Книга 1 Глава 9

                Глава 9
       Утром все собрались в охотничьем домике на завтрак и обсуждали события минувшей ночи. Юлия была бледна и Леонтин заметил, что она часто втайне наблюдала за ним, но тут же отводила взгляд, когда их взгляды встречались.
       Затем все еще раз обсудили пожар, затухающие остатки которого еще дымились. По общему мнению, во всем была виновата молния, как бы ни старался толстый судебный администратор доказать, что он был устроен злонамеренно и, что поэтому все находятся в опасности. Необходимо провести строгое расследование. Господин фон А. очень легко перенес утрату, так как уже давно был готов снести старый замок, чтобы построить новый, более удобный. Леонтин еще раз спросил о белой женщине. «Это богатая вдова», сказал г-н фон А., — «которая внезапно приехала несколько лет назад в эти края и купила сразу несколько поместий. Она тихо занимается благотворительностью и, как ни странно, днем и ночью она всегда там, где пожар, сразу же под рукой, и затем поддерживает бедных погорельцев значительными суммами. Жители этих мест теперь вполне уверены, что, как только она появится, огонь утихнет, будто при явлении Святого. Она никого не приглашает к себе, не отвечает на приглашения, и никто толком не знает, как ее зовут и откуда она, потому что сама она никогда не рассказывает о своей прошлой жизни»; - «Да», - сказал администратор суда с важным выражением лица, - это дело чрезвычайно загадочное. Но по ту сторону гор тоже есть люди. Мы знаем, как обстоят дела на свете. Боже мой! Дорогая молодежь, молодая кровь - причина многих бед». — «Прошу вас не рисовать усы на изображении Святого!» - Леонтин образно перебил его, не желая, чтобы его представление о чудесном явлении было испорчено.    
      Всё уже снова было собрано, чтобы вернуться в замок г-на фон А. Леонтин не мог устоять перед желанием поближе узнать про белую женщину. Поэтому он уговорил Фридриха совершить с ним поездку в близлежащее поместье. Они оба пообещали вернуться к вечеру. Около полудня они прибыли в усадьбу незнакомки. Они увидели недавно построенный замок, который, хотя и не был большим, приятно удивлял своим внешним видом. Ряд высоких стройных колонн образовывал фасад замка наверху. К этому входу с колоннами вела красивая каменная лестница, охватывающая всю ширину дома. Лестница постепенно поднималась террасами и была засажена апельсиновыми, лимонными деревьями и разными высокими цветами. Перед ней раскинулся широкий тенистый сад. Все было тихо, кажется, никого не было дома. На лестнице дремала красивая девочка лет десяти, склонив свою нежную головку на тамбурин. Сверху было слышно, как играли часы-флейта. Девочка проснулась, когда они подошли к ней и в изумлении отряхнула черные кудри с оживленных глаз. Затем она робко вскочила и пошла в сад, при этом весело звенели колокольчики тамбурина, который она держала над головой. Оба графа спустились в сад, весь комплекс которого привлекал их не меньше, чем внешний вид замка. «Как же интересно», сказал Фридрих, — «что каждый участок, имеет свою собственную красоту, свою идею, которая пытается выразить себя своими ручьями, деревьями и горами, как в поэзии обрывками фраз. Кого тронут эти отдельные звуки, он объединяет их в речь, используя всего лишь несколько приемов. И в этом, собственно, и состоит все искусство и радость хорошего общения с садом». Между тем Леонтин несколько раз от удивления останавливался. «Очень странно», сказал он наконец, когда они достигли вершины холма, «эти группы деревьев, рощи, холмы и виды явно напоминают мне некоторые места, и те счастливые вечера, которые я пережил в Италии. Это не просто так, это больше, чем случайный обман зрения». Уже начал сгущаться вечер, когда они снова достигли ступенек большой лестницы. Оба были восхищены чудесным зрелищем, открывшимся им сверху. Местность лежала в вечерних алых сумерках, как спутанное волшебное море деревьев, ручьев, садов и гор, по которым, как сирены, плыли соловьиные песни. — «Какое счастье», — произнес Фридрих, — «когда спокойная, тихая душа, способна быть столь благоразумной и гармоничной в работе и творчестве во всех проявлениях, которую, не тревожат уже какие-либо особые страсти, и живет она на прекрасной земле, как в притворе великого храма!» 
   Его перебили аккорды, которые доносились из сада. Затем донеслось пение. Фридрих был поражен, ведь это была та самая песня из его детства, которую он однажды еще раз услышал, когда ее пел Эрвин и, которую он больше никогда и нигде больше не слышал.
        Леонтин между тем вошел в первую комнату, дверь которой была приоткрыта. Он беглым взглядом окинул покои. На стене висел портрет рыцаря, расписанный красками по дереву, на который вечер бросил свои последние неясные лучи. Потрясенный Леонтин отступил назад, так как он узнал освещенное лицо, изображенное на картине. В этот момент в комнату вошел старый слуга, и он явно испугался, увидев Леонтина. «Ради Бога!» воскликнул Леонтин, обращаясь к нему, «скажите мне, кто этот рыцарь, изображенный на картине?» Старик побледнел и долго, изучающе смотрел на Леонтина. «Картина эта написана не одно столетие тому назад. Случайное сходство не должно сбивать вас с толку" - произнес он уже более уверенным и спокойным голосом. «А где хозяйка дома?» не унимался Леонтин. «Она сегодня уехала еще до восхода солнца и вряд ли скоро вернется». Слуга откланялся и быстро удалился, как будто хотел избежать дальнейших расспросов. Взволнованный Леонтин вернулся к Фридриху, ни словом, не обмолвившись о странном происшествии. Ни слуга, ни хрупкая робкая девочка, которую они встретили еще на лестнице больше на глаза не попались. Оба друга, погруженные в размышления покинули замок. В поместье господина фон А. они вернулись глубокой ночью.