Горячие игры холодных сердец 10

                Глава десятая


   Белое строение, которое Данилов принял за здание вокзала, оказалось обычной пивной с рядом грязных столов, справа от входной двери, деревянной стойкой, за которой стоял пузатый крепыш в замызганном халате – расположившейся прямо напротив дверей, а слева кое-как установленный бильярдный стол, на нём вдоль и поперёк валялись уже дошедшие до кондиции посетители. Те же, кто ещё не дошёл – сидели за столами. Их было четверо: похожий на бомжа старик; смуглый худой мужичонка, напоминавший по цвету кожи – турка – они сидели вместе, и двое отдельно – один был в плаще, второй лежал мордой на краю стола, томно похрапывая.
   – Анатоль, налей нам по стаканчику – мне и моему приятелю! – сказал Кулешов бармену, занимая место на вращающемся стуле у стойки. – Садись, сейчас вмажем! – это относилось к Данилову.
   С милой улыбкой на сонном личике, он занял место рядом с Кулешовым, который, развернув лист, обратился в чтение. Читал он медленно, вдумчиво, с интересом, и, как показалось Данилову – издавал какие-то гортанные звуки, а может это доносилось с правой стороны, где храпел алкаш. Покончив с чтением, Кулешов повернулся на стуле, взял уже дожидавшийся его стакан и, не произнося ни слова – смахнул всё содержимое в рот, сделав это одним большим глотком. Данилов последовал его примеру.
   – Повторить? – спросил бармен. Бутылка, как стрекоза зависла в воздухе.
   – Спрашиваешь! – хмыкнул Кулешов, и с видом знатока уставился на тёмную струю, что текла в его стакан. – И ему… ему подлей! – торопил Виктор Николаевич, уже вливая в себя очередную порцию. За ней последовала ещё одна. Данилов не отставал.
   Когда с выпивкой было покончено, Кулешов оглядел зал, остановив свои уже вполне весёленькие глазки на посетителях.
   – Чего это было? – спросил Данилов, просовывая подрагивавшую руку во внутренний карман куртки. – Хорошо дерёт, зараза!
   – Cognac, – ответил Кулешов, остановив глаза на бомже за столом. – Парлеешь по франсез? – это снова относилось Данилову.
   – Italiano, – ответил Андрей, нащупав в кармане вместо сигарет сложенный вдвое листок.
   – Виталь Исаакыч, чего приуныли? – спросил Кулешов у бомжа.
   – У вас Кулешов нет никакого понятия о поэзии! – пролаял бомж, глядя на Кулешова исподлобья хищным оскалом. – Бездарный набор слов! Без-дар-ней-ший!
   – Спасибо, Виталь Исаакыч! – отозвался Кулешов, подталкивая Данилова локтем вбок: как бы говоря – сейчас будет представление, и снова к бомжу: – С вас беру пример!
   – Нет, правда, никакой световой гаммы, – вставил смуглый. – Да и стиль никуда не годится…
   – Это что за ханурики? – спросил Данилов, вертя в руках листы, что вытащил из кармана – их оказалось – два.
   – А это местные критики, – усмехнулся Кулешов, потеряв к бомжу всякий интерес. Повернувшись на стуле, он заказал ещё стаканчик – для себя и «своего нового приятеля», потом добавил, обращаясь к Данилову: – Виталий Нейман и Мухаммад Бахди.
   – Араб? – догадался Андрей.
   – Скорее – индус, – задержав стакан возле рта, ответил Кулешов, а затем залпом проглотил всё, что в нём находилось. Данилов воздержался. Пока Кулешов приканчивал стакан, он развернул лист и его взгляду открылся ряд предложений, выписанных в столбик:
   «Добрый вечер, Карлос. Какой эффектный сюжет получился. Прочла на одном дыхании. Не спорю – каждый занимается тем, что по душе. Но страсть, всегда идёт в ногу с тайными наслаждениями, которые так осуждает общество. Блестящая работа, Карлос. С теплом, Вера».
   Покосившись на Кулешова, который по-прежнему был занят выпивкой, Данилов развернул второй лист, на нём, так же – в столбик – значилось следующее:
   «Доброй ночи, Карлос. Что-то новенькое для меня. У Вас яркий спектр творчества, от эротики и юмора до трагичных театральных сцен. Мизансцена из двух актёров с неизвестными именами наводит мысль на анонимность героев и рождает чувство загадочности. Вроде бы персонажи безликие, скрывающиеся под маской таинственности но, сколько эмоций они переживают, как в калейдоскопе цветные узоры, сменяется их настроение и чувства испытывают не фальшивые, а настоящие. И, как всегда выстреливает финал, да такой, что впадаешь в ступор, и думаешь – это режиссёрская задумка или импровизация из жизни актёров. И будет ли выстрел, или это провокация.
Вот в чём вопрос. Доброй ночи, милорд. Я в Вас верю. Вы неординарный!!!»
   – А, тоже получил! – услышал Данилов прозвучавший прямо в ухо голос. Вздрогнув, он повернул голову и увидел склонившегося над ним Кулешова. Тот, облизываясь как сытый кот, остекленевшими глазками смотрел на лист, но, казалось, ничего не видел. После пяти-то стаканов!
   Андрей быстро спрятал листы в карман и, развернувшись на стуле, протянул руку за очередной порцией, которая сиротливо дожидалась его рядом с пустым стаканом Кулешова.
   – Ты чего такой кислый? – спросил Кулешов, когда Данилов прикончил стакан. – Или случилось чего?
   – Да понимаешь, никак не пойму… – начал Данилов, но осёкся: стоит ли рассказывать  э т о  незнакомому человеку, хотя Кулешов, несмотря на пристрастие к алкоголю, и вызывал доверие, но Андрей испытывал нерешительность – а разобраться хотелось; возможно, думал он, этот добродушный весельчак, сможет пролить свет на события, невольным участником которых он стал.
   – Чего случилось-то? – допытывался Кулешов. – С бабёнкой поцапался? Так плюнь. Помни, парень: никогда не общайся с теми, из-за кого у тебя нервы напряжены как струна, да голова блуждает в тумане, почище, чем вот от этой отравы. Пей, кути, гуляй, но нервы держи в узде.
   Вся находившаяся в помещении пьяная братия, разом подняла головы – прислушиваясь к словам Кулешова, будто бы тот открывал секрет бессмертия.
   – Понимаешь, – начал Данилов с расстановкой, сосредотачивая мысли на том, о чём собирался рассказать, – сегодня ночью, я видел странный сон. Это был, вроде бы сон, и в то же время – это было словно наяву.
   Данилов замолчал. Алкоголики зашептались. Кулешов заказал ещё бокальчик.