Звонок

Звонок раздался неожиданно.
Генка посмотрел на экран смартфона: номер был ему незнаком.
«Опять спам!» – подумал он и уже хотел, было, отклонить звонок, но потом вспомнил, что ему должен позвонить человек от Никифорова. А номера телефона этого человека Генка не знал. Поэтому он вздохнул и решил на всякий случай ответить.
– Слушаю, – сказал Генка. Он, кстати, никогда, отвечая на звонок, не говорил «да», потому что звонивший, если это был мошенник, мог бы потом утверждать, что Генка на что-то согласился. Обычно после его реплики собеседник начинал что-то говорить, но в этот раз ответом было молчание.
– Слушаю, – повторил Генка.
В трубке раздалось какое-то сопение, а затем взволнованный, явно уже не молодой, женский голос произнёс:
– Генка?..
Голос был ему не знаком.
«Совпадение? – подумал Генка. – Мало ли Генок на свете?»
– Генка, – ответил он. – Только вы, вероятно, ошиблись. Вряд ли я тот Генка, который вам нужен…
– Генка… – голос в трубке неожиданно стал мягким и расслабленным. – Генка Чистяков… Ты ведь Чистяков? – собеседник неожиданно напрягся (Генка просто нутром это почувствовал!), словно вдруг испугался, что и впрямь Генка окажется не тем Генкой.
– Чистяков, – подтвердил Генка, всё ещё не понимая, что это: розыгрыш или невероятное совпадение. У него была неплохая память на голоса, а этот был… ну, не помнил он этого голоса. Тем более, уже, почитай, лет тридцать никто его Генкой не называл.
– А я – Катя. Катя Иванова. Помнишь?
Никакую Катю Иванову Генка не помнил. Нет, возможно, у него в этой жизни была какая-то знакомая Катя Иванова. Поскольку Кать на свете немало, да и Ивановых почти столько же. Но какая-то конкретная Катя с подобной фамилией не вспоминалась.
– Извините, – аккуратно, дабы не обидеть собеседницу, сказал Генка. – Не помню. А вы, простите, кто?
– Я же сказала, – голос в трубке чуть дрогнул. – Я Катя Иванова. Мы с тобой в шестом классе за одной партой сидели…
Мысли в Генкиной голове начали вращаться с бешеной скоростью. Сначала он, почему-то, подумал о том, что в самолёте только три класса мест, потом всплыло слово «парта», и до Генки стало доходить, что речь идёт вовсе не о самолёте, а о школе. А школу он не помнил совсем, да и вспоминать её особого желания у него не было. Поэтому, учитывая убегающее в никуда время, он хотел уже отключиться, но резко прекратить разговор посчитал неприличным. Поэтому, зачем-то изобразив на лице лёгкую улыбку, ответил:
– Извините. Мне всё-таки кажется, что вы ошиблись. Я не помню никакой Кати Ивановой времён школьной поры. Нет, – перебил он собеседницу, пытавшуюся что-то возразить, – возможно, мы когда-то учились вместе, но я, к сожалению, не помню своих одноклассников. И вас, простите, тоже. Мой отец был военным, и мы часто переезжали из города в город. Так что, извините…
– Да, я помню, – грустно сказала неведомая Катя. – Я пришла к вам в шестом классе, а седьмом ты уже уехал. Я пыталась узнать, куда, но мне сказали, что это военная тайна…
– Извините, – опять сказал Генка. (И чего это он заладил: извините да извините? Слов, что ли, других нет? Или, он и впрямь в чём-то виноват?) – Не помню я. Наша семья действительно в то время часто переезжала… Простите (вот, опять!), а вы по какому поводу звоните?
– Поводу? – удивилась Катя. – А нет никакого повода. Просто, я тебя нашла.
– В смысле? – не понял Генка. Какая-то беспокойная, тревожная мыслишка закрутилась в его голове. Зачем эта Катя Иванова его разыскивает? Может, тогда, учась в шестом классе, он сделал что-то некрасивое, за что теперь должен краснеть? Но память не подсказывала ему никаких проступков, за которые сегодня могло бы быть стыдно. Он даже вспомнил, как пролил газировку на фартук своей одноклассницы. Но это было гораздо позже, классе в девятом… Так за каким же чёртом эта Катя его сегодня разыскивает?
– Ну, нашли вы меня, – уже с некоторым раздражением сказал Генка, – и что?
– Генка, – вдруг хихикнула в трубку Катя, – а чего ты со мной на вы? Мы ведь тысячу лет знакомы! А помнишь, как мы с тобой целовались в раздевалке после уроков?
Как он целовался с загадочной Катей, Генка тоже не помнил. Он вообще в ранней молодости, как говорила мама, был довольно привлекательным мальчиком, а потому девчонки бегали за ним табунами. Ну, и целовался он с ними нередко. То с одной, то с другой.
– Не помню, – Генка вдруг обнаружил, что всё ещё стоит у стола посреди комнаты. Он огляделся, нашёл взглядом пачку сигарет, взял одну и сел в кресло у балконной двери. – Вы извините, Катя, – сказал он, принципиально не переходя на «ты», – я бы с удовольствием с вами поболтал, но у меня мало времени. Ещё раз сожалею, что не вспомнил вас. Было приятно пообщаться…
– А я помню, как мы целовались. Три раза, – словно не слыша его слов, вздохнула на том конце провода Катя. – Теперь это так смешно и наивно. А у меня теперь двое детей и четверо внуков…
Разговор принимал пикантный характер.
– Надеюсь, – хмыкнул Генка, – вы не думаете, что ваши дети появились на свет от тех детских поцелуев?
– Конечно, нет, – засмеялась в трубке Катя. – Я уже взрослая девочка, и знаю, откуда берутся дети. Я просто констатирую факт. А у тебя есть семья?
– Была… – не желая развивать эту тему, буркнул себе под нос Генка. И вдруг неожиданно вспомнил: маленький захолустный городок, где часть отца стояла совсем недолго, старенькая обшарпанная школа, учительница литературы в больших круглых очках и Петька Лебедев, сидящий в левом ряду на первой парте у окна.
– А кто у нас сидел в левом ряду на первой парте? – вдруг спросил он у этой Катьки. Вот сейчас она не вспомнит, засыплется, и он с чистой совестью повесит трубку.
– На первой парте? – переспросила Катька. – На первой парте сидел Петька. Странно, что ты спросил именно про него. Ты ведь не мог знать, что после твоего отъезда он начал за мной активно ухаживать. А после школы мы с ним поженились. Я теперь тоже Лебедева.
– Подожди, подожди, – перебил её Генка. – Ты же говорила, что ты – Иванова.
– Это я в школе была Иванова, – сказала Катька. – Если бы я сказала, что я – Лебедева, ты бы меня никогда не вспомнил. А Иванову – запросто. Вспомнил?
– Нет, – вздохнул Генка. – Вот Петьку – вспомнил, а тебя (он не заметил, как перешёл на «ты») – нет. А как там Петька? – Ему было совершенно всё равно, как там Петька, и спросил он это так, из вежливости.
– А Петька умер год назад… – Катькин голос вдруг стал грустным. – Представляешь, пришёл с работы, говорит «чего-то я устал сегодня. Пойду, полежу». Лёг и всё. Больше не проснулся…
– Прими мои соболезнования, – казённым голосом произнёс Генка.
– Да ладно, чего уж там, – (Генка прямо увидел, как Катька махнула рукой), – дело прошлое. Я ведь и искать тебя стала именно тогда, чтобы сообщить о его смерти. Мне почему-то показалось, что ты должен об этом знать. Мы ведь с Петькой после школы почти ни с кем из бывших одноклассников не общались. А как он умер, стала их обзванивать, кого помнила. И, представляешь, дозвонилась только до Юрки Орлова. А остальные – кого в стране нет, кого вообще… Кстати, именно Юрка дал мне твой номер телефона. Но тогда я до тебя не дозвонилась. Ты постоянно был недоступен…
– А меня тогда в стране не было, – растерянно сказал Генка. – Я был… в командировке.
Его действительно тогда не было в стране. После школы он пошёл по стопам отца. Сначала – военное училище, потом – служба. Потом – тоже служба. Но другая.
– Да, – грустно сказала Катька, – я поняла. Да и Юрка сказал, что ты можешь быть в отъезде. А я, если честно, очень надеялась тебя увидеть. Хоть и повод для встречи был печальный, но всё равно. Я ведь до девятого класса по тебе страдала. Всё надеялась, что хоть напишешь. А потом как-то так – прошло. Ну, скажи, только честно, ты обо мне вспоминал после отъезда?
Генка задумался.
– Не помню, – в очередной раз сказал он. – Можешь обижаться, но я действительно не помню тебя, а поэтому не знаю, вспоминал или нет. Наверное, вспоминал. Если мы просидели с тобой за одной партой целый год, то конечно вспоминал. А если ещё целовались в раздевалке…
– Ты знаешь, – чуть помолчав, сказала Катька, – я теперь до Юрки дозвониться не могу. Вот, до тебя дозвонилась, а до Юрки не могу. Уже целый месяц…
– Юрки больше нет, – деревянным голосом сказал Генка. – Юрка погиб месяц назад…
– Господи! – ахнула Катька. – Как это случилось?
– Несчастный случай, – Генка не стал говорить, что Юрка погиб, выполняя очередное задание. О таких вещах не говорят.
С Юркой они общались все эти годы. И профессию выбрали одну. Встретившись в училище, куда оба поступили после школы (с разных концов страны, а в одно училище!), они обрадовались встрече, сдружились и уже больше не теряли друг друга из виду. Правда, видеться им доводилось не часто. То Юрка куда-нибудь пропадал по службе, то он, Генка. Но уж когда встречались, отрывались по полной. А вот теперь Юрки нет. Да и сам он ещё не восстановился после последнего ранения…
– Значит только ты у меня и остался, из той жизни, – как-то по-бабьи всхлипнула в трубке Катька. – Только ты. Ты извини, что я так. Мне действительно не с кем больше поговорить о том времени. Нет, конечно, дети, внуки – они рядом. Они не забывают. А из молодости – только ты. Ты уж не теряйся, пожалуйста. Чтобы никаких… несчастных случаев. Обещаешь?
Генка не знал, что ответить. С одной стороны, у него устоявшаяся жизнь, свой круг друзей и знакомых, а с другой стороны – эта Катька Иванова, которая теперь Лебедева. За всё время разговора он пытался её вспомнить, но так и не вспомнил. А теперь вдруг до ужаса, до колик испугался, что она может опять исчезнуть из его жизни, как когда-то давно, после шестого класса.
– Обещаю, – произнёс он хриплым голосом. – Ты звони, если что…
– Обязательно, – сказала Катька. – Ты тоже мой номер у себя забей. Катя Лебедева. А в скобочках напиши – Иванова. Ладно, бывай. У меня батарея садится…
И трубка, щелкнув, замолчала…

…Волна прохладного воздуха плеснула Генке в лицо. Он открыл глаза и вдруг понял, что лежит на койке в гарнизонном госпитале, а вовсе не сидит с сигаретой в кресле у балконной двери. И, по всей вероятности, не было никакого телефонного звонка, не было этого длинного, странного разговора. И вообще, Генка вдруг отчётливо вспомнил, что в той школе, в том шестом классе, он сидел за одной партой с мальчиком. А девочки по имени Катя в их классе вообще не было.
«И с чего мне это всё приснилось?» – подумал Генка. И тут вдруг зазвонил смартфон, лежащий на тумбочке в изголовье кровати. Генка посмотрел на экран: номер был ему совершенно не знаком.
– Слушаю, – сказал Генка.
В трубке раздалось какое-то сопение, а затем взволнованный, явно уже не молодой, женский голос произнёс:
– Генка?..