Начало

В 1914 году Давид Вярьвильский был снят с воинского учета в качестве запасного офицера, и с этого года перешёл на учет воинского ополчения, где по закону должен числиться до 55 летнего возраста.

Теперь он мог рассчитывать на то, что его, как ополченца, на фронт не пошлют, так как миссия ополчения в случае мобилизации заключается во внутренней государственной службе.

Начало года протекало довольно тихо и мирно. Давид Васильевич стал больше интересоваться сельским хозяйством, и все дни, когда был в имении Воскресеновка, помогал Якову Егоровичу Мартышкину в наблюдении за посевными работами.

В июле началась в Воскресеновке работа по уборке урожая, и Вярьвильский так увлекся этими работами, что забросил чтение книг и даже газет, которые привозили им из города.

Но вот, как-то в один из жарких дней июля, возвратившись домой к обеду, и омывшись от пыли, Давид Васильевич уселся в кресло и стал просматривать скопившиеся за несколько дней газеты. Политические известия были очень тревожными, и из них можно было понять, что страна уже очень близко подошла к войне.

И только он позвал к себе Лизу, чтобы поделиться с ней тревожными газетными известиями, как на усадьбу неожиданно нагрянул управляющий Фёдор Васильевич с красной бумагой в руках, только что доставленной из волости верховым. Это был Высочайший приказ о мобилизации.

Владельцам имения был отведён час времени на то, чтобы доставить всех лошадей на сборный пункт, рассчитать и отпустить военнообязанных рабочих, которые к утру следующего дня должны явиться на сборные пункты.

Супруги опешили. Больше всех волновалась Лиза, но Давид старался ее успокоить тем, что эта мобилизация его, как ополченца, скорее всего, не коснётся, а если и мобилизуют, то только в запасные войска.

Что же делать? Приказ безапелляционный, надо ему подчиняться. Якова Егоровича в этот день не было в имении, и все распоряжения пришлось отдавать Давиду Васильевичу.

После обеда, словно оповещая о предстоящей беде, началась буря. Ясное с утра небо закрылось почти чёрной тучей, и в поле, и в лесу стало темно, как поздним вечером. Поднялась пыль, и ветер закружил смерчи. Такая погода бушевала около получаса, и потом разразилась гроза, и пошёл дождь. Это напомнило Давиду, обожавшему театр, оперу Бородина «Князь Игорь». С той лишь разницей, что по сюжету, в основу которого легла поэма «Слово о полку Игореве», рассказывающая о неудачном походе князя Игоря Святославича на половцев, предвестием беды было полное солнечное затмение.

На другой день с утра Давид Вярьвильский поехал в Пензу. По дороге, грязной после вчерашнего дождя, ему встречались многочисленные подводы с вызванными по мобилизации запасными. Будущие солдаты, явно «навеселе», распевали разухабистые песни под гармонь. Печально завывали и сопровождающие их заплаканные крестьянки.

Подъехав к своему дому на Московской улице, Давид Васильевич увидел возле ворот дожидавшегося уже его квартального с именной повесткой от военачальника с призывом в ополчение местного формирования.

Оказалось, что на другой день после объявления войны, был издан царский манифест о мобилизации ополчения. Такой скорости по поднятию в ружьё населения в прежнее время не бывало. Ополчение, если и вызывалось во время ведения войн, то это происходило лишь при значительном  уменьшении раннее призванного запаса. Из этого можно было заключить, что правительство уже ожидало длительной и серьёзной войны с Германией.

Давиду Васильевичу, как офицеру, давался пятидневный срок на сборы. За это время ему предстояло закончить все свои дела, подготовить обмундирование и снаряжение. Война эта для Вярьвильского была не первой[1], поэтому всё: шинель, мундир и прочее ему умудрился точно в срок изготовить давно знакомый опытный портной-еврей Фрумсон.

Дома, конечно, без слёз не обошлось. Лиза ужасно растревожилась за супруга, но Давид смог её успокоить тем, что пока его местом службы будет Пенза, где он будет в качестве ротного командира принимать участие в формировании частей ополчения, а потом, даст Бог, может всё и закончится.

Командиром дружины был назначен вновь вызванный на службу пожилой полковник – отставник, немого не дотянувший до выслуги.

В ополчение собирались «старики», в возрасте 35-42 лет со всех уездов Пензенской губернии. Внешне это были бородатые мужики, давно растерявшие свой бывалый воинский вид. В обязанность офицеров – организаторов, прибывшим в дружину, входило налаживание казарменного содержания ополченцев. Надо было найти и разместить их в помещениях, получить оружие,  обеспечить обмундированием и прочим снаряжением, снабдить питанием. А потом стояла задача превратить бородачей в вояк, повторить с ними воинские уставы, провести курс стрельбы и наладить воинскую дисциплину.

Вся семья Давида перебралась из деревни в город. Они жили в доме Мартышкиных на Дворянской улице. Здесь же в конце Дворянской были и казармы, в которых размещались ополченцы.

Давид Васильевич вставал рано утром и шёл в свою роту, где с семи часов начинались первые строевые занятия. В роте было около  200 человек и один младший офицер – родственник Вярьвильского Пётр Васильевич Мартышкин. Вот вместе с ним и шло обучение «пензенских стариков» военному делу. Вскоре им с помощью бывших кадровых унтер-офицеров, удалось преобразить бородачей до неузнаваемости: они, одетые в добротную военную одежду и подстриженные, словно вновь помолодели.

Под началом  Вярьвильского оказалось много его знакомых. К нему попали два унтер-офицера: Андрей, который был сторожем в Пензенском Кафедральном Соборе[2] и Корней – кучер Мартышкиных, который много лет возил Давида в Воскресеновку.

Когда обучение роты из земляков в Пензе было налажено, Вярьвильского перевели в другую дружину - в город Кузнецк, расположенный от Пензы по Сызранско-Вяземской железной дороге в 3-4 часах езды.

*

Кузнецкая дружина тоже только начала формироваться, но уже из ополченцев Саратовской губернии. Офицеров для этой службы не хватало, потому пришлось вызывать из Пензы, как обещали Давиду, временно, до приезда других офицеров. Поэтому Давид с Лизой выехали в Кузнецк налегке.

В провинциальном городке Кузнецке, по воспоминаниям Давида Вярьвильского, тишины и грязи было больше, чем в Пензе. В городе удалось у знакомых их знакомых снять комнатку, как бедному студенту: с кроватью и столиком.  Давиду Васильевичу пришлось вновь начинать ту же работу, что и в Пензе. Вот только состав  ополченцев здесь отличался по своему национальному составу. Большинство, с кем пришлось работать, были татары, а дружиной командовал пожилой грузин, говоривший с сильным кавказским акцентом.

Условия для содержания ополченцев здесь были значительно хуже: казарм не было, и солдат расселили по обывательским домам. Труднее обстояли дела и с налаживанием воинской дисциплины.

Лиза, после того, как помогла устроиться супругу, вновь поехала в Пензу к детям.

Строевые занятия проходили с 6 часов утра. По крику роты в 200 человек «Здравия желаем!!!» в адрес Давида Васильевича, на окнах ближайших домов распахивались занавески с разбуженными любопытными жителями. Ведь раньше в Кузнецке войска не стояли, и строевые занятия были для обывателей в диковинку.

И вот, месяц спустя, здешние старики тоже немного выправились, прошли повторный курс военного обучения и стрельбы и, одевшись в военные шинели и фуражки с крестиком (ополченский значок), вполне стали соответствовать всем критериям воинской части. «Итак, мы готовы, - писал Д.В. Вярьвильский в своих воспоминаниях, - хотя и не к бою, но, во всяком случае, к караулу. Так ведь и существовала поговорка про стариков-ополченцев, что они могут из под пулек гонять лягушек».

Осмотр части приехал проводить бригадный командир, тоже мобилизованный из отставки генерал Кучин, который уровнем подготовки был вполне доволен. С генералом Кучиным  Давиду Васильевичу потом предстоит участвовать ни в одном бою. Раньше он был преподавателем в одном из кадетских корпусов, и по характеристики Вярьвильского: «был типичным старым генералом, с сильно опухшей физиономией, с толстым животом и с красным носом. Строгий по виду и напускающий грозу на своих подчиненных, военным талантом не обладал, но отличался тем, что мог очень много выпить водки ни пьянея. В тех случаях, когда он переходил границы выпивки, он только еще более краснел, и было странно на него смотреть, казалось, вот, вот он лопнет. Но эти все его качества я узнал только впоследствии, а сейчас, в начале нашего знакомства он производил впечатление грозного начальника».

Вскоре, после окончания формирования, дружина получила приказ передвигаться ближе к фронту действующей армии, в город Одессу.

Погрузившись в эшелон в Кузнецке, солдаты через Пензу проследовали на Саратовскую южную железную дорогу, по которой уже и ехали до станции назначения. В то время, как солдаты добирались в товарных теплушках,  для офицеров и штаба дружины был подан классный мягкий вагон. Семейные офицеры ехали с жёнами, с женой поехал и Давид Вярьвильский.

Передвигались медленно, так как железная дорога была сильно перегружена воинскими эшелонами с людьми, техникой и продовольствием. Самое интенсивное движение было по направлению к фронту,  обратно же шли порожняки и вагоны с ранеными.

Уже была осень 1914 года. Война на фронте разгоралась. Первоначальные успехи от вступления одним броском в Восточную Пруссию и в австрийские леса, закончились поражением Русских войск. Погиб  наш лучший гвардейский корпус генерала Самсонова, пропала и казна армии, которая насчитывала до 300 тысяч золотых червонцев.  Пошёл слух, что это произошло из-за того, что немцы были хорошо осведомлены о планах русских. Якобы, большое число офицеров с немецкими фамилиями, которых было множество в командовании, и даже при царском дворе, оказались шпионами. Все наши и последующие военные неудачи тоже стали связывать с ними, и, прежде всего, с самой императрицей Александрой Фёдоровной.


*

[1]С 1899 по 1901 годы шла война на подавление Боксёрского антиевропейского движения в Северном Китае. В 1904-1905 годах – Русско-Японская война.

[2] Ктитором Пензенского кафедрального собора до 1906 года служил на протяжении 28 лет отец Давида Василий Андреевич Вярьвильский, а после, на протяжении ещё 6 лет - его брат Михаил Васильевич Вярьвильский


На фото: Строевая подготовка в городе Кузнецк Пензенской губернии


По материалам воспоминаний Давыда Вярьвильского

1