус никогда в жизни не смеялся.
Можно ли в это поверить?
Иисус никогда в жизни не смеялся? — он наслаждался едой и питьем, он наслаждался обществом игроков и проституток, он радовался всяким людям — и никогда не смеялся?
Можно ли себе представить, чтобы такой человек, как Иисус, который всегда пировал со своими друзьями, никогда не смеялся?
Немыслимо!
Как он мог есть, пить и не смеяться?
Должно быть, он шутил, должно быть, он рассказывал анекдоты. Их вырезали. Он был очень подлинным человеком, очень смелым. Он принял в ученицы Марию Магдалину, известную проститутку того времени. Для этого нужна смелость, для этого нужно мужество, для этого нужен юмор.
История о Заратустре — первое, что он сделал, родившись на свет, — это громко рассмеялся. В это можно поверить, но невозможно поверить в эту историю об Иисусе, который никогда не смеялся. Это кажется невозможным. Ребенок, первое, что он сделал, это расхохотался. В это можно поверить. В этом есть определенная красота, определенное значение. Это просто говорит о том, что Заратустра родился мудрым, что он родился просветленным, вот и все. Смеялся он или нет, вопрос не в этом.
И кажется, это не очень трудно: если дети могут плакать, почему бы не засмеяться?
Врачи говорят, что дети плачут, чтобы прочистить горло, чтобы легче было дышать. Но гораздо лучше сделать это раскатистым смехом. И сейчас есть врачи, которые говорят, что, если хорошо заботиться о детях, они не плачут; напротив, они улыбаются. Это хорошее начало. Вскоре появятся Заратустры.
Но до сих пор врачи были очень христианскими. Первое, что они делают, это переворачивают ребенка вверх ногами и бьют его по ягодицам.
Можно ли ждать, что он засмеется?
Это великое приветствие: добро пожаловать в мир — перевернуть ребенка вверх ногами и стукнуть его — хорошее начало, потому что всю жизнь он собирается получать удары по заднице — снова и снова.
Вися вверх ногами, может ли он смеяться?
Не удивительно, что он плачет!
Сейчас некоторые врачи работают в определенном направлении. Они извлекают ребенка наружу из материнского чрева более естественным способом; они не перерезают пуповину немедленно, потому что это вызывает плач, это насилие. Они оставляют ребенка на материнском животе, не трогая пуповину. Они хорошо моют его теплой водой, они кладут его в ванну точно той же температуры, что и материнский живот.
В животе матери ребенок плавает в воде. Вода эта такая же по составу, как морская вода: соленая. В таком же соленом химическом растворе, при той же температуре ребенка кладут в ванну. Он начинает улыбаться. Это действительно прекрасный прием. И не при мерцающем свете люминесцентных ламп, это травмирует нежные глаза. Фактически, столько людей носит очки из-за глупости врачей. Ребенок девять месяцев жил в материнской матке в темноте, в полной темноте. И вдруг столько света, это ранит его нежные глаза. Вы разрушаете что-то очень тонкое в его глазах. Ребенка нужно принимать при очень тусклом свете, свет нужно усиливать постепенно, чтобы глаза привыкли к свету. Естественно, ребенок улыбается такому прекрасному приему.
Хотя послание Рождества в том, чтобы радоваться и веселиться, все же в нем есть печаль, потому что все христианство учит тебя быть печальным. Это не жизнеутверждающая религия, это антижизненная религия. Более антижизненная, чем индуизм, более антижизненная, чем иудаизм. В ней нет никакого чувства юмора. А религия без чувства юмора больна, патологична. Ей нужно психиатрическое лечение.
Именно это произошло со всеми так называемыми последователями — христианскими, еврейскими, индуистскими, буддистскими. Это не настоящие последователи; они последователи лишь формально. Лишь благодаря случайности рождения один — индуист, а другой — христианин. Это не твой собственный выбор, это не твое решение. Ты не выбирал, быть ли тебе христианином, индуистом или буддистом; поэтому это абсолютно не имеет ни смысла, ни веса. Самое большее, это социальное явление. Оно не имеет ничего общего с религией, в нем нет ничего священного — социальная условность, по-своему полезная.
Но тцерковь — это не что иное, как клуб.
Ты принадлежишь к определенному клубу, и у этого клуба есть некоторые привилегии; являясь его членом, ты тоже имеешь эти привилегии. Это не поиск истины, потому что поиск истины не делает тебя частью традиции. Несомненно, он делает тебя учеником, но не частью мертвой традиции, религии, организации. Он, несомненно, приближает тебя к Христу или к Будде, но он не имеет ничего общего с писаниями.
Живой мастер обязательно случится на пути у человека, который находится в поиске истины, который хочет найти смысл жизни, который хочет войти в глубочайшее ядро своего существа, который хочет познать глубины и высоты существования. Он должен будет взять за руку мастера.
Мастер — это тот, кто уже познал.
Мастер — это тот, кто побывал на другом берегу и пришел на этот берег, чтобы указать тебе путь. Но только мастер может указать путь — живой Мастер, помни. Традиция — это лишь ископаемое, труп. Да, возможно, однажды здесь был свет, но этот свет отошел в далекое прошлое.
Двадцать пять столетий прошло с тех пор, как пламя Будды слилось с пламенем Вселенной. Теперь ты можешь продолжать поклоняться Будде, но не будешь в настоящем смысле учеником — и не можешь быть. Будда, которому ты поклоняешься, это твое собственное изобретение, твоя проекция. Тебе придется найти настоящего будду, человека, который жив, который так же жив, как и ты, который в теле, пламя которого поможет твоей незажженной свече стать зажженной, пламя которого поглотит тебя.
Но церкви, храмы, кредо и догмы не могут тебя поглотить, не могут тебя разжечь. В них не осталось пламени. Две тысячи лет прошло со времен Христа. Ты можешь продолжать поклоняться в церкви, но то, что ты делаешь сейчас, — это своего рода социальная формальность. Ты не вовлечен в нее, твое сердце не здесь. На поверхности, на периферии у тебя есть ярлык — христианский, индуистский, мусульманский, — но за всеми ярлыками все вы похожи; нет совершенно никакой разницы.

•

Те, кто действительно следует пробужденным, пробуждены. Это единственный способ быть последователем пробужденного — бодрствовать. Дело не в поклонении и не в уважении. Дело во внутренней трансформации. Суть в том, чтобы пройти через внутреннюю алхимию.
Как ты можешь пройти через внутреннюю алхимию, если Мастера нет рядом?
Через пропасть в тысячу лет нельзя перебросить мост. Но нет и необходимости перебрасывать этот мост, потому что, где бы ни был пробужденный, он такой же, его пламя то же самое. Не имеет значения, в каком светильнике живет пламя. Светильник может быть той или иной формы, светильник может быть из того или иного металла, но это не важно. Пламя не имеет ничего общего с металлом и формой светильника; пламя это всегда остается прежним. Но тебе придется искать светильник, чтобы он указал тебе путь.
В то мгновение, когда ты видишь просветленного человека, — если ты позволишь себе увидеть просветленного человека, — в твоей жизни случатся три вещи. Первая: ты станешь студентом. Студент — значит, тот, кто интеллектуально увлечен, кто интеллектуально заинтригован, кто начинает чувствовать, что на свои вопросы он впервые получает ответы, его любопытство впервые рассеивается. Впервые кто-то может ответить на его вопросы, и ответы эти не заимствованы; эти ответы исходят из его собственного авторитета. Его ответы не приходят из его памяти; его ответы поднимаются из самого его центра.
Ты можешь ощутить разницу; разница огромна. Это разница между пластмассовым цветком и настоящей розой. Ты можешь видеть, что все его ответы свежи, молоды, дышат. В них есть биение сердца, это не мертвая информация. Он не накопил знания; он познал, он увидел, он стал.  И ты почувствуешь его существо. Первый шаг — стать студентом; именно так начинается путешествие.
Второй шаг — стать учеником.
Когда не только твоя голова общается с Мастером, но и сердце, когда он не только кажется логичным, но в твоем существе возникает и великая любовь к нему, тогда ты становишься учеником. Ученик знает, как быть сопричастным, студент лишь знает, как общаться. Студент живет лишь на вербальном, интеллектуальном уровне; ученик живет на невербальном уровне чувств. Его сердце начинает раскрываться. В точности как восходит солнце, и начинают раскрываться цветы, ученик чувствует, как в нем происходит некое раскрытие. Он больше не прежний человек. Мастер коснулся его существа; нечто проникло в него. Ученик забеременел.
И третий шаг — стать преданным.
Студент общается через голову, ученик через сердце, а преданный — через свою тотальность. Дело больше не в голове, сердце, теле, уме или душе; это заливает все существо. Он становится одним с мастером. Это больше не диалог головы или сердца. Они больше не двое; два пламени становятся одним пламенем.
Это мгновение настоящего посвящения, настоящей саньясы. Об этом говорит Будда.
Они становятся в точности такими же, как Мастер. У них то же качество, тот же аромат, та же самая аура. Единственный способ понять будду — стать буддой самому; другого пути нет.
Ученик будет знать о  будде; преданный будет знать  будду. Ученик будет чувствовать будду. Ученик находится точно посередине между студентом и преданным. Он останется немного невнятным, туманным; у него не будет ясности. В этом смысле студент ясен — интеллектуально ясен. Преданный полностью ясен. Ученик посередине: что-то ясно, а что-то очень неясно; что-то светло, а что-то темно. Ученик в состоянии сумерек — ни день, ни ночь.
Будда говорит о преданном, когда использует слово «последователь». Он не имеет в виду христианина, индуиста, буддиста. Он имеет в виду того, кому хватило храбрости совершить прыжок в само существо Мастера; он — настоящий последователь. В этом прыжке он начинает приобретать то же самое качество — качество пробужденного бытия.
Обычно ты живешь в своего рода сне; тебя окутывает метафизическая дремота. И даже если иногда у тебя появляются возможности, шансы проснуться, ты избегаешь их, потому что столько вложил в свой сон. Ты боишься быть пробужденным. Глубоко внутри ты знаешь, что, если ты проснешься, это побеспокоит все твои сны — а тебе могут сниться красивые сны, приятные сны, сладкие сны.
Кто хочет, чтобы его беспокоили, когда его окружает столько красивых снов?
Когда ты видишь сны, ты не думаешь, что видишь сны; твои сны выглядят реальными.
Это одно из самых странных свойств снов: они имеют на тебя глубокое влияние. Они гипнотизируют тебя так глубоко, что, сколько бы ты ни узнавал, просыпаясь утром, что это сны, но каждую ночь ты снова впадаешь в тот же гипноз.
Это происходило с тобой столько жизней. Ты жил жизнью одного и того же вида снова и снова — те же желания, та же жадность, те же амбиции — и каждый раз разочаровывался, но снова ты готов стать жертвой. Это в точности похоже на сны.
Сегодня утром ты тоже проснулся, вспомнил множество снов, которые видел ночью, и рассмеялся; они казались такими нелепыми. Но стоит снова прийти ночи, как тебе снова начнут сниться сны, и ты поверишь им.
Это настоящие обманщики!
Когда человек верит, что это реальность, почему он должен хотеть просыпаться и беспокоить ее?
Ты сопротивляешься пробуждению.
Даже если ты сталкиваешься с буддой, ты не смотришь на него. Ты смотришь по сторонам; ты не смотришь ему в глаза. Страх, его энергия может начать пульсировать в тебе. Поэтому много раз ты встречался с Буддой, Кришной, Махавирой, Христом, Мухаммедом, но снова и снова упускал. Ты боялся столкнуться с ними — это столкновение может оказаться слишком опасным.
Ты слышишь лишь то, что тебе подходит; ты избегаешь слушать то, что может быть беспокойством. Ты станешь глухим, ты станешь немым, ты станешь слепым. Ты выбрал совершенно сонную жизнь, и ты вел такой образ жизни столь долго, что он выглядит почти естественным. Неестественное стало естественным, а естественное — почти полностью забыто.
Проснуться — значит снова стать естественным. Проснуться — значит быть пробужденным в сознании, стать осознанным в глубочайшем ядре своего сердца.
Мы продолжаем читать Библии, Кораны, Гиты. Это не проблема. Проблема возникает, когда ты сталкиваешься с Мухаммедом. Легко читать Аятоллу Хомейни; трудно встретиться с Мухаммедом, потому что Мухаммед неизбежно будет как электрический шок. Он глубоко потрясет твое существо. А эти аятоллы, имамы — их не стоит бояться. Они говорят такую чепуху.
Эти люди пишут великие трактаты о Коране, и просто удивительно, что они пишут в этих трактатах.
Такие глупости! — например: «Ты не должен мочиться в сторону Каабы».
Великая метафизика!
Великая духовность!
Ты должен постоянно об этом помнить, иначе ты попадешь в ад. Но это можно сделать; мусульманам это удается, они помнят, с какой стороны находится Кааба.
Как будто Бог только в Каабе и больше нигде!
Если Кааба — это единственное направление, которое божественно, все остальное не божественно!
Бог везде. Как бы ты ни лег, ты всегда лежишь ногами к Богу, потому что кроме Бога не существует больше ничего. А эти глупые ученые — они продолжают говорить чепуху и писать большие трактаты.
Например, в тот день, когда ты постишься, в день Рамадана, когда мусульмане постятся, в странах пустынь возникает проблема: когда ты ходишь по пустыне, иногда приходится глотать пыль.
Вот эта проблема — великая проблема! — если ты идешь по пустыне в день поста и глотаешь пыль, считать ли, что ты нарушил пост?
Эти аятоллы говорят, что пост нарушен, если ты добровольно глотаешь пыль.
Но кто будет глотать пыль добровольно?
Зачем?
Пыль — это не еда, не питание!
Но если это случается невольно, пост не нарушен.
Веками люди продолжают обсуждать такие глупости, такую чепуху — сущую чепуху!
Они упускают Мухаммеда, они упускают Моисея, они упускают Лао-цзы; веками они обсуждают бесполезные вещи. Бесполезные вещи не опасны.
Настоящая опасность исходит от людей, которые пробуждены, потому что, если ты рядом с ними, ты можешь заразиться.
Осознанность так заразительна!
Но читай Коран и Библию — это просто игра словами. А если ты читаешь Коран или Библию каждый день, тогда даже слова ничего не значат. Ты просто повторяешь, как попугай.
Писания дешевы, писаниями легко манипулировать. Ты можешь очень легко придать им любой смысл. Ты можешь изобретать, ты можешь интерпретировать, ты можешь делать с писанием тысячу и одну вещь. Ты можешь довести его до собственного уровня.
Но ты не можешь довести до собственного уровня будду. Если ты хочешь причаститься к будде, ты должен дойти до его уровня, до его плана бытия. А его план бытия — осознанность.
Последователи пробужденных. 
Вы — сомнамбулы!
Единственная в вашей жизни возможность проснуться — это прийти в контакт с кем-то пробужденным. Лишь огонь может разжечь в вас огонь. А вы живете в таком глубоком сне, что он не может быть разрушен, пока кто-то не ударит вас достаточно сильно.
Вся идея о том, что человеческое сознание эволюционирует, вся идея прогресса есть не что иное, как стратегия ума удерживать тебя спящим.
Это великий трюк ума.
Ум продолжает говорить тебе: «Человечество прогрессирует. Не волнуйся — все в свое время. Когда придет весна, ты тоже эволюционируешь в будду. Подожди! Ничего нельзя делать преждевременно. Дождись правильного момента, и ты тоже созреешь».
Ты ждал веками и можешь продолжать ждать веками, и этот правильный момент никогда не придет. Он не приходит таким образом. Ты должен поймать его.
Ты находишься в глубокой летаргии. Будды случаются и исчезают, свет нисходит из запредельного, но ты не обращаешь на него внимания. Да, ты делаешь одно: когда будды больше нет, ты поклоняешься ему. Ты делаешь его богом, ты возводишь ему храмы, ты создаешь его статуи и поклоняешься им. Статуи — это игрушки, они не могут тебя разбудить. А настоящий человек?
Настоящего человека ты избегаешь. И поскольку ты избегаешь настоящего человека, в тебе возникает великое чувство вины. Чтобы устранить эту вину, ты поклоняешься.
Поклонение не религиозно; поклонение совершают лишь из чувства вины. Поскольку ты никогда не слушал будду, пока он был жив, — когда он умирает, ты начинаешь чувствовать себя виноватым.
Что теперь делать?
Как сложить с себя бремя вины?
Поклоняться. Ты искупаешь вину своим поклонением, но остаешься прежним.
Преданный — настоящий преданный — постоянно наблюдает, что делает мастер, как он это делает, почему он это делает. Даже в мелочах он деавтоматизирует себя. Когда он идет, он не просто идет; он идет с медитативной осознанностью. Он знает, что идет. Когда он ест, он знает, что ест.
Ты ешь и делаешь тысячу и одну вещь. Ты продолжаешь проглатывать еду, ты продолжаешь швырять ее вовнутрь, набивать себя, а твой ум продолжает планировать, вспоминать, желать, проецировать. Ты не в этом действии; ты либо в прошлом, либо в будущем. А настоящее — единственное время, единственное время, лишь настоящее реально. Прошлое нереально, будущее нереально; оба они нереальны — а ты всегда живешь в нереальном.
Это сон: ты продолжаешь делать вещи.
Ты сам иногда говоришь: «Я вышел из себя».
Что ты имеешь в виду, когда говоришь «вышел из себя»?
Это просто значит, что ты не был сознателен, когда это сделал, — как будто ты просто автомат, робот!
Люди несознательны в том, что они делают! Они просто продолжают делать все в полусне, в некоем алкогольном опьянении.
Люди только кажутся бодрствующими; они спят. Люди только кажутся живыми; они не живы. Только кажется, что люди есть; их нет, — потому что, если бы они действительно были, между ними и буддой не было бы разницы. Они знали бы все тайны жизни, они знали бы значение жизни. И тогда их жизнь была бы празднованием, постоянным празднованием, радостью, песней, танцем. Но люди живут в аду, в страдании.
Страдание — это символ неосознанности; блаженство — символ осознанности.
Преданные Мастера, пробужденного, постоянно бодрствуют и постоянно делают все, что в человеческих силах, чтобы быть в созвучии со Вселенной, чтобы не выпадать из ритма Вселенной, — потому что именно это и есть страдание.
Быть в созвучии, быть в гармонии со Вселенной есть блаженство, радость, музыка, поэзия. Ты начинаешь расцветать в то мгновение, когда в созвучии с целым. Когда ты не созвучен с целым, что-то расстраивается в тебе. Тогда целое больше не питает тебя; тогда ты больше не укоренен в целом. Тогда ты становишься выкорчеванным деревом, тогда ты истощаешься. Тогда твоя зеленая листва начинает исчезать. Тогда цветы не могут случиться с тобой, потому что цветы возможны лишь, если ты затоплен радостью, переполнен радостью.
Настоящие преданные настолько пробуждены, что они мгновенно интуитивно распознают любого, кто имеет такое же качество, — братьев по пути. Саньясин, если он действительно медитативен, немедленно узнает другого саньясина. Это не интеллектуальное понимание — дело не в том, что он заключает, что, должно быть, это саньясин, — но просто интуитивное чувство. Что-то ударяет его глубоко внутри его существа. Что-то такое сходное он чувствует в другом человеке, он знает это без всякого умственного усилия или упражнения. Он знает сердцем, что другой тоже на пути.
Как ты узнаешь человека, когда он не спит?
Как ты узнаешь человека, когда он спит?
Спящие не могут узнать других спящих, спящие не могут узнать и того, кто не спит, это правда. Но если ты пробужден, ты знаешь, кто спит, а кто пробужден. Точно таким же образом это происходит на более высоком уровне: люди, у которых есть немного осознанности, тотчас же узнают братьев по пути.
Именно так возникает коммуна, через это узнавание. Коммуна — это не церковь. Коммуна — это не организация. Коммуна не основана на какой-то догме, кредо. Коммуна вырастает из интуитивного узнавания, что другой — тоже в созвучии с целым. Ты слышишь эту музыку! Ты слышишь нечто такое, чего нельзя услышать внешними ушами. Нечто тотчас же вызывает узнавание в твоем сердце. Это таинственное явление.
Будда говорит: Они узнают братьев по пути. 
Конечно, каждая коммуна, в конце концов, пала и, в конце концов, стала религией. Это путь мира. Когда Мастера больше нет, коммуна постепенно начинает утрачивать свое качество осознанности, она становится более и более формальной. Когда первые ученики тоже уходят, это больше не явление сердца, это становится явлением головы. Когда уходит и вторая линия учеников, тогда ты христианин, индуист или мусульманин только по рождению. Тогда ты следуешь мертвому пути, который никуда не ведет.
Будда называет коммуну телом.
Настоящие преданные начинают чувствовать такую сонастроенность, такое единство со своими братьями, что становятся одним телом. Будда обычно называл это сангхой —  коммуной, телом, семьей. Если что-то происходит, это немедленно воздействует на всех людей, волна накрывает одновременно всех.
Когда Будда умер, у него были тысячи учеников. Они были рассеяны по всей стране. В то мгновение, когда он умер, это тотчас же подействовало на всех учеников, которые были настоящими учениками, где бы они ни были. За тысячи миль от Будды они почувствовали: «Мастера больше нет».
Если между ребенком и матерью есть глубокая любовная связь, если ребенок умрет в любом месте мира, его смерть тотчас же воздействует на настроение матери. Между матерью и ребенком существует какая-то таинственная связь.
Но это ничто в сравнении с таинством между мастером и учеником, потому что отношения матери и ребенка — лишь физические, а отношения мастера и ученика — духовные. Они гораздо более проникновенны, глубоки.
Будда говорит: Они понимают тайну тела.
Они находят радость во всех существах.
Ты находишь в других лишь то, что сначала нашел в самом себе. Если ты печален, ты найдешь печаль повсюду. Для печального человека даже полная луна выглядит печальной, мрачной, подавленной. Для радостного сердца даже темная ночь сияет. Все зависит от тебя; все зависит от того, какой ты, где ты. Весь мир движется вместе с твоим сердцем, он становится тем, что есть ты.
Ты слышал снова и снова, что человек, который свят, медитативен, молитвен, попадает на небеса. Это неправильно; случается прямо противоположное. Небеса приходят к молитвенному человеку, к медитативному человеку. Не он отправляется на небеса — небеса приходят к нему, к его сердцу. Где бы он ни был, он в раю. А злой человек, кто бы он ни был, — в аду. Нет необходимости посылать его в ад, нет такого специального места под названием ад. Нигде нет никаких небес и никакого ада.
Если ты радостен, ты живешь в небесах, а твой сосед, возможно, живет в аду. Иногда случается так, что в одно мгновение ты в небесах, в другое мгновение — в аду. Все зависит от твоих внутренних состояний. Если ты паришь высоко, небеса раскрываются. Если ты тонешь во тьме, в печали, ад готов приветствовать тебя. Они находят радость во всех существах.
Будда говорит: Они наслаждаются медитацией. 
Легко медитировать, если ты не хочешь быть блаженным в любви к Творцу — медитировать очень легко. Если ты хочешь только быть блаженным, но не хочешь быть в медитации, легко и это. Редчайшее сочетание — это медитация плюс блаженство. Медитация минус блаженство легка; блаженство минус медитация легко. Но медитация минус блаженство — это не настоящая медитация, и блаженство без медитации — это не истинное блаженство. Они истинны лишь, когда они вместе.
Многие пытались медитировать без блаженства любви к Творцу, потому что это проще, легче. Ты должен совершать над собой лишь одну работу: успокаивать свой ум. И ты можешь заставить свой ум успокоиться, но станешь печальным, твое лицо будет угрюмым.
Именно поэтому ваши святые — так называемые святые — выглядят печальными. Они не могут смеяться, они не могут танцевать, они не могут петь, они не могут любить, они не могут радоваться. Они говорят о блаженстве, но только говорят о нем. Никакого блаженства не видно у них в глазах, никакого блаженства не видно в окружающей их атмосфере, никакого блаженства не излучает их внутренний центр. Они выглядят печальными, тупыми, мертвыми, неразумными по той простой причине, что выбрали короткий путь, а короткого пути нет. Они избежали сложности духовной трансформации. Они выбрали медитацию, они заставили свои умы успокоиться. Это негативное состояние; их умы лишь пусты, не молчаливы — насильственно принуждены к покою. Но это не естественный рост молчания, это не цветение молчания. Их молчание подобно кладбищу, это не молчание сада.
Молчание сада наполнено музыкой: жужжание пчел, пение птиц, далекий крик кукушки.
Все это в нем, все это его существенные части. Молчание сада — это очень живое молчание, полное песни и радости. Кладбище тоже молчаливо, но это всего лишь молчание смерти; есть молчание, потому что никого нет.
Ты можешь медитировать, ты можешь заставить себя быть молчаливым, но ты упустишь Бога, ты упустишь нирвану. Ты можешь также попытаться быть блаженным; это значит, что ты можешь притвориться, ты можешь практиковать, репетировать блаженство. Ты можешь пытаться всегда быть блаженным, улыбаться, по крайней мере, выглядеть счастливым.
Мало-помалу вырабатывается такой навык.
Ты можешь практиковать и блаженство, но практикуемое блаженство ложно. Все, что практикуется, ложно, никогда не забывай об этом. Все должно быть спонтанным и естественным, не заученным, не привитым. Привитое блаженство — это всего лишь маска. Ты улыбаешься, но эта улыбка не от сердца. Ты показываешь радость, но ты не радостен. Твое сердце подобно пустыне; лишь на твоем лице пластмассовые цветы. Они могут обмануть других, но не могут обмануть тебя, не могут обмануть Мастера. Твоя улыбка, твоя радость формальна — просто хорошие манеры.
Случалось и это. Было много святых, очень блаженных, всегда поющих и танцующих, но глубоко внутри подобных пустыне. И те, и другие выбрали лишь половину, а полуправда хуже, чем любая неправда.
Истина должна быть тотальной, истина должна быть целостной. Вот вся истина: блаженство плюс медитация. Конечно, организовать и то и другое трудно, тяжело.
Потому что они кажутся полярными противоположностями. Медитация означает молчание, а блаженство любви означает танец. Медитация означает тишину, а блаженство любви означает песню. Медитировать — значит бежать от мира, а быть блаженным — значит делиться с миром. Медитацией ты можешь заниматься в гималайской пещере, но, чтобы быть блаженным, ты должен будешь снова вернуться в мир.
Блаженством любви к Творцу необходимо делиться; оно существует лишь, когда им делятся. Оно не может существовать, когда ты один; оно исчезает. Это причастие. Медитация может существовать лишь в одиночестве, блаженство любви может существовать лишь в близости. Но чтобы было и то и другое, тебе придется научиться совершенно иному образу жизни.
Быть в мире тяжело, жить в мире тяжело, потому что это значит, жить со столькими лунатиками.
Тяжело жить в мире, тяжело жить вне мира. Нелегко жить и вне его; вне его жить даже труднее.
Человек стоит перед такой дилеммой!
Тяжело жить в мире, тяжело жить вне мира.
Пробовал ли ты когда-нибудь жить в гималайской пещере?
Проведи там месяц — и мир покажется таким красивым и небесным!
Некоторый опыт у тебя есть. Трудно жить с женой, но, когда она на несколько дней уходит к матери, очень трудно жить и без нее. Когда она с тобой, ты хочешь, чтобы ее не было; когда ее нет, ты хочешь, чтобы она немедленно вернулась обратно.
Так и должно быть, потому что окончательный вопрос в том, чтобы не жить ни в мире, ни вне мира. Окончательный вопрос в том, чтобы жить в состоянии пробужденности. Если ты живешь во сне в мире, ты будешь в страдании; если ты живешь во сне вне мира, ты будешь в гораздо большем страдании.
Оба типа людей, мирских и духовных.
И те, и другие в страдании, в глубоком страдании по той простой причине, что просто перемена места, перемена адреса с мира на монастырь не принесет перемен. Ты тот же человек, твое сознание не изменилось. А перемена нужна в нем. Тогда ты можешь стать центром циклона. Тогда ты можешь жить в циклоне и все же оставаться незатронутым. Но Будда говорит, что это бывает очень редко.
Тяжело быть одним среди многих.  Это происходит лишь изредка. Среди миллионов лишь одному человеку удается жить радостно, где бы он ни был — в мире или вне мира.
Кто этот человек, у которого получается жить радостно? — тот, кто живет в осознанности. Именно в этом суть послания Будды.
Сколько ты блуждал?
Когда же ты решишь проснуться?
Ты спал достаточно долго. Настало время проснуться и начать совершенно новую жизнь, которой ты живешь изнутри. Зажги пламя осознанности, и тогда, где бы ты ни был, все в радость.

•

Пришло время. Не страдай больше. Не падай снова и снова в страдание. Впасть в забывчивость — это страдание; вспомнить — значит выйти из страдания. А покой — это самый важный шаг для вспоминания, для осознанности. В расслаблении все искусство — и медитации, и осознанности.
Как ты можешь отдыхать, когда у тебя столько желаний?
Они продолжают раздирать тебя на части. Ты можешь отдохнуть лишь, если научишься секрету отсутствия желаний; если ты научишься жить, сосредоточившись в настоящем, тотально вовлеченным в это мгновение, не беспокоясь ни о прошлом, ни о будущем, расслабленным, спокойным. Тогда медитация и блаженство любви к Богу — это легкий, спонтанный рост спокойного сердца, расслабленного существа.
Не волнуйся о том, что случится, если ты не заботишься о будущем, если ты не планируешь, если ты не устраиваешь заранее, что с тобой будет.
Будда говорит: Если он хороший человек, если он человек веры, человек, который доверяет существованию, — тогда не волнуйся: его приветствуют, куда бы он ни пришел, —  по крайней мере, приветствуют те, кто знает, по крайней мере, приветствуют те, кто понимает, лишь их приветствие что-то стоит.
Не волнуйся о том, что случится с тобой. Ты будешь светиться так ярко — как Гималаи, — ты будешь сиять за тысячи миль. Ты станешь таким сияющим, что люди начнут двигаться к тебе, будто ты огромный магнит. Из дальних стран, со всех концов земли люди начнут двигаться к тебе, притягиваемые невидимой силой, мистической энергией.
Не волнуйся о будущем, обо всем позаботятся. Эс дхаммо санантано: это неисчерпаемый, вечный закон. Доверяй — и природа изольется на тебя тысячей благословений. Не спеши, не беги. Не гонись постоянно за тем или другим. Сиди. Вот в точности значение дзадзэн.
Дзадзэн  значит сидеть и ничего не делать. Первое, чему нужно научиться, — это сидению, глубокому покою. Стань водоемом покоя, без единой ряби желания, без амбиций, не идущим никуда — даже к Богу, даже к нирване.
Сиди не только физически — и психологически, и духовно. Научись сидеть; это дзадзэн.  И отдыхай — впади в глубокий покой, чтобы дыхание стало естественным, тело спокойным, лихорадка постоянного желания и беспорядок исчезли, испарились.
И тогда работай. 
У этой работы будет совершенно иное качество. Она не будет из желания; она будет творчеством. Оно будет происходить потому, что у тебя столько энергии, чтобы поделиться с миром, потому, что ты хотел бы что-нибудь создать, что ты хотел бы сделать мир немного более красивым, немного более блаженным, немного более человечным.
И помни разницу между тем, чтобы быть одному, и одиночеством. Никогда не чувствуй себя одиноким. Ты никогда не одинок. В самом ядре твоего существа обитает Бог; он всегда с тобой. И когда ты один, лишь тогда ты сможешь услышать его шаги. Когда ты один, лишь тогда ты сможешь услышать его музыку, его шепот. Он никогда не кричит, он лишь шепчет. Он приходит очень молчаливо и уходит очень молчаливо. Будь в глубоком покое, и ты станешь хозяином; он будет гостем, Бог будет гостем.
Будь всегда близко к неизвестному и непознаваемому и не бойся. Живи радостно,  потому что неизвестное, непознаваемое тоже твое. Ты принадлежишь ему, оно принадлежит тебе. Живи радостно.
Ничего не проси. Иисус говорит: Проси, и будет тебе дано. Будда говорит: Не проси, и будет тебе дано. Иисус говорит: Ищи и найдешь. Будда говорит: Не ищи, и найдешь. Иисус говорит: Стучи, и двери откроются перед тобой. Будда говорит: Нет нужды стучать; двери уже открыты.
Откуда эта разница между двумя просветленными людьми?
Оба они пробуждены. Разница в аудитории. Иисус говорит с простыми обычными людьми; Будда говорит со своей коммуной — в этом разница. Иисус не может этого себе позволить. Иисус должен идти на компромисс со своими слушателями.
Иисус жил без коммуны. Да, у него было несколько учеников, — двенадцать апостолов, — и эти двенадцать апостолов стоят немного. У Будды были тысячи учеников безмерной ценности — ведь многие из них стали просветленными при жизни Будды. В его коммуне была, по крайней мере, тысяча просветленных такого же статуса, как и он. Он мог говорить, как хотел, и его бы поняли; ему не нужно было беспокоиться о том, что его не поймут. Иисус должен был быть постоянно настороже, и, даже несмотря на это, он был не понят и распят.
Научись сидеть молчаливо, спокойно, не борясь с собой, расслабленно. Не в позе йоги, помни, потому что поза йоги — это постоянное усилие. Не нужно никаких поз йоги. Сиди в такой позе, в какой тебе удобно, — подойдет даже стул.
Будда обычно сидел на полу; в те времена это было легко. Ты можешь сидеть в любой позе, какая тебе нравится. Ты можешь использовать подушку, дзэнскую подушку для сидения; ты можешь использовать стул. Вопрос не в позе; вопрос во внутреннем покое.
Будь в покое,  и когда в тебе накопится энергия, начни быть творческим. Рисуй, пой, танцуй, делай все, что ты хочешь, чтобы сделать этот мир немного более красивым, немного более теплым.
Мы должны создать рай на земле.

•

Веками теологи и философы разрушали красоту слова «Бог». Они его отполировали и покрыли таким количеством рационального мусора, что в нем больше не осталось никакой жизни. Бог философов — это больше не истинный Бог, потому что это не более чем рациональная концепция.
Бог любящих — это совершенно иное явление; он не имеет ничего общего в рассудком, с умом. Это сердце, пульсирующее в созвучии с целым. Это песня, симфония. Это танец, празднование. Это скорее поэзия, чем проза. Он скорее интуитивен, чем интеллектуален. Это нечто прочувствованное, а не придуманное.
Ум создает вокруг себя тонкую структуру рациональности, чтобы защитить эго, чтобы защитить свою отделенность от существования. Вся рациональность — человеческого изготовления; Бог не сделан человеком. Вся рациональность — это лишь проекция наших собственных идей на экран существования. А Бог — это не проекция; это открытие.
Чтобы увидеть Бога, человеку нужны глаза, абсолютно лишенные идей. Идеи — это плотные облака.
Один из величайших мистиков Запада, имя которого неизвестно, потому что он не подписался под своей книгой, — написал один из самых значительных мистических трактатов: «Облако Незнания». Он говорит, что не через знание ты познаешь; напротив, ты познаешь через незнание.
Это чистый абсурд!
Он говорит в парадоксах: познавание через незнание.
Он имеет в виду, что, когда все знание отброшено, когда весь опыт отложен в сторону, когда ум как таковой больше не функционирует, тогда ты общаешься с существованием совершенно по-новому. Каждая частица твоего существа пульсирует в такт с целым; это ритмичный танец.
Бог — это не гипотеза. Если бы Бог и был гипотезой, эта гипотеза больше не нужна. Гораздо лучшие гипотезы были предложены наукой. Но Бог никогда не был гипотезой. Это страстный любовный роман с существованием. Это чувствование существования. Это контакт с существованием от сердца к сердцу.
Пока в твоей жизни нет чего-то такого, что совершенно не поддерживается рассудком, в твоей жизни нет никакого значения. Пока у тебя нет чего-то такого, ради чего ты можешь жить и ради чего ты можешь умереть без всяких рациональных обоснований, ты продолжаешь упускать сам смысл жизни и существования. Ты остаешься поверхностным.
Поэтому абсурд может высвободить в тебе нечто потрясающее; он может стать взрывом. Он может заставить тебя видеть весь мир по-новому, потому что это рождение заново. Ты выскальзываешь из ума. Ты больше не покрыт пылью ума. Тогда все свежо и ново. Именно ум делает вещи старыми. Из-за прошлого, из-за памяти ум продолжает интерпретировать все новое в терминах старого. Ум не может по-другому. Ум означает память — память и ничего больше. Это накопленный тобой опыт прошлого, и ты продолжаешь интерпретировать новое согласно старому. Естественно, прошлое придает новому свой цвет, придает новому значение — и новое упускается.
Именно поэтому вся земля выглядит такой скучающей, скучающей до смерти. Экзистенциалисты объявили эту ситуацию скуки одной из самых важных тем для размышления. Они говорят, что человеку смертельно скучно, и они правы. Не скучно лишь глупым людям и буддам. Глупым людям не скучно, потому что у них недостаточно чувствительности, восприимчивости, чтобы чувствовать скуку. А буддам не скучно, потому что они не носят с собой прошлое. Все так свежо, так ново; все так удивительно. Каждое мгновение преподносит тебе сюрприз.
Для будды жизнь — это постоянное откровение, бесконечное откровение. В нем нет начала и нет конца. Это тайна; непостижимая, неизмеримая, неизвестная и более того — непознаваемая. Ты можешь лишь почувствовать ее вкус, ощутить ее, увидеть ее, коснуться ее, но не можешь ее познать. Ты не можешь низвести ее до теоремы, гипотезы; это невозможно.
Если ты можешь прийти в контакт с абсурдностью всего этого, с иррациональностью существования, ты движешься в совершенно иное измерение — от ума к не-уму, от ума к медитации сердца. Именно в этом вся медитация: она выводит тебя из тюрьмы ума, из тюрьмы прошлого. Нет другой тюрьмы; прошлое — единственная тюрьма.
Человек осознанности — медитирующий — продолжает умирать для прошлого в каждое мгновение, чтобы оставаться новым, свежим, подобным ребенку. Да, если абсурд ошеломляет, ты получишь первое прозрение во всеобщий гештальт. Но помни снова, прозрение это не будет рациональным. Ты не сможешь объяснить его и отмахнуться. Ты ничего не сможешь о нем сказать. Ты сможешь увидеть, но внезапно ты лишишься дара речи. Внезапно ты найдешь, что язык абсолютно неадекватен, слова бессильны; общение невозможно. Тогда остается лишь сопричастность.
Когда ты знаешь без знания, единственный способ передать послание — через молчание, через любовь, через сострадание, через существо. Возможно, ты держишь друга за руку — и нечто передано. Возможно, ты обнимаешь друга — и нечто передано. Возможно, ты смотришь другу в глаза — и нечто передано. Абсурдное может быть выражено лишь абсурдными способами. Ты можешь петь или танцевать.
Очень трудно отбросить логику, потому что человеку страшно. Логика дает чувство порядка. Без логики остается лишь хаос. Но помни, логика — это склеп; хаос — это утроба. Из этого хаоса рождается нечто безмерной важности: ты рождаешься заново.
В этом весь секрет отношений Мастера и ученика. Это абсурдное явление. Именно поэтому Запад еще не знает об этом. Запад знает отношения учителя и студента; он ничего не знает об отношениях Мастера и ученика. Запад абсолютно не осознает это измерение. Вот почему Иисус не мог быть понят, вот почему Сократ не мог быть понят.
На Востоке не практиковали распятие будд; не в нашем обычае было отравлять Лао-цзы. Почему Иисус, Сократ и Мансур были убиты?
По той простой причине, что они пытались принести на Запад нечто абсолютно восточное. Они пытались принести новое прозрение в Бога, но время не пришло. Может быть, теперь оно пришло. Иисус пришел немного слишком рано. Теперь время пришло. Теперь у Запада есть возможность открыть новые двери — абсурд — и войти в эти двери. Это единственный вход в храм Бога.
Почему старые привычки умирают с трудом? — потому что ты есть не что иное, как твои старые привычки.
Если умирают они, умрешь и ты. У тебя больше ничего нет, у тебя нет ничего в придачу к ним. Ты — это просто твои старые привычки, старые образцы. Ты механизм, еще не человек, вот почему старые привычки умирают с трудом. Очень редко встречается человек, люди очень редки и немногочисленны.
Будда настоящий, подлинный человек. Заратустра настоящий человек — достойный называться человеком. Обычное человечество живет жизнью робота: оно живет бессознательно, оно живет машинально. Привычки — это все, что у тебя есть. Если ты отбросишь все свои привычки, ты просто начнешь испаряться; ты больше не найдешь себя.
Что такое ты?
Просто наблюдай, и ты найдешь связку старых привычек. Пока у тебя больше ничего нет.
В этом все усилие медитации: привнести в твою жизнь нечто такое, что не является привычкой, нечто спонтанное, нечто не машинальное, то, что превращает тебя из робота в сознательное существо.
Георгий Гурджиев обычно говорил, что человек рождается без души. По видимости это кажется невероятным, потому что священники веками говорили, что каждый рождается с душой, и ты верил в это. Удобно верить, что у тебя есть душа. Ты чувствуешь себя очень хорошо, уютно, тепло, потому что где-то глубоко у тебя внутри есть душа, вечная, бессмертная.
А Гурджиев говорил, что у тебя нет вообще никакой души!
Внутри ты абсолютно полый; у тебя внутри ничего нет — там теснится множество привычек, а в самом центре никого нет. Дом пуст. Хозяин еще не пришел или крепко спит.
Гурджиев прав: ты — лишь возможность  человеческого существа. Возможность есть, но эту возможность легко упустить. Миллионы людей упускают ее, потому что, чтобы стать сознательным, чтобы стать душой, необходимо тяжкое усилие. Это задача восхождения на гору. Оставаться в своих привычках дешево, легко, это спуск с горы. Гравитации достаточно; она продолжает притягивать тебя.
Так, когда ты едешь с горы на машине, ты выключаешь мотор. Чтобы спуститься с горы, тебе не нужно никакого горючего; притяжения гравитации достаточно. Но это нельзя сделать, поднимаясь в гору; тогда понадобится горючее. Потребуется какая-то цельность, какая-то сила. Лишь сознание высвобождает силу.
Сознание разума — это ключ, ключ зажигания, который высвобождает твою силу любви к Богу, и ты обретаешь способность парить высоко.
Это трудно, это очень тяжело. Тебе придется быть сознательным, бдительным, всегда настороже. Тебе придется продолжать помнить. А помнить труднее всего в существовании.
Привычки нельзя отбросить, борясь с ними. Вот что обычно делают люди. Если они хотят изменить привычку, они создают другую привычку и ею борются с первой. Они перемещаются из одной привычки в другую. Если ты хочешь бросить курить, ты начинаешь жевать жвачку; одно так же глупо, как и другое. Ты меняешь одну привычку на другую, но остаешься тем же бессознательным человеком.
Отбросить привычку, ничем ее не компенсируя, чтобы остаться полностью осознанным и бдительным к тому, чтобы не начать двигаться в другой ее заменитель, — одна из самых трудных в жизни вещей. Но это не невозможно; иначе не было бы возможности Будды, Христа, Кришны. Поскольку будды случаются, это возможно — хотя и трудно, очень трудно; нужно принять великий вызов. И все те, у кого есть хоть немного уважения к себе, всегда принимают величайший вызов самого трудного.
Достичь Луны не так тяжело, не так трудно. Восхождение на Эверест — это детские игрушки в сравнении с тем, чтобы постоянно помнить, что ты делаешь, быть осознанным. Но в тот день, когда начинает происходить осознанность, ты познаешь экстаз существа, блаженство существа. Ты познаешь нечто невообразимое.
Это так безгранично, так неисчерпаемо!
Будда говорит: Вот вечный закон блаженства в любви к Творцу, радости, экстаза. Он неисчерпаем; когда ты входишь в него, он твой навсегда. Иисус называет его Царством Божьим; это его выражение. Но человек должен стать достаточно бдительным, достаточно осознанным, чтобы разотождествиться со своими привычками, образцами, структурами, которые впечатались в его существо.
Если жизнь лишь одна, ты должен спешить. Ты должен делать все быстро, ты должен делать все искусно, чтобы не нужно было переделывать снова, потому что времени мало. На
Веками теологи и философы разрушали красоту слова «Бог». Они его отполировали и покрыли таким количеством рационального мусора, что в нем больше не осталось никакой жизни. Бог философов — это больше не истинный Бог, потому что это не более чем рациональная концепция.
Бог любящих — это совершенно иное явление; он не имеет ничего общего в рассудком, с умом. Это сердце, пульсирующее в созвучии с целым. Это песня, симфония. Это танец, празднование. Это скорее поэзия, чем проза. Он скорее интуитивен, чем интеллектуален. Это нечто прочувствованное, а не придуманное.
Ум создает вокруг себя тонкую структуру рациональности, чтобы защитить эго, чтобы защитить свою отделенность от существования. Вся рациональность — человеческого изготовления; Бог не сделан человеком. Вся рациональность — это лишь проекция наших собственных идей на экран существования. А Бог — это не проекция; это открытие.
Чтобы увидеть Бога, человеку нужны глаза, абсолютно лишенные идей. Идеи — это плотные облака.
Один из величайших мистиков Запада, имя которого неизвестно, потому что он не подписался под своей книгой, — написал один из самых значительных мистических трактатов: «Облако Незнания». Он говорит, что не через знание ты познаешь; напротив, ты познаешь через незнание.
Это чистый абсурд!
Он говорит в парадоксах: познавание через незнание.
Он имеет в виду, что, когда все знание отброшено, когда весь опыт отложен в сторону, когда ум как таковой больше не функционирует, тогда ты общаешься с существованием совершенно по-новому. Каждая частица твоего существа пульсирует в такт с целым; это ритмичный танец.
Бог — это не гипотеза. Если бы Бог и был гипотезой, эта гипотеза больше не нужна. Гораздо лучшие гипотезы были предложены наукой. Но Бог никогда не был гипотезой. Это страстный любовный роман с существованием. Это чувствование существования. Это контакт с существованием от сердца к сердцу.
Пока в твоей жизни нет чего-то такого, что совершенно не поддерживается рассудком, в твоей жизни нет никакого значения. Пока у тебя нет чего-то такого, ради чего ты можешь жить и ради чего ты можешь умереть без всяких рациональных обоснований, ты продолжаешь упускать сам смысл жизни и существования. Ты остаешься поверхностным.
Поэтому абсурд может высвободить в тебе нечто потрясающее; он может стать взрывом. Он может заставить тебя видеть весь мир по-новому, потому что это рождение заново. Ты выскальзываешь из ума. Ты больше не покрыт пылью ума. Тогда все свежо и ново. Именно ум делает вещи старыми. Из-за прошлого, из-за памяти ум продолжает интерпретировать все новое в терминах старого. Ум не может по-другому. Ум означает память — память и ничего больше. Это накопленный тобой опыт прошлого, и ты продолжаешь интерпретировать новое согласно старому. Естественно, прошлое придает новому свой цвет, придает новому значение — и новое упускается.
Именно поэтому вся земля выглядит такой скучающей, скучающей до смерти. Экзистенциалисты объявили эту ситуацию скуки одной из самых важных тем для размышления. Они говорят, что человеку смертельно скучно, и они правы. Не скучно лишь глупым людям и буддам. Глупым людям не скучно, потому что у них недостаточно чувствительности, восприимчивости, чтобы чувствовать скуку. А буддам не скучно, потому что они не носят с собой прошлое. Все так свежо, так ново; все так удивительно. Каждое мгновение преподносит тебе сюрприз.
Для будды жизнь — это постоянное откровение, бесконечное откровение. В нем нет начала и нет конца. Это тайна; непостижимая, неизмеримая, неизвестная и более того — непознаваемая. Ты можешь лишь почувствовать ее вкус, ощутить ее, увидеть ее, коснуться ее, но не можешь ее познать. Ты не можешь низвести ее до теоремы, гипотезы; это невозможно.
Если ты можешь прийти в контакт с абсурдностью всего этого, с иррациональностью существования, ты движешься в совершенно иное измерение — от ума к не-уму, от ума к медитации сердца. Именно в этом вся медитация: она выводит тебя из тюрьмы ума, из тюрьмы прошлого. Нет другой тюрьмы; прошлое — единственная тюрьма.
Человек осознанности — медитирующий — продолжает умирать для прошлого в каждое мгновение, чтобы оставаться новым, свежим, подобным ребенку. Да, если абсурд ошеломляет, ты получишь первое прозрение во всеобщий гештальт. Но помни снова, прозрение это не будет рациональным. Ты не сможешь объяснить его и отмахнуться. Ты ничего не сможешь о нем сказать. Ты сможешь увидеть, но внезапно ты лишишься дара речи. Внезапно ты найдешь, что язык абсолютно неадекватен, слова бессильны; общение невозможно. Тогда остается лишь сопричастность.
Когда ты знаешь без знания, единственный способ передать послание — через молчание, через любовь, через сострадание, через существо. Возможно, ты держишь друга за руку — и нечто передано. Возможно, ты обнимаешь друга — и нечто передано. Возможно, ты смотришь другу в глаза — и нечто передано. Абсурдное может быть выражено лишь абсурдными способами. Ты можешь петь или танцевать.
Очень трудно отбросить логику, потому что человеку страшно. Логика дает чувство порядка. Без логики остается лишь хаос. Но помни, логика — это склеп; хаос — это утроба. Из этого хаоса рождается нечто безмерной важности: ты рождаешься заново.
В этом весь секрет отношений Мастера и ученика. Это абсурдное явление. Именно поэтому Запад еще не знает об этом. Запад знает отношения учителя и студента; он ничего не знает об отношениях Мастера и ученика. Запад абсолютно не осознает это измерение. Вот почему Иисус не мог быть понят, вот почему Сократ не мог быть понят.
На Востоке не практиковали распятие будд; не в нашем обычае было отравлять Лао-цзы. Почему Иисус, Сократ и Мансур были убиты?
По той простой причине, что они пытались принести на Запад нечто абсолютно восточное. Они пытались принести новое прозрение в Бога, но время не пришло. Может быть, теперь оно пришло. Иисус пришел немного слишком рано. Теперь время пришло. Теперь у Запада есть возможность открыть новые двери — абсурд — и войти в эти двери. Это единственный вход в храм Бога.
Почему старые привычки умирают с трудом? — потому что ты есть не что иное, как твои старые привычки.
Если умирают они, умрешь и ты. У тебя больше ничего нет, у тебя нет ничего в придачу к ним. Ты — это просто твои старые привычки, старые образцы. Ты механизм, еще не человек, вот почему старые привычки умирают с трудом. Очень редко встречается человек, люди очень редки и немногочисленны.
Будда настоящий, подлинный человек. Заратустра настоящий человек — достойный называться человеком. Обычное человечество живет жизнью робота: оно живет бессознательно, оно живет машинально. Привычки — это все, что у тебя есть. Если ты отбросишь все свои привычки, ты просто начнешь испаряться; ты больше не найдешь себя.
Что такое ты?
Просто наблюдай, и ты найдешь связку старых привычек. Пока у тебя больше ничего нет.
В этом все усилие медитации: привнести в твою жизнь нечто такое, что не является привычкой, нечто спонтанное, нечто не машинальное, то, что превращает тебя из робота в сознательное существо.
Георгий Гурджиев обычно говорил, что человек рождается без души. По видимости это кажется невероятным, потому что священники веками говорили, что каждый рождается с душой, и ты верил в это. Удобно верить, что у тебя есть душа. Ты чувствуешь себя очень хорошо, уютно, тепло, потому что где-то глубоко у тебя внутри есть душа, вечная, бессмертная.
А Гурджиев говорил, что у тебя нет вообще никакой души!
Внутри ты абсолютно полый; у тебя внутри ничего нет — там теснится множество привычек, а в самом центре никого нет. Дом пуст. Хозяин еще не пришел или крепко спит.
Гурджиев прав: ты — лишь возможность  человеческого существа. Возможность есть, но эту возможность легко упустить. Миллионы людей упускают ее, потому что, чтобы стать сознательным, чтобы стать душой, необходимо тяжкое усилие. Это задача восхождения на гору. Оставаться в своих привычках дешево, легко, это спуск с горы. Гравитации достаточно; она продолжает притягивать тебя.
Так, когда ты едешь с горы на машине, ты выключаешь мотор. Чтобы спуститься с горы, тебе не нужно никакого горючего; притяжения гравитации достаточно. Но это нельзя сделать, поднимаясь в гору; тогда понадобится горючее. Потребуется какая-то цельность, какая-то сила. Лишь сознание высвобождает силу.
Сознание разума — это ключ, ключ зажигания, который высвобождает твою силу любви к Богу, и ты обретаешь способность парить высоко.
Это трудно, это очень тяжело. Тебе придется быть сознательным, бдительным, всегда настороже. Тебе придется продолжать помнить. А помнить труднее всего в существовании.
Привычки нельзя отбросить, борясь с ними. Вот что обычно делают люди. Если они хотят изменить привычку, они создают другую привычку и ею борются с первой. Они перемещаются из одной привычки в другую. Если ты хочешь бросить курить, ты начинаешь жевать жвачку; одно так же глупо, как и другое. Ты меняешь одну привычку на другую, но остаешься тем же бессознательным человеком.
Отбросить привычку, ничем ее не компенсируя, чтобы остаться полностью осознанным и бдительным к тому, чтобы не начать двигаться в другой ее заменитель, — одна из самых трудных в жизни вещей. Но это не невозможно; иначе не было бы возможности Будды, Христа, Кришны. Поскольку будды случаются, это возможно — хотя и трудно, очень трудно; нужно принять великий вызов. И все те, у кого есть хоть немного уважения к себе, всегда принимают величайший вызов самого трудного.
Достичь Луны не так тяжело, не так трудно. Восхождение на Эверест — это детские игрушки в сравнении с тем, чтобы постоянно помнить, что ты делаешь, быть осознанным. Но в тот день, когда начинает происходить осознанность, ты познаешь экстаз существа, блаженство существа. Ты познаешь нечто невообразимое.
Это так безгранично, так неисчерпаемо!
Будда говорит: Вот вечный закон блаженства в любви к Творцу, радости, экстаза. Он неисчерпаем; когда ты входишь в него, он твой навсегда. Иисус называет его Царством Божьим; это его выражение. Но человек должен стать достаточно бдительным, достаточно осознанным, чтобы разотождествиться со своими привычками, образцами, структурами, которые впечатались в его существо.
Если жизнь лишь одна, ты должен спешить. Ты должен делать все быстро, ты должен делать все искусно, чтобы не нужно было переделывать снова, потому что времени мало. На Западе время — деньги. Поскольку времени мало — семьдесят, восемьдесят лет… половина просто тратится впустую на сон; большая часть будет потрачена на зарабатывание хлеба с маслом, а остатки — на то, чтобы смотреть телевизор.
Что остается тебе?
Поэтому на Западе такая спешка и такое стремление к скорости — не раздумывая, куда идешь. Все движутся; единственный вопрос в том, что человек должен двигаться быстро.
Какая разница, куда?
Вот единственный вопрос: с какой скоростью ты движешься?
На Востоке индуизм представил идею реинкарнации: много жизней, миллионы жизней. Времени больше, чем нужно; это совершенно не деньги. Нет вопроса о спешке, нет вопроса о скорости, нет вопроса о том, чтобы быть искусным. Ты можешь делать одно и то же снова и снова. Ты можешь спать и позволить времени идти. Если жизнь течет, как песок сквозь пальцы, не о чем беспокоиться: будет другая жизнь, за ней еще одна, и так далее, и так далее.
Эти две идеи создали на земле два вида людей: западный ум и восточный ум. Обе эти идеи были созданы по разным причинам, но когда что-то доходит до бессознательного человека, он приводит все в соответствие со своей бессознательностью. Обе идеи красивы и могут иметь чрезвычайную важность.
Идея о том, что есть только одна жизнь, означает, что ты не должен тратить ее на ненужные вещи. Не трать ее на накопление денег, устройств; не трать ее на поверхностные вещи. Подумай о существенном, не о случайном. Вот какое послание за этим стояло.
Но что произошло?
Люди совершенно перевернули все с ног на голову. Они гораздо более заинтересовались несущественным, поскольку времени мало: «Ешь, пей и веселись! Ты больше не родишься, поэтому получи от этого мира как можно больше».
Вот что произошло на Западе. Идея нужна была для того, чтобы подтолкнуть тебя к поиску существенного, но она превратилась в свою прямую противоположность.
Она стала такой:
«Ешь, пей и веселись, потому что скоро тебя не станет — и ты больше не придешь. Кто знает о другом мире, кто знает о Боге, кто знает о небесах? Не беспокойся о такой ерунде! Не беспокойся об этой чепухе, об этой эзотерической чепухе! Будь проще, наслаждайся этой жизнью, как только можешь. Живи ее! Выжми каждое мгновение досуха». Вот что случилось с великой идеей, которую дали Западу Авраам и Моисей.
А на Востоке в идее о том, что жизней миллионы, тоже содержится чрезвычайно важное послание. Она должна напоминать тебе, что ты уже много раз жил таким же гнилым образом. Ты двигался в колесе, ты двигался по кругу.
Тебе еще не надоело?
Ты еще не пресытился?
Неужели ты так глуп, что не можешь увидеть бессмысленность всего этого?
Живя столько жизней и каждый раз, желая одних и тех же вещей, добиваясь успеха и терпя поражение, умирая; не осознал ли ты, что нужно что-то еще?
Этот мир не подойдет, ты должен его трансцендировать.
Это было основной идеей Патанджали, Махавиры, Кришны, Будды — и их посланием.
Реинкарнация просто означает: пусть тебе надоест вся идея о желании того или другого. Покончи с ней. Выпрыгни из этого колеса рождения и смерти. Но то, что в действительности случилось в Индии, было совсем другое, прямо противоположное. То, что случилось в Индии, было ленивым, медленным. Бессознательный ум интерпретирует все послание таким образом, что не нужно никуда спешить. «Есть много жизней, так зачем волноваться? Мы подумаем о Боге в старости или в следующей жизни. Времени в избытке, поэтому делай все медленно». Восток не сдвинулся с места; он застрял. Он стал нединамичным, стоячим, застойным.
Это одно из величайших бедствий, которые случаются всегда. Когда сознательный человек дает тебе определенную стратегию, определенную идею, чтобы тебе помочь, ты приводишь ее в соответствие со своим умом, и вместо того, чтобы использовать ее как помощь, ты делаешь ее для себя вредной. Будды дали тебе нектар; к тому времени, как он достигает тебя, он становится ядом.
Индийскому уму нужны перемены, западному уму нужны перемены. Оба они заблудились.
Нам нужен новый ум, который не будет ни западным, ни восточным — новый, глобальный ум. Впервые нужен вселенский ум. Впервые нам нужен человек, который не думает в терминах наций, полушарий, рас, крови, цвета, религий, но который думает лишь в терминах сознания. Нам нужно поднять сознание всего этого человечества.
Индия страдает от великой лени.
Любовь и жизнь нельзя измерять в процентах. Фактически, нельзя измерять ничего, потому что целое едино и неделимо. Но для определенных целей, возможно использовать метод измерения — но только для определенных целей.
Например, жизнь нельзя измерить, но можно сказать так: жизнь существует только в небольшом спектре температуры — от девяноста восьми градусов до ста десяти, только двенадцать градусов. Если температура выше ста десяти, с тобой покончено; если она ниже нормальной, ты начнешь ускользать. Поэтому этот промежуток двенадцать, пятнадцать градусов.
Для определенной цели — для медицинских целей это совершенно правильно.
Жизнь нельзя измерить, если ты думаешь о сознании, но если ты думаешь об уме, ее измерить можно. Твой ум — это не что иное, как биокомпьютер, и рано или поздно компьютеры будут работать лучше твоего ума. Это возможно даже при твоей жизни, потому что к концу этого века роботы будут ходить по дорогам — и выглядеть точно так же, как ты. И ты будешь часто оказываться в затруднении: ты можешь подумать, что мужчина или женщина настоящие, а этот мужчина или эта женщина могут оказаться роботом.
Фактически, обычный человек — это не что иное, как робот.
Твою бессознательную жизнь можно измерить в процентах, твою любовь можно измерить в процентах — потому что, какая у тебя любовь?
Это не что иное, как химия!
Да, любовь Христа или Будды неизмерима, потому что она трансцендентна к гормонам, к химии, к физиологии. Но твоя любовь гормональна. Если сделать тебе инъекцию сильных гормонов, в тебе возникнет великая любовь. Отними у тебя гормоны, и она сдувается и падает на землю; вся любовь исчезает. Твою любовь можно измерить, но это не любовь; это лишь биологический позыв. И твоя жизнь — это химическое явление. Но есть жизнь по ту сторону твоей жизни, есть любовь над твоей любовью, — любовь, которая неизмерима.
Даже если ты доживешь до семидесяти, восьмидесяти, девяноста, какое это имеет значение? Что ты будешь делать?
Если ты проживешь девяносто или сто лет, ты снова будешь делать те же самые глупости.
Что ты делал до сих пор, что ты делал эти шестьдесят лет?
Ты будешь делать то же самое, даже если будешь на шестьдесят лет старше.
Придумай что-нибудь новое!
Смерть обязательно придет. Когда ты умрешь, не важно; смерть абсолютно определенна, и это важно. После рождения в жизни определенно только одно, и это смерть; все остальное неопределенно. Не пытайся убежать от смерти, не пытайся избежать ее. Веками люди пытались всеми способами избежать смерти, но смерть все равно приходит. Женат ты или нет, не имеет значения: ты умрешь.
Ты умираешь!
Фактически, смерть не приходит однажды внезапно; она начинается в тот день, когда ты родился. Ты начинаешь умирать с самого первого вздоха. Каждый день рождения — это день смерти. Твоя жизнь выскальзывает у тебя из рук, и ты не можешь убежать.
Ты не можешь бежать. Куда бы ты ни пошел, ты найдешь, что там тебя ждет смерть.
Да, ее можно оттянуть, отложить, но какой смысл?
Вместо того чтобы откладывать, почему бы не использовать эту возможность осознать смерть — что она приближается, что она на пути, что в любое мгновение она может тебя схватить.
Обычный человек от ума — это робот.
Он живет, по видимости бодрствуя, но на самом деле во сне. Он ходит, он говорит, он действует, но все это как будто во сне — не сознавая, что он делает, не сознавая, что он говорит, не сознавая ничего, что его окружает. Он движется в темном облаке неосознанности.
Согласно Гаутаме Будде, это первородный грех: жить бессознательно, действовать из бессознательности.
Фактически, слово «грех» происходит от корня, который означает забывчивость. Грех просто означает, что мы не сознательны, неосознанны, не бдительны, что у нас нет внутреннего света, который вел бы нас.
Будда снова и снова говорит о падении во тьму, но ты можешь упасть во тьму лишь, если ты полон тьмы изнутри. Все, что у тебя внутри, будет твоей судьбой. Если внутреннее наполнено светом, все существование полно света. Если внутреннее темно, тогда, конечно, вокруг не может быть ничего, кроме темной ночи души. Ты живешь из своего внутреннего центра, и поэтому все, что у тебя в центре, будет отражаться и на периферии. Весь мир лишь отражает тебя, откликается как эхо, резонирует. Это не что иное, как ты сам, умноженный в миллионы раз. Поэтому если ты сталкиваешься с уродством, должно быть, оно где-то внутри тебя. Если ты встречаешь врага, должно быть, ты проецируешь его. Если ты видишь смерть, значит, что-то в тебе прогнило, что-то в тебе, с чем ты отождествляешься, созвучно смерти.
Мир — это зеркало; он всегда показывает тебе твое настоящее лицо.
Будда настаивает снова и снова: Используй мир как зеркало, и тогда иди вовнутрь и находи причину. Причина всегда внутри; следствие снаружи. Не обманывайся следствием. Не начинай думать, что следствие есть причина, потому что тогда ты будешь жить жизнью, укорененной в полном невежестве. Лицо в зеркале — не причина; лицо в зеркале это лишь следствие. Не пытайся изменить лицо в зеркале, не пытайся раскрасить его.
Именно это мы продолжаем делать; именно из этого состоит вся наша жизнь. Мы всегда пытаемся выглядеть хорошо в глазах других; это значит, пытаться выглядеть хорошо в зеркале.
Что такое глаза других, как не зеркала?
Мы всегда пытаемся убедить других в своем добре, в своей истине, в своей искренности, подлинности, религиозности, духовности.
Какой смысл кого-то убеждать?
Фактически, убеждая других, вы лишь пытаетесь убедить самих себя. Если другие убеждены, — если в зеркале отражается красивое лицо, — тогда мы можем быть спокойны. Мы можем тоже верить, что красивы.
Вот иллюзия, в которой мы живем, вот иллюзия, которую помогает укрепить общество. Общество кормит ее, общество питает ее. Все усилие общества в том, чтобы сделать так, чтобы зеркало стало важнее, чем вы сами, и тогда вами можно управлять, вас можно низвести до рабов. А зеркало — в руках кого-то другого.
Кто-то говорит тебе: «Ты святой!» Если ты веришь ему, если это становится питанием для твоего эго, бессознательно ты становишься зависимым от этого человека. Теперь ты будешь его бояться — он может устраниться в любой момент. Он может в любой момент сказать тебе: «Ты больше не святой». Тебе придется продолжать убеждать его. Тебе придется вести себя в соответствии с этой святостью. Если он захочет, чтобы ты постился, тебе придется поститься. Если он захочет, чтобы каждое воскресенье ты ходил в церковь, тебе придется каждое воскресенье ходить в церковь. Если ты хочешь, чтобы твое лицо осталось в его глазах красивым, тебе придется следовать его идеям о том, что такое духовность.
Это очень тонкое рабство, и общество применяет его. Оно уважает тех, кто становится инструментами общества, традиции.
Оно уважает конформистов.
Будда говорит: Открой свое истинное лицо.
Не беспокойся о зеркалах, потому что зеркала можно сделать так, чтобы они показывали твое лицо уродливым или красивым. Наверное, ты видел разные виды зеркал; они могут показывать тебе всевозможные лица. В одном зеркале твое лицо кажется очень длинным, в другом — очень худым, в третьем — очень толстым. Они могут исказить, сделать его уродливым, они могут сделать его и красивым. А зеркало это находится в руках общества.
Не доверяй зеркалам.
Закрой глаза и ищи подлинное лицо. Но закрыть глаза и искать настоящее лицо — это довольно тяжелое путешествие, потому что в своем внутреннем мире ты многие века, многие жизни накапливал лишь тьму. Ты боишься внутреннего. У тебя есть только подавленный резервуар неисполненных желаний, жадности, гнева, похоти.
Твои религии приказывали тебе подавлять, а подавлять — значит продолжать нагромождать внутри своего существа все то, что осуждает общество. Теперь ты будешь бояться идти вовнутрь, потому что тебе придется столкнуться с этими уродливыми вещами. Они не уродливы, но тебя научили, что они уродливы, тебя обусловили, загипнотизировали тем, что они уродливы, — и ты веришь, что они уродливы.
Первое, что должен сделать искатель, — это избавиться от всех этих верований ума, данных другими.
Один человек отвергает истину.
Другой, отвергает собственные действия.
Будда говорит о тебе, помни все время. Он не говорит ни о ком другом, он обращается к тебе. Ум очень хитер и коварен — иначе он скажет: «Он говорит все эти вещи кому-то другому, ты являешься исключением». Ты не исключение — никто не исключение. Когда будды говорят, они говорят с вселенским, они не говорят с исключительным — потому что, фактически, исключений нет. Ты становишься исключительным лишь, если ты становишься буддой, но тогда тебе не нужно говорить ни с каким буддой. Тогда тебе не нужно никакого послания пробужденного человека. Ты сам пробужден.
Зачем нужен язык?
Между двумя буддами язык неуместен.
Молчание так красиво, так безмерно красиво, так глубоко, так проникновенно, так выразительно, так красноречиво — зачем нужны слова?
Но слова нужны, потому что вы не понимаете больше ничего.
Именно из сострадания говорят будды — из сострадания к тем, кто может понимать лишь язык. А язык — это бедная вещь, очень бедная, неадекватная. Помни это.
Как люди отвергают истину и почему?
Во-первых, их ложь стала их капиталовложением. Наблюдай свою собственную жизнь. Ты столько вложил в свою ложь, тебе не хочется знать истину, потому что истина разобьет все твои дворцы, все твои сны. Истина разобьет все то, во что ты верил до сих пор. В глубине своего сердца ты знаешь, что живешь во лжи, но она так красива, так мила, так удобна, и ты жил в ней так долго, что кажется, трудно жить без нее.
Люди стали очень бояться свободы, больше, чем чего-либо другого. Ты удивишься, узнав, что люди говорят о свободе, но когда им действительно дается свобода, они пугаются, им становится страшно, потому что свобода так безгранична, непредсказуема, неподвластна никакому контролю. Ты не можешь ею управлять. Рабство мало, рабство меньше, чем ты. С ним ты чувствуешь себя хорошо — в сравнении с рабством ты кажешься большим. Но в сравнении со свободой ты никто, не-сущность, ничто.
Кто хочет быть ничем?
Каждый хочет быть кем-то; даже если придется жить в тюрьме, он готов. Если тебя сделают начальником заключенных — президентом, премьер-министром или кем-то в этом роде, — ты хотел бы этого, ты с радостью предпочел бы тюремную жизнь тому, чтобы быть никем на свободе.
Первое, что требуется, чтобы достичь истины, — это готовность быть свободным, способность быть никем. Эго — это величайшее препятствие. Эго может существовать лишь в золотой чаше; оно не может существовать в озере. Там оно обязательно расплавится, сольется и исчезнет.
Ложь хороша для эго ума.
Фактически, эго есть величайшая ложь; оно питается ложью. Хотя истина и находит способ проступать снова и снова, как бы она ни была подавлена, она всплывает на поверхность, потому что это истина; ты можешь подавить ее лишь на время. Чтобы подавить истину, ты должен быть постоянно на страже. Конечно, ты устанешь, тебе понадобится немного отдыха, а когда ты отдыхаешь, истина проступает на поверхность. Истина входит в твою жизнь снова и снова; ты можешь продолжать отвергать ее, но она никогда не отвергнет тебя. Ты можешь отвергать Бога, но Бог никогда не отвергнет тебя.
Ты можешь продолжать отвергать Бога, но Бог никогда не отвергает тебя. Ты можешь продолжать опровергать истину, но истина никогда не опровергнет тебя. Твой отказ не раздражает ее; твой отказ — это лишь детское действие. Истина продолжает навещать тебя снова и снова; она никогда не устает от тебя. И если ты наблюдаешь свою жизнь, ты удивишься тому, в скольких обличьях она приходит.
У истины есть свои пути. Она может заговорить устами твоего ребенка, она может заговорить через цветок ромашки или шипастой розы, она может заговорить через луч солнца, она может заговорить через далекий крик кукушки. У нее есть разные способы приблизиться к тебе. Если ты не абсолютно глух, — никто не глух абсолютно, — если ты не абсолютно слеп, — а никто не слеп абсолютно, ты узнаешь ее, но все же продолжаешь отвергать. Ты продолжаешь ее избегать. Ты не хочешь на нее смотреть. Ты убегаешь; ты знаешь способы от нее убежать, хотя твое бегство и не очень ценно. Фактически, бегством ты только подчеркиваешь истину.
Даже твои попытки бегства подчеркивают то, от чего ты пытался бежать. В действительности нет способа бежать от истины. Нет способа бежать от истины, потому что истина везде, куда бы ты ни бежал. В каком бы направлении ты ни бежал, истина там.
Первый и самый верный способ отвергнуть истину — верить в определенные системы созданные умом. Системы верований — это самый коварный способ избежать истины. Один — индуист, другой — мусульманин; один — христианин, другой — еврей. Все это способы избежать истины. Вместо того чтобы искать и исследовать, вместо того, чтобы задавать вопросы, ты веришь. Верование означает, что ты заимствовал его у других, которые в свою очередь заимствовали его у других, и так далее, и так далее. Верование означает, что это не твой опыт, — а пока это не твой опыт, это не истина.
Но верование может дать тебе очень обманчивое чувство, что ты знаешь. Мусульманин, христианин, джайн, буддист — все они думают, что знают.
Какова причина этого чувства? — все это потому, что они научились всему из писаний, от священников.
Как попугаи, они наловчились повторять красивые слова, логичные системы, но все это рассуждения, догадки. Все это подражание. В своей жизни они не познали ни единой истины, потому что одной истины достаточно, чтобы освободить тебя.
Иисус говорит: Истина освобождает.
Но помни одну вещь, которая не записана, в Евангелиях: Истина, несомненно, освобождает, но эта истина должна быть твоей собственной. Лишь тогда она освобождает. Если она принадлежит кому-то другому, она лишь создает новые оковы, красивые оковы; золотые цепи, возможно инкрустированные бриллиантами, очень ценные, которых трудно лишиться, потому что ты не думаешь в терминах цепей; ты думаешь, что это украшения. Верования ума — это цепи, не украшения.
Человек верований — это самый уродливый человек в мире, потому что его верование — это препятствие к исследованию.
Настоящий исследователь остается агностиком. Он остается открытым, у него нет заключений. Он говорит: «Я знаю лишь одно: что я ничего не знаю». Он остается доступным. В тот момент, когда ты приходишь к заключению, ты перестаешь быть доступным для истины; заключения закрывают тебя.
Если у тебя появляются предвзятые суждения, как ты можешь узнать истину?
Ты уже заключил, ты уже принял определенные верования; твои глаза будут затянуты облаками. Твои глаза больше не пусты, не чисты, не подобны зеркалу; они не могут отражать то, что есть, они могут только искажать. Они будут искажать все согласно твоему верованию.
Поэтому, когда индуист переживает опыт Бога, он видит Кришну с его флейтой. Христианин никогда не видит Кришну; это странно. Христианин всегда, видит Христа на кресте; индуист не видит этого.
Как странно!
Джайн никогда не увидит Кришну, Раму, Христа — нет, совсем нет; буддист никогда не увидит Махавиру, Мухаммеда, Моисея. Все они увидят свои собственные верования. Это явление очень просто: ты видишь то, что ты проецируешь. Твой ум действует как проектор. Ты не видишь то, что есть, ты видишь то, что хочешь видеть.
Избегай верований. Отбрось все верования, будь они католические или коммунистические. Не верь ни в Каабу, ни в Каши, ни в Кремль. Не верь ни в Библию, ни в Коран, ни в Капитал. Избегай всех верований. Оставайся чистым, пустым.
Именно в этом вся медитация сердца разума: состояние молчания, состояние без предрассудков, состояние без верований. Тогда ты очень близок к истине. Внезапно она взрывается в тебе, и ее взрыв — это такое благословение, какое ты не можешь себе и вообразить, пока не переживешь его на опыте. Нет способа вообразить его. Будды говорили веками, но все же ты не можешь его вообразить. Это невообразимо, потому что невыразимо, — но может быть пережито на опыте. Оно переживаемо, но невыразимо.
Сначала ты должен быть готов отбросить эго, потому что эго живет только на лжи. Во-вторых, тебе придется отбросить системы верований, потому что системы верований искажают; они никогда не позволяют тебе познать вещи такими, как они есть. И в-третьих, тебе придется отбросить и ум, потому что ум делает тебя постоянно занятым прошлым и будущим, а истина всегда в настоящем. У истины нет ни прошлого, ни будущего. Истина всегда здесь, всегда сейчас, — а ты никогда не здесь и никогда не сейчас. Когда ты тоже здесь и сейчас, происходит встреча; тогда нечто передано. Внезапно между тобой и целым случается мост. Фактически, мост был всегда, ты только не осознавал этого.
Приведи свое сознание в настоящее.
Не продолжай бродить в прошлом, в джунглях прошлого, в воспоминаниях. Как бы красивы они ни были, они мертвы — их больше нет. И не отправляйся в великие путешествия в будущее, потому что все то, чего ты желаешь в будущем, никогда не случится. Существование не обязано исполнять твои мечтания и ожидания. Существование не обязано следовать твоим проекциям в будущем. Чего бы ты ни желал и не мечтал, это будет неправильно.
Если ты здесь не для того, чтобы желать, тогда существование начинает направлять тебя на путь истины, на путь дао, дхаммы.
Отбрось ум — и тебя охватит целое; цепляйся к уму — и ты останешься так далеко от целого, как это только возможно. В то мгновение, когда ты отбрасываешь ум, ты становишься бдительным и осознанным. Именно ум является твоим сном. Ты спишь либо в прошлом, либо в будущем: и то и другое — это способы сна.
Люди живут в такой неосознанности. Даже если они и проверяют, это делается сквозь слой глубокого сна. Они сомнамбулы. Каждый пребывает в своего рода психоделическом состоянии.
Один человек отвергает истину. Другой, отвергает собственные действия. Если ты отвергаешь истину, ты обязательно отвергаешь и собственные действия, потому что, пока ты не сознателен, ты не можешь принять ответственность за свои действия.
Есть тысяча и один способ отказаться от своих действий. В прошлом люди говорили: «Это карма». Теперь эта болезнь перекинулась на Запад; на Западе люди говорят: «Это карма. Что мы можем сделать? Это должно было случиться. Это было предопределено прошлой жизнью». Это просто способ отказаться от своего действия, уклониться от своей ответственности.
В прошлом люди говорили: «Это судьба, кисмет. Что мы можем сделать? Бог уже написал это; мы лишь марионетки в его руках. Если он хочет, чтобы мы были убийцами, мы убийцы; если он хочет, чтобы мы были ворами, мы воры». Хитрые, увертливые умы!
Теперь эти старые способы больше не уместны, они устарели: мы нашли новые. Карл Маркс говорит: «Ты ни за что не в ответе. Это все общество, социальная структура, экономическая структура, капитализм. Ты ни за что не отвечаешь». Это та же судьба в новых словах, в современном языке, на современном жаргоне. Карл Маркс — фаталист.
Затем есть Зигмунд Фрейд, человек еще более изощренный, чем Карл Маркс, более хитрый. Он дает новые идеи. Ответственно Бессознательное, не ты. Если ты что-то делаешь, что ты можешь сделать? — избежать этого не в твоих силах. Это исходит из бессознательного, из темных слоев твоего существа. У тебя нет доступа к этим темным слоям. Зигмунд Фрейд говорит, что нет способа это изменить; человек — это безнадежный проект.

•

Согласно Зигмунду Фрейду, человек обречен, жить в страдании; самое большее, мы можем помочь ему жить в страдании с большим комфортом. Мы можем заставить его принять свое страдание, и ему будет немного удобнее. Мы можем сделать страдание немного более комфортабельным, дав ему хорошие объяснения, чтобы он не слишком огорчался; больше надеяться не на что. Человек определяется бессознательными силами.
Это лишь новые способы говорить старые вещи: карма, судьба, Бог. Идея предопределенности до сих пор управляла бессознательным человеком.
Лишь изредка будда говорит: «Прими свои действия как свои собственные действия, не пытайся бежать от ответственности, потому что бежать от ответственности за что-то — значит никогда не освободиться от этого». А ты можешь освободиться от этого. Будь ответственным, что бы то ни было, хорошее или плохое. Помни, никто, кроме тебя, не принимает решение.
Если ты живешь в страдании, — это твое решение. Конечно, эта мысль болезненна: «Я живу в страдании по собственному выбору». Но если ты наблюдаешь немного более молчаливо, это даст тебе великую свободу. Поначалу это больно; но в дальнейшем это возвещает новое сознание. Если я создаю себе ад, это подразумевает, что я могу создать себе и небеса. Если я причина собственной тьмы, я могу быть причиной и собственного света. Я могу быть светом самому себе. Сама идея «Я один полностью ответствен за свои действия» — является избавлением.
Человек, отвергающий истину из-за эго, из-за систем верований, из-за ума, блуждающего в прошлом и будущем, и человек, отвергающий собственные действия, ссылаясь либо на карму и судьбу, либо на социальную структуру, либо на бессознательное, — оба они идут во тьму. Они лишаются возможности стать светом; они выбирают тьму.
Что бы ты ни делал здесь, кем бы ты ни был здесь, это будет причиной, и следующий мир будет продолжением, — потому что следующее мгновение рождается из этого мгновения и следующая жизнь рождается из этой жизни. Жизнь — это континуум. Смерть не обрывает тебя; ты остаешься в продолжении. Со смертью ты просто сменяешь свой дом; ты тот же человек. Ты можешь перейти из хижины во дворец, из дворца в хижину. Ты можешь переехать из одного города в другой, с одной планеты на другую, превратиться из мужчины в женщину, из женщины в мужчину. Ты можешь продолжать менять дома, но ты сам, настоящее сознание — внутри, настоящий — ты всегда остается прежним.
Поэтому, если здесь ты создаешь тьму, помни: эта тьма будет окутывать тебя и в следующем мире. Таким образом, ты не только разрушаешь эту жизнь, но и закладываешь неправильную основу для следующей жизни. Остерегайся этого.
Когда ты отвергаешь истину из-за своих предрассудков, когда ты избегаешь принятия ответственности за свои действия, ты преступаешь истину. А преступая истину, ты преступаешь вселенский закон. Ты разваливаешься на части. Ты становишься отдельной сущностью, замкнутой в себе. Ты больше не часть целого. Тебя ждет страдание.
Страдать — значит идти против вселенского закона, а быть в блаженстве — значит идти в ногу со вселенским законом. Блаженство есть не что иное, как гармония с целым, страдание — дисгармония.
Оранжевая мантия была одеждой саньясинов до Будды; это самая древняя одежда саньясина. Будда отбросил ее и выбрал вместо оранжевого — желтый цвет, по той простой причине, что саньяса, сама идея саньясы зашла в тупик, и он не хотел быть связанным с нею. Поскольку он хотел подчеркнуть смерть, он хотел, чтобы вы снова и снова вспоминали о смерти, — потому что смерть может внести осознанность в вашу жизнь — он выбрал желтый цвет.
Желтый — это цвет смерти: цвет желтого листа, цвет садящегося солнца, цвет лица умирающего. Желтый — это цвет смерти. Оранжевый цвет — это цвет жизни, юности, любви. На Востоке оранжевый — это цвет весны, когда все деревья цветут, поют птицы, жужжат пчелы и все вокруг благоухает. Вся атмосфера полна молодости, свежести, бодрости.
Будда подчеркивал смерть, чтобы сделать тебя осознанным, но прошло двадцать пять веков и на идеях Будды скопилось много пыли. В точности как оранжевый цвет стал бессмысленным во времена Будды, теперь стал бессмысленным желтый.
Вопрос не только в одеянии. Ты можешь сменить оранжевую мантию на желтую или на какую угодно. Пока ты не станешь внимательным, пока ты не начнешь слушать будд, их послание. А их послание просто и очень кратко: Проснись!
Его можно свести лишь к этим двум словам. Если ты не слушаешь их послание, если ты безрассуден, ты падаешь во тьму.
Это не вопрос формальности, это не вопрос ритуала.
Мы не заинтересованы в таких формальностях; иначе ты никогда не родишься. Мы заинтересованы в существенном, не в произвольном. Мы заинтересованы во внутреннем, не в случайном.
Одеяние случайно — оранжевое, желтое, зеленое. Существенна осознанность.
Если ты безрассуден, неосознан, если ты продолжаешь жить небрежно, не слушая всех этих пробужденных, ты будешь страдать гораздо больше, чем пострадал бы, глотая каленое железо.
Остерегайся!
Ты создаешь страдание в каждое мгновение. Оставаясь неосознанным, ты создаешь страдание; осознанный, ты создаешь блаженство.
Счастье не имеет ничего общего с другим; счастье — это нечто такое, что ты должен создать у себя внутри. А ты продолжаешь искать проблемы. Когда ты зависишь в своем счастье от другого, ты ищешь проблемы. Зависимость означает проблемы. Ты ухаживаешь за проблемой.
Другой — ад, а зависеть от другого — значит стать рабом. Твой сон нарушен. Ты потерял мир, ты потерял покой. Вся твоя жизнь становится постоянным беспокойством, потому что ты пытаешься эксплуатировать другого, а другой пытается эксплуатировать тебя.
Ты теряешь честь, свою грацию, свою красоту, свою искренность. Будда не имеет в виду респектабельность; под «честью» он подразумевает грацию.
Помни, самый пугающий опыт для человеческого существа — наблюдать, осознавать; поэтому медитировать трудно. Трудность не исходит извне; снаружи тебя ничто не беспокоит. Настоящая трудность у тебя внутри. На самом деле ты не хочешь медитировать. Ты пытаешься сидеть на двух стульях. Ты слушаешь будд, которые говорят о красотах, благословении и блаженстве медитации, и в тебе просыпается жадность. Потом ты смотришь на свои капиталовложения и пугаешься; затем ты пытаешься медитировать. В то же время ты на самом деле не хочешь медитировать, потому что медитация означает, что тебе придется увидеть вещи как есть — ложное как ложное, истинное как истинное, — а это в одно мгновение разобьет вдребезги все твои усилия многих жизней.
Чтобы медитировать, нужна великая храбрость, мужество отбросить все свои капиталовложения. Нужен великий разум. Фактически, это истинный разум: увидеть, что, что бы ты ни делал, как бы ты ни пытался претворить ложное в реальность, сделать так, чтобы оно оправдалось, эти попытки обречены на поражение. Увидеть это, что все усилия это бег на месте — вот разум. Он не имеет ничего общего с интеллектуальностью; это очень просто.
Смотри, наблюдай, не бойся и не пытайся чего-то не замечать. Не продолжай играть с собой в игры, обманывать себя. Не оставайся сидящим на двух стульях, когда одна рука создает, а другая разрушает.
Люди делают именно это: половина их существа хочет, чтобы все продолжалось как прежде, — глупая половина, рациональная половина, арифметика их умов. А другая половина, разумная половина, интуитивная половина — сердце — хочет начать заново, потому что ты столько раз убеждался, что старое не приносит успеха. И все же ты продолжаешь двигаться в прежней колее. Пришло время, нужное время выбраться из этой колеи и родиться заново.
Первый опыт бдительности: ты видишь, что твоя личность ложна. Гурджиев называет это ложной волей. А в тебе есть нечто другое, нечто безличное, и это и есть истинная воля. То, как ты выглядишь снаружи, ложно; истинно то, что ты переживаешь во внутреннем центре. Ты — смесь произвольного и существенного, случайного и свойственного. Ты — точка пересечения времени и вечности, перекресток, где встречаются материя и сознание, где встречаются тело и душа, где реальное и нереальное могут пожать друг другу руки. Ты прямо на перекрестке. Ты должен быть очень бдительным, чтобы не выбрать ложное — потому что ложное очень привлекательно. Ложное пропагандирует себя всеми возможными путями; ложное пытается тебя убедить всеми возможными аргументами.
Истина всегда хранит молчание. Пока ты не готов ее принять, она даже не постучится к тебе в двери. Ложное боится, что, если оно не поднимет густого дыма, тебе станет видна его ложность. Поэтому остерегайся рационализации ложного, его пропаганды, аргументации, доказательств. И помни молчание истины — полное молчание, абсолютное молчание. Истина никогда не станет тебя убеждать; она будет ждать — она может ждать вечность. Но ложное не может ждать, оно преходяще, оно не может быть терпеливым. Оно должно тебя убедить, оно должно тебя соблазнить как можно скорее. Ложное обладает большой гипнотической силой. Пути истинного и ложного, прямо противоположны.
Истина достигается в пробуждении, ложное достигается в глубоком сне. Ложное подобно транквилизатору: утешительное, убаюкивающее, уютное, безопасное, надежное. Оно дает все гарантии и защищает тебя со всех сторон. Оно постоянно говорит: «Будь со мной, и я буду тебя защищать. Я твой охранник, твой проводник, твой друг, твой философ». Истина никогда ни на что не претендует.
Пока ты полностью не пресытишься ложным и его претензиями — которые беспочвенны… Оно много говорит, но никогда не дает обещанного. Пока ты совершенно не разочаруешься, пока ты не пресытишься, пока тебе не надоест, ты не посмотришь на молчаливую истину; ты не станешь слушать тихий, мягкий голос изнутри. А этот голос — голос Творца. Он универсален; он не имеет к тебе никакого отношения.
Истинное — не твое. Это целое, говорящее твоими устами, действующее твоими руками. Ложное дает тебе идею великого эго — «Я кто-то особенный», — а истинное отнимает все это. Оно делает тебя ничем, никем. Лишь когда ты никто, целое может действовать беспрепятственно.
Саньяса означает, что ты отдаешь свое эго. Ты говоришь Мастеру: «Теперь я не буду действовать как отдельная от тебя сущность».
А Мастер — это тот, кто уже лишился собственной воли, кто больше не существует как личность, кто стал лишь присутствием, окном в Бога. Сдаваясь этому окну, ты сдаешься небу за пределами окна. Окно лишь открывает доступ к небу.
Запад еще не разработал технику отношений мастера и ученика. Немногие редкие индивидуальности пытались, но потерпели поражение. Сократ попытался в Афинах, но потерпел поражение; его не слушали. Иисус попытался снова; он потерпел поражение. Запад остался озабоченным ложным, полностью сосредоточенным на ложном. Он верит в личность. Восток верит в безличность.
Западная психология говорит: Сделай сильнее личность. Это психология ложного — укорененная в ложном, поддерживающая ложное. Восток говорит: Пусть личность растает, исчезнет, испарится. Это психология безличности. Это совершенно иная точка зрения.
Гурджиев снова попытался принести Восток на Запад. Он тоже потерпел поражение. Это очень трудно; этому противостоят века гипноза и обусловленности общества. Даже его собственный ученик, П.Д.Успенский, не смог его понять, понял его неправильно. Он предал его точно так же, как Иуда предал Иисуса.
Знаете ли вы? — Иуда был самым культурным и образованным среди учеников Иисуса; поэтому у него было самое отшлифованное эго. Он был интеллектуалом. Остальные его последователи были простые люди: рыбак, плотник, сборщик податей, игрок, пьяница, проститутка — простые люди. Единственным непростым человеком был Иуда; он был сложным. Он мог бы быть профессором Оксфорда, Кембриджа или Гарварда и прекрасно справился бы с этим — он был хорошим спорщиком. Есть несколько моментов, когда он спорит даже с Иисусом. И если бы ты слышал его спор с Иисусом, ты согласился бы с Иудой, не с Иисусом.
Однажды Иисус был в доме Марии и Марты, и Мария принесла дорогое масло и омыла ему ноги. Иуда тотчас же поднимает вопрос; он говорит: «Глупо без нужды тратить столько денег!» Он приводит хорошие доводы — социалистические доводы. Он говорит: «Все эти деньги можно было бы отдать бедным. Там на улице много нищих. Эти деньги могли бы прокормить этих нищих на много дней. Это такое редкое ароматическое масло! Зачем тратить его понапрасну? Ноги можно помыть водой — в этом нет необходимости!» А она полностью вылила большую бутыль масла!
С кем ты согласишься? И знаешь, что сказал Иисус? Иисус сказал: «Нищие будут всегда. Я здесь ненадолго».
Это кажется не слишком привлекательным доводом!
Иисус говорит: «Не беспокой ее. Не беспокой ее любовь, веру, доверие. Все в полном порядке. Это исходит из глубокой любви ко мне. Пусть она это делает. А нищие будут всегда. Даже если отдать им эти деньги, это мало что изменит. Может быть, несколько дней у них будет еда, но потом снова».
С кем ты согласишься?
Девяносто девять процентов вероятности, что ты согласишься с Иудой — после Карла Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, Мао; после всей этой демократической и капиталистической пропагандой по всему миру кто не согласится с Иудой?
Он кажется предвестником капиталистической философии. И ответ Иисуса кажется не слишком привлекательным, убедительным. Кажется, он уклоняется от вопроса. Но Иуда предал Иисуса по той простой причине, что он был слишком погружен в интеллект, был слишком эгоистичным, слишком гордым.
То же самое произошло между Гурджиевым и Успенским. Успенский был самым сильным учеником Гурджиева. Фактически, именно Успенский принес Гурджиеву мировую известность. Именно книги Успенского сделали имя Гурджиева широко известным во всем мире.
Но почему он предал его?
В последние годы своей жизни он стал очень враждебным к своему мастеру. Одно упоминание имени Гурджиева было для Успенского оскорблением; он не терпел даже упоминания имени Гурджиева. Все было совершенно отброшено — даже в книгах, которые он написал, он не связывал себя с Гурджиевым. Он стал называть его не Гурджиевым, а Г.; он не писал имя полностью. Он просто упоминал: «Г. сказал…» — просто А, Б, В. И тогда — он был достаточно хитер, — когда кто-то говорил: «Ты сам упомянул Г.», он отвечал: «Это было в те времена, когда Гурджиев был прав. Позднее Гурджиев сошел с ума. Я против Гурджиева последних лет».
Почему он пошел против него?
Гурджиев пытался полностью разрушить его эго, а этого он принять не мог. Он был в Лондоне, Гурджиев был в России, в Тбилиси, и Гурджиев написал ему: «Приезжайте немедленно. Продайте все. Не тратьте ни мгновения. Берите все деньги и приезжайте».
Это было во время Первой мировой войны; путешествовать было очень трудно и опасно, и Успенскому было особенно опасно ехать в Россию, потому что к власти пришли большевики, коммунисты, и вся Россия была в хаосе. Не было никакого порядка, никакого правительства.
И все же Мастер попросил, и он продал все, что у него было, продал свой дом, взял все деньги и поехал обратно в Россию, прекрасно зная, что подвергает себя опасности. Путешествие было долгим; на него ушло три месяца, и иногда он ехал поездом, иногда верхом, а иногда ему мешали, и за ним гналась полиция. Но как-то он добрался туда — Мастер попросил его приехать, и он приехал. Он надеялся, что, поскольку он принес такую великую жертву, Мастер будет долго хлопать его по плечу.
И знаете, что сделал Гурджиев?
В тот же момент, когда прибыл Успенский, он сказал: «Оставьте деньги и уезжайте! Оставьте деньги здесь и тут же поезжайте обратно в Лондон!»
Это было слишком. Это настроило Успенского против него. Он подумал, что Гурджиев сошел с ума. Гурджиев не сошел с ума. Если бы Успенский сделал и это, несмотря на то, что это было очень нелогично. Но Успенский был математиком, логиком, великим интеллектуалом этого века, одним из самых глубоких математиков. Он не мог поверить во всю эту чепуху. Он вернулся обратно, но настроенный против Гурджиева, он скис — он стал говорить, что Гурджиев сошел с ума.
Это было его рационализацией, попыткой не видеть истину: Гурджиев пытался полностью разрушить его эго. Это был последний удар по голове. Если бы он перенес его, он стал бы просветленным. Он упустил суть — он оступился на последней ступеньке лестницы и упал. Иногда так бывает: ты можешь оступиться в самый последний момент.
Всю оставшуюся жизнь Успенский спорил с Гурджиевым; он запрещал упоминать его имя. Все, чему он учил, всему этому он научился у Гурджиева, но тщательно скрывал это. Он не позволял своим ученикам читать книги Гурджиева. Он не позволял своим ученикам видеться с Гурджиевым. Ученики Успенского смогли прийти к Гурджиеву лишь после смерти Успенского; и тогда они изумились тому, сколького они были лишены. Успенский был лишь профессором, не более того. Гурджиев был просветленным человеком.
Но проблема всегда в том, как отбросить эго. На Западе Гурджиев многих заставил чувствовать себя задетыми, по той простой причине, что на Западе нет традиции, нет школы, нет контекста для психологии безличности.
Гурджиев прав: сначала должно быть отброшено ложное. Чтобы существовало реальное, должно прекратиться ложное.
Сначала нужно великое разрушение, и лишь тогда твоя энергия освободится для какой-то творческой работы.
А функция мастера в том, чтобы разобусловить тебя.
Помочь может только понимание. Попытайся понять. Гнев будет все больше затуманивать твое существо; он лишит тебя способности видеть истину.
Помни: духовность была у Будды, у Кришны, у Махавиры, у Нанака, но это не значит, что она есть у всех индийцев. Она была у Сократа, она была у Пифагора, она была у Гераклита, она была у Плотина; это не значит, что она есть у всех греков. Она была у Лао-цзы, она была у Чжуан-цзы, она была у Ли-цзы; это не значит, что она есть у всех китайцев. Эти редкие люди случались повсюду; в тебе нет ничего особенного.
Эго очень опьяняет, помни это. Оно алкогольнее самого спирта. Оно благочестиво: когда оно притворяется святым, оно очень благочестиво, а благочестивый яд — это чистейший яд. Избегай его. Вернись на землю. Будь проще и увидь реальность как есть.
Если ты бессознателен, ты не можешь ничего сделать полностью. Бессознательному уму никогда не удается быть в чем-то полностью, целиком, тотально. Определенно одно: если у тебя получается быть в чем-то целиком, полностью, тотально, ты не бессознателен. Ты можешь быть каким угодно, но только не бессознательным.
Нет, это не может быть бессознательностью, потому что совершение сознательного усилия — это обязательное условие для того, чтобы быть абсолютно, тотально принимающим. Тебе придется приложить намеренное усилие; тебе придется быть в этом очень сознательным.
Бессознательный ум всегда фрагментарен; он множествен, он не один. Он не может быть одним; это толпа, это гул голосов у тебя внутри. Когда ты бессознателен, ты — много людей; ты не единая индивидуальность. Ты не интегрирован. Любое усилие в тотальности интегрирует тебя. Это только средство — слушать тотально.

•

И красота истины в том, что, если ты слушаешь молчаливо, тотально, она проникает в самый центр твоего существа. Этой тотальности достаточно, чтобы выбросить любого рода неправду. В тотальное состояние сознательности, в тотальное молчание не может проникнуть неистинное; может проникнуть лишь истина.
Все, что нужно, все, что требуется от ученика, — это тотальное молчание; просто будьте здесь в глубокой сопричастности, в единении, и понемногу ваше дыхание сонастроится с моим дыханием, ваши сердца попадут в ритм с моим сердцем, мы утратим свою отделенность, и эти три тысячи человек станут почти одним существом, настолько сонастроенным, в таком глубоком созвучии друг с другом, что не смогут чувствовать себя отдельными. Происходит великое таяние, сплавление. Это мгновения истины, мгновения великой радости, мгновения медитации.
От ученика требуется слушать медитативно, потому что в эти медитативные мгновения открываются окна в Божественное, открываются двери — о существовании которых ты никогда не подозревал, которые ты всегда считал стенами. Внезапно двери открываются. Мост, который ты никогда не считал возможным, внезапно появляется там, где ты и не подозревал. Это очень таинственное явление.
Бог совсем не непогрешим, и в этом его красота; иначе Бог был бы слишком нечеловеческой концепцией. Он очень человечен, на Востоке представление о Боге еще более человечно — Бог гораздо человечнее христианского Бога. Еврейский Бог гораздо человечнее христианского Бога — еврейский Бог злится. Христианский Бог всегда любящий, сладкий, приторный. Еврейский Бог может быть горьким. Ветхий Завет говорит, что Бог очень ревнивый и злой. Наблюдай. Очень человечный Бог.
Если ты попадешь на Восток, ты удивишься. На востоке красивая история: Бог создал мир, потому что ему было одиноко.
Такая красивая идея: Бог страдает от одиночества!
Поэтому, если иногда тебе одиноко, не волнуйся — это божественно. Богу тоже было очень одиноко, и поэтому он создал мир — просто чтобы заполнить свое одиночество. А когда он создал первую женщину, он влюбился в нее.
Эта история действительно заходит слишком далеко!
Люди, написавшие эту историю, наверное, были действительно смелыми. Это значит, влюбиться в собственную дочь. И конечно, как и полагается женщине, она начала игру в прятки. Они очень любят эту игру. Они по-прежнему ее любят и любили всегда; это часть женской психологии. Мужчина проявляет инициативу, а женщина начинает прятаться, и чем больше она прячется, тем более он очарован.
Вот почему восточные женщины выглядят красивее западных: по той простой причине, что западная женщина забыла, как прятаться; она стала слишком доступной. Она пытается быть точно как мужчина. Восточная женщина не пытается быть как мужчина; она старается быть абсолютно женственной — очень застенчивой, никогда не проявляющей инициативу. Ни одна восточная женщина никогда никому не скажет: «Я тебя люблю». Она будет просто ждать, пока ты не скажешь ей это.
Итак, женщина начала прятаться. Она стала коровой, чтобы спрятаться от Бога.
Но как можно спрятаться от Бога?
Он всевидящий.
Он огляделся и увидел, что женщина стала коровой, и стал быком!
Это заходит слишком далеко!
И именно так случилось все творение: она стала кобылой, а он конем, и так далее, и так далее. Она продолжала прятаться в новых формах, а он продолжал снова и снова ее находить. Это кажется очень правдоподобным.
Даже Бог грешен. Нет необходимости быть совершенным.
Эти два слова нужно понять как можно более глубоко: первое — совершенство, второе — тотальность.
Эти два слова нужно понять как можно более глубоко: первое — совершенство, второе — тотальность. Я делаю ударение не на совершенстве, а на тотальности. Старые религии веками учили тебя быть совершенным. Ты не можешь быть совершенным; никто не может быть совершенным. Даже сам Бог не может быть совершенным, ведь быть совершенным — значит быть мертвым. Если что-то совершенно, значит, невозможна больше никакая эволюция. Совершенство означает, что достигнута полная остановка, тупик; дорога кончилась. Ты застрял, дальше идти некуда.
Ты не можешь вернуться — как может вернуться назад совершенный человек?
Это снова сделает его несовершенным. Ты не можешь идти вперед, потому что стал совершенным; впереди ничего нет. Существование несовершенно и останется несовершенным.
Совершенство просто создает в людях неврозы. Люди, стремящиеся к совершенству, невротичны; они сводят себя с ума, пытаясь быть совершенными, потому что они пытаются сделать невозможное.
Будь тотален во всем, что ты делаешь. Будь тотален. Если ты злишься, злись тотально. Если ты влюбляешься, влюбляйся тотально. Если тебе грустно, пусть тебе будет тотально грустно. Ничего не делай в полсердца. Это совершенно иной подход к жизни.
Сторонник совершенства скажет: «Никогда не злись, никогда не будь грустным». Человек, который верит в тотальность, скажет: «Что бы ни происходило, будь в этом тотален. Ничего не делай в полсердца, ничего не держи. Иди в это тотально».
Тогда жизнь действительно становится великим приключением. Даже печаль красива, если она тотальна. Если ты можешь тотально плакать и рыдать, тогда даже в плаче и рыдании есть своя красота. Оно освежит тебя, оно омолодит тебя, оно освободит тебя от бремени. Если ты можешь быть тотально грустным, ты узнаешь, что в грусти есть нечто безмерно красивое, чего не может дать никакая радость, потому что в грусти есть глубина; радость мелка. Человек, который никогда не знал тотальной грусти, упустил великий жизненный опыт.
И в тотальном гневе тоже есть своя красота. Он даст тебе опыт кипения при ста градусах, интенсивности, страсти, огня, ты будешь гореть. И чудо в том, что, если человек может быть тотально гневным, он может быть и тотально сострадательным, потому что гнев научит его состраданию. Печаль научит его тому, как быть блаженным.
Совершенство разрушило человечество. Оно свело все человечество с ума. Вся эта идея должна быть отброшена. Мы должны научиться новому языку — языку целостности.
Если ты занимаешься уборкой, делай это тотально. Потеряйся в этом совершенно, и это даст тебе столько же, сколько дает музыканту музыка, когда он полностью теряет себя в музыке, сколько дает танцору танец, когда он полностью теряет себя в танце. Моешь ли ты пол, готовишь ли ты еду, принимаешь ли душ или идешь на утреннюю прогулку — что угодно.
Пусть это будет основой твоей жизни: что бы ты ни делал в это мгновение, потеряйся в этом совершенно. Нельзя упускать ничего. Не сохраняй ничего про запас.
Жизнь, которую ты знаешь, не красива. Когда Будда говорит, что жизнь есть страдание, он говорит о той жизни, которую ты знаешь; он не говорит о той жизни, которую знает он. Нет смысла говорить о той жизни, которую знает он, — ты не поймешь. Ты не имеешь о ней ни малейшего понятия; ты не можешь даже ее вообразить.
Ты знаешь жизнь, которую живешь в уме; он знает жизнь, которую живут без ума. Ты знаешь жизнь, которая не более чем произвольна, поверхностна, периферийна; он знает жизнь, которую он живет из самого центра своего существа. Он знает жизнь, которая не временна, но вечна; ты знаешь лишь жизнь, которая преходяща.
Он продолжает говорить, что жизнь есть страдание — страдание и ничего больше, — по той простой причине, что она преходяща. Она не может тебя удовлетворить, она не может дать тебе наполненность. Она не может удовлетворить твою жажду; напротив, она делает твою жажду более настойчивой. Она делает тебя менее и менее удовлетворенным.
Будда продолжает напоминать о смерти: смерть поджидает за углом. Мы пытаемся растянуть наши жизни навсегда. Мы всеми возможными способами пытаемся избежать смерти, но смерть неизбежна. Мы пытаемся одурачить себя тем, что мы исключения, но никто не исключение. Смерть неизбежно приходит.
Единственное, что в жизни неизбежно, — это смерть. Но мы продолжаем окружать себя иллюзиями, что этого не произойдет, — по крайней мере, не сегодня.
Какая разница, что будет завтра?
«О завтра мы позаботимся завтра. Давайте наслаждаться этим мгновением — есть, пить и веселиться».
Будда говорит, что эта философия: «Ешь, пей и веселись» есть сущая бессознательность. И это бессознательное состояние создает для тебя все больше и больше страдания. Бессознательное есть страдание, поэтому, если твоя жизнь бессознательна, — это страдание.
Осознанность — это блаженство. Если твоя жизнь — это осознанность, тогда это блаженство, потому что тогда она становится жизнью совершенно другого рода. Она становится жизнью пробужденного, просветленного.
Праздник не может продолжаться вечно; он обязательно подойдет к концу.
Есть другая жизнь, которая за пределами смерти, которая есть бессмертие, и добиться ее — твое право от рождения. Но сначала нужно отбросить ложное. Ложное нужно увидеть как ложное, и тогда начинается поиск реального. В то мгновение, когда ты признаешь, что твоя жизнь есть не что иное, как медленная смерть, ты начинаешь искать реальную жизнь.
А реальная жизнь доступна и не очень далека; она доступна; она в тебе, у тебя внутри. Что бы ты ни делал снаружи, все это отнимет смерть. Сделай что-то для своей внутренней трансформации, потому что это единственное сокровище, которое не может отнять смерть.
трансформации.
Мир коварен, потому что ты коварен, не наоборот. Именно из-за того, что коварен ты, коварен и мир. Мир — это не что иное, как ты; ты — это мир.
Ты проецируешь свой мир. И даже если мир коварен, что ты выиграешь, оставаясь коварным?
Даже если мир коварен, что ты проиграешь, будучи невинным, простым?
Ничто действительно ценное нельзя потерять, будучи простым. Фактически, когда ты простой и невинный, ты достигаешь реального.
Да, хитростью ты можешь добиться власти, денег, престижа, но какой смысл всего этого добиваться?
Смерть обязательно отнимет все это.
Разве ты не видишь людей, которые облечены властью?
Счастливы ли они?
Много ли радости ты видишь у них в жизни?
Не наблюдал ли ты богатых людей?
Они живут собачьей жизнью, в полном страдании!
Не называй мир коварным, потому что это только прикрытие. Ты хочешь быть коварным и прикрыть это объяснением, рационализацией: «Мир коварен, и поэтому я должен быть коварным». Это твой мир: ты его делаешь, создаешь.
И помни, каждый человек, который является частью этого мира, думает так же. Все составляющие части мира думают так же: «Мир коварен, вот почему я должен быть коварным».
Кто создает этот мир?
Мы — мир, мы создаем его. Но мы хотим быть коварными и не хотим принимать этот факт, уродливый факт, что мы хотим быть коварными; поэтому мы называем коварным весь мир.
Брось такие объяснения. Конечно, другие тоже поддержат твое объяснение, потому что они в той же лодке. Поэтому это объяснение выглядит почти как фактическая истина. Это не так.
Так продолжается и продолжается. Кто-то должен из этого выйти. Если ты тоже дожидаешься, пока весь мир станет невинным, чтобы тогда и самому стать невинным, этого не произойдет никогда. Забудь все о мире. Будь невинен и потеряй все, что ты должен потерять, утратив коварство. Ты не останешься в проигрыше, помни.
Невинность даст тебе настоящее сокровище, Царство Божье. Блаженны невинные, ибо их Царство Небесное.

•

Осознанность — это не он и не она, осознанность — это не мужчина и не женщина. Твое тело подвержено этому разделению, как и твой ум, потому что ум — это внутренняя часть тела, а тело — это внешняя часть ума. Твои тело и ум не отдельны; это одна сущность. Фактически, говорить «тело и ум» неправильно; здесь не должно быть никакого «и». Ты — телоум, в промежутке не нужно даже дефиса.
Поэтому применительно к телу и уму слова «женский» и «мужской» уместны, осмысленны. Но есть нечто за пределами их обоих; есть нечто трансцендентальное. Это твое настоящее ядро, твое существо. Это существо состоит только из осознанности, свидетельствования, наблюдательности. Это чистое сознание.
Бог не он и не она. Бог значит просто совокупность сознания существования. Бог — просто вечная жизнь. Жизнь выражается двумя способами: в мужчине и в женщине. Бог есть непроявленный источник жизни; ты не можешь назвать его «он» или «она». Но поскольку веками о нем говорили «он», я продолжаю так говорить. Ты должна помнить, что я не имею этого в виду.
Если ты действительно хочешь глубоко идти в явление Бога, тогда Бог вообще не существует — как личность. Бог — это только присутствие. Другими словами, нет Бога, есть лишь Божественность: качество, которое пропитывает, пронизывает все существование; которое везде, в каждом листе, в каждой капле росы. Это качество. Как только ты начинаешь думать о Боге как о качестве, полностью изменятся все твои взгляды на жизнь, религию, любовь.
Все существование состоит из глаголов, а Бог есть не что иное, как совокупность этих глаголов. Бог — это не количество, а качество, не личность, а присутствие. Бог — это опыт, не объект опыта, но сам опыт. Бог — это субъективность. Как можно называть субъективность «он» или «она»?
Во всем мире, особенно на Западе, эмансипированные женщины спрашивают: «Почему Бога называют «он»?» И они по-своему правы.
Почему Бога отождествляют с мужским умом?
Это своего рода мужской шовинистический подход. Веками мужчина главенствовал во всем, поэтому Бога назвали «он». И восстание против этого абсолютно правильно.
Но если начать называть Бога «она», это не исправит дело; это будет противоположной крайностью. Это будет другим видом шовинизма, это ничего не изменит. Просто заблуждение мужчин станет заблуждением женщин; и те и другие неправы. Бог — ни то, ни другое.
Поэтому на Востоке, где тысячелетиями люди приходили к переживанию высочайших пиков Божественности, не называли Бога ни «он», ни «она», мы называем его «оно». Это гораздо более красиво, потому что это уводит Бога за пределы «он» и «она». Но как-то его нужно называть, и какие бы слова ни использовались, они будут неадекватными, — он, она, оно, — потому что в слове «оно» есть свои опасности. «Оно» кажется мертвым, потому что мы называем им вещи, а Бог — это не вещь. «Оно» кажется слишком нейтральным, а Бог не нейтрален; он чрезвычайно предан, вовлечен. «Оно» кажется слишком безжизненным, а Бог — это сама жизнь, сама любовь. У любого слова будут свои ограничения.
Поэтому ты можешь использовать любое слово — он, она, оно, — но помни, все слова ограничены, а Бог неограничен. Если ты используешь эти слова внимательно, опасности не будет. Важнее всего помнить, что Бог — это присутствие, иначе возникнет множество дурацких вопросов.
Если ты называешь его «он» или «она», тогда возникает вопрос: «Где он живет? Где он?»
И этот вопрос кажется очень уместным, потому что ты низводишь его до личности; тогда где он живет?
В тот момент, когда мы говорим: «Бог — это личность», мы начинаем молиться, восхвалять. Это разновидность взяточничества. Это способ укрепить его эго. Если Бог — это личность, он должен иметь эго. Тогда хвали его, и он будет тобой доволен, и ты будешь вознагражден либо сейчас, либо впоследствии. В то мгновение, когда мы принимаем Бога за личность, мы начинаем его искать, если не в мире, то где-то далеко в небесах, и упускаем всю суть. Бог здесь и сейчас, Бога нет больше нигде.
Бог в камнях, Бог в водах, Бог в животных, Бог в птицах, Бог в людях, в грешниках, в святых. Бог равнозначен.
Поэтому не волнуйся о том, «он» Бог или «она». Лучше загляни к себе вовнутрь и найди место, где исчезают и он, и она. И это будет началом твоего понимания реальности, того, что есть.
Это не определяется аргументацией. Это не метафизический вопрос, это нечто экзистенциальное. Если ты можешь найти у себя внутри нечто не женского и не мужского рода, тогда ты узнаешь, что в существовании есть нечто не мужского и не женского рода, за пределами их обоих. И эта запредельность есть Бог.
Стареть, не значит расти. Само по себе время не приносит мудрости. Да, оно приносит много опыта, но сам по себе опыт не может дать тебе мудрость.
Мудрость — это совершенно другое явление. Она не случается через опыт внешнего мира. Она случается, когда ты становишься центрированным внутри своего существа, когда ты становишься укорененным в своем существе, когда ты становишься цельным, когда ты становишься кристаллизованным, когда ты больше не толпа, когда ты — кристаллизованная душа.
Желания не могут исчезнуть просто потому, что тебе шестьдесят лет. Тебе может быть шестьсот лет, а желания все еще останутся с тобой, и, фактически, они станут еще больше, потому что им тоже будет шестьсот лет. Твоим желаниям шестьдесят лет; за шестьдесят лет они проникли глубоко.
У людей есть такая идея, что, когда ты молод, ты страдаешь от желаний, а когда ты становишься старым, ты за пределами желаний.
Просто состарившись?
Это смехотворно!
Ты не выходишь за пределы желаний, просто состарившись. Ты просто становишься лицемером; ты начинаешь притворяться, что вышел за пределы желаний. Может быть, ты не можешь идти в желания, потому что у тебя больше нет сил, но ум думает все больше и больше. Поскольку ты ничего не можешь сделать, твоя энергия становится церебральной. Молодой человек может что-то сделать со своими желаниями; ты не можешь, поэтому ты только думаешь.
Когда смерть подходит ближе и ближе, возникает великий страх: столько желаний, которые не исполнены. Ты пугаешься: если смерть придет и заберет тебя. Рано или поздно это обязательно случится, и скорее рано, чем поздно. Все эти желания начинают охватывать тебя. «Исполни нас, — говорят они. — Времени мало. Сделай что-нибудь». Ты начинаешь сходить с ума. Ты становишься одержимым.
Не случайно Будда представил миру новую идею саньясы. Он начал посвящать в саньясу молодых людей. Согласно индийской традиции, ты должен принимать саньясу, только когда ты очень стар, когда тебе около семидесяти пяти, — в четвертой стадии, — когда ты сделал все и осталась только смерть. Тогда принимай саньясу. Таким было представление, и оно было очень удобным, уютным.
Будда представил миру идею о том, что становиться саньясинами должны молодые люди. Тогда это нечто значительное. Когда молодой человек выходит за пределы секса, когда молодой человек выходит за пределы желаний, когда молодой человек выходит за пределы жадности, амбиций, стремления к власти, стремления к славе, тогда это нечто безмерно важное, осмысленное.
Помни одно: когда ты молод, у тебя есть силы. Эти энергии могут привести тебя в ад, эти энергии могут привести тебя на небеса. Энергии нейтральны; все зависит от того, как ты их используешь.
Поэтому первое: если ты просто стареешь, это не значит, что ты становишься мудрым. Мудрость значит медитация, не мирской опыт. Мирской опыт делает тебя более коварным; поэтому так трудно найти старого человека, который не был бы хитрым. Можно найти бесхитростного молодого человека, можно найти много бесхитростных детей. Фактически, почти все дети невинны, не хитры. Они еще ничего не узнали о мире. Они не научились трюкам, стратегиям, политике, дипломатии. Они просто то, что они есть, — они подлинны. По мере того, как они становятся старше, они знакомятся с миром и всем окружающим их лицемерием и естественно становятся частью мира. Они начинают учиться каким-то стратегиям.
К тому времени, как человек становится старым, он уже очень хитер — не мудр, не разумен. Помни: если ребенком ты был глуп, в старости ты будешь еще глупее. Ты будешь долгой, глубоко укорененной глупостью, которая разветвится и принесет цветы и плоды. Все, что в тебе есть, будет расти с возрастом. Если ты медитируешь, будет расти медитация. Но, просто состарившись, ты не можешь стать мудрым.
Разум — это совершенно другое явление; разум нельзя загипнотизировать. Разумный человек не может быть индуистом, мусульманином, христианином — невозможно, потому что все это трюки, гипнотические трюки. Людей гипнотизируют с самого детства: «Ты — индуист». Постоянное повторение «Ты — индуист» делает тебя индуистом. Это не что иное, как обусловленность. Мудрый человек выходит из обусловленности.
Медитация любви к Богу в том, что ты начинаешь отбрасывать свою обусловленность. Приходит момент, когда ты снова становишься необусловленным, как ребенок. Тогда взрывается твой разум. Разумный человек не может желать, это невозможно, потому что желание приносит только страдание, разочарование. Желание только создает тревогу, тоску; оно никогда не приносит никакого исполнения, никакого удовлетворения.
Разумный человек не может продолжать желать. Самого его разума достаточно, чтобы желание исчезло, — он не отрекается, помни. Отрекаются только дураки.
Разумные люди не отрекаются от мира. Они живут в мире, но живут разумно, без желания. Они наслаждаются тем, что встречается им на пути, но ничего не жаждут. Их сон остается безмятежным; им ничего не снится. Они не проецируют будущее, они живут в настоящем.
Да, ты можешь состариться, но, просто состарившись, ты ничего не достигнешь.
Настоящий рост происходит внутри. Это трансформация того, что у тебя внутри. И сейчас, когда ты здесь, забудь эти шестьдесят и все те кошмары, которые, наверное, снились тебе эти шестьдесят лет. Начни свою жизнь заново, с самого начала.
Иисус говорит: Пока ты не родишься заново, ты не войдешь в Царство Божье. И он абсолютно прав. Тебе нужно новое рождение; ты должен быть дважды рожденным. А быть с Мастером — значит родиться заново. Это посвящение во внутренний мир.
Шестьдесят лет ты потратил впустую на внешнее, накапливая деньги, накапливая вещи, стараясь быть респектабельным, знаменитым, могущественным.
Теперь выйди из всех этих глупых игр — довольно игр!
Пусть останется только целеустремленный поиск истины: истины, которая есть ты, истины, которая живет в тебе, истины, из которой ты сделан, истины твоего сознания.
На это не нужно времени; нужна интенсивность, искренность. Нужна самоотверженность. Чтобы войти вовнутрь, требуется огромное усилие, потому что за эти шестьдесят лет ты создал снаружи множество вещей, которые преграждают тебе вход вовнутрь. Они стали стенами. Ты разрушил мосты между тобой и самим собой.
Есть множество людей, которые этого не осознают; они подавили свои желания так глубоко, что даже сами перестали их осознавать.
Одна фаза твоей жизни окончилась. Теперь пришло время начать расти в другое измерение. Петьдесят лет — это достаточно долгий срок для того, чтобы узнать мир и все, что он предлагает — или, по крайней мере, обещает предложить. Ты познал его, и, только познавая его, человек начинает осознавать всю его обманчивость. Ты видел иллюзию — теперь обратись вовнутрь.
До сих пор ты был мирским человеком. Под мирским человеком подразумевается тот, кто абсолютно не осознает самого себя и остается занятым мелочами — деньгами, властью, престижем.
Тот день, когда ты достигнешь своего центра, — это день великих благословений, день великого просветления. В этот день ты трансцендируешь жизнь и смерть. В тот день ты трансцендируешь мужчину и женщину. В тот день ты трансцендируешь все двойственности. В тот день впервые ты испытываешь на вкус, что такое блаженство.
Истину нельзя передать. Это одно из присущих истине свойств: никто не может дать ее тебе. Да, тебе можно дать слова, тебе можно дать теории, тебе можно дать теологии, но не истину. Следуя кому-то, ты будешь следовать его словам. Следуя кому-то, ты станешь джайном, мусульманином, буддистом, но никогда не станешь самим собой.
Будда — это уникальная индивидуальность, такая же, как и ты.
Что он сделал?
Попытайся понять; это может помочь в твоем путешествии.
Но не следуй ему буквально; иначе это только сделает тебя фальшивым, это только сделает тебя ложным. Существование никогда никого не повторяет. Иисус приходит лишь однажды, Будда приходит лишь однажды. Никогда не было такого человека, как Будда, до него и никогда не будет после по той простой причине, что существование никогда не повторяется.
Ты — совершенно новое проявление Бога. Его никогда не было раньше, поэтому не было и точно такого же человека, как ты. Поэтому, кому бы ты ни следовал, ты будешь следовать тому, кто не похож на тебя, и это приведет тебя к трудностям. Ты можешь воздвигнуть вокруг себя определенный характер, ты можешь его сыграть, но, играя, ты не станешь буддой.
Именно это буддистские монахи делали двадцать пять столетий — играли, изображали, следовали буквально. Они ходят так, как ходит Будда, они едят так, как ест Будда, они сидят так, как сидит Будда. Ты можешь делать все эти вещи, и, возможно, ты сможешь сделать их лучше самого Будды, потому что Будда не подражал никому другому; он был спонтанным. Когда человек спонтанен, у него нет времени репетировать; у тебя есть время репетировать. Если бы тебе пришлось соревноваться с Буддой, ты мог бы даже победить его.
Ты никогда не сможешь быть никем другим. Запомни это как один из самых фундаментальных законов.
Вечный закон сердца: ты никогда не сможешь быть никем другим. Это не значит, что ты не должен учиться. Учись, но не следуй. Впитывай, но иди своим путем. Учись у просветленных. Сиди у их ног, впитывай их присутствие, но иди дальше своим путем.
Просто посмотри на свою собственную ситуацию!
У Будды другое пространство, другой контекст, другой мир. Ты не можешь следовать ему — не можешь следовать ему буквально. Метафорически ты можешь его понять, и это принесет тебе огромную пользу.
Откуда ты знаешь, что кто-то знает тайны жизни?
Это только верование.
Пока ты сам не знаешь тайн жизни, ты никогда не сможешь узнать, знает ли их кто-то другой. И, следуя кому-то просто из верования, ты можешь оказаться в затруднении. Он может совсем ничего не знать. Он может быть убедительным в разговоре; он может быть сильнее тебя в споре. Он может опровергнуть твои доводы; это не значит, что он знает. Он может быть точнее тебя, он может знать больше писаний.
Даже дьявол может цитировать писания!
Откуда ты знаешь, что он знает тайны жизни?
Ты знаешь лишь то, что знаешь ты сам.
Ты можешь действительно понять Будду лишь, когда ты тоже будда. Ты можешь понять Христа лишь, когда ты тоже Христос, — не следуя ему, но став пробужденным сам.
Поэтому, необходимо открыть истину самому. Внутренняя истина отличается от внешней истины. Внешнюю истину может открыть один человек, и затем ею владеет весь мир. Например, теория относительности была открыта Альбертом Эйнштейном. Теперь никто не открывает ее снова и снова; это будет пустой тратой времени. На то, чтобы ее открыть, ушло много лет; сейчас, если ты действительно разумен, ты можешь понять ее за несколько часов. Не нужно тратить годы, открывая ее снова и снова.
Качество внешнего, объективная истина: однажды открытая, она становится общедоступной.
Внутренняя истина имеет другое качество: она всегда остается индивидуальной, она никогда не становится универсальной.
Будда открывает ее, но не может ее передать; он не может адекватно выразить ее, не может сделать ее всеобщим достоянием. Она остается индивидуальной по своему существу. И что бы он ни делал, это просто неадекватно; это никогда не удовлетворит великую потребность масс — чтобы им не пришлось открывать ее снова. Будда открыл ее, Иисус открыл ее; теперь ты можешь просто ей следовать.

•

Красота внутренней истины в том, что ты можешь снова и снова открывать ее заново. Само открытие приносит такое блаженство, и хорошо, что один человек не покончил с ней раз и навсегда; тогда бы не осталось никакого религиозного поиска. Будда не первый; пробужденные люди были и до него. Один просветленный сделал бы это, и тогда этому можно было бы учить в каждой начальной школе всех. Вся радость открытия внутренней истины была бы утрачена. Прекрасно, что субъективная истина остается индивидуальной. Тысячи раз ее открывали, но она так и не стала всеобщей и никогда не станет; она останется индивидуальной. Тебе придется исследовать и искать ее самому.
А когда ты найдешь ее, ты удивишься: это та же самая истина, которую нашел Будда, та же самая истина, которую нашел Махавира, та же самая истина, которую нашли Мухаммед и Моисей; это не другая истина. Но это качество внутреннего мира — тебе придется идти туда одному. Никто не может тебя сопровождать, никто не может дать тебе готовую карту.
Внутри очень таинственный мир; внешний мир не так таинствен, для него возможны карты. Но внутренний мир остается тайной, скрытой тайной. Даже если ты ее познал и хотел бы поделиться, то не смог бы. Все, чем ты можешь поделиться, — это своим желанием поделиться, вот и все, — своим глубоким состраданием, своей любовью к другим. Но истина остается по-прежнему невыраженной.
Почему тогда Мастера вообще говорят?
Они говорят, чтобы поделиться истиной, — прекрасно зная, что ею поделиться нельзя. Они говорят, чтобы ты загорелся жаждой истины. Они говорят, чтобы усилить твою жажду, голод. Они говорят, чтобы создать в тебе огромное стремление идти вовнутрь. Их присутствие, их вибрация, их песня, их танец — все это указывает на одно: иди вовнутрь.
Нормальные люди сюда не приходят, потому что так называемые нормальные люди — самые ненормальные в мире. Нормальные люди — это те, кто распял Иисуса. Нормальные люди — это те, кто отравил Сократа. Нормальные люди — это те, кто покушался на жизнь Будды. Нормальные люди занимаются политикой; они не приходят к просветленным, к пробужденным. Только сумасшедшие могут сюда прийти — но эти сумасшедшие в настоящем смысле этого слова нормальны.
Это парадокс. Люди, которые следовали Иисусу, наверное, были сумасшедшими — они были сумасшедшими. Все говорили, что они сумасшедшие. Люди, которые следовали Будде, наверное, были сумасшедшими.
Даже отец Будды говорил этим людям: «Вы сумасшедшие! Он сумасшедший и вы сумасшедшие! Он отрекся от королевства — он дурак. И теперь столько людей отрекается и идет с ним! Что вы можете найти в джунглях? Что вы можете найти, сидя под деревом с закрытыми глазами? Если вы хотите что-нибудь сделать, сделайте это в мире. Если вы хотите что-то найти, найдите это в мире».
Только сумасшедшие люди могут быть религиозными — сумасшедшие в глазах мира, но не сумасшедшие в глазах пробужденных, потому что в глазах пробужденных сумасшедшим становится мир. Мир — это большой сумасшедший дом; ты сбежал из него.
Это случается с каждым. Когда ты здесь, ты начинаешь учиться новому языку — языку трансформации. Ты начинаешь видеть новую истину: если умрет эго, ты родишься по-настоящему.
Если эго отброшено, в тебя может войти Творец.
Эго является преградой.
Когда ты приходишь впервые к мастеру, ты приходишь ради улучшения, роста — не для того, чтобы умереть. Но постепенно ты начинаешь понимать, что рост возможен лишь, если сначала ты позволишь произойти некоей смерти: смерти эго.
Тогда тебя охватывает страх, в тебе возникает противоречие, раздвоенность. Разумная часть тебя начинает говорить: «Умри — не трать времени».
А неразумная часть — твое прошлое — говорит: «Что ты делаешь? Ты что, с ума сошел? Кто знает, что будет после смерти? Если ты отбросишь личность и эго, кто будет удерживать тебя вместе? Ты можешь начать разваливаться на части! Как ты будешь себя контролировать?» Ты боишься многих вещей, которые могут случиться, если ты потеряешь контроль.
Поэтому ты начинаешь делать очень противоречивую работу: с одной стороны, ты разбираешь себя, с другой — ты снова складываешь себя вместе.
Прямо сейчас время услышать зов, принять вызов. Я — вызов, я — зов: вызов неизвестного, зовущего тебя в необозначенные на картах моря.
Ты жил на берегу так долго, у тебя была такая прекрасная хижина. Там было так уютно, и нечего было бояться волн, океана и опасностей неизвестного. Там тебе казалось, что ты в полной безопасности.
«Выйди из своей уютной безопасности!» — потому что это только обман.
Смерть обязательно разрушит все. Прежде чем все разрушит смерть, соверши решительный шаг сам. Двигайся в неизвестное. Прежде чем тебя убьет смерть, пусть от твоей руки умрет эго. Тогда для тебя не будет смерти, тогда ты сможешь трансцендировать смерть.
Разумеется, нужна великая храбрость, но если тебе хватило храбрости стать саньясином, теперь не оглядывайся назад. Для саньясина нет пути назад. Услышь вызов и иди в него всем сердцем.
Да, это будет выглядеть все более безумным, потому что ты увидишь, что совершаешь своего рода самоубийство. Но как только ты совершил самоубийство — самоубийство эго, — ты будешь удивлен: жить в эго было настоящим самоубийством, а выйти из него — значит добиться абсолютной свободы. Будда называет эту свободу нирваной.
Существенное ядро эксперимента в том, чтобы побеспокоить тебя, потрясти тебя, растрясти твои образцы, застывшие образцы. Если ты хочешь спиртного, это будет последнее, что может тебя потрясти. Это будет исполнением желания, а не потрясением.
Вместо алкоголя начни пить воду жизни!
Просветленный человек — это тот, кто заглянул в свое существо, прежде чем искать где-либо еще.
Человек, который заинтересован в алкоголе, наверное, в страдании, в своего рода страдании. Именно поэтому он хочет каким-то образом забыть все это. Алкоголь — это не что иное, как химическая стратегия, чтобы забыть все свои несчастья, тревоги, проблемы, забыть себя.
Ты должен научиться быть более осознанным. Как бы больно это ни было поначалу, однажды ты станешь частью празднования целого.
Истина — это опыт такой глубокий, что его нельзя выразить, такой безграничный, что ни одно слово не может его вместить. Слова малы; у них есть определенное полезное употребление, но есть и ограничения. У истины нет ограничений; она безграничнее неба. Истина значит все существование.
Когда ты исчезаешь в целом, ты познаешь ее. Сказать, что ты ее познаешь, неточно; скорее, ты чувствуешь ее. Или, еще точнее, ты становишься ею. Когда ты становишься единым с целым, это невозможно высказать. Истину не нужно высказывать; ей присуще такое качество, что ею делятся.
Поэтому слова только гипотетичны; их можно использовать, но человек не должен в них верить. Их нужно использовать, как трамплин. В конечном счете, все это ложь; самое большее, приблизительное отражение, но отражение есть ложь. Луна в небе и луна, отраженная в озере, — это не одно и то же. Лицо в зеркале — это на самом деле не твое лицо; это лишь иллюзия. Это не более чем зеркало.
Но маленького ребенка очень интересует лицо в зеркале — собственное лицо. Когда маленького ребенка в первый раз подносят к зеркалу, он думает, что видит перед собой кого-то другого. Он пытается поймать этого ребенка. Если это ему не удается — естественно, он не может его поймать, — он пытается обойти зеркало сзади. Может быть, тот ребенок прячется позади.
Даже ложь может помочь тебе достичь истины; иначе будды вообще бы не говорили. Если бы слова не могли каким-то образом помочь тебе достичь истины, они бы вообще не использовались. Не существовало бы ни Библии, ни Корана, ни Гиты, ни «Дхаммапады».
Когда Будда стал просветленным, семь дней он оставался в молчании, думая: «Какой смысл говорить людям то, что не может быть сказано?
И даже если им сказать, они обязательно все поймут неправильно. Более того, если кто-то может понять твои слова, он обязательно сможет и найти истину сам по себе».
История говорит, что тогда боги спустились с небес. Они коснулись ног Будды и стали умолять его говорить.
Боги были озадачены. Логика была верной, но все же что-то было не так, потому что в древние времена будды говорили. Они стали совещаться между собой, как опровергнуть доводы Будды. Они нашли способ, и хорошо, что нашли, иначе мы лишились бы этих безмерно важных посланий Будды.
Большинство никогда не поймет. И есть некоторые люди, которые доберутся до истины, даже если ты ничего не скажешь.
Но разве ты не можешь себе представить, что есть люди между этими двумя группами, на границе между ними?
Если ты заговоришь, ты дашь им великий вызов, вдохновение. Если ты не заговоришь, они могут заблудиться. Говори для этих немногих, которые как раз на границе, для тех, кто может заблудиться без твоих слов и найти свет при помощи твоих слов.
Все слова ложны, потому что, когда ты переживаешь, ты не можешь выразить этот опыт в словах.
Как выразить любовь в словах?
А любовь — это не очень редкий опыт.
Как выразить красоту в словах?
Добился ли успеха хоть один поэт?
Только дураки думают, что добились успеха. Чем лучше поэт, тем яснее он осознает свое поражение.
Смог ли хоть один художник изобразить красоту, которую он переживает?
Ни один великий художник никогда не был удовлетворен. Огромная неудовлетворенность всю жизнь следует за ним, как тень. Она преследует его. Он продолжает пытаться снова и снова; вся его жизнь — это великое поражение, трагедия. Его великие картины велики для нас, но он знает, что потерпел поражение. Они велики для нас, потому что мы не знаем, что такое красота. Если бы не было этих великих картин, мы не осознали бы многих вещей.
Говорят, что, если бы все великие картины в мире исчезли, ты не смог бы увидеть красоту заката. Ты не смог бы увидеть красоту цветка розы. Ты не смог бы увидеть красоту летящей птицы. Ты видишь все это, потому что великие художники веками создавали для этого нужный контекст. Но спроси самих художников. Спроси Ван Гога, Рабиндраната Тагора или Нандлала Бозе, и они скажут, что они потерпели поражение. То, что они видели, было совершенно другим.
Оно было таким живым, таким пульсирующим!
А картина мертва; это не более чем холст и краски.
Как ты можешь поместить закат на холст?
Это будет застывшая жизнь, а закат — настоящий закат — всегда динамичный, в движении, и меняется от мгновения к мгновению. Твоя картина будет только вещью, вставленной в раму, — а у заката нет рамы.
Как ты можешь спеть песню, которая отражала бы переживание любви?
Это невозможно; все слова неадекватны. Поэтому с самого начала, когда ты пытаешься выразить свое переживание, девяносто процентов теряется. Когда кто-то слышит это, оставшиеся десять процентов искажаются. Даже если до человека доходит один процент, это больше, чем можно было ожидать.
Твой ум постоянно пытается впускать лишь то, что ему подходит; он не впускает того, что противоречит ему. Он вообще этого не слышит, а то, что он слышит, — это не более чем отражение его собственного прошлого.
Он верит в реальность того, что видит, тогда как того, что он видит, нет — это только проекция. Возможно, то, что он слышит, вообще не было сказано, но он слышит это очень ясно, так ясно, что в это невозможно не верить. Твой ум ежесекундно придает всему свой цвет.
Ты можешь прочитать то, что не написано. Ты можешь услышать то, чего не говорили. Ты можешь увидеть то, что не существует нигде, кроме как в твоем воображении. Тогда слова становятся все дальше и дальше от истины. Слова — это ложь: ложь в том смысле, что они не способны передать реальное, экзистенциальное. В процессе передачи оно умирает.
Ты не можешь поместить красоту в коробку. Ты не можешь поместить красоту, истину, любовь в слова. Они очень бедны. Но в них нет ничего плохого; они полезны в обычном мире. Когда ты движешься во внутреннее, ты движешься в необычное. Если ты бдителен, их можно употреблять, и употреблять с пользой. Да, ложь может быть трамплином для прыжка к истине.
Слова нужно понимать; их нужно понимать в соответствии с человеком, который их говорит. Ты не должен привносить собственный ум. Ты должен убрать ум с дороги. Чем более ты способен убрать ум с дороги, тем больше возможность того, что ты можешь использовать слова как трамплин. Иначе слова создадут джунгли, и ты потеряешься в них.
Разница огромна. Это совершенно разные явления, и не только разные, но и диаметрально противоположные. Обусловленность — это нечто навязанное извне против твоей воли, против твоего сознания. Она предназначена для того, чтобы разрушать тебя, манипулировать тобой. Она предназначена для того, чтобы создать ложную личность, чтобы настоящий человек был потерян.
Общество очень боится твоей реальности. Церковь боится, государство боится, все боятся твоей сущностной личности, твоего сущностного ядра, потому что сущностное ядро разумно и бунтует. Его нелегко низвести до рабства. Его нельзя эксплуатировать. Никто не может использовать твое сущностное ядро как средство; оно само по себе цель.
Поэтому общество изо всех сил пытается отторгнуть тебя от твоего сущностного ядра и окружает тебя ложной пластмассовой личностью, с которой ты принужден отождествиться. Это не образование; это ложнообразование. Оно разрушительно, оно насильственно.
Все это общество до сих пор было очень насильственно к индивидуальности. Оно не верит в индивидуальность; оно против индивидуальности. Оно всеми способами пытается разрушить тебя ради своих собственных целей. Ему нужны служащие, ему нужны начальники вокзалов, сборщики налогов, полицейские, чиновники, ему нужны солдаты. Ему не нужны человеческие существа.
До сих пор нам не удалось создать общество, которое нуждалось бы в человеческих существах, просто человеческих существах.
Общество заинтересовано в том, чтобы ты был как можно более умелым, производительным и как можно менее творческим. Оно хочет, чтобы ты действовал как машина, эффективно, но не хочет, чтобы ты просыпался. Оно не хочет будд и христов — Сократов, Пифагоров, Лао-цзы. Нет, эти люди не нужны обществу. Если иногда они и случаются, то не благодаря обществу; они случаются вопреки обществу.
Просто чудо, что некоторые люди иногда могут бежать из этой тюрьмы. Тюрьма так велика, что из нее трудно бежать. Даже если ты и бежишь из одной тюрьмы, то лишь для того, чтобы тут же войти в другую, потому что вся земля стала большой тюрьмой. Из индуиста ты можешь стать мусульманином, из мусульманина ты можешь стать христианином, но ты просто меняешь тюрьмы. Ты можешь стать немцем из индийца, китайцем из итальянца, но ты просто меняешь тюрьмы — политические, религиозные, социальные тюрьмы. Может быть, несколько дней, новая тюрьма будет выглядеть как свобода — просто из-за новизны; ни в каком другом смысле это не свобода.
Свободное общество от верований ума — это все еще идея, ждущая своей реализации.

•

Рабство человека основано на обусловленности. Но обусловливание начинается в животе матери или, самое большее, в то мгновение, когда ты родился. Тебя обрезают, и ты становишься евреем. Тебя крестят, и ты становишься христианином, и так далее, и так далее. Тебя водят в церковь, храм или мечеть, ты растешь в определенной атмосфере, где все мусульмане, христиане или индуисты. И, естественно, ребенок вынужден следовать людям, которые вокруг него.
К тому времени, как ему исполняется двадцать пять лет, он возвращается из университета полностью обусловленным, и так глубоко обусловленным, что он даже сам не осознает этой обусловленности. Программа заложена в его биокомпьютер. И общество наказывает тех, кто неохотно, с сопротивлением воспринимает эту обусловленность. Оно награждает тех, кто получает золотые медали, призы, Нобелевские премии; оно награждает тех, кто очень хочет быть рабом, кто хочет служить правящему порядку.
Дело не только в воле. Все общество, миллионы окружающих тебя людей обусловливают тебя, вольно или невольно. Они сами были обусловлены. Они могут не осознавать, что они разрушительны и насильственны. Они могут думать, что они тебе помогают. Они могут думать, что служат тебе великую службу из сострадания, потому что они любят человечество. Они были обусловлены так глубоко, что они не осознают, что делают с собственными детьми.
Учителя, доценты, профессора — все они инструменты, тонкие инструменты обусловливания людей. Священники и психоаналитики очень умны и эффективны в обусловливании людей; они знают эту стратегию. Они умеют манипулировать, искажать, давать тебе ложную личность и отнимать сущностное ядро.
Дисциплина — это совершенно другое. Дисциплина — это твой собственный выбор; она исходит от твоей собственной воли. Само слово «дисциплина» происходит от того же корня, что и слово «ученик». Дисциплина означает, что ты начинаешь учиться сам, потому что видишь, что никто не учит тебя истине. Люди заинтересованы в том, чтобы учить тебя индуизму, коммунизму, исламу; никто не хочет учить тебя истине. Когда ты начинаешь искать, исследовать, учиться сам — прекрасно зная, что никто тебя не поддержит, что тебе придется идти одному, — начинается дисциплина.
Дисциплина — это твоя защита от всей обусловленности. Дисциплина — это твой бунт, твоя революция.
Быть учеником — это просто значит быть с человеком, который не собирается обусловливать тебя. Вот определение истинного мастера: тот, кто разобусловливает тебя, просто разобусловливает и не обусловливает снова.
Свободой можно злоупотребить, если она не укоренена в медитации, но свобода эта — такая высшая ценность, что, даже если есть риск злоупотребления, она должна быть дана. Раб никогда не может злоупотребить рабством, потому что он себе не хозяин; и все равно этим рабством постоянно злоупотребляют те, кто у власти. Рабство — это грех, и как бы оно ни было украшено, оно уродливо. Свободой можно злоупотребить, но лучше злоупотребить свободой, чем быть рабом, потому что ты не можешь злоупотреблять свободой долго.
Свобода — как ее употребление, так и злоупотребление — дает прозрение. Человек учится только на ошибках. Это путь зрелости. Может быть, некоторое время после того, как ты вышел из тюрьмы, ты несколько злоупотребляешь свободой.
Ты можешь слишком много пить или есть, но долго ли?
И эту свободу, которую дает тебе Мастер, он дает, делая тебя более сознательным, более осознанным. Это предохранительный клапан: чем более ты осознан, тем менее вероятно злоупотребление свободой — потому что злоупотребление ею будет суицидальным.
Дисциплина — это то, что ты принимаешь сам по себе. Тебя не заставляют быть саньясином; в тебе возникает глубокая жажда. Нечто, скрытое в тебе, принимает вызов. Какие-то семена прорастают, ты слышишь неслыханную музыку, тебя привлекает неизвестная, таинственная сила. Но решение всегда твое; оно не навязано. Ты решаешь, что ты хотел бы учиться, что ты хотел бы искать и исследовать. Из этой жажды истины рождается дисциплина.
Ты всегда свободен остановиться. Ты всегда свободен отбросить саньясу. Ты всегда свободен прервать свою связь с ней. Охрана на воротах нужна для того, чтобы посторонние не входили вовнутрь, пока они не готовы; охрана не для того, чтобы не давать уйти тем, кто внутри. В этом разница. В тюрьмах охрана нужна для того, чтобы те, кто внутри, не могли выйти.
Здесь есть охранники, но они не для тех, кто внутри. Если кто-то хочет уйти, он уходит со всеми моими благословениями. Оставаться внутри или уйти — его решение. Он — свободная душа. Никто ничего не может ему навязывать.
Дисциплина исходит из твоего внутреннего чувства, из твоей собственной любви. Это капитуляция, но не рабство. Это капитуляция, а не рабство, потому что это делаешь ты. Если это навязано, тогда это рабство, это обусловленность.
Избегай всех ситуаций, связанных с обусловленностью. Избегай людей, которые обусловливают тебя, хотя они и могут говорить, что это ради твоего собственного блага, избегай этих отравителей. Они причинили человечеству достаточно вреда. Именно из-за этих людей настоящее человечество еще не родилось.
Все усилие мастера в том, чтобы привести на землю нового человека: свободного, бдительного, осознанного, ответственного, действующего согласно своим внутренним чувствам, пристрастиям, склонностям, не служащего ничьим целям, но живущего согласно собственному свету.
Тебе сказали — за этим стоят века обусловленности, — что такой человек, как Иисус, не мог совершать ошибки.
Почему?
Если ты не можешь в это поверить, ты не можешь верить и в то, что Иисус был человеком. Ошибаться присуще человеческой природе. Да, он не мог совершать одну и ту же ошибку снова, это правда. Совершать ту же ошибку снова глупо; это не в человеческой природе, это просто глупо. Но совершать ошибки — это единственный способ учиться в жизни. Однажды вполне нормально совершить ошибку и совершить ее с полной осознанностью.
Если это ошибка, ты узнаешь об этом и узнаешь так хорошо и глубоко, что никогда не сделаешь ее снова. Но человек учится, только совершая ошибки. Нет другого способа учиться. Если человек никогда не совершает ошибок, он никогда не вырастет. Иисус — это человеческое существо. Конечно, только в процессе роста однажды человек становится божественным пламенем. Он совершал ошибки до последнего.
Он стал Христом только в последнее мгновение на кресте. Прежде чем стать Христом, буддой, он совершил последнюю и окончательную ошибку, но тотчас же извлек урок. Наверное, он был таким осознанным даже на кресте.
Последней ошибкой было, когда его распяли и он закричал Богу: «Почему ты покинул меня?»
Это недоверие, это сомнение, это ошибка; величайшая ошибка, которую только может совершить человек — и особенно такой, как Иисус.
Но это последняя ошибка. «Почему меня мучают, что плохого я сделал?»
Он жаловался, он не мог поверить, что это происходит с ним. Должно быть, глубоко внутри он думал — наверное, какая-то небольшая часть его существа оставалась несознательной, и этот темный угол по-прежнему оставался семенем, — что в самый последний момент Бог спасет его, сотворит чудо, и весь мир узнает, что Он — единственный единородный Сын Божий. Какое-то бессознательное стремление. Но если даже небольшая часть твоего существа остается бессознательной, ты еще не Христос.
Откуда исходит эта жалоба: «Почему ты покинул меня?» Возникает великое сомнение, оно ошеломляет его, потому что это его последнее мгновение: если чуда не случится, с ним все кончено. Но, должно быть, он был человеком редкостной осознанности. Он осознал это тотчас же, он увидел темную точку, он увидел бессознательную точку. Он расслабился и сказал: «Да придет Твое царство, да свершится Твоя воля. Не обращай внимания на мою жалобу, глупо было так говорить. Какова бы ни была Твоя воля, это и моя воля.
Нет смысла говорить: «Разве Ты забыл меня?»
Если Ты хочешь именно этого, пусть так и будет. Тогда это и есть чудо, и я больше ничего не прошу. Я не должен иметь отдельной собственной воли».
В то мгновение, когда он сказал: «Да свершится воля Твоя», он отбросил отдельную волю. Должно быть, оставалась лишь небольшая часть его существа, должно быть, где-то продолжало рыскать некое тонкое скрытое эго. С исчезновением этого эго Он стал пламенем света. Он стал буддой.
Ты не можешь поверить, что такой человек, как Иисус, мог совершать ошибки, потому что ты не можешь поверить, что Иисус — такой же человек, как и ты. А пока ты не поверишь, что Иисус такой же человек, как ты, ты не сможешь поверить и другой части истории — что ты так же божествен, как и Иисус.
Помни, это две стороны одной монеты. Если ты можешь поверить, что Иисус такой же человек, как ты, тогда ты сможешь поверить и в то, что у тебя такой же потенциал, как и у Иисуса. Если Он мог стать Христом, можешь и ты.

•

Любовь важна, это хорошая обучающая ситуация, но только одна обучающая ситуация. Одной школы достаточно, три школы — это слишком много. С тремя женщинами ты не сможешь многому научиться, ты будешь в таком беспорядке. Лучше быть с одной, чтобы ты мог быть тотально одним с ней, чтобы ты яснее мог понять свои стремления, чтобы ты был менее затуманен, чтобы было меньше боли, потому что любовь поначалу — это лишь бессознательное явление; это биология, а не что-то очень драгоценное. Лишь когда ты привнесешь в нее осознанность, когда ты станешь в ней более медитативным, она будет становиться драгоценной, она будет парить высоко.
Близость с одним мужчиной или одной женщиной лучше, чем много поверхностных отношений. Любовь — это не однолетний цветок, и, чтобы она выросла, нужны годы. Лишь когда она растет, она выходит за пределы биологии и начинает приобретать нечто духовное. Если ты со многими мужчинами или многими женщинами, ты будешь оставаться поверхностным — может быть, это тебя развлечет, но ты будешь оставаться поверхностным; несомненно, это тебя займет, но это не поможет внутреннему росту. Но если поддерживать отношения один на один, в которых вы начинаете понимать друг друга лучше, это чрезвычайно полезно.
Почему это так?
Какая необходимость понимать мужчину или женщину?
Это необходимо, потому что в каждом мужчине есть женственная часть его существа, в каждой женщине есть мужественная часть ее существа. Единственный путь ее понять, самый простой путь ее понять, самый естественный путь ее понять — это быть в глубокой интимной связи с кем-то. Если ты мужчина, будь в глубокой интимной связи с женщиной. Пусть доверие растет, чтобы все препятствия растворились. Подойдите друг к другу так близко, чтобы ты мог глубоко заглянуть в женщину, а женщина могла глубоко заглянуть в тебя. Не будьте друг с другом нечестными.
А если у тебя так много связей, ты будешь нечестным, ты будешь постоянно лгать. Тебе придется лгать, тебе придется быть неискренним, придется говорить вещи, которых не подразумеваешь, — и все они будут подозревать. Очень трудно создать взаимное доверие с женщиной, если ты вовлечен в какую-то другую связь. Мужчину обмануть легко, потому что он живет в интеллекте; женщину обмануть очень трудно, почти невозможно, потому что она живет интуитивно. Ты не сможешь смотреть ей прямо в глаза; ты будешь бояться, что она прочтет твою душу и весь тот обман, всю ту нечестность, которую ты скрываешь.
Поэтому, если у тебя много отношений, ты не сможешь глубоко нырнуть в психику женщины. А это единственное, что нужно: узнать собственную внутреннюю женственную часть. Отношения становятся зеркалом. Женщина начинает смотреться в тебя и находить свою мужественную часть; мужчина смотрится в женщину и начинает открывать свою женственность. И чем более ты осознаешь женственную — другую — часть, тем более целым ты становишься. Когда внутренняя женщина и внутренний мужчина исчезли друг в друге, растворились друг в друге, когда они больше не отдельны, когда они становятся единым интегрированным целым, ты стал индивидуальностью.
Карл Густав Юнг называет это процессом индивидуализации. Он прав, он выбрал правильное слово. И то же самое происходит с женщиной. Но игра со многими людьми заставит тебя оставаться поверхностным, занятым, увлеченным, но не растущим; а единственное, что имеет значение, в конечном счете, — это рост, рост интеграции, индивидуальности, рост центра в тебе. А для этого роста нужно, чтобы ты знал другую часть себя. Самый простой подход — это сначала узнать женщину вне, чтобы ты смог узнать женщину внутри.
Точно как зеркало — зеркало отражает твое лицо, показывает твое лицо — женщина становится зеркалом, мужчина становится зеркалом. Другой отражает твое лицо, но вокруг тебя столько зеркал, и если ты бегаешь от одного зеркала к другому и обманываешь каждое зеркало относительно другого, ты будешь в хаосе, ты сойдешь с ума.
Познавание и знание отличаются.
Познавание — это твое прозрение, это твоя способность видеть, это филосия. Знание — это философия. Это не способность видеть, это просто способность запоминать сказанное другими.
Чем это поможет — знать о Боге?
Слепой может знать о свете; чем это поможет?
Глухой может знать о музыке, может даже читать музыку, но чем это поможет?
Это ничем не поможет. Опасность в том, что слепой может начать думать, что, зная столько о свете, он знает и сам свет. Именно это и происходит со знающими людьми.
Зная о Боге, они начинают думать, что знают Бога. Знать любовь — это одно; знать о любви — это совершенно другое. Познать Бога — это трансформация твоего существа; для того чтобы знать о Боге, никакой трансформации не нужно. Ты можешь просто пойти в библиотеку и собрать сведения. Ты можешь ходить к пандитам и ученым и накапливать информацию.
Нет, совсем нет. Это помешает. Искатель должен быть пустым, непредубежденным. Искатель не должен иметь никаких представлений о том, что такое Бог, что такое истина. Если у него есть какое-то представление, опасность в том, что он спроецирует эту идею на существование и будет думать, что пришел к истине. Истина может быть познана лишь, когда ты абсолютно пуст, когда внутри нет ничего, чтобы искажать или проецировать; когда ты так молчалив, что только воспринимаешь, не проецируешь. В тотальной восприимчивости познается истина.
Медитация сердца — это не что иное, как попытка очистить ум от знания. Знание — это пыль, которая собралась на зеркале твоего существа; она должна быть очищена.
Люди продолжают и продолжают говорить о Боге. Лучше молчать, лучше ничего не говорить, а просто сидеть. Ты не знаешь; лучше не скрывать свое невежество за большими словами, за духовным жаргоном.
Знать: «Я не знаю» — это великий шаг к настоящему знанию.
Знать: «Я знаю», не зная, — значит заблудиться, значит уходить все дальше и дальше. Истина просит только одного: Будь молчалив, чтобы ты мог слушать, чтобы ты мог услышать тихий мягкий голос внутри.
Помни одно: только человек может плакать и смеяться. Ни одно другое животное этого не может, потому что ни одно животное не достаточно сознательно, чтобы быть ошеломленным. Только у человека столько сознания, что он может чувствовать себя ошеломленным. Только у человека столько сознания, что он может чувствовать себя ошеломленным, затопленным чем-то настолько, что начинает плакать или смеяться — обе эти способности чрезвычайно нужны.
Плач поможет тебе высвободить напряжение, смех поможет тебе танцевать, петь. Смех и слезы взаимосвязаны. Плач готовит дорогу для смеха: слезы очистят твое сердце, и тогда возникнет смех. Если первый процесс начался, значит, недалеко и до второго.
Когда ты становишься старше, если ты не растешь в осознанности, ты обязательно станешь хитрым. Есть только две альтернативы: либо ты становишься мудрым, либо хитрым. Если ты не становишься мудрым, тебе придется стать хитрым. Хитрость — это заменитель мудрости. Или стань буддой, или ты обречен на хитрость. Очень немногие люди становятся буддами; все остальные по необходимости становятся хитрыми. Жизнь учит их быть хитрее других, потому что это такая борьба за выживание, где выживает только самый хитрый.
Чарльз Дарвин говорит, что выживает сильнейший. Но быть может, все не так. Выживает не самый сильный, а самый хитрый — если только Дарвин под самым сильным не подразумевает самого хитрого. Человек — это самое хитрое животное; он не самый сильный, безусловно, не самый сильный. Попытайся бороться с обезьяной, и ты узнаешь, кто сильнее. Попытайся побежать наперегонки с лошадью, и ты увидишь, кто сильнее. Попытайся летать, как птица, и ты увидишь, кто сильнее. Просто оглянись вокруг: ты не самое сильное животное на земле. Фактически, человек — самое слабое животное, в самой плохой физической форме.
Посмотри на человеческого ребенка.
Может ли человеческий ребенок выжить без поддержки общества и семьи?
Но дети животных выживают; они рождаются более совершенными.
Только человеческий ребенок кажется рожденным преждевременно, как будто ему нужно пробыть в материнском животе, по крайней мере, еще девять месяцев. Но проблема в том, что если он проживет в животе восемнадцать месяцев, то не сможет выйти наружу; будет слишком поздно, он будет слишком большой. И он выходит, но совершенно беспомощный. Человеческий ребенок беспомощный, слабый; его нужно учить.
Фактически, он начинает чего-то стоить только после двадцати пяти лет — а это одна треть его жизни. Ему нужна подготовка, чтобы приобрести способность состязаться в мире.
Почему тогда человек пережил всех остальных животных, которые исчезли или исчезают?
Они были побеждены по той простой причине, что человек хитрее всех. Благодаря своей хитрости он может изобретать; у него недостаточно силы, чтобы сражаться с животными, но он может изобрести оружие. У него недостаточно силы, чтобы разорвать животное на части голыми руками, но он изобрел мечи. Мечи — это не что иное, как увеличенные когти. Он не может пользоваться зубами, чтобы убивать, но он изобрел много других способов убивать. Он был самым хитрым, и с веками он становился все хитрее и хитрее.
Подавление просто означает, что ты не понимаешь своих жизненных энергий. Подавление означает, что ты заталкиваешь свои жизненные энергии в бессознательное, забрасываешь их в подвал своего существа. Там они продолжают расти, пока рано или поздно не закипят и не взорвутся. Вот почему так много людей сходят с ума.
Безумие — это результат подавления. Именно поэтому во всем мире так много душевнобольных — даже не сумасшедших, а умственно обеспокоенных.
Подавление любого рода разрушительно для тела, для ума, для души. Энергии нужно трансформировать, не подавлять. Энергии — это твое потенциальное богатство в сыром виде; тебе предстоит их отполировать, и они станут прекрасными бриллиантами. Эти самые энергии, сексуальные энергии, могут стать твоим духовным освобождением. Подавленные, они будут оковами.
Будь наблюдательным, будь бдительным; будь дружественным, сочувственным к своим энергиям. Это твои энергии; не создавай трещину, иначе ты всегда будешь в конфликте, а бороться с собственными энергиями — это ненужное рассеивание. Борясь со своими энергиями, ты просто борешься сам с собой: ты не можешь победить. Ты просто растрачиваешь впустую возможность жизни. Осознавай, не подавляй, не потакай. Будь осознанным, будь естественным. Пусть энергии будут приняты и поглощены, и тогда те же самые энергии, сырые энергии, пройдя через осознанность, станут такими очищенными, что в твоем существе расцветут великие цветы — лотосы просветления.
Пока этого не случится, ты никогда не почувствуешь себя в существовании как дома, никогда не почувствуешь себя блаженным, никогда не почувствуешь, что такое Творец, никогда не почувствуешь, что такое нирвана, что такое освобождение.

Россия. Брянская обл. г Жуковка.