Трудный разговор III

Моника едва заметно скривилась, почуяв неприкрытое презрение, хотя теперь даже улыбка на её лице выглядела, как гримасы масок африканских шаманов.
— Но мне уже нашли специалиста, — решилась она ввернуть, понимая, что не хочет оставаться навечно в Парадайзе, где её скорее окончательно загубят, чем вылечат, в таком-то обществе. Да и вообще полагаться на волю живого трупа ей как-то не улыбалось, Дэннеру она верила куда как больше. — Константа приложила к этому усилия.
Насколько займёт эта смелая речь Самуила, её было неизвестно. А ещё Моне стало очень жалко Ласточку. За таких замуж выходят только когда хотят сбежать от своей семьи подальше, вырваться из прошлой жизни, порвать все связи. В таком случае прыгаешь в любой омут, который кажется хоть сколько-нибудь привлекательным. А она жила, успела двух детей родить, наверное, надеялась, что малыши разбудят в её муже хоть что-то хорошее... так же, наверное, думала и Агата, когда отказалась делать бог знает, какой по счёту аборт. Но спросить теперь уже не у кого.
— Константа, — презрительно фыркнул доктор. — Вы сами-то им верите? Почитайте, что о них в Сети пишут.
Писать-то пишут, да вот только боятся, могла бы возразить Моника, кабы на лице доктора не читалось совершенно отчётливо бессмысленность всяких споров с ним в принципе.
Ну, и ещё если бы в палате не появился Джейми. Уже без синей куртки, в застиранном белом халате.
— Простите, — сказал фельдшер. — Я не помешал?
— Помешали, молодой человек. Выйдите, пожалуйста, в коридор.
Там, где разговор заходил о Сети, Моника многое могла возразить кому угодно, тем более этому доктору, но спорить с ним было бестолку, что есть, того не отнять. Мона хорошо знала, что писать там могли вообще всё, и даже не писать, но при необходимости подкорректировать свои прошлые изречения. В Сети вообще много что можно делать.
Не успела Мона и рта раскрыть, как Самуил безальтернативно выпроводил Джейми в коридор. Пациентке оставалось только вздохнуть и продолжить молча наблюдать за действиями доктора, ещё не закончившего осмотр. Правда, что тут осматривать? Пульс в норме, давление слегка пониженное, на анализы завтра, тонус такой же плохой, рефлексы чересчур резкие, значит нервишки не в порядке, зрение тоже за сутки никак не изменилось. И без осмотра ясно, что ничего не ясно, и даже двух врачей для этой пациентки будет мало. Тут целый консилиум нужен...
А зачем вообще пришёл Джейми? Что-то с Мэдди случилось? Она ведь уже давно убежала куда-то...
Фельдшер скорчил ей рожу из-за двери и плюхнулся на банкетку, раздражённо наблюдая за действиями доктора. Судя по его виду, ему тоже было непонятно, что он делает, и какой в этом смысл. Так продолжалось до тех пор, пока на пороге не объявилась-таки Ласточка, в комплекте с Владимиром, как назло. Они о чём-то взволнованно говорили на ходу. За ними жался совершенно потерянный Олег.
— А-а, наконец-то, — бросил Самуил Абрамович тоном лорда, которому нерасторопный слуга долго седлал коня. Потом вдруг улыбнулся. — Я уж думал, ты заблудилась.
— Не ты же чертил планы эвакуации, — парировала Октябрина и обернулась сперва к Декстеру, а затем и к Монике. — Привет.
Остальные топтались под дверью.
— Чего это тебя перекосило? — спросил Владимир у Джейми.
— Ничего, — буркнул тот.
— А кто этот несимпатичный гражданин, и почему он так разговаривает с нашей Ласточкой? По-моему, он Сэд уже доконал. Пора их спасать.
— Подожди. — Олег ухватил его за рукав. — Он, пока всё не скажет, не уймётся. Дай ему полчаса.
— Полчаса? — удивился Владимир. — Но столько наши милые дамы не вытерпят. Вдруг они его убьют.
— Второй раз?
— То есть как это – второй раз? — завис Дэннер.
Моника оставила всякие попытки сопротивления и смирилась со своей судьбой, просто наблюдая за доктором потухшим взглядом. Она могла выдержать и несколько суток в обществе Самуила Абрамовича, и вопреки первому впечатлению была человеком довольно терпеливым. Тем более, что сейчас она была угнетена болезнью и своей бесконечной слабостью, а оттого была согласна со всем, что происходит. Она даже на Владимира бы сейчас не обиделась, и неважно, что он ей мог сказать. В целом, хотелось покоя, не тревожного вязкого одиночества, от которого всё внутри болезненно сжималось, а к горлу подкатывали слёзы. Хотелось мягкой тишины и уюта, и вряд ли это можно найти в больничной палате. Разве только если в ней вдруг не появится кто-то очень большой и тёплый, ласковый, как кот... Возможно, именно из-за этого состояние Моники было столь ужасным: она чувствовала себя брошенной, лишней, особенно теперь, когда оказалась прикованной к постели на грани кахексии. Мало того, что она в принципе оказалась оторвана от дел, так ещё и никак не могла помочь Владимиру с Ласточкой выяснить их отношения, явно оказавшиеся такими же непростыми, как и самой Моники с Дэннером. А оттого ничего, кроме уныния, на душе не было.
А вот сама Ласточка явно готова была взорваться, это было видно даже с неудачного ракурса. Моника совершенно ясно видела назревающий конфликт. Вообще, казалось, видят-то его абсолютно все, кроме самого инициатора, который уверенно шёл к победе не хуже олимпийского чемпиона. Хорошо ещё, что Дэннер вовремя оценил обстановку, и Октябрину стали требовать куда-то по громкой связи – подозрительно сразу после того, как Владимир подозвал медсестру. Ласточка не преминула воспользоваться оказией и упорхнула, на прощание коварно сделав жалобный вид и пропищав что-то невнятное насчёт неуверенности в диагнозе в третьей палате. Моника знала, что в третьей палате лежит коматозник, диагноз которого уже лет пять твёрд и незыблем аки Уральский хребет, но доктор клюнул и ушёл. Желание уесть жену хоть в чём-нибудь явно превалировало в нём над здравым смыслом.
Зато вошли Владимир с Олегом.
— Привет, — сказал Дэннер. — Извини, — он выразительно покосился на Гича, — меня тут задержали немного. Кто этот Гитлер в халатике, и чего это он тебя лечит?
Уход Самуила Мона восприняла как настоящее избавление. Нет, с точки зрения медицины он делал всё правильно, но как человек он ей был совершенно омерзителен и глубоко противен. Если выбирать между ним и разозлённым чем-то Владимиром, Мона бы без раздумий выбрала второго.
— Внезапно воскресший муж нашей Ласточки, — без предисловий ответила Моника, тяжело вздохнув. За этим невесёлым изречением последовал скомканный рассказ про коконы в подвальных помещениях Парадайза. Моника и сама в нём особо не разобралась, но основную истину всё же уловила.
— И вот он вроде как, получается, «вылупился» из одного из них, пришёл и хозяйничает здесь так, будто никто его никогда не убивал. Очень странное дело, но перечить я ему не решаюсь. Всё равно ничего с ним не сделаю, а вот он меня... Сам понимаешь.
Она ещё раз вздохнула и печально взглянула сначала на Владимира, потом на Олега. На Гича ей смотреть не очень хотелось, он всегда её будто раздевал взглядом, просматривая насквозь, а при взгляде глаза в глаза ощущение это было ещё сильнее.
Вот, не зря Владимир к нему ревнует... Шаман выглядел как самый обычный человек, хоть и слегка экстравагантного вида. Но кто его знает, что он там ещё умеет помимо путешествий по чужим снам...
— То есть, как это?! — распахнул глаза Владимир. — Копия покойника хозяйничает в Парадайзе?.. Как Мизери. Подождите... — Он, задумавшись, принялся ходить по палате.
— Я, вот, всё думал: откуда Мизери взялась, и почему её не видит Спичка, а мы видим? Ведь он же был отцом девочки, логично предположить, что именно его разум и воссоздал образ. А он не видит. Как так? Будь оно тенденцией, Ласточка бы точно так же в упор не замечала мужа. Хотя... сомневаюсь, что они друг друга замечали при жизни, она его явно избегает... Или же...
— Или доктора воссоздала не она, — завершил вместо Владимира Гич, и все посмотрели на Олега.
— А я чего?.. — Малыш на всякий случай отодвинулся и втянул голову в плечи.
Моника проследила за взглядом Владимира, а затем исхудавшей рукой сгребла малыша к себе в объятия.
— У меня нет идей. Вообще мне казалось, что мы нашли все жуткие эксперименты Хейгеля, мы ведь облазили весь Парадайз, но, оказывается, кое-что ещё осталось... Хотя постойте. Джейми! — она позвала фельдшера, всё ещё мявшегося за стеклянной дверью. — Где вы нашли эти коконы? Мы были раньше в этом месте?
— Я не был точно.
Если это помещение уже было обследовано, то здесь завёлся ещё один доктор-фашист, и его надо срочно изловить. А если это всё-таки подарочек от Хейгеля, то компашка спасителей мира получает за свою работу кол с минусом и отправляется отрабатывать. Потому что кто его знает, что они в таком случае найдут дальше в этом подвале? Копию Бена Ладена? Или Ленина?
— Итак, — начал тем временем Владимир. — Мы точно знаем, что сообщники Хейгеля остались в Святой Анне, но этих так просто не возьмёшь. И не исключено, что они остались в Парадайзе.
— Мы нашли женщину с той же болезнью, какую вы видели в бункере, — ввернул Джейми.
— А мы с Мэдди повстречали парня с Мореной.
— Морена расползается по городу, — мрачно уведомил фельдшер. — Если мы немедленно не остановим вспышку... — тут он покосился на малыша. — Ты знаешь, что будет.
Дэннер спокойно рисовал в альбоме самолётик. Выражение лица у него ничуть не изменилось после этих слов. Зато рука, дрогнув, сломала пополам карандаш. Олег прижался к Монике, переводя взгляд с одного на другого.
— Значит, все в опасности? — полушёпотом уточнил он. Владимир, опомнившись, грустно оглядел обломки, потом улыбнулся и потрепал малыша по голове.
— Ну, нет. Мы её остановим. Мне нужен ордер, — обернулся он к Джейми. — Придётся ввести карантинные меры.
— И вычислить фашиста, — сказал Гич.
— И вычислить фашиста, — кивнул Владимир.
Моника предпочла ограничиться мрачным кивком. Ситуация становилась серьёзной. Хруст разломанного карандаша только больше в этой мысли укрепил, как и прижавшийся к ней Олег.
— А я? — вдруг заговорило в ней исчезнувшее давеча деятельное «я». — Что я могу сделать, чтобы быть полезной? Только не говорите мне, что помощь моя будет заключаться в нахождении в койке под капельницей! Мне уже это место осточертело, как и безделье.
Конечно же, Моника тут же пожалела о том, что выступила перед Дэннером с таким смелым заявлением: сейчас разразится буря, он вспылит и вообще её тут запрёт в полном одиночестве, даже без Олега. Ему ведь можно полудохлым лазить по катакомбам и убегать от зомби, он же командир! А Мона теперь должна тут без вариантов тухнуть.
Джейми и Гич просто молча ждали указаний.
— Делай то, что умеешь лучше всего, — ответил Владимир. — Нам снова нужен твой талант. — Он неожиданно улыбнулся. — Похоже, пора заводить трудовую книжку. Нам без тебя не справиться.
— Мы можем работать в связке, — предложила по внутренней связи Элеонора, которая, конечно же, всё слышала.
— Как там наши дважды рождённые? — осведомился Владимир. — Есть надежда?
— Надежда есть всегда.
— Ребята, — шёпотом ввернула Ласточка. — Я сейчас на станции СМП. Кто-то увозит ту пациентку. С бункерной мутью. Её грузят в машину. Лиц не вижу, они в костюмах.
Дэннер внимательно выслушал сообщение.
— Можешь их послушать?
— Попробую.
— Да, — заговорила Октябрина после небольшой паузы. — Слышу. Но ничего существенного. Говорят про Морену, про тебя, и что Хейгель теперь ничего не решает. Куда поедут, не говорят, но, вроде, я слышала про Святую Анну. О, отошли! — Зашуршало. Потом все услышали звук двигателя. — Я в машине, — сообщил безликий голос синтезатора – говорить вслух Ласточка уже не могла. — Прослежу за ними. Пока отключаюсь, вдруг, засекут радиосигнал.
— Твою мать! — подпрыгнул Владимир. — Да что ж такое-то!
Моника тоже улыбнулась ему, как будто решились сразу все проблемы, и теперь вместо полулегального наёмника с очень сомнительным послужным списком возникла прилизанная офисная фифа в наглаженном костюмчике со свежим маникюром.
Но идиллию эту испортила Ласточка своим самоуправством, от которого Владимир даже подскочил и побледнел как покойник.
— Спокойно! — заявила Моника, переползая прямо через Олега в инвалидную коляску. — Я не смогу отследить её напрямую – вдруг засекут, но попробую сделать это другим путём. Всего-то нужен доступ к базе СМП...
Пока Моника агрессивно щёлкала клавишами, то всё время поглядывала на Владимира. Ей снова сделалось его очень жалко: все вокруг принялись творить какую-то невероятную самоволку, а проблем стало только больше!
— Володь, а где бедняжка Эллисон? — спросила у него, наконец, Мона, чтобы отвлечь. Да и всё-таки договаривались же, что они временно поживут вместе, пока всё не устаканится. Во всяком случае, пока по Городу перестанет гулять Морена.
— Сидит в холле, — ответил вместо Владимира Джейми. — Вот только что с ней виделись.
— Ах, да... — Владимир уставился в потолок. — Помнится, мы хотели оформить её как родственницу... Но два полудурка заперли нас с Октябриной в палате Софьи на несколько часов!
Гич невозмутимо пожал плечами.
— Зато ты поиграл на пианино. Помнишь, ты давно этого хотел.
— Я не хотел торчать за закрытой дверью, — отрезал Дэннер, включил ноутбук и занялся оформлением документов.
Моника же, удовлетворившись таким ответом, спешно через камеры отыскала на стоянке машину, в которую предположительно залезла Октябрина, и следила за ней, пользуясь её собственным маячком. Пока маршрут её был не ясен, микроавтобус просто собирал светофоры, каким-то чудом ещё работающие, по пути куда-то в южную часть города. Подслушать переговоры не выходило, либо потому что они банально не велись, либо потому что их кто-то глушил.
— Странное дело. Кстати... Мэдди! Ты там?
— Да, там. А где должна быть? — голос на том конце провода был довольно бодрый и сопровождался каким-то грохотом.
— Всё нормально, просто осведомляюсь.
— Знаю, никому неохота опять вытаскивать мою стальную задницу из зловонных тоннелей, — самоиронично отозвалась Мэддисон. — Минут через сорок буду, если в пробках не придётся толкаться.
— Можешь незаметно проследить за машиной? — спросил Дэннер. — Мы синхронизируем стрижа с Джульеттой.
И вовремя: машина пропала. Сигнал погас, хитро подмигнув напоследок. Оставался бы медицинский чип Ласточки, кабы и она не отключила всю аппаратуру. Или она сломала жетон, или обмотала его фольгой, но, как бы там ни было, машина пропала.
— Гертруда, — позвал Джейми, — ты сейчас где?
— С Элеонорой. Я вам нужна?
— Да. Мне нужен напарник. Я ведь всё верно понял, командир? Мне ехать в приют?
— Ехать. Будете... хм... потенциальными контрагентами. Разыщете в приюте Амальтею Мартин. Разузнаете у неё как можно больше. Если потребуется, не стесняйтесь в средствах. Добровольно или нет она вам всё расскажет – неважно.
Джейми неуютно поёжился. В такие моменты он буквально не узнавал своего командира. От него будто холодом повеяло, взгляд сделался ледяным, и из голоса, обычно мягкого, исчезли живые интонации.
— Не слишком ли жёстко? — осторожно уточнила Гертруда, чуть помедлив.
— С убийцами – нет.
Единственным, кто не испугался внезапных перемен, оказался маленький Олег. Он вдруг шустро сполз с высокой кровати, подбежал к Владимиру и молча прижался. Быть может, это работало когда-то с его отцом. Во всяком случае, с Дэннером сработало железно.
Он погладил малыша по встрёпанной голове и будто бы о чём-то задумался.
— Если потребуется, привезите её в Парадайз. Здесь уже я с ней поговорю. Скорее всего, Ласточка не ошиблась, и они отправились в приют, раз уж Хейгеля рассекретили. Найдите её и верните сюда. Живой. И, да, спросите у Софьи про ключ. Будем надеяться, она помнит, от какого он замка.
— Попробую, — голос Мэдди сопроводил грохот и треск ломающегося дерева. — Сейчас погружу всё и выеду. Попробую быть незаметной, хотя сложно быть таким уж беспалевным на сексуальном мотоцикле.
Моника тоже не испугалась такого холодного Владимира, потому что она поняла, откуда это состояние взялось. Она подкатила к нему поближе, осторожно погладила его по руке со словами:
— Мы её вернём, чего бы это ни стоило. Живой.
Больше ничего говорить не стоило. Моне хотелось лишь уютно устроить голову на плече у Владимира, прижаться к нему так же, как маленький тёплый Олег, но только со стороны Сэд выглядело бы это предосудительно: она ведь ему уже столько наговорила, что за любым её поступком могло крыться что-то крамольное. Она теперь предпочитала вообще Владимиру ни на что не намекать.
— Я сопровожу вас, — сказала она Джейми. — Если нужно, могу даже запись переговоров вести.
— Благодарю, — тихонько отозвался Дэннер, пожав Монике руку. Видимо, и он понимал, что более интимные проявления чувств в его случае неуместны.
— Вышла на позицию, вижу эту «скорую», — раздался в эфире голос Мэдди. — Стоим на светофоре пока.
— Отлично.
Моника прицепилась теперь к сигналу Мэддисон, что позволило вернуться к отслеживанию объекта. Местоположение несколько изменилось, и действительно, кажется, направлялся сомнительный экипаж именно к Святой Анне.
— А в чём я поеду? — уточнила Гертруда. — У меня из приличного только спецовка, а это будет выглядеть подозрительно.
— Ну, это не проблема, — улыбнулся Владимир. — Обратимся к Эллисон. Да, позовите её уже, кто-нибудь. Я почти закончил. Останется только распечатать.
Распечатать можно было в ординаторской. Дэннер судорожно вздохнул и вцепился в ворот рубахи побелевшими пальцами. Как он ни притворялся, но острый, мучительный страх ему почти не удавалось скрыть, тем более, от друзей. Октябрина поступила единственным возможным способом, чтобы не упустить преступников из виду. Но уж больно опасным.
Микроавтобус тронулся, а за ним тронулась и Хонда. По такой погоде, конечно, опасно было ездить на мотоцикле, и существовал риск привлечь внимание полиции, однако и застревать в пробках у Мэдди не было времени. К тому же, служебный автомобиль смотрелся бы куда более колоритно, и выделялся бы сильнее.
— Она вернётся, — безальтернативно заявила Моника, глядя Владимиру в лицо. Он, правда, всё равно смотрел куда-то в пол и в зрительном контакте заинтересован не был, но это и неважно.
Мэдди старалась двигаться в общем потоке так, будто пыталась пробиться через него к кварталу богатеньких – с огромным ящиком на багажнике она походила на курьера. А что до опасности, переломы же ей были не страшны, так что даже если на мокром склизком снегу подведёт резина, самой страшной бедой будет потеря из виду наблюдаемого объекта. «Скорая» не включала сирену и проблесковый маячок, будто возвращалась с вызова к бабуле, которой наскучило сидеть дома в одиночестве, да и в целом никуда не торопилась. Однако Святая Анна была уже очень близко, и в конце концов повернул спецтранспорт именно в её сторону – карта Города у Мэдди уже давно была в голове.
— Сможешь на некоторое время подменить меня? — вдруг спросила Моника, вспомнив о завтрашних предстоящих хождениях по мукам. — Подключиться к моему компьютеру?
— Попробую. Свистнешь, когда надо будет.