Алтайское краеведение. Гришаев. Шукшин12

"НАШ ГОРОД"

Идя по следам Шукшина, мне захотелось подробнее узнать о его участии в телевизионном фильме "Наш город", созданном в 1967 году Бийской телестудией. Режиссером фильма был Ф.И. Клиндухов, оператором В.А. Ковердяев. Оба жили в Бийске.

С Федором Ивановичем Клинлуховым я познакомился в редакции газеты "Бийский рабочий". В трех номерах этой газеты появилась его статья "Снимая фильм о Шукшине". Но статья статьей, а разговор лучше.

Он пригласил меня к себе в Заречье. По дороге объяснил, что там у него маленькая хата с огородиком -- нечто вроде дачи и мастерской.

Первое, что я увидел, перешагнув порог его мастерской -- это висевший на противоположной стене большой загрунтованный холст, натянутый на раму, а на холсте -- карандашный набросок: Шолохов и Шукшин, дружески беседующие за чашкой чая. Лица были прорисованы достаточно четко, остальное -- лишь намечено. На полу лежал большой картон с эскизом этой же картины.

-- Который год мучаюсь, -- смущенно улыбнулся Федор Иванович. -- Еще в Ростове-на-Дону начал. Я долгое время там работал после того, как Бийскую телестудию закрыли, сюда три года назад вернулся. Первую картину написал в Ростове, но имел неосторожность продать ее одному коммерсанту от искусства. Слышал, посадили потом его, а куда картина делась, не знаю... Мечтаю еще его маму написать. Я ведь хорошо знал Марию Сергеевну, переписывался с ней.

Он порылся в самодельном шкафчике, и протянул мне сложенный вдвое тетрадный листок, исписанный крупными корявыми буквами.

-- Вот оно. И еще есть.

Письмо было чисто деловым, что-то о краске для ремонта квартиры, про Василия -- ни слова, но начало такое хорошее: "Федор Иванович мил человек здравствуй!"

-- Душевная была старушка, -- тепло улыбнулся Федор Иванович.

Он достал из шкафчика две пухлые папки с тесемками.

-- Тут все о Шукшине. С тех самых пор собираю, как впервые встретился с ним.

В папках были газетные, журнальные вырезки и множество фотографий. На одной из них рукою Шукшина было написано: "Федору от "Федора", на другой (с видом вечернего Бийска) -- "Авторам и участникам съемочной группы фильма о Бийске. Удачи вам, дорогие друзья! Апрель 1967 г."

-- Федор Иванович, расскажите подробнее о своем фильме.

-- Задумали мы его к пятидесятилетию советской власти. Сценарий заказали одному из ведущих алтайских писателей Марку Иосифовичу Юдалевичу. Он выдвинул хорошую идею: показать Бийск через восприятие человека, который много лет не был в городе, а потом вернулся. Найти же такого человека предстояло мне, режиссеру. Не сразу решил я эту задачку: тут первый попавшийся не подойдет. Но однажды услышал, что в Сростки Шукшин приехал, живет у матери. Вот, думаю, тот человек, какого нам надо. Сказал об этом директору студии, главному редактору. Те охотно согласились. Пали мы втроем в машину и помчались в Сростки -- договариваться.

Перед домом, на пригорке, машина забуксовала: апрель ведь уже был. Меня, как самого молодого, послали узнать, дома ли Шукшин. Постучал я в окно, оттуда выглянул Василий Макарович в рубашке бурачного цвета, приветливо улыбнулся, словно мы век были знакомы, махнул рукой: "Давай, заходи!"

Признаться, в минуту его простота показалась мне наигранной, актерской. Но потом сто раз убедился, что он всегда был таким: очень легко сходился с людьми.

Надо сказать, что ехали мы без особой надежды на успех. Масштаб, думали, для него не тот: известный писатель, кинорежиссер, актер и вдруг -- Бийская телестудия! Но его и уговаривать не пришлось.

-- Доброе дело задумали! Со мной из Москвы парень один ехал в Бийск, на стройку, по распределению. Узнал, что я из этих краев, давай расспрашивать о Бийске. И, к стыду своему, я ничего путного не смог ему рассказать. А ведь до войны жил в этом городе, позже в техникуме учился, да и теперь каждый год бываю. Так что ваш фильм многим будет интересен. В том числе и мне.

Обнадеженные, мы уехали. Но я в тот же день вернулся -- обсудить конкретно порядок съемок. Проговорили с ним долго. Разговор шел не только о предстоящих съемках, а обо всем. Помн, спросил его, какой из своих фильмов он выше оценивает: "Живет такой парень" или "Ваш сын и брат". Он ответил: "Второй. С первым у меня получилось не совсем так, как было задумано. Во время съемок умер прекрасный артист Николай Балакин, игравший Кондрата Степановича, старшего товарища Пашки Колокольникова. Если помнишь, Пашка сводит его с Анисьей. Потом, по замыслу, Кондрат Степанович приходит к Пашке в больницу и в разговоре признается, что с Анисьей у него ничего не вышло. Это была бы важная сцена. Но пришлось на ходу заменить ее другой, переделывать сценарий".

Много в тот вечер говорил он и о Степане Разине. Помню такие его слова: "В народе его представляют богатырем сказочной силы и красоты. А я его вижу обыкновенным человеком, только умным, хитрым, смекалистым". По-моему, он жил Разиным: что бы ни делал -- думал о нем.

Начались съемки. По сценарию Шукшин должен был рассказать о своем жизненном пути. Он и начал было рассказывать, но вдруг помрачнел и взмахом руки остановил съемку.

-- При чем тут я и город?

Пришлось искать другой подход. Я предложил:

-- Василий Макарович, а что, если мне как режиссеру обратиться к вам прямо в кадре с просьбой рассказать о Бийске? Как бы вы это сделали?

Он подумал, улыбнулся по-своему.

-- А что... Можно попробовать... Я бы рассказал о том, какой огромный переворот в моей жизни произвел этот город. Во-первых, он напугал меня. Если раньше жизнь заканчивалась за селом, теперь я увидел все не так... Меня привезли сюда родители десятилетним мальчиком. Это было первое открытие мира. Распахнулся передо мной широкий, огромный мир, который удивил и немного напугал. Может быть, я с этого и начал бы, если бы мне довелось рассказывать о городе Бийске, которому чрезвычайно благодарен за многое хорошее.

Наверно, я не одинок в этом качестве, когда город крепко повлиял на судьбу. Не всем нам удается выехать слишком далеко. Не всегда это удается, но во всяком случае до Бийска мы всегда доезжаем.

И вот просто небольшое внимание к человеку в магазине, на базаре, на вокзале -- и человек не почувствует какого-то холода, какого-то неприятного ощущения, что он выехал из своего родного села, значит, попал в немножко враждебный, что ли, мир.

Это, наверно, очень важно и на бийчан накладывает, может быть, известную ответственность, такую своеобразную потому, что крестьянин, рабочий совхоза, колхозник, приезжающий сюда, в город, уже встречается с людьми иного, скажем, плана, иной жизни, что ли. И по тому, как встречают горожане сельского жителя, он и начинает понимать город, хороший он или плохой, жестокий или не совсем. Бийск -- это город, по которому многие судят о городах вообще.

Ну, еще, возвращаясь к моей мысли о связи села с городом, наверное, и это бы сказал, как Бийск встречает и провожает. Он ведь очень много проводил людей, провожал людей на войну, все это через бийский вокзал проходило... Он встречал целинников. Провожал на учебу, встречал инженеров. То есть я бы лишний раз подчеркнул, что в город приезжают не только получать профессии, а еще учиться быть людьми. Просто есть городская культура, а есть сельская, это вещи разные, и, наверно, надо идти навстречу друг другу... Но это большая такая тема моя, очевидно, я от нее никак не сумею отойти..."*

* Фрагмент магнитофонной записи. Опубликован Ф.И. Клиндуховым в газете "Бийский рабочий" N 140 от 22 июля 1983 г.

На съемках он держался спокойно, профессионально. Не замечал кинокамеры. Не вмешивался в нашу работу, не давил авторитетом. Мне кажется, и даже стеснялся своего авторитета. Всегда был в приподнятом настроении. О том, что он был истинный артист, говорили его глаза. Они могли выражать все. В нашем фильме задуман был такой эпизод. Шукшин, стоя у дороги, должен был приветствовать первомайскую демонстрацию бийчан. Я спросил его, как он собирается это делать. И вот через минуту (какое там минуту!) Василий Макарович преобразился. Возбужденный, радостный, с горящими глазами, он приветственно махал рукой, будто мимо него и впрямь двигалось праздничное шествие...

После окончания съемок, уже в начале мая, он пригласил нас к себе в Сростки. Поехали. И вот на двадцать восьмом километре Чуйского тракта увидели на косогоре, близ дороги, полоску не растаявшего снега. Уже и первая травка кругом зеленела, и солнышко хорошо пригрело, а снег лежал. Василий Макарович остановил машину, вышел, взял его в горсть, помял и кричит нам:

-- Ребята! А снег-то теплый!

И как был в костюме -- кувырк в сугроб! Глядя на него, и мы словно с ума посходили. Снег влажный, зернистый, в туфли набился, за воротник попал, потек, а нам весело до чертиков! Хорошо, хоть на дороге никого не было. За пьяных бы приняли. Да-а, не забудутся те денечки...

Оператор Владислав Александрович Ковердяев пригласил нас с Василием Филипповичем Белозерцевым, корреспондентом "Бийского рабочего", посмотреть телефильм "Наш город". Перематывая ленту, рассказал:

-- Первый раз я увидел Шукшина, когда поехали мы в квартал АБ на съемки. Слышу, Федя болтает с ним по-свойски, а я сижу, воды в рот набравши. Ну о чем, думаю, мне с таким человеком говорить? Он вон кто, а я... А потом, когда поближе его разглядел, посмеялся над собой. Уже к концу дня мы стали на "ты". Он сеня "Слава", а я его "Вася". Хотя к друзьям его себя не причисляю, вы, ребята, чего-нибудь не подумайте! А то у него сейчас много "друзей" появилось. Я только то хочу сказать, как быстро он с людьми сходился. Вот вам пример. Как-то после съемок наш шофер предложил: "Поехали ко мне в Савиново". Это километров за сорок от Бийска. Поехали. За городом видим, недалеко от дороги мужик на тракторе пашет. Василий говорит: "Постойте, я хочу с ним поговорить". Вышел из машины и пошел пахотой к трактору. Я, было, тоже увязался за ним с камерой, но Федя остановил: "Не мешай!"

Видим: трактор остановился, маленько погодя тракторист вылез из кабины, сели они с Василием на корточки у гусеницы, закурили и -- пошел у них разговор. Долго проговорили. Потом Василий Макарович попрощался с ним за руку и двинулся к машине; идет, на ходу что-то в блокнот записывает, вид задумчивый, но довольный. Спрашиваем: "Знакомый, что ли, попался?" -- "Нет, ребята. Первый раз его вижу. Просто поговорить захотелось с трактористом. Интересный человек".

Вот так... И ведь навязчивым, бестактным не назовешь. Наоборот. Однажды взялись мы в его присутствии одному телевизионщику косточки перемывать: семейная жизнь у него не ладилась. Он слушал-слушал, а потом говорит: "Ребята, неужели вам не стыдно в их дела лезть? Ведь они только их двоих касаются". В краску нас вогнал...

Перемотав одну часть, Владислав Александрович принялся за другую.

-- Чтобы вы не скучали, песенку вам заведу.

Он включил магнитофон. Послышался негромкий басок Шукшина и мелодичный голос Лидии Федосеевой.

Миленький ты мой.
Возьми меня с собой,
Там, в краю далеком
Назовешь ты меня женой...

В простенькой, казалось бы, песенке было что-то шукшинское, берущее за душу.

-- Ну как? -- спросил Владислав Александрвоич.

Он даже ленту мотать перестал, глаза его блестели.

-- Чудесная песня!

-- То-то. Однажды был у него в Сростках. Сидим за столом, вдруг он предлагает: "Ребята, хотите, я вам новую песню спою?" И спел. Вот эту... Слушайте, люди... Сейчас, конечно, все перегорело, а тогда, поверите, сидел как оглушенный и глаз с него не сводил. Ну какой же он тогда был! Не артист, не писатель, не режиссер, а просто Васька Шукшин, сростинский парень! Даже родней, ближе, ну не умею я точней выразиться (...А эту песню я и теперь спокойно слышать не могу...

Фильм о Бийске, честно говоря, не произвел на меня большого впечатления. Может, потому, что я шел на Шукшина, а Шукшина там оказалось мало: он показался всего несколько раз. Остальное было для меня, десять лет прожившего в Бийске, знакомое-перезнакомое. Мы засобирались уходить (час был уже поздний), но Владислав Александрович нас остановил.

-- Подождите, еще кое-что вам покажу.

И вставил в аппарат новую ленту.

Мы увидели на импровизированном экране (куске простыни) момент съемки заключительных кадров кинофильма "Печки-лавочки". Шукшин в фуфайке, но босиком сидел в задумчивой позе у костра, почти над его головой завис на экране оператор с камерой, вокруг суетились какие-то люди. Фуфайкой ли, растрепавшимися ли по ветру негустыми волосами он вдруг пронзительно ясно напомнил мне худенького вихрастого паренька в мятом-перемятом пиджачке и темной рубашке со светлыми пуговицами, ученика автомобильного техникума Васю Попова, что видел я когда-то на фотографии у Жарикова... Чем-то тем же самым напомнил, о чем только что говорил наш любезный хозяин...

-- На Пикете снимал, -- пояснил Владислав Александрович. -- Как-то были с ним там еще до "Печек-лавочек", он и говорит: "Всю жизнь мечтаю снять эту красоту. Слушай, давай поищем точку съемки". Походили, попримеривались, он остановился и каблуком в земле ямку продавил: "Вот здесь, отсюда". И когда снимали последнюю сцену "Печек-лавочек", точно на этом месте кран для оператора поставил. Здорово, а? Я так думаю, что с этой точки он не только свои Сростки видел, а что-то большее...