Услышьте нас!

Нам дан завет, нас отпустили на землю. Ходим мы, веками утомлённые, по земле-матушке, ноги босые в кровь стираючи. Увидьте нас! Услышьте нас! Прикоснитесь к нам! Мы здесь.

Мы готовы слышать, мы готовы чувствовать. Мы заберём у вас боль. Нам даны тысячи рук, чтобы держать ближнего. Нам даны тысячи душ, чтобы сострадать, тысячи ног, чтобы обойти эту планету и не оставить на ней тысячи душ, что болят, тысячи рук, что тянутся к пустоте, тысячи ног, что бредут без цели.

Когда копыта лошадей не знали подков, шли мы по земле сей. Видели мы бескрайние стада: лошади свободные бежали в закат, рассекая солнечный свет туманный. Разбивали они гладь водную, пили луну и солнце холодные, слушали ветры тёплые, собирали ночами звёзды яркие на гривы свои, что падали с неба бездонного, и не было ни у кого желаний, и падали звёзды потоком бесконечным, унося одним им видимые тайны, и бежали лошади по полям бескрайним, и сливались гривы их золотистые с колосом ячменным, и не понимали мы: солнца то свет движется или копыта лошадиные траву сминают сочную.

И в свете том увидели мы поселение людское. Далече стояло оно, и дымка туманная застилала дома те.

Нашли мы души, в дома спрятанные, от глаз укрытые. Нашли мы руки, что тянулись в пустоту. Нашли мы людей и спросили мы у них, почему болят тысячи душ их, почему тянутся тысячи рук их, почему не тысячи ног вышли нам навстречу, а сотни лишь.

И закричала мёртвыми земля. Закричала земля голосами живых, и не было места, где не слышен был крик их, с болью смешанный

И тысячи рук наших протянулись к ближнему, тысячи душ открылись навстречу горю необъятному.

И тяжела была ноша та, и приняли мы её, на землю посланные, заветом назначенные, Богом избранные.

И тысячи ног наших подломились, и упали мы там, где кричала сырая земля. Грезили мы наяву, травою сочною сокрытые, как бегут свободные кони. То не гривы с колосом сливаются, то пламя пожарища горизонт освещает. То не луну пьют они из речки хладной, то кровь горячая по венам воинов татарских струится.

И отделился один, и встал он, и пошёл к реке ночью лунною, ковылём да клевером пропахшей, и вошёл он в воду ту по пояс, и стояли кони рядом, что пили луну да звёзды. И был он своим среди вольных коней, ибо душа его не знала греха и была свободна, и лишь груз души тяготил его, ибо принял он, что от людей слышал. Забрал он себе время то, когда реки кровью полны были, напустил забвение, позволил глаза сомкнуть заплаканные, что сна не знали. Но боль принятая терзала его, и взмолился он:

- Возьми, Отче, ибо не вынесу я мук сотни, что видели гибель тысячи в пожарище адовом.

И нырнул в воду холодную, и втянули кони боль его. Тяжесть души его через ноздри свои пили кони с луной и звёздами, пока заря на небе том не занялась.

Три дня и ночи три лежали мы, и горе людское, горе земли мёртвой держало нас, но открыты были души наши, и Господь услышал нас. На рассвете взмолились мы, горем объятые, и случилось чудо, и принял он тяжесть душ наших, и поднялись мы с колен, и поднялись люди те, и твердили сотни тысяч уст, в дорогу дальнюю собираясь:

- Нам дан завет. Нас отпустили на землю. Ходим мы, веками утомлённые, по земле-матушке, ноги босые в кровь стираючи. Увидьте нас! Услышьте нас! Прикоснитесь к нам! Мы здесь. Мы готовы слышать, мы готовы чувствовать, мы заберём у вас боль.

Нам даны тысячи рук, чтобы держать ближнего. Нам даны тысячи душ, чтобы сострадать, тысячи ног, чтобы обойти эту планету и не оставить на ней тысячи душ, что болят, тысячи рук, что тянутся к пустоте, тысячи ног, что бредут без цели по сырой земле...