Подкидыш. Часть 3. Таська. Глава 1

Таська была посребышем. Мать родила ее в 45 лет. Старшему сыну уже 27 было, он с фронта, с первой мировой вернулся. Радостный. А Мария задвинула корзинку с Таской под лавку – стеснялась. Петр обнял мать и спросил:
- Кто это пищит у тебя под ногами? Кошка что ли окотилась?
Мария зарделась, как маков цвет, корзиночку вынула.
- Да уж, мать, ну ты даешь! – Мария так и не поняла, чем  сын недоволен: тем, что она родила под старость лет, или тем, что спрятала девчонку.

Таська росла егозой – она везде и сразу. Осенью Петр поехал в соседнее село на подводе. Было даже странно, что его мелкая сестренка не выбежала его провожать – она обожала лошадей.
«Ну  нет, так нет», - решил брат и поехал. Лошадь в самом начале пути захромала, он остановился. Оказалось, подкова слетела, быстро уже не поедешь – надо в соседнее село заглянуть, подковать лошадку. Он сначала шел рядом, потом решил вспомнить молодость: звонко свистнуть да запрыгнуть на ходу в повозку, но подумал: что я, как мальчишка, свистеть-то буду? Для кого? Лучше вот так хвачу рукой за задок, да прыгну с размаху навзничь на тулупчик, что в подводе вместо коврика лежит. Петр аж зажмурился от предвкушения, как ударится всей спиной об овчину и будет смотреть в синее-синее небо. Дорогу перед лошадью стрелой перебежал заяц – плохая примета. Придется свиснуть. Петр свистел звонко, заливисто – вся деревня бывало, его свист слышала. Вот и сейчас он свистнул звонко так, с переливами, потом схватился рукой за край телеги, ноги почти оторвались от земли, как вдруг тулупчик зашевелился и из-под него весело высунулась задорная мордашка Таськи. «Здорово я тебя обманула?» она подмигнула, а Петр как заправский циркач подскочил, хлопнул ногами друг об дружку, захохотал, но в телегу так и не заскочил, а шел рядом с лошадью до самого села.
Таська уселась на передок телеги и беспрестанно щебетала, как она задумала обхитрить брата, как ей это удалось, какая она молодец, что дождалась сигнала от брата и только тогда вылезла. А Петр шел и думал, что если бы не тот перебежавший ему дорогу заяц, он бы молчком бухнулся на тулуп, он даже подумать – не то чтобы сказать – на Таську бы бухнулся. Шел, что-то говорил сестре, а сам мысленно благодарил эту небесную синь за то, что отвела его от греха.
В селе пришлось ждать, пока кузнец отливал дробь. Он расплавлял свинец в горне и выливал ее в плавильную форму с отверстиями, где формировалась уже сама дробь, протекая в металлический цилиндр, который был наполнен патокой от переработки свеклы. Патока - густая, желеобразная масса большой плотности давала возможность формирования почти идеальных круглых шариков. Стоявший рядом старик медленно проворачивал цилиндр по часовой стрелке, чтобы избежать налипания капелек свинца друг на друга. 
Таська зашла в кузницу бесшумно, как кошка. Прошла вдоль стен, увешанных инструментами. Нет, она не трогала их руками, но ощупывала восхищенным взглядом. Когда обошла всю кузнецу, тихонечко встала за спиной старика, крутившего цилиндр. Тот так был увлечен этим делом, что не услышал шагов подкравшейся девчонки. А когда кузнец решил предупредить его, рука с формой дрогнула, и струя свинца потекла мимо цилиндра на пол и отрикошетив расплавленной дробью несколько капель попали на левую руку малышки. Кузница наполнилась новым звуком, который никогда еще не оглашал эти стены. Таська кричала одновременно от страха, боли и обиды – ей так понравилось в кузнице и вот итог.
Кузнец осторожно поставил форму с раскаленным свинцом обратно в горн, а старик вскочил, ловко достал из внутреннего кармана тряпицу с мазью от ожогов. Уже через несколько минут Михаил обработал раны визжащей от боли девчонки, но предупредил Петра, что ее надо будет несколько дней полечить, меняя повязки. К тому же, возможны осложнения (уж больно мала девчонка), и предложил оставить ее на пару дней у себя, пока брат съездит по делам, а потом заберет сестренку домой.
Таська никогда не вспомнит этих двух дней, проведенных в бреду в комнате коновала Михаила, но всю оставшуюся жизнь об это случае ей буду напоминать три глубокие оспины, которые прожгли три свинцовые дробины. 
Петр вернулся на второй день, забрал завернутую в струю шубейку Таську, которая второй раз испытала судьбу на прочность. «Чисто кошка, у которой семь жизней», - сказал старик, услышав от Петра историю про телегу.
- Я подарю ей вот это. Отдашь, когда она повзрослеет, - с этими словами он протянул ему прямой тонкий кинжал с обоюдоострым клинком, лезвия у которого не были заточены. «Этот ножик сохранит еще одну жизнь этому котенку», - подумал он, глядя, как Петр заворачивает его подарок в тряпицу. Клинок подарил отцу Матвей, когда пришел из Питера. На нем красовалась витиеватая надпись И.Д. Нилов. На вопрос отца, кто таков этот И.Д., Матвей ответил, что это капитан корабля, которому было пожалована георгиевская сабля, а свой капитанский кортик он подарил Матвею прямо на палубе при полном параде.  Михаил опасался чужого оружия, поэтому отдал его с радостью.