Новеллы Вильгельма Гауфа романтика бидермейера

Вильгельм Гауф известен в нашей стране практически всем, кто, будучи ребёнком, слушал волшебные истории немецких писателей. Когда я слушал истории о приключениях Карлика Носа или Маленького Мука, то переносился в таинственный, ослепительно яркий, словно сияющая мозаика, жаркий Восток, с его великолепием дворцов падишахов, кричащей модой торговцев, острой бедностью рабов и пленников. Позже, будучи подростком, поражало, что Гауф писал так реалистично, не путешествуя в восточных странах. Невероятной силы и яркости фантазия автора!
Проходят ещё годы, и читатель, обретая опыт и познания мира, по-иному оценивает героев сказок, их поступки, место и роль в обществе. Возникает справедливый вопрос: Гауф писал сказки, или истории для читателей разных поколений? Как и Андерсен, братья Гримм, Шарль Перро, Джордж Макдональд и многие другие писатели, молодой немецкий теолог и домашний учитель, сочинитель на досуге, Вильгельм Гауф в увлекательных, мудрых, ироничных рассказах обращается к широкой аудитории – от детей 6 лет до их бабушек и дедушек. Да, ведь и в преклонном возрасте можно сохранить дар удивляться и открывать новое, присущий юности и молодости.
А что же просвещённый читатель, библиофил, «геолог», исследующий пласты литературы, оттенки и нюансы романов, повестей, сказок, легенд? Рано или поздно он может открыть другого Гауфа – романиста и новеллиста, психолога человеческого сознания и мышления.
Так и автор этих строк, три года назад, в очередной раз наслаждаясь сюжетом и описаниями природы сказки «Холодное сердце», заглянул в просторы Интернета, и обнаружил там информацию о продаже книги Вильгельма Гауфа «Нищенка с моста Искусств». Трудовая деятельность (не люблю слово «работа» из-за его намёка на статус человека), личная жизнь, написание дебютной повести и очерков о деятельность зарубежных писателей заставили меня отложить идею написать очерк о новеллах Гауфа в дальний уголок памяти.
Наконец, долгожданный отпуск и решение отодвинуть другие дела (точнее, параллельно заниматься ими) предоставили возможность погрузиться во взрослое творчество талантливого писателя Шварцвальда, прожившего столь короткую и яркую жизнь, не успевшего насладиться семейным и отцовским счастьем. Жизнь, зажжённая Богом, потухла, не дойдя даже до трети жизненного пути. Вспоминается Михаил Лермонтов, русский Талант, так же рано покинувший наш мир. Стоит оговориться, что я очень редко использую термин «гений», в отношении писателей, поэтом и литераторов, поскольку гениальный человек открывает направления или разрабатывает фундаментальные идеи.
Так, литературными гениями были открыватели жанров драмы, комедии, гротеска, мемуарной литературы, исторического романа, утопий и антиутопий. Поэтому Аристофан, Томас Мор, Уильям Шекспир, Храс Уолпол, Мэри Шелли, Говард Филипс Лавкрафт, обладая разного уровня мастерства стилиста или сюжета, являются гениями Литературы. За ними шли талантливые литераторы, обрабатывая и шлифуя жанры, стили, идеи. Надеюсь, читатель простит это лирико-филологическое отступление, направленное для разделения понятий «гений» и «талант» литературы. Полагаю, что описанное разделение применимо к другим видам Искусства. В любом случае, определения и классификации не должны ограничивать полёт мысли и появление идей.
В целях предупреждения упрёков в поверхностной оценке и не научности филологического анализа, что в данном очерке дан структурный анализ произведений с точки зрения эволюции взглядов немецкого писателя от романтизма до жизнеутверждающего, иронично-бодрого и рационального стиля молодой Германии – бидермейера. Не будет лишним напомнить читателям и профессиональным критикам о размытости литературных стилей, смешении их элементов, наплыве элементов жанров друг на друга. Поэтому романтизм, как и сменивший его бидермейер, отражает черты разных направлений и жанров. В произведениях немецких, английских, русских писателей первой половины XIX века так причудливо намешаны элементы, что невозможно чётко отнести романы или повести к определённому направлению или жанру.
Подтверждением моих тезисов служит фон стыка эпох развития немецкой нации (в период действия новелл Гауфа разделённых территориально Пруссией и Германий, а также спорными землями Силезии), отличающейся сменой литературных жанров.
Воспитанный на произведениях немецких писателей романтической школы – Иоганна Гёте, Фридриха Шиллера, йенских романтиков Фридриха Гёльдерлина, Людвига Тика, Новалиса и других литераторов той эпохи, Вильгельм Гауф одновременно видел развитие промышленности, буржуазии, отмирание аристократических традиций, угасание дворянства, не желавшего принимать социально-экономические и политические новации, хранившее верность рыцарским законам и заветам предков.
В новелле «Нищенка с моста Искусств» раскрыт традиционный сюжет встречи двух героев – юноши и девушки, аристократического происхождения, но волей судьбы пребывающих в разном финансовом положении. Автор новеллы сочувствует разорению семьи Танинзее, последовавшее вследствие неумения главы – полковника накопить на пенсию, или участвовать в предпринимательских делах буржуазии.
Естественно, прекрасным чувствам и попыткам устроить личную жизнь романтического героя – Фрёбена - мешает самодовольный, умственно ограниченный и невежественный, тщеславный и жадный барон. Его недостатки, отвратительные для читателя, сначала нивелируются отношением Фрёбена к другу. Но страдания Йозефы, жены барона Франца Фальднёра. К слову, барону, деловому человеку, как иронично величает его Гауф, свойственно подобие предпринимательской смети, при нехватке технических знаний и опыта. Случай с «поломанной» мельничной машиной иллюстрирует необразованность барона, уступающего Фрёбену, который помогает правильно собрать механизм. При этом справедливы слова Франца, что в его друге нет деловой сметки, при наличии романтизма, присущего женщинам. В этой фразе скрытая насмешка и отчасти зависть к жизни Фрёбена, живущего на доходы от имения.
Удивляет близорукость, если не сказать жёстче – глупость и самовлюблённость – Фрёбена, упорно не замечающего намёки Йохефы о своём истинном происхождении и знакомстве с юношей на мосте Искусств.  Читателю остаётся гадать о причине непонимания Фрёбена - наивность, эгоцентризм или глупость присущи характеру романтика.
Неоднозначна, с точки зрения эволюции культуры и ментальности немецкого общества, фигура барона Франца Фальднёра. Конечно, он груб, невежественен и жаден, склонен к насилию, и лишь дворянское происхождение и страх перед осуждением общества заставляют его отказаться от дуэли с Фрёбеном, или желания выгнать друга из своей усадьбы. В то же время, хозяин имени – типичный буржуа, предприниматель той эпохи первоначального накопления капитала, формирования первого поколения Германии, ставшей на путь просвещения. Слабое, разобщённое государство – территориально, ментально, политически – с зарождающимися классами буржуазии и зажиточных крестьян, мастеров, рабочих отражало недостатки и пороки потомков феодалов и чиновников. Отсюда резкое неприятие людьми искусства, особенно литературами и музыкантами (вспомним Моцарта, Гайдна, Баха, Гофмана и других), образа жизни, привычек, проектов новоиспечённых промышленников и негоциантов.
Счастливый финал повести – воссоединение двух сердец – следует традиции романтической и сентиментальной литературы XVI-начала XIX веков (преемниц рыцарских романов Средневековья) оставляет за скобками будущую жизнь Фрёбена и Йозефы, ведь они бедны и вряд ли способны заработать деньги на достойную жизнь аристократов. Эта ситуация будет развита Гауфом в других новеллах. Остаётся неясной судьба барона, потерявшего жену и друга. Несчастен ли он? Вряд ли, судя по равнодушию, смешанного с тайной радостью, демонстрируемое при разводе с молодой и красивой женой. Для порядочного буржуа, кем барон считает себя, жена без приданого, с романтическими «бреднями», склонная к необдуманным, безумным поступкам – обуза, а не приятное дополнение к усадьбе.
Столкновение зарождавшейся буржуазии и романтиков в лице представителей литературы, музыки и науки описано в новелле «Последние рыцари Мариенбурга». Название следует воспринимать как аллегорию, а не отсылку к исторической ситуации. В качестве рыцарей, современных Дон Кихотов, выведены литераторы, бесталанные, глупые, жадные и тщеславные. Они страдают от издателей-предпринимателей, обладающих таким же набором «достоинств». Им противопоставлены фигуры старого изобретателя, поэта Бункертена и мелкого чиновника Пальви. Рассказ ведётся от благонадёжного, не лишённого поэтических способностей, чиновника Юлиуса. Героиня новеллы, легкомысленная красавица Элиза, одурманена ухаживаниями и «достижениями» молодых литераторов, в том числе доктора Трута. Как мы видим, Гауф использует испытанный приём высмеивания персонажей, едкой сатиры на имена и характера участников борьбы за сердце Элизы и лидерство в немецкой литературе. Одна из сюжетных линий – отношения Элизы и Пальви на фоне нерациональности их экономического поведения – схожа с иронической линией гофмановской сказки «Золотой горшок». В ней Ансельм, отказавшись от земного счастья с дочкой бюргера, улетает в волшебную страну с Серпентиной, дочкой архивариуса-волшебника. В новелле Гауфа героиня выбирает скромного Юлиуса, рекомендованного её родственниками, перспективного государственного служащего. Её «настоящая любовь» - романтик Пальви – уезжает из города, разочарованный как в Элизе, так и литературном сообществе. Так кто же выигрывает? По сути, в выигрыше оказываются все, даже старый Бункертен, поскольку он занят любимым делом, и зарабатывает на литературной деятельности.
В этой многогранной, чуть ироничной, концовке проявляется суть бидермейера, своеобразному синтезу романтизма, прагматизма и натурализма. Художники, скульпторы, композиторы, писатели эпохи формирования национальных европейских государств, усиления национальных тенденций в культуре и социальной жизни, не желая лишать Искусство романтической силы, внесли в него рационализм и комфорт, меняя взгляды буржуазии на свою деятельность. Буржуазия, при её пороках, также влияла на вкусы и стили искусства, выступая заказчиками, продолжая традиции меценатства, зародившиеся в средневековой Италии (точнее – воссозданные в процессе Возрождения, скопированные с древнеримской практики финансирования культуры).
Иная сторона социально-политических отношений общества к революциям, войнам, культурным реформам отражена в «Портрете императора». Две линии – вражды отцов семейств и любви их детей – развёрнуты на фоне дискуссии о роли и наследии Наполеона I. Одни персонажи, потомственные аристократы и недальновидные, наивные юноши, осуждают действия императора по завоеванию Пруссии, Германии и других стран; другие, не отрицая разрушительности элементов политической деятельности Наполеона, подчёркивают пользу его реформ в области экономики, культуры, науки, преимущества демократизации и либерализации общественной жизни.
Гауф, открыто не вставая на стороны персонажей новеллы, намекает на преобладание достоинств императорской политики. Это выглядит странным, особенно для России, ведущей освободительную войну против французской армии. Однако, с высоты прошедших столетий, стало очевидно, что целью завоевания России было не порабощение её народа (он пребывал в крепостной зависимости, живя в условиях восточной диктатуры), а освобождение от устаревшей формы политической власти, культурные преобразования и внедрение либеральных элементов управления (курсив мой – О.А.).
На этом фоне благополучное завершение романтической истории – свадьба – выглядит банальным эпизодом, наподобие серой краски среди ярких цветов.
Окидывая взглядом рассмотренные новеллы, делаем вывод – Вильгельм Гауф показал удивительную смелость, мудрость и прозорливость в отношении будущего европейских стран, понимание вектора исторической эволюции. Он предвосхитил политические решения лидеров стран о переходе к демократической форме управления и рыночной экономике, проявив дар историка и социолога.
Приятным дополнением, иначе – довеском, к взглядам писателя на социально-экономическую и культурную жизнь Германии, является маленький рассказ (рассказец, по выражению Антона Чехова) – «Фантазии на тему питейного заведения в Бременской ратуше». Самокритичный неудачник, непонятно чем зарабатывающий на хлеб насущный, решил отметить ночь в винном погребке ратуши, среди призраков прошлого. Гауф иронично пародирует названия немецких вин, дав имена апостолов. Они же предстают в юмористическом, отчасти гротесковом виде, как завсегдатаи кабачков, склонные к мистицизму, традициям и предрассудкам. Кто же они, эти призраки-апостолы? Да всё те же глупые, суеверные, самодовольные бюргеры города, с удовольствием предающиеся порокам пьянства и чревоугодия, многословия и тщеславия. Отметим, что подобное богохульство – придание апостолам порочных черт людей – дорого обошлось бы автора рассказа всего столетием ранее. Но и в эпоху бидермейера сатира и пародии осуждались патриархальным обществом, тем более – влиятельными бюргерами города, мэрами и благотворителями. Яркий пример – осуждение Гофмана, обвинение его в пьянстве, сумасшествии и прочих преступлениях. Писатель заплатил высокую цену за право печатать свои идеи и взгляды – бедностью, предательством коллег, тяжёлыми болезнями, укоротившими его жизнь.
Новеллы Вильгельма Гауфа, как и его стихотворения, сатирические статьи, произведения других жанров, безусловно, повлияли на творчество последователей жанров реализма и модернизма, как в литературе, так и других видах Искусства, и в этом он схож с замечательным предшественником – Эрнстом Гофманом. И всё же следует поставить описанным произведениям оценку «хорошо», так как его сказки стоят выше по литературной и социальной ценности для читателей всего мира.
Оценивая творчество Вильгельма Гауфа, поражаешься не только его колоссальному трудолюбию, создавшему много произведений, но и психологической глубине, социальной значимости, политической дальновидности писателя.
Для современной российской литературы, зачастую ангажированной, выполняющей политические, а не гуманистические, задачи, обращение к грациозным, литературно богатым, содержащим идеи милосердия, терпимости и эстетики, новеллам Гауфа будет благотворным и, при радикальности термина – спасительным от пошлости сиюминутного обогащения, тщеславия и равнодушия.
Надеюсь, что русские читатели, особенно молодые, откроют малоизвестные новеллы Гауфа, приобщившись в очередной раз к настоящей литературе.

Литература
1. Бент Марк. Немецкая романтическая новелла: Генезис, эволюция, типология // Журнал «Уральский следопыт», № 2, 2006 год.
2. Гауф Вильгельм. Нищенка с моста Искусств. – М., Издательство «Текст», 2020 год.
3. Гофман Э.Т.А. Собрание сочинений в шести томах. – М., Художественная литература, 1991-2000 годы.
4. Избранная проза немецких романтиков // В 2-х томах. – М., Художественная литература, 1979 год.