Воля к власти как бытие

Воля к власти как бытие. Ницше и Хайдеггер.

Самым опасным из всех видов оружия,
самым разрушительным из всех средств
уничтожения является воля. Что будет, если
воля к воле предстанет как бытие всего сущего?
Мартин Хайдеггер


        I Общая логическая схема проблемы

1 «Воля к власти как бытие становления» (формула Ницше) есть «высшая точка» западной философии (формула Хайдеггера).

Формула Ницше идейно близка шопенгауровскому «Миру как воли и представлению» с той разницей, что если Шопенгауэр говорит о воле как стихийном бессознательном основании мира, то в философии Ницше воля обладает самодвижением вечного становления и возвращения, т.е. здесь стихийная неопределенность воли оборачивается повторяющейся устойчиво-определенной формой власти.
 
Мир как целое властвует над частью, а часть, в свою очередь, причастна целому как «чин и угода» (выражение Хайдеггера из статьи «Изречение Анаксимандра»). Начиная с греков – с Платона и Аристотеля, – интуитивно-художественный образ целого, властвующего над частью, постепенно переводится в рациональную плоскость субъект-объектного отношения.
 
Творческий гений Ницше впервые разглядел в субъект-объектном научно-познавательном процессе то сущее, которое в современном мире играет роль бытия.
 
С момента открытия Ницше началась эпоха завершения и преодоления западной метафизики.


2 Воля к власти, в сущности, есть то же самое субъект-объектное отношение, его законченная  историческая форма. 

 Историческую динамику субъект-объектного отношения (от простого к сложному, от абстрактного к конкретному) впервые открыл и классически проследил Гегель в «Феноменологии духа».

 В «Феноменологии духа» в  разделе «Самосознание» Гегель выделяет три основные стадии эволюции субъект-объектных отношений:

– Первая стадия «Вожделение».
Власть субъекта над объектом; трансформация естественного в искусственное;  вожделение (страстное желание) господствовать над Природой. Прогрессируют орудия власти (знания, техника).

 – Вторая стадия «Господство и рабство».
 Исходная модель субъект-объектных отношений переносится на субъект-субъектные отношения так, что другая сторона выступает в роли рабски-подчиненного объекта. Поскольку орудия власти прогрессируют и организуются на одной стороне, оскопляя при этом другую, то, жизнь социума кардинально меняется и организатором такой жизни становится отношение господина и раба.
 
Следствия:

а) возникает связь, определяющая само существование участников, поэтому не только раб, но и господин рабски привязан к возникшим отношениям;

б) поскольку эта связь определяет само существование раба, то освободиться он может лишь в том случае, когда и если он готов ради свободы пойти на смерть;

в) поскольку самосознание участников подчинено схеме субъект-объектного отношения, то разум господина и раба искажает образ мира, существующего независимо от субъект-объектных представлений.


– Третья стадия самосознания «Всеобщий разум» описана Гегелем довольно аморфно,  в целом -  не  с рациональных позиций. Иногда Гегель пытается узреть будущее  разума с помощью разума (что означало бы  покушение на истину с негодными средствами).   

 3 Гегелевская модель «Господства и рабства» сохраняет свое значение и по сей день.
Со времен Гегеля она эволюционирует и усложняется вместе с прогрессом науки и техники: становится, во-первых, двусторонней (когда господин и раб попеременно меняются местами), а, во-вторых, иерархической (когда двусторонняя схема сочетается с гегемонизмом односторонней связи).

Однако, как бы она не усложнялась, в основе ее все равно лежит все та же метафизика субъекта и объекта, все тот же рационализм.
 
Чтобы понять дальнейшую эволюцию гегелевской модели, необходимы исследования структурных особенностей субъект-объектной парадигмы, о которых мы все еще мало знаем.

4 Некоторые (известные в настоящее время) структурные особенности субъект-объектной парадигмы.

– Без субъекта нет объекта, и, наоборот, наличие объекта свидетельствует о наличии наблюдателя.

– Каков субъект, таков объект (объект всегда пред-ставлен).

– Субъект-объектная парадигма всегда искажает образ мира, подменяя его.

– Перенос базовой  парадигмы на субъект-субъектные отношения приводит вначале  к подмене бытия «волей к власти», а затем она эволюционирует  к принципу «воля к воле», т.е. к принципу власти как высшей ценности.

–  Власть как высшая ценность становится мерилом всего существующего в том, что оно существует.



II Ницше и Хайдеггер о воле к власти
(Избранные тексты)



1Из соч.:  Мартин Хайдеггер «Разговор на проселочной дороге»

«На высшую точку завершения западной философии приходится такое высказывание: "Запечатлеть на становлении характер бытия — вот высочайшая воля к власти". Так пишет Ницше в заметке, озаглавленной “Рекапитуляция”. По характеру почерка этого манускрипта мы должны отнести эту заметку к 1885 году и тому времени, когда после “Заратустры” Ницше планировал свой систематический метафизический шедевр. “Бытие”, которое мыслит здесь Ницше, есть “вечное возвращение подобного”. Оно есть тот способ утверждения, в котором изволяет себя сама воля к власти и обеспечивает свое собственное присутствие как бытие становления. В самом высшем завершении метафизики бытие сущего приходит к этому высказыванию».
(Мартин Хайдеггер Разговор на проселочной дороге М., 1991. С.37.)


2 Из соч.: Фридрих Ницше «Так говорил Заратустра»
 
«О самопреодолении
 «Волею к истине» называете вы, мудрейшие, то, что движет вами и возбуждает вас?
Волею к мыслимости всего сущего – так называю я вашу волю!
Все сущее хотите вы сделать сперва мыслимым: ибо вы сомневаетесь с добрым недоверием, мыслимо ли оно.
Но оно должно подчиняться и покоряться вам! Так водит ваша воля. Гладким должно стать оно и подвластным духу, как его зеркало и отражение в нем.
В этом вся ваша воля, вы, мудрейшие, как воля к власти, и даже когда вы говорите о добре и зле и об оценках ценностей.
Создать хотите вы еще мир, перед которыфм вы могли бы преклонить колена, – такова ваша последняя надежда и опьянение.
Но немудрые, народ, – они подобны реке, по которой плывет челнок, – и в челноке сидят торжественные и переряженные оценки ценностей.
Вашу волю и ваши ценности спустили вы на реку становления; старая воля к власти брезжит мне в том, во что верит народ как в добро и зло.
То были вы, мудрейшие, кто посадил таких гостей в этот челнок и дал им блеск и гордые имена, – вы и ваша господствующая воля!
Дальше несет теперь река ваш челнок: она должна его нести. Что за беда, если пенится разбитая волна и гневно противится килю!
Не река является вашей опасностью и концом вашего добра и зла, вы, мудрейшие, – но сама эта воля, воля к власти неистощимая, творящая воля к жизни.
Но чтобы поняли вы мое слово о добре и зле, я скажу вам еще свое слово о жизни и свойстве всего живого.
Все живое проследил я, я прошел великими и малыми путями, чтобы познать его свойство.
Стогранным зеркалом ловил я взор жизни, когда уста ее молчали, – дабы ее взор говорил мне. И ее взор говорил мне.
Но где бы ни находил я живое, везде слышал я и речь о послушании. Все живое есть нечто повинующееся.
И вот второе: тому повелевают, кто не может повиноваться самому себе. Таково свойство всего живого.
Но вот третье, что я слышал: повелевать труднее, чем повиноваться. И не потому только, что повелевающий несет бремя всех повинующихся и что легко может это бремя раздавить его:
Попыткой и дерзновением казалось мне всякое повелевание, и, повелевая, живущий всегда рискует самим собою.
И даже когда он повелевает самому себе – он должен еще искупить свое повеление. Своего собственного закона должен он стать судьей, и мстителем, и жертвой.
Но как же происходит это? – так спрашивал я себя. Что побуждает все живое повиноваться и повелевать и, повелевая, быть еще повинующимся?
Слушайте же мое слово, вы, мудрейшие. Удостоверьтесь серьезно, проник ли я в сердце жизни и до самых корней ее сердца!
Везде, где находил я живое, находил я и волю к власти; и даже в воле служащего находил я волю быть господином.
Чтобы сильнейшему служил более слабый – к этому побуждает его воля его, которая хочет быть господином над еще более слабым: лишь без этой радости не может он обойтись.
И как меньший отдает себя большему, чтобы тот радовался и власть имел над меньшим, – так приносит себя в жертву и больший и из-за власти ставит на доску – жизнь свою.
В том и жертва великого, чтобы было в нем дерзновение, и опасность, и игра в кости насмерть.
А где есть жертва, и служение, и взоры любви, там есть и воля быть господином. Крадучись, вкрадывается слабейший в крепость и в самое сердце сильнейшего – и крадет власть у него.
И вот какую тайну поведала мне сама жизнь. "Смотри, – говорила она, – я всегда должна преодолевать самое себя.
Конечно, вы называете это волей к творению или стремлением к цели, к высшему, дальнему, более сложному – но все это образует единую тайну:
Лучше погибну я, чем отрекусь от этого; и поистине, где есть закат и опадение листьев, там жизнь жертвует собою – из-за власти!
Мне надо быть борьбою, и становлением, и целью, и противоречием целей; ах, кто угадывает мою волю, угадывает также, какими кривыми путями она должна идти!
Что бы ни создавала я и как бы ни любила я созданное – скоро должна я стать противницей ему и моей любви: так хочет моя воля.
И даже ты, познающий, ты только тропа и след моей воли: поистине, моя воля к власти ходит по следам твоей воли к истине!
Конечно, не попал в истину тот, кто запустил в нее словом о «воле к существованию»; такой воли – не существует!
Ибо то, чего нет, не может хотеть; а что существует, как могло бы оно еще хотеть существования!
Только там, где есть жизнь, есть и воля; но это не воля к жизни, но – так учу я тебя – воля к власти!
Многое ценится живущим выше, чем сама жизнь; но и в самой оценке говорит – воля к власти!" –
Так учила меня некогда жизнь, и отсюда разрешаю я, вы, мудрейшие, также и загадку вашего сердца.
Поистине, я говорю вам: добра и зла, которые были бы непреходящими, – не существует! Из себя должны они все снова и снова преодолевать самих себя.
При помощи ваших ценностей и слов о добре и зле совершаете вы насилие, вы, ценители ценностей; и в этом ваша скрытая любовь, и блеск, и трепет, и порыв вашей души.
Но еще большее насилие и новое преодоление растет из ваших ценностей: об них разбивается яйцо и скорлупа его.
И кто должен быть творцом в добре и зле, поистине, тот должен быть сперва разрушителем, разбивающим ценности.
Так принадлежит высшее зло к высшему благу; а это благо есть творческое. –
Будем же говорить только о нем, вы, мудрейшие, хотя и это дурно. Но молчание еще хуже; все замолчанные истины становятся ядовитыми.
И пусть разобьется все, что может разбиться об наши истины! Сколько домов предстоит еще воздвигнуть! –
Так говорил Заратустра».
(Фридрих Ницше Так говорил Заратустра  Перевод – Ю.М. Антоновского под редакцией К.А. Свасьяна).



3 Из соч. М. Хайдеггер «Европейский нигилизм»

<Хайдеггер толкует Ницше:>
 «Мир становления оказывается …коль скоро пал сверхчувственный истинный мир, «единственной реальностью», т.е. собственно «истинным» миром в его неповторимости».
(М. Хайдеггер «Европейский нигилизм»// Мартин Хайдеггер Время и бытие. Статьи и выступления. М., 1993. С. 82.)


4 Из соч.: М. Хайдеггер «Европейский нигилизм»

«Ницше говорит (№ 713; 1888):
«Ценность есть высший квант власти, который может вобрать в себя человек – человек: не человечество. Человечество скорее еще средство, чем цель. Дело идет о типе: человечество просто подопытный материал, чудовищный избыток неудачников: руины».
Ценность есть каждый раз квант власти, устанавливаемый волей к власти.
Воля к власти и полагание ценностей есть одно и то же,  коль скоро воля к власти высматривает точки зрения сохранения и наращивания».
(М. Хайдеггер «Европейский нигилизм»// Мартин Хайдеггер Время и бытие. Статьи и выступления. М., 1993. С. 101.)


5 Из соч.: М. Хайдеггер «Преодоление метафизики»

 «Воля к воле пресекает, будучи не в состоянии это знать и не допуская знания об этом, всякое следование Судьбе, под которой здесь понимается пред-назначение, исходящее из явленности бытия сущего.
Воля к воле ожесточает все до неприступности судьбе. Следствием тому – бессобытийность. Ее признак – господство историографического представления. Тупик последнего – историзм.
… Эпоха законченной метафизики стоит перед своим началом.
Воля к воле добивается – и в этом основная форма ее проявления – всеобщего расчета и упорядочения, но только ради безусловной возможности продолжать обеспечение самой себя. Основную форму проявления, в которой воля к воле соответственно организует и рассчитывает сама себя среди бессобытийного мира законченной метафизики, можно назвать «техникой»».  Это название охватывает здесь все области сущего, из которых по-разному сооружается целое сущего: опредмеченную природу, устроенную культуру, подстроенную политику, надстроенные идеалы. <…> Название «техника» понимается здесь настолько сущностно, что в своем значении оно совпадает с рубрикой: законченная метафизика.»
(М. Хайдеггер «Преодоление метафизики» // Мартин Хайдеггер Время и бытие. Статьи и выступления. М., 1993. С. 181, 182.)


6 Из соч.: Мартин Хайдеггер «Метафизика Ницше»

 «Власть властвует только тогда, когда она становится господином над достигнутыми ступенями власти. Власть только тогда власть, когда она остается возрастанием власти и повелевает себе увеличивать себя самое. Одно только устояние в возрастании власти, застывание на какой-то ступени власти уже полагает начало безвластия. К сущности власти принадлежит сверхвластвование над самой собой…»
(Мартин Хайдеггер   Метафизика Ницше/ Мартин Хайдеггер Ницше Том II, Санкт-Петербург, 2007. С. 233)