А я с братом росла. Глава 14

Глава 14. Опасная игра

  У нас Олежкой было пневматическое ружье. Знаете, такое, как в тире? Были и пульки, но мы их экономили, к тому же они хранились у папы в запертом ящике (мы, конечно, знали, как его открыть, но не хотелось бы попадаться на ерунде). А  так как стрелять нам хотелось часто,  мы  это делали  фольгой,  фантиками от конфет. Нажуем этих фантиковых кусочков, придадим вид пульки, и пошла пальба! Коробок установим в качестве мишени, стреляем поочерёдно. Брат учил меня стрелять, все нюансы растолковал. Я метко стреляла, прям снайпер.
  Ружье нам папа купил. Он был заядлым охотником. Свою "взрослую" двустволку он нам тоже показывал. Это было уже настоящее красивое ружьё с гравировкой в виде глухаря, двумя огромными и пугающими дырами в стволах, мощным прикладом и цевьём и двумя курками, которые просто парализовывали мой взгляд. Папа показывал, как чистить стволы, как выглядят патроны и как он их сам наполнял. Я знала полностью из чего состоят и как их сделать, даже помогала. А еще у него в патронташе была одна огромная  литая с резьбой пуля. Папа говорил, что это на медведя.
  Мы с Олегом часто играли в русских и фашистов. Раньше дети вообще часто играли в войну. Не трудно догадаться, кто должен был быть фашистом. Брат меня часто  арестовывал, а еще, бывало, расстреливал. Расстрел производился из нашей "духовки" без всяких пулек разумеется. Но, скажу я вам, что даже воздух, который вылетал из ствола, бил больно по коже, если выстрел был с близкого расстояния. И я не любила это. Просила брата поменять игру. Но вот однажды...
   Однажды брат нашел в кабинете отца его ружьё. Оно стояло без чехла за дверью, явно спрятанное от нас. Почему папа так оставил его - не знает никто. Возможно, пришел с охоты уставший, да и понадеялся, что дети не найдут. Нашли.
   Олежка принёс ружье в комнату, где мы играли, и  очень был рад тому, что может, наконец, сам внимательно рассмотреть его и даже пальнуть. Мне, конечно, немедленно было предложено встать к стенке и поднять руки вверх, изображая фашиста.  Я встала. На меня направились два ствола, холодных, суровых, несущих смерть тем животным, на кого папа ходил охотиться. И мне стало очень страшно. Я нырнула в дверь комнаты, которая была рядом, и закрыла дверь на замочек.
   Олег, кончено, расстроился, что я все испортила. «Коза, выходи, я не буду близко стрелять» - упрашивал он.  Я всё равно боялась этого ружья. 
  Какое-то время я слышала за закрытой дверью возню, а потом  вдруг раздался грохот.   Страшный грохот от выстрела. Я выскочила из комнаты. Олег стоял весь белый и только шептал: "Коза, ружье было заряжено". В папином патронташе мы не нашли лишь  той самой пули на медведя. Олег стрелял в пол. Подняв пробитый ковер, мы увидели дыру в полу. А в моей груди похолодело. Эта дыра могла 5 минут назад оказаться в моей груди. Дуло было нацелено именно туда. Как тогда мы с братом не начали заикаться, я не знаю. Он просил не говорить.  Я молчала.  Я умела хранить секреты, и сейчас умею. Брат научил.
   Дыру в полу родители нашли, когда сняли ковер, чтобы выбить его на улице. Как тогда они не начали заикаться - до сих пор остается загадкой. Это был урок всем, каждому члену семьи. С тех пор мы никогда не расстреливали фашистов, даже из игрушечных "пистиков". Впрочем, у нас и других интересов было полно.