Туман - 1

Глава 1

Воздух 13 июля в округе Флатхед, штат Монтана, был густым и неподвижным, словно расплавленное стекло. Джедедая Стоун, фермер семидесяти двух лет, вёл свой старый пикап «Форд» по просёлочной дороге, поднимая за собой облако рыжей пыли. Колеса подпрыгивали на ухабах, и вся кабина дребезжала, как консервная банка с гайками.

Джед, фермер в третьем поколении, чьё лицо было испещрено морщинами, с кожей выдубленной солнцем и ветром, не обращал на это внимания. Он думал о прохудившейся крыше амбара и о счетах, которые, казалось, росли быстрее, чем его чёртова кукуруза.

> Старый «Форд» был ему как брат. Такой же потрёпанный жизнью, но всё ещё на ходу. Старик помнил, как он купил его новеньким, блестящим, пахнущим свежей краской. Теперь краска облупилась, обнажая ржавые пятна, а салон пропах пылью, машинным маслом и чем-то неуловимо кислым. Кажется, забытым яблоком, закатившимся под сиденье ещё в прошлым месяце. Он похлопал по приборной панели, словно подбадривая верного коня.

-Держись, старина, — пробормотал он, обращаясь то ли к машине, то ли к самому себе. — Нам ещё жить и жить. Если, конечно, эта чёртова крыша не рухнет мне на голову раньше, или банк не отберёт ферму за долги.

> Радиоприёмник, настроенный на единственную местную станцию, шипел и хрипел, пропуская сквозь помехи бодрые кантри-мотивы о потерянной любви и верных грузовиках. Джед даже не пытался его подкрутить. Это шипение стало таким же привычным фоном его поездок, как и тарахтение двигателя или скрип рессор на ухабах.

Он посмотрел на поля, раскинувшиеся по обе стороны дороги. Кукуруза в этом году обещала быть неплохой, если бы не эта проклятая засуха, третья за последние пять лет. Земля потрескалась, словно кожа древнего ящера, и каждый бледный росток тянулся к безжалостному, выбеленному солнцу с отчаянной мольбой о влаге.

«Ещё неделя такой жары, и пиши пропало, — с горечью подумал Джед, ощущая, как знакомая тяжесть ложится на плечи. — Снова придётся влезать в долги, чтобы хоть как-то прокормиться до следующего урожая».

Старик вздохнул. Проблемы наваливались одна на другую, как снежный ком, катящийся с горы, только вместо снега, неоплаченные счета, тревоги о будущем и ноющее чувство безысходности. Его руки, узловатые и сильные, привыкшие к тяжёлому труду, крепче сжали руль. Он был не из тех, кто сдаётся, но иногда казалось, что весь мир ополчился против него.

Внезапно он притормозил, и гравий недовольно заскрежетал под шинами. Впереди, метрах в пятидесяти от дороги, посреди выжженного поля, стояло нечто странное. Тонкая, почти невидимая полоска тумана, идеально ровная, как натянутая нить, уходила от самой земли вертикально вверх, теряясь в слепящей синеве неба. Она не клубилась, не развеивалась ветром, которого, впрочем, и не было. Она просто была.

— Что за чертовщина? — пробормотал Джед себе под нос.

Он выключил зажигание, и оглушительная трескотня цикад тут же заполнила наступившую тишину. Фермер вылез из машины, хлопнув дверью. Запах полыни и горячей пыли ударил в нос. Он снял свою засаленную кепку с логотипом «John Deere», вытер рукавом потный лоб и снова уставился на аномалию. Полоска была не шире его ладони. Казалось, кто-то провёл по воздуху кистью с белой краской.

Старик недоверчиво прищурился. Выцветшие голубые глаза сузились до щелочек. Может, солнечный удар? Он потёр глаза тыльной стороной загрубевшей ладони, но видение не исчезло. Оно было слишком реальным, слишком чётким для простого марева, которое часто плясало над раскалённой землёй в такие дни.

Стоун подошёл чуть ближе, на несколько шагов, но вдруг резко остановился, инстинктивно чувствуя какую-то глубинную неправильность происходящего. Воздух вокруг полосы казался другим. Не холоднее, не теплее, просто… плотнее, что ли? Или это ему только кажется на фоне этой странной белой черты, бросающей вызов всем законам физики.

Фермер наклонил голову, пытаясь рассмотреть её под разными углами, обошёл её справа, потом слева, сохраняя безопасную, как ему казалось, дистанцию. Нет, никаких оптических иллюзий. Она действительно была там, тонкая, как лезвие гигантского ножа, разрезающее пространство от земли до самого неба, где терялась в слепящей лазури.

«Может, какой-то химикат распылили? — подумал он, вспоминая рассказы о странных экспериментах, которые якобы проводили военные на полигоне в соседнем штате. — Вояки опять что-то испытывают, не иначе. Вечно у них какие-то секреты, а расхлёбывать потом простым людям».

Ему припомнилось, как в молодости над этими полями иногда пролетали низко идущие самолеты без опознавательных знаков, оставляя за собой странные инверсионные следы, которые долго не рассеивались, вызывая у местных жителей тревожные пересуды. Старики тогда шептались о правительственных заговорах и опытах над людьми. Джед только посмеивался, считая это бабьими сплетнями, но сейчас, глядя на эту неестественную, словно нарисованную линию, ему стало немного не по себе.

Он прислушался. Тишина. Только цикады надрывались так, словно пытались перекричать само безмолвие этого явления. Их стрекот казался оглушительным в этой напряжённой неподвижности.

Джед ещё раз обошёл это странное явление по широкой дуге, держась на приличном расстоянии. Никакого звука. Никакого запаха. Просто неподвижная линия тумана.

«Что за…»

«Инопланетяне… — хмыкнул он, пытаясь отогнать непрошеные мысли. — Тоже мне, нашёл время для сказочек из дешёвых журналов».

Хотя, если уж быть совсем честным с самим собой, где-то в глубине души, под слоем житейских забот и фермерской практичности, шевельнулось забытое детское любопытство, смешанное с лёгким, почти неосознанным трепетом перед неизвестным. Что, если и правда? Что, если это нечто, выходящее за рамки его понимания, за рамки всего, что он знал о мире? Но тут же практичный фермерский ум взял верх, отбрасывая эту чушь.

— Ерунда, — отрезал он, стараясь придать голосу твёрдость. — Наверняка какое-то редкое атмосферное явление. Вон, шаровые молнии тоже не каждый день увидишь, а они есть. Или мираж какой-нибудь необычный.

Старик ещё раз окинул взглядом полосу. Она не двигалась, не менялась, не издавала ни звука. Просто висела в воздухе, идеальная и нереальная, бросая вызов здравому смыслу и привычной картине мира.

Он вспомнил жену, Мэри. Она бы точно нашла этому объяснение, пусть и самое фантастическое, приправленное цитатами из Библии или народными приметами. У неё на всё был свой взгляд, своя мудрость.

Стоун невольно улыбнулся, вспомнив её доброе, красивое лицо и тёплые руки. Супруги не было уже пять лет. Рак забрал её слишком быстро, оставив в его жизни зияющую пустоту. Он до сих пор иногда ловил себя на том, что разговаривает с ней, особенно когда оставался один на один со своими мыслями или трудностями.

«Ну что, Мэри, что бы ты сказала на это чудо-юдо? — мысленно спросил он. — Опять козни дьявола или знамение небесное?»

Ответа, разумеется, не последовало, только горячий, сухой ветер шевельнул седые волосы, да прошелестел в сухой траве у обочины, словно вздох.

— Да ну его, — махнул он рукой, пожимая плечами.

Дел по горло, а он тут на всякую ерунду пялится. Мало ли чего в мире не бывает.

Он сел обратно в раскалённый салон пикапа, завёл двигатель и погнал дальше, к своему ранчо «Стоунс-Энд». К вечеру он уже и забыл о странной полосе тумана.

На следующий день, проезжая по той же дороге примерно в то же время, он снова её увидел. И сердце его пропустило удар. Джед резко затормозил. Он выскочил из машины, чувствуя, как неприятный холодок пробежал по спине, несмотря на жару.

Это была уже не тонкая нить. Теперь на её месте стоял столб клубящегося, абсолютно непрозрачного тумана, диаметром метра в три. Он медленно вращался вокруг своей оси, уходя ввысь так далеко, что глаз не мог уловить его конец. Туман был плотным, молочно-белым, и выглядел совершенно чужеродно на фоне золотистых полей и голубого неба. Лёгкие щупальца появлялись из него и сразу исчезали, чтобы вновь возникнуть.

Сердце Джеда заколотилось где-то у горла, перехватывая дыхание, а к языку прилип противный металлический привкус страха. Вчерашняя тонкая, почти эфемерная нить, превратилась в чудовищный, исполинский столб, словно некий невидимый великан воткнул в землю гигантский ватный тампон, пропитанный неизвестной субстанцией.

Вращение было медленным, почти гипнотическим, завораживающим и одновременно отталкивающим. От этого самого вращения исходило ощущение первобытной, слепой, неумолимой силы, которой было абсолютно наплевать на маленького ничтожного человека, стоявшего перед ней.

Джед почувствовал, как волосы на его руках и затылке встали дыбом, хотя ветра по-прежнему не было ни малейшего. Солнце, такое же яркое и безжалостное, как вчера, казалось, обтекало этот столб, не в силах проникнуть сквозь его молочную, клубящуюся толщу.

Он прекрасно видел, как края тумана слегка колышутся, извиваются, будто живые, втягивая и выдыхая невидимый воздух с тихим, едва различимым шелестом, похожим на дыхание спящего зверя. От этой картины веяло чем-то древним, доисторическим, и совершенно чуждым человеческому пониманию.

Он невольно попятился на шаг, потом ещё на один. Ноги стали ватными, непослушными, словно налились свинцом. В голове, оглушённой увиденным, билась одна-единственная мысль, отчаянная и паническая:

«Что это? Что это, чёрт возьми, такое за дерьмо?! Господи, спаси и сохрани!»

Он никогда не считал себя трусом. Прошёл Вьетнам, видел смерть в лицо, хоронил друзей, но то, что находилось сейчас перед ним, вызывало не просто страх, а какой-то глубинный, иррациональный, первобытный ужас, поднимающийся из самых недр подсознания. Это было нечто из другого мира, из ночного кошмара, необъяснимым образом ставшего явью посреди его родных, знакомых до последней травинки полей.

Иней! В середине июля, в сорокаградусную жару, когда асфальт плавится под колёсами! Джед не верил своим глазам. Он подошёл ещё ближе, на негнущихся ногах, игнорируя протестующий вопль инстинкта самосохранения, который кричал ему:

«Беги! Беги отсюда, дурак старый, пока не поздно!».

Холод становился всё ощутимее, проникая сквозь тонкую ткань выцветшей хлопковой рубашки, заставляя кожу покрываться гусиной кожей. Это был не просто холод, это был мертвенный, сосущий тепло, пробирающий до самых костей мороз, от которого ломило зубы и стыла кровь в жилах. Трава под его стоптанными рабочими ботинками хрустела, точно стеклянная, ломаясь под весом.

Он протянул дрожащую руку, и пальцы ощутили ледяное, обжигающее дыхание, исходящее от клубящейся молочно-белой массы. Кожа на кончиках пальцев мгновенно онемела.

И тут он почувствовал это. Нечто неосязаемое, но абсолютно реальное. Присутствие. Взгляд. Нет, не глазами, не так, как смотрят люди или звери. Это было нечто иное. Всепоглощающее, давящее, почти физически ощутимое чувство того, что на него смотрят. Смотрят из глубины этого вращающегося тумана. И этот взгляд был лишён каких-либо эмоций. Ни злобы, ни любопытства, ни даже простого интереса. Только холодное, отстранённое, безразличное наблюдение, как учёный-энтомолог разглядывает под микроскопом пойманное насекомое перед тем, как препарировать его.

«Кажется… Мне всё просто кажется. Не надо себя накручивать».

Джеда прошиб холодный пот, несмотря на окружающий его аномальный мороз. Ему показалось, что сам воздух вокруг него стал плотным, вязким, как кисель, мешающим дышать, давящим на барабанные перепонки. В ушах зазвенело.

Старик отшатнулся, будто его ударило током. Он торопливо огляделся по сторонам. Пусто. Только поля, дорога и его старый пикап. Ни души. Но ощущение чужого присутствия не пропадало. А потом он ловко, будто ему было всего двадцать, Стоун прыгнул в салон.

Старый «Форд» взревел, как раненый зверь, выжимая из своего изношенного двигателя всё, на что тот был способен. Колёса провернулись на сухой земле, подняв тучу рыжей пыли. Фермер вцепился в руль побелевшими от напряжения пальцами, его взгляд был прикован к дороге, но перед глазами всё ещё стоял этот кошмарный, вращающийся столб. Холод. Угроза. Чужое, нечеловеческое присутствие. Эти слова, эти ощущения бились в его мозгу, как пойманная птица в клетке, вызывая приступы тошноты и головокружения.

Он гнал машину, не разбирая дороги. Колёса то и дело попадали в выбоины, и пикап подбрасывало так, что голова его несколько раз больно ударилась о низкий потолок кабины. Но Джед не замечал этого. Единственное, что имело значение, как можно быстрее добраться до Арта.

Арт Галлоуэй, шериф, его друг детства. Арт всегда был здравомыслящим, твёрдо стоящим на земле, человеком, которого трудно было чем-то удивить или напугать. Он должен знать, что делать. Или хотя бы поверить ему. Господи, пусть он ему поверит!

«А если не поверит? — мелькнула паническая мысль, обдав его новой волной ледяного страха. — Если решит, что старик Джед окончательно спятил от жары и одиночества? Скажет, что это белая горячка или старческий маразм?»

Он уже представлял себе этот скептический взгляд из-под густых седых бровей, эту снисходительную, немного усталую усмешку, которую он так хорошо знал. Но тут же отогнал эти мысли. То, что он видел, было слишком реальным, слишком ужасающим, чтобы быть плодом больного воображения. Это не солнечный удар и не пьяный бред. Это что-то… другое. Что-то, чему нет названия в человеческом языке. И оно растёт. Господи, оно растёт! Эта мысль заставила его ещё сильнее вдавить педаль газа в пол, выжимая из старенького пикапа последние силы. Машина неслась вперёд, оставляя за собой лишь облако пыли и эхо отчаянного рёва мотора.

Он затормозил только у невысокого кирпичного здания с выцветшим американским флагом над входом так резко, что машину занесло. Не заглушив даже мотор, он выбежал наружу и ворвался в прохладное помещение.

За столом, заваленным бумагами, сидел шериф Артур «Арт» Галлоуэй. Мужчина семидесяти лет, с внушительным пивным брюшком и седыми усами. Он лениво поднял глаза от кроссворда к потолку, как бы в задумчивости.

Арт был шерифом в Хармони-Крик последние тридцать лет и знал каждого жителя в лицо, включая всех их собак и скелеты в шкафах. Он любил пиво, а ещё выкуривал по четыре пачки в день, отчего жаловался на сердце.

— Джед? Ты чего влетаешь, будто за тобой все черти ада гонятся? — спросил он, откладывая газету.

— Арт, там на моём поле! — выпалил фермер, тяжело дыша и опираясь руками о колени. — Эта штука! Она стала больше!

Шериф нахмурился, его взгляд выражал скорее усталость, чем тревогу.

— Какая ещё штука, Джед? Уж не про зелёных человечков ли ты опять? Помнится, в прошлом году ты клялся, что видел, как они доят твою лучшую корову.

Стоун мотнул головой, отгоняя неприятное воспоминание. Тогда он действительно немного перебрал с домашним самогоном Пита Хэнкса на ярмарке, и ему привиделось всякое, включая летающую тарелку над его кукурузным полем и тех самых зелёных человечков с большими глазами. Он потом неделю отшучивался от ехидных намёков Арта. Но сейчас было не до шуток. Совсем не до шуток.

— Арт, это не шутки! — почти взмолился он.

Его голос дрожал и срывался. Он чувствовал, как бешено колотится сердце, отдаваясь гулкими ударами в висках.

— Я трезв как стекло! Клянусь тебе памятью Мэри! Вчера… вчера это была просто тонкая белая полоска, ну, как будто кто-то ножом по небу провёл, от земли и до самого верха. Я ещё подумал, мало ли, глюк какой от жары. А сегодня… сегодня это огромный столб! Метров десять в диаметре, а то и все пятнадцать, я не мерил, не до того было! Он вращается, Арт! Медленно так, зловеще… И от него такой холод идёт, что трава вокруг инеем покрылась! Натуральным инеем, понимаешь? В такую-то жарищу! Я сам видел!

Шериф откинулся на спинку своего старого, продавленного, скрипучего кресла, которое знавало лучшие времена, как и его хозяин, и внимательно, не мигая, разглядывал друга.

Джед действительно выглядел не на шутку встревоженным, даже напуганным до смерти. Его обычно румяное от постоянного пребывания на солнце лицо было бледным, почти землистого оттенка. Под глазами залегли тёмные круги, губы дрожали, а глаза лихорадочно блестели каким-то нездоровым огнём. Руки, лежавшие на коленях, мелко подрагивали.

— Десять-пятнадцать метров, говоришь? И иней?

Арт задумчиво почесал свой седой, пышный ус, который являлся его гордостью.

— Джед, старина, ты уверен, что это не… ну, не знаю, может, какой-то промышленный холодильник где-то рядом разгерметизировался? Или утечка фреона с какой-нибудь большой рефрижераторной установки? У нас же там старые склады МакГилликатти недалеко, заброшенные уже лет двадцать. Может, там кто-то что-то химичит тайком? Наркоту варят или ещё какую дрянь?

— Какой, к чёрту, холодильник, Арт?! — взорвался Джед, вскакивая на ноги.

Он уже не мог сидеть спокойно.

— Ты когда-нибудь видел, чтобы от холодильника туманный столб до самого неба поднимался? И чтобы он… чтобы он смотрел на тебя? Чтобы от него такая жуть исходила?

— Смотрел?

Шериф удивлённо поднял свои густые брови, его взгляд стал ещё более настороженным.

— Джед, послушай, туман не может смотреть. Это просто пар, взвесь капелек воды.

— Этот может! — упрямо отрезал фермер, понизив голос до сдавленного, хриплого шёпота, словно боясь, что его услышит кто-то ещё, кто-то невидимый. — Там… там что-то есть. Я не знаю, что это, Арт, но оно… оно не отсюда. Оно чужое. И оно опасное. Я это нутром чую, понимаешь? Как тогда, во Вьетнаме, перед той засадой под Данангом. То же самое чувство. Липкий, холодный страх, от которого волосы дыбом встают. Ты должен мне поверить, Арт! Ты должен это увидеть сам!

Арт тяжело вздохнул. Потёр ладонью усталое лицо. Джед редко бывал таким напуганным и настойчивым. Обычно он был из тех, кто скорее сам напугает кого угодно своим громовым голосом и крутым нравом. Но сейчас в его глазах стоял неподдельный, почти животный ужас.

«Может, и правда что-то стряслось? — подумал шериф, хотя разум всё ещё отказывался принимать всерьёз рассказы про „смотрящий туман“ и „вьетнамское предчувствие“. — Старость не радость, конечно, но Джед всегда был крепким орешком».

— Хорошо, Джед, успокойся, — сказал Арт уже более мягко, стараясь говорить убедительно. — Сядь, выпей воды. Я тебя услышал. Раз ты говоришь, что там что-то серьёзное, значит, надо проверить. Нельзя оставлять это без внимания.

В этот момент дверь из заднего помещения, где располагался небольшой архив, оружейная и комната отдыха с продавленным диваном и старым кофейником, отворилась, и на пороге появился Кевин О’Мэлли. Молодой, высокий, подтянутый, в идеально отглаженной форме, он был полной противоположностью своему неспешному и слегка обрюзгшему начальнику. Кевин с живым интересом посмотрел на раскрасневшегося, взъерошенного Джеда и вопросительно на Арта.

— Что-то случилось, шериф? — спросил он с энтузиазмом новичка, всё ещё надеющегося на настоящее, захватывающее дело в этой сонной дыре. — Ограбление? Погоня? Может, кто-то снова угнал трактор у старого Джонсона?

Арт криво усмехнулся, бросив взгляд на Джеда.

— Почти, Кевин, почти. У нас тут… чрезвычайная ситуация локального масштаба. Мистер Стоун, вот утверждает, что у него на поле вырос… э-э-э… аномальный погодный феномен. Вроде гигантского ледника, который к тому же обладает способностью смотреть.

— Не ледник, а туман! — поправил Джед, всё ещё тяжело дыша и не сводя с Арта умоляющего взгляда. — И он растёт! И он не совсем смотрит. От него просто угроза исходит!

Он с надеждой посмотрел на молодого помощника. Может, хоть этот, свежий человек, не обременённый годами знакомства с его «чудачествами», поверит ему безоговорочно?

Кевин постарался сохранить серьёзное выражение лица, хотя в его глазах мелькнуло плохо скрытое недоумение и лёгкая тень разочарования. Ледяной туман в июле? В Монтане? Звучало как бред сумасшедшего или завязка плохого фантастического фильма. Но шериф, кажется, отнёсся к этому если не с полной верой, то, по крайней мере, с некоторой долей серьёзности, достаточной, чтобы предпринять какие-то действия.

— Хорошо-хорошо, Джед, я понял, туман, холод, угроза, — поднял руку Арт, призывая к спокойствию. — Кевин, будь добр, прокатись-ка ты на Третью просёлочную, это к западу от ранчо Стоуна, за старыми вязами, помнишь то место? Посмотри, что там за… хм… явление природы такое необычное. Может, и правда, как я говорил, трубу с фреоном где прорвало или ещё какая техническая неполадка на одном из заброшенных объектов.

— Есть, шериф, — кивнул Кевин, стараясь скрыть своё разочарование.

Вместо погони с перестрелкой, ему предстояла проверка сомнительных баек старого фермера о погодных аномалиях. Но приказ есть приказ. Он взял ключи от патрульной машины, висевшие на гвозде у двери, и проверил заряд рации.

— И будь осторожен, парень, — добавил Арт уже серьёзнее, глядя на Джеда, в глазах которого всё ещё плескался страх. — Если там действительно что-то необычное, не лезь на рожон. Просто осмотрись с безопасного расстояния и доложишь. Нам тут герои не нужны, нам нужны живые помощники.

— Понял, шериф, — ответил Кевин, слегка удивлённый такой ноткой серьёзности в голосе обычно невозмутимого начальника, и вышел на улицу, где его тут же обдало волной раскалённого воздуха.

— А мы с тобой тут подождём, — заключил Арт, бросая на фермера многозначительный взгляд, в котором смешались сомнение, застарелая дружба и какая-то новая, ещё не оформившаяся тревога. — Попьём кофейку. Дороти как раз свежий сварила, прежде чем уйти. Тебе с сахаром, как обычно, два куска? Или сегодня лучше чего покрепче?

* *

Кевин вёл патрульный «Шевроле Тахо» по пыльной, разбитой дороге, размышляя о своей нелёгкой доле. Переезд в Хармони-Крик три месяца назад казался ему шагом назад после шумного, полного событий Денвера, где он вырос и окончил полицейскую академию с отличием.

Марта, его жена, была здесь счастлива. Она выросла в похожем маленьком городке в Небраске и ценила тишину, чистый воздух и размеренность местной жизни. Супруга уже устроилась медсестрой в местную клинику и даже успела подружиться с несколькими жёнами фермеров. Но Кевину не хватало движения, адреналина, настоящей полицейской работы. Здесь же самым громким делом за последние два месяца была кража газонокосилки у мэра и поимка пьяного ковбоя, пытавшегося проскакать голым на лошади через витрину салуна «Пыльный Кактус».

«Ледяной туман, который смотрит, — усмехнулся он про себя, качая головой. — Старик Стоун, наверное, перегрелся на солнце. Или опять что-то из своих знаменитых домашних настоек откупорил, тех, что покрепче динамита будут».

Он свернул на Третью просёлочную, поднимая за собой густое облако рыжей пыли, которое тут же оседало на придорожных кустах полыни. Дорога была настолько разбитой, что патрульный «Шевроле», хоть и был внедорожником, жалобно скрипел и подпрыгивал на каждой кочке, рискуя оставить подвеску где-нибудь посреди поля. Вокруг, насколько хватало глаз, простирались выжженные солнцем, пожухлые поля, над которыми дрожал раскалённый воздух, создавая причудливые миражи. Ничто, абсолютно ничто не предвещало никаких аномалий.

Он уже почти доехал до ориентира старых, корявых вязов, когда заметил впереди что-то странное, что-то выделяющееся на фоне монотонного пейзажа. Сначала он подумал, что это дым от пожара, но цвет был неправильный. Слишком белый, слишком плотный, без желтизны или серости, присущей дыму. И форма…

Он сбросил скорость, инстинктивно напрягаясь. По мере приближения странный объект становился всё больше, всё отчётливее, приобретая пугающие очертания. Это действительно был столб. Огромный, молочно-белый, медленно, почти незаметно вращающийся столб, уходящий своей вершиной в самое небо, теряющийся в слепящей синеве.

Кевин резко ударил по тормозам. Машину немного занесло на гравии, и она остановилась, подняв ещё одно облако пыли. Он сидел, вцепившись в руль побелевшими пальцами, и не мог отвести глаз от этого… этого. Слова Джеда Стоуна, которые ещё минуту назад казались ему бредом выжившего из ума старика, теперь эхом отдавались у него в голове, наполняясь зловещим смыслом:

«Огромный! И холодный, как сама смерть! И он смотрит!»

Точнее даже будет сказать, он не смотрит. Совсем не смотрит. Просто ощущение, странное, непривычное, будто его разглядывают, следят за ним, изучают, но всё это не в человеческом понимании.

— Боже мой, — прошептал Кевин.

Профессиональный скептицизм, вся его городская самоуверенность испарились в одно мгновение, сменившись смесью изумления, недоверия и подступающего, леденящего душу страха. Он медленно, словно во сне, открыл дверцу и вышел из машины, чувствуя, как ноги становятся ватными, а сердце бешено колотится.

Зрелище, признаться, было одновременно завораживающим своей неземной красотой и пугающим до дрожи своей абсолютной чужеродностью. Столб тумана казался чем-то не от мира сего, неким порталом или чудовищным организмом, вторгшимся в привычную, понятную реальность. Его диаметр был никак не меньше десяти, а то и всех пятнадцати метров, как и говорил Джед. Верхняя часть действительно терялась где-то в слепящей синеве неба, словно это был мост в другой мир, или щупальце какого-то невообразимого существа, тянущееся из космоса. Вращение было плавным, гипнотическим, и от него исходило едва уловимое, низкочастотное гудение, похожее на звук работающего на пределе гигантского трансформатора, но гораздо ниже и глубже, такое, что ощущалось скорее всем телом, чем ушами.

Солнце палило нещадно. Термометр в машине показывал почти сорок градусов по Цельсию, но даже на расстоянии в полсотни метров Кевин ощущал волны пронизывающего холода, исходящие от столба. Это было настолько нереально, настолько выбивалось из всего его жизненного опыта, что на мгновение ему показалось, будто он спит и видит кошмарный сон.

В этот момент его внимание привлекло движение. С соседнего пастбища, принадлежавшего старому МакГрегору, медленно брела отара овец. Животные, пощипывая редкую траву, двигались прямо по направлению к туманному столбу, совершенно не обращая на него внимания.

Кевин смотрел, затаив дыхание. Одна овца, потом вторая, третья, подошли к границе тумана. Они не остановились. Они просто шагнули внутрь клубящейся белизны. И не вышли с другой стороны.

Помощник шерифа ждал. Секунду. Десять. Минуту. Овцы, вошедшие в столб, просто исчезли. Они не блеяли, не пытались вырваться. Просто растворились в нём.

Кевин стоял как громом поражённый, не в силах пошевелиться или издать хоть звук. Его мозг отчаянно пытался, но не мог обработать увиденное, найти ему хоть какое-то рациональное объяснение. Овцы. Простодушные, глупые создания. Просто вошли. И исчезли. Без звука. Без паники. Без малейшего сопротивления. Словно их никогда и не было. Будто они шагнули в другое измерение или были поглощены невидимым хищником.

Он перевёл остекленевший взгляд на остальную отару, которая, как ни в чём не бывало, спокойно продолжала свой путь, равнодушно объедая скудную, выжженную траву. Для них ничего не произошло. Мир не изменился. Но он-то видел! Он видел это своими глазами!

Холодный, липкий пот выступил у него на лбу и спине, рубашка мгновенно стала мокрой. Это было не просто странно. Это было жутко. Это было запредельно. Он почувствовал, как к горлу подступает тошнотворный комок, а желудок сжимается в ледяной узел. Ему вдруг отчаянно, до боли в груди, захотелось оказаться где-нибудь очень далеко отсюда, в шумном, безопасном городе, в своей маленькой, уютной квартирке, рядом с Мартой, под её тёплым боком. Что угодно, только не здесь, не перед лицом этой молчаливой, всепоглощающей, молочно-белой стены, от которой веяло смертью и безумием.

Руки Кевина задрожали так сильно, что он с трудом смог достать пачку сигарет «Мальборо» из нагрудного кармана рубашки. Пальцы не слушались, когда он пытался вытряхнуть одну. Наконец ему это удалось. Сигарета плясала в его губах, когда он несколько раз чиркнул зажигалкой «Зиппо», прежде чем слабое пламя коснулось табака. Первый глубокий, судорожный вдох едкого дыма немного привёл его в чувство, но дрожь во всём теле не унималась. Он смотрел на столб тумана, и ему казалось, что тот стал ещё больше, ещё ближе, что он медленно, но неумолимо расширяется, поглощая всё вокруг. Или это просто его воображение, подорванное ужасом, разыгралось не на шутку?

Он вспомнил слова Джеда, которые теперь звучали как пророчество:

«Там что-то есть… Оно опасное».

Теперь Кевин понимал, что имел в виду старик. Это не просто погодное явление, не оптическая иллюзия. Это нечто… иное. Нечто живое, или квази-живое, но определённо враждебное. И оно поглощает живое. Бесследно.

Он вдруг резко бросил почти целую сигарету на сухую, потрескавшуюся землю, яростно затоптал её тяжёлым полицейским ботинком, словно пытаясь избавиться от наваждения, от этого липкого, всепроникающего страха. Нужно было немедленно сообщить шерифу. Нужно было что-то делать. Предупредить людей. Хотя он понятия не имел, что можно сделать против такой… такой штуки.

— Шериф, приём. Это О’Мэлли.

— Слышу тебя, Кевин, — раздался в ответ трескучий голос Арта. — Ну что там, нашёл свой айсберг?

Кевин сглотнул.

— Шериф… Джед был прав. Даже больше, чем прав. Эта штука… она огромная. И она… шериф, я только что видел, как в неё вошли овцы МакГрегора. И они не вышли. Они просто исчезли.

В рации на несколько секунд повисла оглушительная тишина, нарушаемая лишь треском статических помех, которые казались сейчас громче выстрелов. Кевин слышал своё собственное прерывистое, хриплое дыхание и оглушительный стук сердца в ушах. Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем голос Арта, искажённый помехами, прозвучал снова. На этот раз в нём не было и тени иронии или снисхождения. Только напряжение, недоверие и плохо скрытая, нарастающая тревога.

— Овцы исчезли? — переспросил Арт, и в его голосе слышалось откровенное недоверие, смешанное с растущим, противным его воле беспокойством. — Кевин, ты уверен в том, что говоришь? Может, они просто зашли в туман и вышли с другой стороны, а ты не заметил? Или спрятались где-то в нём, он же густой, говоришь? Овцы — они тупые создания, знаешь ли.

— Шериф, я не спускал с них глаз!

голос помощника сорвался на фальцет, он едва сдерживал истерику.

— Их было три! Три взрослые овцы! Они вошли, и всё! Пропали! Туман абсолютно непрозрачный, там дальше вытянутой руки ничего не видно. Но они не вышли! И никакого шума, никакого блеяния, ничего! Просто… растворились. Как будто их и не было никогда. И этот холод… он настоящий, шериф. Я стою от этого столба метрах в пятидесяти, не меньше, а меня всего колотит, зуб на зуб не попадает. Здесь что-то очень неправильное, шериф! Очень!

Снова молчание, ещё более тягостное, чем прежде. Кевин представил себе лицо Арта, обычно добродушное и немного красноватое, сейчас оно, должно быть, было серьёзным и озабоченным, а в глазах застыло то самое выражение, которое появлялось у него, когда случалось что-то действительно из ряда вон выходящее. Ладонь, наверное, легла на область сердца, как это происходило в последнее время.

— Как выглядит этот столб сейчас? — наконец спросил Арт напряжённым голосом. — Он изменился с тех пор, как Джед его видел? Он растёт, как говорит Джед?

— Он огромный, шериф. Гораздо больше, чем описывал мистер Стоун. Диаметр метров пятнадцать, а то и все двадцать, не меньше. И он всё так же медленно вращается, против часовой стрелки. И… да, шериф, мне кажется, он становится шире. Медленно, но становится. Или это я уже с ума схожу от всего этого. Я не знаю!

— Оставайся на месте, Кевин.

Голос Арта стал твёрдым, почти стальным, в нём зазвучали давно забытые командные нотки, оставшиеся ещё со службы в армии.

— Ни в коем случае не подходи ближе. Понял меня? Ни на шаг! Мы с Джедом сейчас же выезжаем к тебе. И я позвоню… я позвоню кое-куда. В округ, а может и в столицу штата. Нужно немедленно сообщить об этом. Это уже не шутки. Конец связи. И держись там, парень.

* *

Вечером того же дня фургон местного телеканала «KMT-7 News» уже стоял у края поля, освещая сцену мощными прожекторами. Вокруг суетились люди. Полицейская лента огораживала опасную зону. Столб тумана в сумерках выглядел ещё более зловеще. Он словно светился изнутри тусклым, мертвенным светом, а холод от него теперь чувствовался даже за лентой.

Репортёрша Сара Дженкинс, эффектная, энергичная брюнетка лет тридцати пяти с хищным блеском в умных карих глазах и микрофоном, который она держала как скипетр или боевое оружие, была в своей стихии. Для неё, амбициозной журналистки из захолустного телеканала, это был шанс. Шанс всей её жизни. Шанс вырваться из рутины освещения окружных ярмарок, заседаний городского совета и дурацких историй про говорящих попугаев. Это была настоящая, большая сенсация, возможно, даже мирового масштаба, и она чувствовала это каждой фиброй своей души, каждым нервным окончанием. Её оператор, здоровенный, флегматичный парень по имени Майк с вечно скучающим выражением лица и татуировкой дракона на предплечье, деловито устанавливал камеру на штатив, проверяя настройки и уровень заряда батарей.

— Майк, свет! — скомандовала Сара низким, грудным голосом, поправляя безупречно уложенные волосы, которые не смел растрепать даже лёгкий вечерний ветерок, принёсший с собой обманчивую прохладу. — Мне нужен хороший, драматичный кадр с этой хреновиной на заднем плане. И чтобы я была в фокусе, чётко и красиво. Это мой звёздный час, детка! Это Пулитцер, не меньше!

Майк что-то неразборчиво пробурчал в ответ, но послушно направил мощный прожектор на ведущую, а затем на сам столб, выхватив его из сгущающихся сумерек.

Сара решительной походкой подошла к Джеду Стоуну, который стоял чуть поодаль, совершенно сбитый с толку всей этой суетой, яркими вспышками фотокамер, гулом генератора, питающего осветительное оборудование, и толпой любопытных, которых с трудом сдерживали Арт и Кевин. Фермер выглядел потерянным и немного напуганным, как старый, больной койот, случайно забредший на оживлённую городскую площадь. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Ему хотелось спрятаться, исчезнуть.

— Мистер Стоун.

Голос репортёрши был полон профессионального, хорошо отрепетированного сочувствия, но глаза цепко, оценивающе изучали фермера, прикидывая, насколько «телевизионным» и убедительным будет его рассказ.

— Сара Дженкинс, «KMT-7 News». Мы можем задать вам пару вопросов для вечернего выпуска новостей? Вы ведь первый, кто это увидел? Вы — наш главный свидетель!

Джед нервно сглотнул, глядя на яркий, слепящий свет прожектора, потом на микрофон с логотипом телеканала, который Сара почти ткнула ему в лицо. Он чувствовал себя редким экспонатом в кунсткамере, выставленным на всеобщее обозрение.

— Ну, я, почитай, — промямлил он, теребя в руках свою старую, засаленную кепку «John Deere». — Ехал вот тут, по дороге… никого не трогал…

— Сара Дженкинс, в прямом эфире для «KMT-7 News» из окрестностей Хармони-Крик, штат Монтана, места, которое ещё вчера было известно лишь немногим, а сегодня оказалось в центре внимания всей страны, а возможно, и всего мира! — перебила она его. — За моей спиной вы можете видеть необъяснимое, пугающее и одновременно завораживающее явление, которое сегодня днём обнаружил местный фермер, мистер Джедедая Стоун. То, что началось как тонкая, почти невидимая полоска тумана, всего за одни сутки превратилось в этот гигантский, зловещий столб, происхождение и природа которого остаются полной загадкой для местных властей и уже привлекли пристальное внимание учёных и военных.

Она сделала эффектную паузу, позволив камере задержаться на величественном и одновременно пугающем зрелище медленно вращающегося тумана, а затем снова повернулась к Джеду, который стоял, моргая от яркого света, и выглядел так, будто вот-вот упадёт в обморок.

— Мистер Стоун, расскажите нашим многочисленным зрителям, что именно вы видели вчера? Как это выглядело? Какие у вас были первые мысли, когда вы столкнулись с этим феноменом?

Джед откашлялся, пытаясь собраться с мыслями и побороть дрожь в коленях. Вспышки фотоаппаратов других, менее расторопных репортёров, прибывших чуть позже, слепили глаза.

— Ну… я ехал домой, как обычно, после обеда. Солнце пекло, знаете ли, дышать было нечем. Гляжу — а тут, посреди моего поля, стоит полоска такая. Белая-белая, ровная, как струна натянутая. Прямо в небо уходит, конца-краю не видать. Тоненькая совсем, с мою ладонь не шире. Я ещё подумал, мало ли, привиделось от жары. Или, может, ребятишки какие балуются, дымовуху пустили. Решил, что это… ну, может, военные чего испытывают опять. У нас тут, за перевалом, полигон ихний, так они иногда всякую чертовщину в небо запускают.

— И вы не испугались тогда? — вкрадчиво, почти шёпотом спросила Сара, слегка наклонив голову и заглядывая ему в глаза, словно пытаясь выудить оттуда скрытую правду. — Не почувствовали ничего необычного?

— Да чего там пугаться-то поначалу? — пожал плечами Джед, хотя внутри всё сжималось от одного воспоминания о том первоначальном недоумении, переросшем в ужас. — Странно, конечно, было, диковинно. Но я тогда больше о крыше амбара думал, чтоб её… Прохудилась совсем, дождями заливает сено. А сегодня еду по той же дороге, а тут вот это вот… чудище.

Он махнул рукой в сторону столба, который в резком свете прожекторов казался ещё более материальным, плотным и бесконечно угрожающим.

— Оно выросло. Сильно выросло, за одну ночь. И холод от него такой, аж жуть берёт, до костей пробирает. Я подошёл поближе… так там трава вся в инее, белая, хрустит под ногами, как зимой. А ведь на улице жара под сорок, асфальт плавится!

— Вы пытались дотронуться до него? — настойчиво, с плохо скрываемым азартом поинтересовалась Сара, и её глаза блестели от любопытства и предвкушения сенсации. — Подойти совсем близко, внутрь?

Это была бы бомба. Очевидец, коснувшийся загадочного тумана, или даже вошедший в него! Но Джед решительно покачал головой. Лицо старика исказила гримаса отвращения и страха.

— Пытался подойти, — кивнул он, вспоминая то леденящее, нечеловеческое чувство опасности. — Но там… Там такое ощущение… будто нельзя туда. Словно невидимая стена какая-то стоит, или сила отталкивает. И… жутко там, мэм. Очень жутко. Нехорошее там место. Кажется, будто оно… оно живое, и оно смотрит на тебя. Ждёт.

Сара сочувственно кивнула, делая пометку в своём мысленном блокноте, хотя её профессиональный интерес и жажда сенсации явно перевешивали любое сочувствие. Она мгновенно оценила потенциал этой истории. Простой фермер, столкнувшийся с неведомым, первобытный страх перед лицом необъяснимого, это именно то, что нужно публике.

Она повернулась к шерифу Галлоуэю, который стоял чуть поодаль, скрестив руки на своей широкой груди. Его лицо под козырьком фуражки было напряжённым и хмурым, как грозовая туча. Он явно не был рад такому вниманию прессы, но понимал, что это неизбежно, и старался держаться с достоинством.

— Шериф Галлоуэй, каковы ваши официальные действия? Что известно на данный момент? Какие меры предпринимаются для обеспечения безопасности жителей Хармони-Крик и окрестных ферм? Есть ли какая-то официальная версия происходящего, или хотя бы предварительные гипотезы?

Арт устало посмотрел на неё, потом на мигающие огни полицейских машин и суетящихся людей. Ему хотелось сейчас одного, чтобы все эти репортёры, зеваки и прочие любопытствующие убрались к чёрту и дали ему спокойно подумать, разобраться в ситуации. Но он был представителем власти, лицом закона в этом округе, и ему приходилось держать марку.

— На данный момент известно очень мало, мэм. Мы оцепили территорию в радиусе… э-э… двухсот ярдов, на наш взгляд, это пока безопасное расстояние. Мы немедленно связались с властями штата, с управлением по чрезвычайным ситуациям в Хелене, с Национальной метеорологической службой, даже с представителями ближайшей военной базы Форт-Харрисон. Пока никто не может дать вразумительного объяснения этому феномену. Ничего подобного ранее не фиксировалось. Специалисты из университета Монтаны, физики и метеорологи, уже выехали, ожидаем их прибытия в ближайшие часы. Возможно, они смогут пролить свет на это… явление.

— А что насчёт опасности для жителей? — не унималась Сара. — Хармони-Крик находится всего в нескольких милях отсюда. Стоит ли людям беспокоиться? Готовиться к возможной эвакуации? Есть ли план на случай, если эта… аномалия начнёт расширяться или двигаться в сторону города?

Арт на мгновение запнулся. Этот вопрос он задавал себе весь вечер, и ответа на него у него не было. Он чувствовал себя капитаном маленького судёнышка, застигнутого в открытом море неведомым, чудовищным штормом.

— На данный момент, повторяю, непосредственной, прямой угрозы для города нет, — твёрдо сказал он, стараясь, чтобы голос звучал как можно увереннее, хотя его взгляд невольно метнулся к туманному столбу, который, казалось, в сгущающихся вечерних сумерках стал ещё больше, ещё ближе, ещё зловещее. — Это явление пока локализовано здесь, на этом поле. Но мы, разумеется, держим ситуацию под постоянным контролем. Мой помощник, офицер О’Мэлли, будет дежурить здесь всю ночь, наблюдая за любыми изменениями. Мы настоятельно просим граждан сохранять спокойствие, не поддаваться панике и слухам, и, ради всего святого, не приближаться к этому месту до выяснения всех обстоятельств. Любая новая, подтверждённая информация будет немедленно доведена до сведения общественности через местные СМИ и радио.

Его слова звучали официально и успокаивающе, как и подобает представителю власти в чрезвычайной ситуации. Но в глубине серых, обычно насмешливых глаз, если присмотреться очень внимательно, можно было прочитать глубокую, почти первобытную тревогу, смешанную с растерянностью и дурным предчувствием. Он смотрел на медленно, гипнотически вращающийся столб тумана, и ему казалось, что он глядит в лицо чему-то древнему, непостижимому, абсолютно чуждому и бесконечно безразличному к человеческой суете, к их страхам и надеждам. Чему-то, что было здесь задолго до того, как первый белый поселенец построил свой скромный дом в долине Флатхед, и что останется здесь ещё долго после того, как последний человек покинет эту землю. И это «что-то» явно не предвещало ничего хорошего. Он чувствовал это каждой клеточкой своего тела, несмотря на весь свой жизненный опыт, прагматизм и врождённый скептицизм. Это было начало чего-то очень, очень плохого. Катастрофы, масштабы которой он пока даже не мог себе представить.