Фант

 Ода к радости.
Энергия луны не помогает. У всех есть мечта. У меня нет. Интересно, сколько живут люди, у которых нет мечты? Не горю, не таю.
 Мне не нравиться разговаривать. Нравится говорить глаголами. Пошли, возьми…
Мечты сбываются, но не у всех. Вот только разглажу морщины.
Главное, чтобы все, к кому я хорошо отношусь, не оказались бы на моем месте. Это не про жалость, а про смысл жизни.
 Как будто зашел в поезд, а он ни куда не идет уже какой год. Мимо ходят люди, а я сижу в поезде, на одном месте. И нет сил и желания выйти из поезда, и идти к своей мечте. Да и мечты уже давно нет. Села батарейка. И тогда я пересел в другой поезд. Бог дал, бог забирай.

 В кромешной тишине поезд медленно  едет по рельсам. В окна заглядывают клоуны и арлекины. Цирковой медведь на велосипеде катится по пустому перрону. На лавочках, как на цирковых тумбах сидят львы и тигры. Никто не провожает этот поезд. И цирк как мираж. Поезд едет в особую территорию. Территорию, где все прибывшие люди должны умереть, через какое-то время. И время там другое. Негласно эту территорию почему-то называют «рай». Поезд проедет в туннеле под горой, а с другой стороны начитается территория специальной зоны. И кто вступает на ее землю, обратно уже не сможет вернуться.
Напротив меня сидит молодой парень, в одних спортивных штанах. Обычный парень, обычного телосложения, только из руки у него торчит провод, подключенный к зарядке. Молодой человек стал принимать наркотики. И не смог остановиться. И никто не смог помочь.
 В углу робко сидит старик, с добрыми глазами. Под глазами два синяка, замазанных белым детским кремом. Натруженные руки, искривленные артритом пальцы, лежали на коленях. Его били его же дети. Одетый в белую рубашку с большим воротником, такие были модны в его юности, давно не стираную. Я присмотрелся, под рубашкой еще две светлые рубашки одеты одна на другую. Старик держал голову к низу, поэтому не было видно, что он одет сразу в три рубашки. Он грустно смотрел на меня. Сколько, таких как я, прошли мимо него, и никто не понял,  не помог.
 Страха больше нет. Там нет памятников , нет кладбищ. И ни кому не надо там помогать. А нужно разве вообще кому-то помогать? Близкие и родственники не в счет, я говорю про чужих незнакомых людей. Или, нужно помогать только тем, кто понравился на внешний вид.
И как взаимодействует алкогольная фантазия и печень? Если я бы пил, то мне обязательно бы пришло какое-то решение. Наверно, не самое лучшее, но это было бы хоть какое-то решение. А так вообще ничего не приходит в голову. Поэтому я просто смотрю в окно. А в окне поле с пшеницей до самого горизонта.
Границу специальной зоны никто не охраняет. Зайти можно. Выйти нельзя.
 Вот сидит целая семья. Маленький мальчишка, который тихо играет сам с собой. Мама, хозяйственная добродушная симпатичная женщина, которая доверяет во всем своему мужу. А муж и папа сказал :
-  Садимся на этот поезд, поехали. 
И они едут. В глазах мужчины горит пламя правды. Чужая правда, которую ему внушили. Он хотел быть богатым и крутым. Не вышло, значит, пусть пропадет все пропадом. Любимая жена и маленький сынок? Они не в счет. Да почему так? Так.
 Вот сидит подросток, он не смог шагнуть с крыши, поэтому сел в поезд. Что у него? А ничего. Просто обида на всех.
А вот сидит пожилая женщина, одна и никому не нужна. И это навсегда. И никто не хотел даже просто поговорить с ней, о чем ни будь. Просто жить ради себя не имеет смысла, решила она.
 Дайте им всем еще один шанс. Выходите из поезда, взяв друг друга за руки беспечно смеясь. Вокруг бескрайнее поле, можно идти в любую сторону с любой скоростью удаляясь от поезда, над которым кружатся вороны. Нет, к сожалению. Кто-то поджег пшеничное поле. Нельзя выйти, нельзя выпрыгнуть, ничего нельзя.
 Надо спокойно сидеть и смотреть, как все горит вокруг.
Проехали туннель. Здесь пусто и темно. И это точно не «рай». И ничего нет совсем. И все люди в поезде поняли, что они зря сели на этот поезд. Ошибка, которую невозможно исправить.