Дорога домой

Брусиловский прорыв на Юго – Западном фронте, участником которого довелось быть и Давиду Васильевичу Вярьвильскому (1) в качестве командира роты, не был поддержан Верховным командованием, и потому окончание войны снова скрылось за дальним горизонтом.

В результате боёв с германскими войсками на Румынском этапе, часть армии вынуждена была к концу 1916 года отступить на свою территорию. Последние месяцы службы Давид Васильевич пребывал в приграничном с Румынией городке Рени на берегу Дуная.

Здесь началась работа по снабжению питанием и предоставлению временного отдыха воинским эшелонам, следуемым из России на пополнение армии, ещё действующей в Румынии.

Уездный городок Рени был с маленькими домами, плохим городским благоустройством, но весь в окружении садов, виноградников и огородов. Население городка было довольно разношёрстным. Тут были и украинцы, и молдаване, и евреи, и румыны. Много румын, вернее,  браиловских румынок прибыло сюда с русскими воинскими частями. Первое время они жили в Рени в одном из особняков коммуной, вместе с военными.

Когда после пензенских выборов Давид вернулся в Рени, чтобы приступить снова к воинским обязанностям, было похоже на то, что он здесь отсутствовал несколько лет. Прежней дисциплины в армии уже не было, авторитетом офицеры не пользовались, перед боями устраивались митинги.

Но революционно настроенный Давид Вярьвильский быстро перестроил свои отношения с солдатами и те, в первые же выборы избрали его членом Солдатского Комитета.

Осенью 1917 года Давид снова, будучи на чужбине, почувствовал тепло родного дома. К нему приехала из Пензы жена Лиза, и они поселились в одном из Ренинских домиков во дворе домовладельца еврея. Домик весь был заплетен виноградом.

Вярьвильские Давид Васильевич и Елизавета Ивановна в Рени. 1916г.
Написать комментарий

Вярьвильские Давид Васильевич и Елизавета Ивановна в Рени. 1916г.
Осень была сухая и тёплая, с продуктами проблем не было, их офицерам выдавали с военной базы. Не было и недостатка в общении. В нечастые часы отдыха заботливая хозяюшка накрывала чайный стол для сослуживцев мужа и хороших знакомых из местных жителей. В такие часы шли жаркие политические дебаты. А разговоров на другие темы в этом историческом для России году быть и не могло.

На фронте октябрьская революция и переход Государственной власти в руки пролетариата во главе с партией Большевиков, прошли почти незаметно.
Прежнее командование было снято, а новый Главнокомандующий - прапорщик Крыленко всё своё внимание направил на окончание войны.
Роспуск русской армии произошёл совершенно стихийно и без всякого плана.

Приказ по действующей армии о демобилизации Давида Васильевича Вярьвильского поступил в Рени в январе 1918 г. И они с Лизой, наконец, стали собираться домой в Пензу. Собирать, правда, было нечего. Почти всё своё добро супруги оставили у хозяев, сложив лишь  кое-что из одежды в два небольших холщёвых мешка. В дорогу Давид взял удостоверение и демобилизационные документы. Звания офицеров были упразднены, и Вярьвильского записали солдатом.

Теперь предстояло самое трудное: на ренинском вокзале как-нибудь забраться в вагон одного из следующих с фронта друг за другом эшелонов.

На вокзале царил полный хаос. Стоявшие на пути железнодорожные составы, включая подножки и крыши вагонов, были облеплены живой кричащей серой массой. Большей частью это были военные в солдатских шинелях без погон и опознавательных знаков. По небу ходили лучи прожекторов.

Каким-то чудом Давиду удалось впихнуть Лизу в проход одного из пассажирских выгонов и втиснуться самому. Вокруг была темнота, страшная духота и гул толпящихся людей. Наконец, Давиду и Лизе удалось опуститься на свои мешки. Где-то в отдалении стали слышны взрывы одиночных снарядов.

Лишь пару часов спустя поезд тихо без гудка тронулся с места. А вслед за набирающим скорость эшелоном со стороны Румынии уже грохотали артиллерийские снаряды. Это пошёл войной на Россию наш бывший союзник. Первой жертвой на пути изменников стал маленький приграничный городок Рени.

Ночью супругам удалось войти в вагон и даже сесть между потеснившихся на лавочке пассажиров.

Лиза жутко хотела пить, и Давид выбежал из вагона на ближайшей станции, чтобы купить воды. С трудом он пробился к буфету, купил бутылку фруктовой воды, всё время краем глаза наблюдая за товарным составом на крайнем пути, прибывшим раньше их поезда. Состав стоял неподвижно. Но когда Вярьвильский перешёл на соседний путь, где прежде стоял их поезд, его прошиб холодный пот: путь был пуст, и лишь далеко впереди мелькал покачивающийся фонарь уходящего последнего вагона.

Давиду ничего не оставалось, как заскочить в вагон товарняка, который начал трогаться с места. Вагон был забит кричащими, матерящимися и спорящими о чём-то солдатами, не обращающими внимание на притаившегося в углу вагона новичка. Но его холодный пот вмиг обжёг спину, когда он разобрал то, что так яростно солдаты обсуждали.

Только что они расправились с желающими влезть в вагон чужаками – отставшими пассажирами с других поездов. Причём, не остыв ещё от расправы, постоянно озирались по сторонам: нет ли чужих.

Вярьвильский понял, что если какой-нибудь фонарь на разъезде осветит тёмный угол, в котором стоит похожий на офицера, хотя и без знаков различия человек, то страшно представить, что придёт в голову этой пьяной злобной толпе.

К счастью, поезд на разъезде резко сбавил ход, и Давид спрыгнув с опасного вагона, успел заскочить на подножку следующего за ним, где ехал кондуктор.

При подъезде к станции, состав остановился у семафора, и Вярьвильский  что есть мочи помчался по шпалам на огни станции. Наконец, ему повезло: их с Лизой пассажирский поезд ещё стоял на пути. Лишь только вчерашний офицер заскочил в свой вагон, как поезд тронулся. Пассажиры его узнали, и когда ему удалось пробраться к Лизе, той уже сообщили, что потерявшийся муж ухитрился догнать свой поезд. Жадно отпив несколько глотков воды из принесённой Давидом бутылки, Елизавета успокоилась. До конца пути из вагона они больше никуда не выходили.
С рассветом появилась возможность разглядеть окружающую публику. Это были военные в грязных шинелях без знаков различия, отличавшиеся друг от друга, пожалуй, только возрастом.

Давид, в солдатской шинели, с довольно грязным лицом и растрепанными волосами, торчащими из-под папахи также не выделялся из общей массы. Лиза накрылась большим жёлтым платком и тоже не походила на «барыню». Рядом сидящий солдат обращался к ней «тётка», - что в этих обстоятельствах было лучше всякого комплимента.

На  больших станций в вагон входили наряды солдатских делегатов с красными бантами в поиске офицеров. При поверке на вопрос: «нет ли у вас офицеров?», все хором отвечали, что нет.

У одного пассажира всё же «краснобантники» нашли в вещевом мешке офицерские погоны и тотчас же сняли его с поезда...

В стране уже развёртывалась война между «красными» — созданной большевиками в феврале 1918 года Рабоче-крестьянской Красной Армией (РККА), и «белыми» — противниками новой власти, под руководством генералов и офицеров бывшей царской армии.

*

(1) рассказ ведётся по материалам воспоминаний Д.В. Вярьвильского — офицера, общественного деятеля дореволюционной Пензы