История малой родины

 Сухинский мост Владимира Рязанова

    В декабре 2017 г. в ходе завершения реконструкции, были возведены для эксплуатации последние метры автодороги «Шергино - Заречье», символическим венцом которой, стал вновь отремонтированный железобетонный мост на реке Сухая. И хотя со времен первого рукотворного соединения берегов этой речки минуло свыше 110 лет и оно «пережило» не      
одну полную замену, сухинцы и сегодня называют его, в честь первого проектировщика и строителя, Рязановым. Но все ли они, особенно молодежь, знают, кем был этот замечательный человек, оставивший заметный след и в истории нашей земли Сухинской, и которому в 2019 году исполнилось 150 лет со дня рождения. К сожалению, в материалах местного краеведения, сведения о нем, крайне скудны. Это в основном воспоминания сельских старожилов – современников тех событий, зафиксированные когда-то первым сухинским краеведом В. В. Власовым, и авторами ряда публикаций разных изданий, и даже сети Интернет. Не единожды имя Рязанова, в том же контексте, фигурировало и на страницах газеты «Байкальские Огни». Эти сведения, безусловно, бесценны для нас, но они носят характер эпизодических описаний, грешат явными противоречиями и не имеют каких либо документальных подтверждений. Не на должной высоте в этом же отношение оказалась и российская историография прошлого столетия. Хотя тому видимо немало способствовали, определенная замкнутость Рязанова, и его неординарный образ жизни, как ученого геолога-скитальца. Соответственно, почти ничего не сохранилось из фотографий, переписки с родными и друзьями, разве что с руководителями и учениками, научные отчеты, да скупые биографические данные. И все же, обращаясь к подлинным документам его деятельности, научно-популярной публицистике, истории предприятия и учреждений где он трудился, а так же познакомившись с некоторыми из нынешних его родственников, мне удалось несколько расширить ограниченность этих сведений. Обобщая полученные данные из новых источников, с более достоверными местного краеведения и советского периода историографии о его личной жизни, научной, служебной и предпринимательской деятельности и фрагментарно исследуя жизненный путь этого человека, я попытаюсь ответить на вопросы, когда и зачем В. Д. Рязанову, довелось бывать на сухинском побережье Байкала. 

    Владимир Дмитриевич Рязанов родился в г. Санкт-Петербурге в 1869 году (дата рождения остается не выясненной) в семье банковского служащего Дмитрия Федоровича Рязанова, потомственного русского дворянина и Екатерины (Каролины - Марианны) Адольфовны Рязановой, урожденной Каспари, происходившей из московских немцев, оказавшихся в России во времена Петра I, или Екатерины Великой. В семье Дмитрия Федоровича и Екатерины Адольфовны, кроме Владимира, было еще трое сыновей: Борис - старше его и младшие - Юрий и Михаил. Владимир и Юрий потомства не оставили, а вот потомки Бориса и Михаила Рязановых, как близких, так и дальних их родственников: Каспари, Зениных, Стам, ... (всего 15-ть фамилий), согласно родовой росписи Инны Соломоновны Стам (на фото), внучатой племянницы Владимира Дмитриевича Рязанова, фамильное наследие своих предков продолжают и сегодня.   
   Отец Владимира Рязанова, в силу своего влиятельного социального и профессионального положения, мог себе позволить предоставить детям возможность получить высшее образование в самых престижных по тем временам учебных заведениях. В выборе будущей профессии материальная сторона, конечно же, имела первейшее значение. И хотя Табель о рангах 1722 года - система соотношения военных, гражданских и придворных чинов в «старой» России, указывала на существенное преимущество военной службы перед остальными, однако в ней же значилось, служба горных инженеров (изначально военизированная, преобразованная затем в полугражданское ведомство) превалирует в чинопроизводстве и окладах даже перед военными. И он определил Владимира в Санкт-Петербургский Горный институт, старейшее высшее техническое учебное заведение России, основанное еще в 1773 году.   
   Поступить в этот ВУЗ было сложно. Учившийся курсом раньше Рязанова, позже известный геолог и палеонтолог Н. Н. Яковлев, вспоминал: «конкурс был значительный, 250 человек - на 40 вакансий». Проявлял ли до учебы интерес к горному делу Володя Рязанов не известно, но в 1888 году он туда успешно поступил. Прием был строго сословный, тогда там готовили исключительно благородную касту будущего российской науки. По словам  историка В.Б. Кузнецова «Родители обязаны были подготовить сынов всесторонне, к поступлению в этот институт. Физические данные, решительность, смелость, изящные манеры поведения, благородство, умелое общение с людьми – таковы были требования, предъявляемые поступающим». Спортивные занятия, фехтование, танцы, пение, знание математики, физики, истории, географии, и т. д. с детских лет привили Володе Рязанову культуру и благородство, что, конечно же, повлияло на его интеллект и позволило успешно поступить в институт. Горный заимствовал фрайбергскую систему обучения, и преподавание в нем велось, в основном на немецком языке. Русский и немецкий, унаследованные Владимиром от родителей были родными, и это способствовало его обучению. В институте изучали и другие языки, необходимые для чтения мировой технической литературы и он еще студентом блестяще овладел французским и довольно сносно английским.    
   Для богатой полезными ископаемыми России, в Горном институте готовили инженеров по всем направлениям их освоения: геология, разработка, обогащение, металлургия. К тому времени там уже сформировались школы специализированно направленной подготовки специалистов, такие как инженера-металлурга П. П. Аносова, или А. И. Яворского, одного из основателей угольной геологии. Но в целом, институт все еще готовил универсалов горного дела, подразделяя их всего-то на инженеров: рудничных, металлургов и геологов. Соответственно, при соблюдении графиков лабораторных работ, практики, экзаменов и зачетов, учебные программы ВУЗа позволяли студентам посещать лекции свободно.      
    Институтский профессорско-преподавательский состав представлял тогда цвет горной отечественной науки. Карпинский А. П., Мушкетов И. В. (геология), Курнаков Н. С. (химия), Лагузен И. Н. (палеонтология), Иосса И. А. (металлургия), Еремеев П. В. (минералогия) и многие другие ученые - учителя Рязанова, оказали на него огромное влияние. 
   Среди сокурсников Владимира Дмитриевича знавших его лично были будущие крупные ученые и руководители геологии страны. Это председатель ВМО в 1937- 42г.г., профессор А. П. Герасимов, директор Геолкома в 1918-21г.г., профессор А. К. Мейстер и др. Геолог и профессор Московской горной академии и Томского технологического института В.Д. Рязанов, в когорте этих великих людей, значится не последним. Изучая нефтеносность Байкала, он положил начало правильного научного геологического поиска Сибирской нефти.
    Пять лет пребывания в Горном институте Владимир Рязанов учился с большой охотой   и в 1893 году в числе 44-х выпускников успешно закончил его по первому разряду. Здесь необходимо пояснить. В Российской Империи система среднего и высшего образования подразделяла выпускников учебных заведений на три разряда - по их сословной принадлежности. К 1-му разряду относились потомственные дворяне, ко 2-му и 3-му – лица других сословий. В дальнейшей службе, разрядность существенно влияла на производство в первый классный чин. Так, лица 1-го разряда дослуживались до 1-го класса - через год, 2-го - через два, а 3-го - через четыре. Кроме того такая система привилегий предоставляла еще ряд важных служебных преимуществ. Хотя, материальное состояние всей российской технической интеллигенции того времени было близко к уровню одной из самых богатых прослоек страны. Высокий статус горного инженера определялся, прежде всего, престижной, социально и профессионально значимой их необходимостью, как на службе государства, так и в производственной сфере, где главную роль играла большая заработная плата. Что касается выпускников перворазрядников горного института, то в обеих столицах они сразу же после учебы могли зарабатывать 175–300 рублей в месяц. Чтобы убедиться, что в то время это были большие деньги, достаточно обратится к публичным широкодоступным ныне сведениям о ценообразовании в Российской империи, на рубеже 19 - 20 веков. 

     Казалось бы, после столь успешного окончания учебы, перед начинающим инженером Рязановым раскрывались все перспективы вполне благополучной, государственной службы. Но он избрал иную трудовую стезю. Еще на последнем курсе учебы, не без протекции отца, Владимир специализировался на медно-сталелитейном заводе в Гатчине, и для дальнейшей работы там же, получил заводской разряд. Чтобы объяснить причину такого начала трудовой его деятельности, обратимся к исторической летописи Гатчинского завода.         
    В 1868 году артиллерии полковник Александр Степанович Лавров, занимаясь изобретательством по артиллерийскому совершенствованию, разработал свой способ производства фосфоритной бронзы, на которую получил привилегию. Отправляясь в отставку, хоть и в чине уже генерал майора, он на то, не имел больших средств и в октябре 1876 года открыл всего лишь небольшое литейное производство в своем родовом поместье близ г. Луга. Но так как дело было новое, несовершенное, то весной следующего года, тот заводик сгорел. Однако предприниматель не отчаялся. Полученный опыт показал, подобное производство требует больших масштабов, должно находиться ближе к столице, и он обратился за кредитом. Содействие Лаврову в получении льготного кредита под залог земельного владения как раз и оказал отец Владимира Рязанова. Завод, возведенный теперь в Гатчине всего за полгода, быстро рос, развивался и в 1894 году был преобразован в «Товарищество медно-сталелитейного Гатчинского завода А.С. Лаврова» с капиталом в 500 тысяч рублей и рабочими более чем в триста человек. Этим и можно было бы объяснить, почему Рязанов начал трудовую деятельность на указанном предприятии. Но это будет не все. В Российской империи горный инженер на производстве, чувство собственного достоинства и уважение к профессии, ощущал никак не меньше чем на госслужбе. Специалистов этой категории, на горных предприятиях тогда катастрофически не хватало и труд их там, был самый высокооплачиваемый. Более того, непредсказуемая и зачастую опасная для жизни профессия горного инженера, предусматривала еще и особый статус социальных гарантий. Соответственно, собственники производств, проявляли к ним повышенную заботу и внимание, выражавшиеся в солидных надбавках к зарплате и других денежных поощрениях. Кроме того, Лавров создал на заводе производственную лабораторию, проводившую научные эксперименты в области литейной металлургии, где молодой инженер В.Д. Рязанов успешно проявил себя. Стремление удержать таких талантов, заставляло хозяев заинтересовывать их еще больше, и они нередко становились совладельцами предприятий.   
    Однако в 1895 году инженер-металлург Рязанов неожиданно с завода увольняется, а в следующем отправляется в Сибирь. Что побудило принять такое решение? Ведь у него в столице устраивалась вполне комфортная, светская - «на широкую ногу» жизнь, а увлечение заводской прикладной наукой, да еще и вблизи центра научных кругов страны, позволяло уверенно достичь гораздо больших успехов в металлургии, чем, нежели в геологии.   
   Профессор А. В. Арсентьев в описание работ за 1902 – 06 г.г, сообщая некоторые сведения о личности В. Рязанова (на фото), упоминает о каких-то неразделенных его чувствах. Быть может это, подтолкнуло к такому поступку? Или все-таки, не оправдались надежды на производственные перспективы?  И. С. Стам, кандидат филологических наук, доцент факультета журналистики МГУ, возможно уклоняясь от прямого ответа на такие вопросы, сообщила: «Транссиб, всколыхнув лучшие умы технической интеллигенции, притянул и его небывалым великолепием и грандиозностью своего строительства». Почти то же самое, написал в научно-популярной своей статье «Пути-дороги горного  инженера В. Д. Рязанова», доктор минералогических наук, профессор кафедры РПРУ МГРИ, геолог П. П. Ясковский: «Любовь к природе, интерес к изучению недр земных … увлеченность новым, легкость на подъем…, способность преодолевать трудности, привели Владимира Дмитриевича к отказу от относительно спокойной заводской службы». Трудно с такой аргументацией не согласиться. Но почему Владимир Дмитриевич не сразу после завода, приступает к изучению земных недр? Еще более полугода он служит в столичном, Главном Горном управление и только в 1896-м, как сотрудник его, был откомандирован в Иркутское управление Сибирской железной дороги, строительство которой сопровождалось масштабными геологическими изысканиями в стоверстной полосе, вдоль возводимой магистрали. В ходе их изучались инженерно-геологические условия тех мест, оценивались источники будущего водоснабжения, шел поиск стройматериалов и месторождений всех полезных ископаемых. Для этих целей были созданы «горные партии» из лучших горных инженеров страны. Курировал работу директор Геологического комитета,  академик А.П. Карпинский. Общее руководство исследованиями осуществлял профессор Горного института, геолог И. В. Мушкетов. Это были учителя Рязанова, и нет сомнений, благодаря кому  он стал исследователем, а вскоре начальником одной из горных партий, ведущей геологические изыскания на строительстве участка железной дороги г. Иркутск – ст. Мысовая.    
   Под руководством еще начинающего геолога Рязанова, инженеры Горбачев, Антонович и Ефремов провели геологические изыскания в самых труднодоступных тогда: долине реки Иркут и Зыркузунском хребте. По их результатам в «Горном журнале» появилась первая печатная работа Владимира Дмитриевича, указавшая на высокое качество тех лет подготовки инженеров-универсалов горного дела, что позволило ему легко абстрагироваться от работы на производстве и незамедлительно заняться полноценной геологоразведкой.       
    В 1898 г. Рязанов, в чине уже титулярного советника и помощника начальника партии известного тогда геолога Л. Л. Тове отправляется на Дальний Восток и три года занимается там золотоносностью его территорий. Этот период жизни Владимира Рязанова интересен нам тем, что геолого-экономические и технические исследования, значительно расширили в те годы его знания и эрудицию, которые он позднее с блеском проявил на Байкале.
    В 1901 году Владимир Дмитриевич переходит на службу в Иркутское горное управление и занимается там изучением разных полезных ископаемых, на таких огромных территориях как: Предбайкалье, Забайкалье и Дальний Восток. По итогам этих работ, 20.11. 1901 года, на заседании Русского географического общества в Иркутске он делает доклад, а в 1902 году получает свою единственную государственную награду орден Святого Станислава 3-й степени. При соответствующей выслуге и классном чине, ее тогда получали все госслужащие. Хотя возможно это как-то повлияло, чтобы именно Рязанову, проявившему столь незаурядные способности геолога, поручили провести поиск нефти на Байкале.   

   О байкальском горном воске или темно-бурой смоле «байкерит» и пузырящемся в воде горючем газе первыми из русских узнали первопроходцы 17-го века. Позднее геологи, на основании этого пришли к заключению, что в наносных отложениях прибрежной полосы, отделяющей местами водоем от гор, располагаются нефтеносные горизонты. В 1772 году об этом сообщил академик Георги, затем в 1852-м Меглицкий, а в 1877-1880 г.г. Черский составляет первую геологическую карту Байкала, где отмечает места выбросов морского воска. В 1875 году горный инженер Маюров по инициативе частников осуществил поиск нефти в Баргузинском заливе, но сделал отрицательный вывод о наличии там ее залежей.  В 1889 году обследовав Ольхон, заявил о том же и В. А. Обручев. Зато в 1894 году геолог К. И. Богданович, в 35 верстах от Иркутска на Ангаре, а в следующем, горный инженер Л. И. Ячевский, в 18-ти от с. Листвянка, обнаруживают выходы нефти и Комитет строительства Сибирской ж /д вынужден выделить для разведки 36 тыс. рублей. В 1899 г. мещанин В.Ф. Косарев с образцами байкальской нефти отправляется в Петербург, где в химической лаборатории горного института подтверждает их результаты. Это событие взбудоражило частных предпринимателей. В период с 1898 - по 1902 г.г. в Иркутское горное управление поступило до 200-т заявок и на восточном берегу, между рекой Селенга и губой Таланки,  предприниматели застолбили до 180-ти «нефтеносных» участков, покупая и перепродавая их по спекулятивным ценам. Информация о «байкальской нефти» попала в прессу и наделала «много шума». Для прояснения ситуации и оценки масштабов нефтяных проявлений на Байкале Иркутское горное управление, за счет средств горного департамента (в сумме около 10 тыс. рублей) весной 1902 года, организовало небольшую, на два сезона, ревизионную партию, возглавляемую В. Д. Рязановым. В июле 1902 г. газета «Нефтяное дело» сообщила: «На Байкал из Иркутска выехала снаряженная Горным управлением геологическая экспедиция для исследования нефти. Начальник - горный инженер В. Д. Рязанов».  Казенный поиск нефти прекращал всякие спекуляции в этих исследованиях (распоряжение министра земгосимущества от 27.07.1902 г.), а в случае успешного их завершения, частник получал госгарантии на арендную разработку нефтеносных участков Байкала. 
    О том, как проходил поиск признаков нефтеносности на Байкале, газета «Восточное обозрение» № 295, № 297 - декабрь 1903 г. опубликовала доклад В. Д. Рязанова, сделанный 20 числа того же месяца, на заседание Русского Географического Общества. В 1924  году А. В. Арсентьев в своей публикации «К вопросу о Байкальской нефти» подтверждал, что 09. 06. 1902 года экспедиция Рязанова, из 4-х служащих и 14-и рабочих вышла под парусом из г. Иркутска. Осмотрев 13 июня берега Байкала у Сибиряковой пади, что в 18-ти верстах восточнее Листвянки, а затем у мыса Шинигуй на Ольхоне, она пересекла его. Рязанов еще в Иркутске, соответственно геологической карты Черского, наметил на восточном побережье два наиболее перспективных района поиска нефти: Селенгинский и Баргузинский, и его экспедиция, проведя попутно исследования в Баргузине, в августе того же года сосредоточилась в 7-ми верстах севернее деревни Сухая Усть-Селенгинского уезда.   
    Нефть повсеместно образуется в низу осадочных, пористо-песчаных пород, покрытых плотными пластами глины, сланца и т. д. Но из-за подвижек земной коры, в этих пластах возникают тектонические трещины, по которым она и сопутствующие ей газы вырываются на поверхность. На восточных побережьях Байкала, полоса таких нефтевыходов тянется параллельно прибрежных горных массивов, а линии разломов над древними осадочными породами, покрытые более молодыми озерными отложениями. Изучая геологическое строение сухинского побережья, Рязанов определил: «Сухинские» нефтеносные горизонты находятся в основном под водами Байкала, кроме береговых, против падей: Балдаковская и Зеленовская. У Ключей выходы нефтепроявлений прекращаются, а в сторону юго-запада, следуют только газовые. Групповые выходы газов проявляются на Ключах, около устьев рек Сухая, Загза, Энхэлук, у мыса Облом, в заливе Провал и юго-западнее его».   
    Зимой 1902 - 1903 г.г. В. Д. Рязанов провел зондировку дна озера, путем его бурения со льда, с измерением водной температуры при этом. Погодные условия замедляли работу, и она не была завершена. Тем не менее, в месте выхода газов на Ключах донное зондирование выявило нефтеносные пески и глины. Весной те же пески и глины были обнаружены на байкальском дне на глубине в 130-140 сажен у мыса Толстой и против падей: Зеленовская и Болдаковская. На Ключах, залегание их не превышало 4 - 6 сажен, Более верхние горизонты обнаружились против устьев рек Сухая, Загза, Энхэлук, мыса Облом, в заливе Провал и юго-западнее его. В апреле 1903 года, Рязанов представил отчет о проделанной работе в Иркутское Горное управление, в котором итожил: «Поиск нефти в Прибайкалье можно считать удовлетворительным…, но для промышленной добычи и эксплуатации, необходима геологическая разведка для выявления самых продуктивных ее горизонтов».   
    Однако Горный департамент еще 17.01.1903 г. сообщил: «Министр земледелия и госимуществ Алексей Ермолов, на основании ст. 562 Горного Устава от 1892г., 14.12.1902 г.  установил десятинную плату за разведку нефти …». В этих условиях Иркутское Горное управление отказалось от продолжения поиска нефти, и возвратило его частникам. Рязанов в ответ, оставляет прежнее место службы и по приглашению Обручева, с 01.09.1904 года, назначается лаборантом кафедры геологии Томского технологического института.    
    Еще в работах 1902-03 годов, Рязанов отметил геологическое сходство перешейка п-ва Святой Нос с отложениями Селенгинской дельты и по окончанию исследований в Сухой, планировал приступить там к бурению скважин. Это подхлестнуло нефтяной бум и летом 1903 г. в устье Баргузина, иркутские предприниматели Березовский Э. Ю. и Драгович Д. Б. забурили первую нефтескважину, куда в 1904 году предполагали протянуть нефтепровод или железную дорогу, от транссибирской ст. Татаурово. Рязанова тоже не оставляют надежды продолжить начатое дело на Байкале, и он поддерживаемый Обручевым сумел заинтересовать этим делом томских промышленников. В 1904 г. предприниматель Н. А. Цевловский за 300 тысяч рублей перекупил у Э. Березовского и Д. Драговича нефтяные площади и пригласил для руководства разведкой В. Д. Рязанова. «Восточное обозрение» № 242  04.11.1905 г., по этому поводу писало: «Единственное предприятие Цевловский и К°, занято сейчас нефтью в Баргузинском заливе». Владимир Дмитриевич ежегодно, вплоть до 1907 года, каждое лето выезжал туда со своими студентами. Среди них там были, будущие крупные геологи страны: академик АН СССР М. А. Усов, и уже упомянутый нами профессор А. В. Арсентьев. В выше названных работах Алексея Арсентьева и Павла Ясковского говорится, что в 1903-1907 г.г. на перешейке п-ва Святой Нос было пробурено 5-ть скважин, глубиной около 100 сажен. Но отсутствие результата и прекращение финансирования остановили работы. Из-за событий Революции 1905 г. Рязанов 15.05.1907 года оставляет Томский институт и возвращается к поиску нефти в Усть-Селенгинском уезде. 
    На Ключах и в Стволовой, он обнаруживает небольшое месторождение озокерита и это позволило ему начать там буровые работы. Одна из 3-х скважин, вскрыла пласты озокерита толщиной в 5,4 м. В 2-х других - нефтеносные пески. На глубине более 2 сажен (4,26 м) обнаружилась обильно пропитанная нефтью глина, горевшая как свечка и издававшая запах бензина. На глубине 12 сажен (25,6 м) пошел слой еще больше пропитанный нефтью. На глубине 100 сажен желонка наполнилась жидкостью желто-бурого цвета. Окрыленный этим Рязанов верил, ниже осадочных пород, достигнет искомое. Но бурение того времени, не превышающее 200 сажен (420 м), не позволило ему достичь промышленной нефти.
    Осенью 1909 года у концессии израсходовались средства (около 45 тыс. руб.), и Рязанов вынужден был прекратить разведку нефти на сухинских берегах Байкала. Благодаря стараниям профессора А. В. Арсентьева, в 1928 году вышла в свет его работа «Месторождения озокерита и нефти в Прибайкалье», в которой он рассказал о поисках нефти на Байкале и в которой, несмотря на неудачу, заключил: «Нефть на Байкале есть…, но промышленная ее добыча возможна только при глубоком бурении». И был прозорливо прав. 
   И так мы выяснили, когда и зачем Рязанов бывал в Сухой, но почему при поисках нефти в дельте Селенги и у сухинских берегов, он каждый раз базировался только в Стволовой?  В материалах сухинского краеведения имеется запись: «Лет через пять после основания с. Заречья приехал по розыску нефти некто Рязанов. Он обосновался в 7-ми верстах от   Заречья на север в пади Стволовая. Сначала он приезжал сюда как на отдых…». Если это так, то когда он впервые побывал в Стволовой? В тех же материалах прописано: «первый дом в с. Заречье возведен был осенью 1897 г.», где в 1908 г. родился и прожил всю жизнь мой дедушка И. В. Шереметов. Со слов отца Василия Ивановича и других зареченских первопоселенцев он знал и не раз мне рассказывал, что года за два до основания Заречья в Сухинском Подлеморье лесорубы уже заготавливали лес для Транссиба. Тогда на береговом подножье одной из его падей возвышались огромными штабелями стволы древесины, готовые к отправке водным путем Байкала. Поэтому ту падь так и прозвали Стволовая. Там периодически проживали тунгусы, года через три, после возникновения села Заречья, в Стволовую прибыла ссыльная полячка Благирева А. С. и в тот же год, летом, у нее отдыхал В. Д. Рязанов с супругой. Такую уверенность в трактовке тех давних событий, дедушка объяснял тем, что Рязанов, интересуясь жизнью и бытом переселенцев из Малороссии, бывал тогда в доме и родителей его (на фото выше). Но так как, в 1900 году В. Д. Рязанов пребывал на Дальнем Востоке, то отдыхать в Стволовой он мог, вероятно, только летом 1901 года, хотя мог там он побывать и ранее - в 1897 году, что подтверждается другими свидетельствами. 
    В 2014 г. сын одного из первооснователей с. Заречье И. Е. Сахно рассказал мне, что женой Ф. В. Благирева в бытность его сухинскую, стала уроженка с. Кабанск Т. И. Ремезова. Весной 2019 г. мне удалось встретиться с внучатой ее племянницей Т. А. Асеевой, а знакомство с Татьяной Анатольевной помогло установить контакт с коренной Петербуржцей  И. С. Большаковой, внучкой Благиревых: Федора Васильевича и Татьяны Ильиничны. Ее мать Валентина Федоровна родилась и до 14 лет с родителями жила в Сухой. От них Ирина Сергеевна слышала и знает сухинскую эпопею Благиревых. Она не во всем согласна с изложенным в материалах сухинского краеведения и утверждает, что А. С. Благирева была дочерью обедневшего польского дворянина и русской матери из состоятельной семьи. Вольным слушателем юная Аграфена посещала высшие врачебные курсы в Петербурге. Закончив их, вышла замуж за Благирева К. В. и уехала с ним в Харьков. Вскоре за призывы о возрождение Польши, была отправлена в сибирскую ссылку. Не чуждаясь роскоши,  быстро поняла, в крае каких богатств оказалась и вызвала к себе мужа. У них сложились здесь добрые отношения с местным населением. Она практиковала медициной, он хозяйствовал и года через 2 – 3 в Стволовой они построили целое имение. Занимались Благиревы и скупкой золота, а практический «совет» Рязанова позволил заняться еще и золотодобычей. Аграфена Станиславна никогда не была служанкой в доме Рязанова. Первоначально он сам являлся их квартиросъёмщиком. Заинтересовал Благиревых и Рязановский нефте-проект. Для этого Кузьма Васильевич вызвал из Петербурга брата Федора. Совместно с ними, В. Д. Рязанов заключил концессионное соглашение, и с лета 1907 по осень 1909 г.г. проводил поиск нефти на Ключах и Стволовой. Что касается спутницы жизни Рязанова то, как утверждает И. С. Большакова, Владимир Дмитриевич встретился с ней в Иркутске и это по ее инициативе примерно летом 1901 г. Рязановы впервые побывали в Сухой. Ирина Сергеевна уверенно назвать ее по имени не могла, предполагая, что звали ее не то Анисья, не то Аксинья. В конце 70-х годов прошлого века мне довелось слышать рассказ Мурашовой Н. К., о том, как ее отец уроженец Б-Кудары К. И. Иванов, проживавший в то время в Сухой, ездил в Иркутск и встретил там землячку, которая в Стволовой и оказалась женой Владимира Рязанова. Надежда Константиновна была большим знатоком сухинской старины. По ее словам жену Рязанова звали Анной, а по материнской линии происходила она из рода Филоновых, сухинских первооснователей и доводилась родной внучкой Тихону Филипповичу (значащемуся в материалах Власова В. В.), а по отцу якобы Дружинина. Так было это, или нет, сомневаться нет оснований, как и в том, кого Владимир Рязанов упокоил на Зареченском погосте, покидая Байкал (газета Б.О. №11-12, 05.02. 2009г.) Данных об этой женщине в родословной Рязановых, составленной Инной Стам нет, значит, он не был венчан с ней и как ныне широко практикуется - сожительствовал. Но такую версию предположить вряд ли будет верно, или даже невозможно. Глубоко верующий, православный христианин В. Д. Рязанов просто не мог себе позволить не венчанную жизнь с женщиной.

   А. В. Арсентьев, сохраняя добрую память об учителе, писал, что Рязанова характеризовало высоконравственное мировосприятие, образованного, благородно-воспитанного человека. Может быть, поэтому при чрезвычайной пунктуальности и жесткой требовательности к исполнительской дисциплине, его отличало: внимание и забота к совместно работающим с ним людям. Во время проведения буровых работ, он построил для себя в Стволовой большой и красивый дом. Но проявляя неподдельную чуткость к подчиненным, в то же время строил и для них добротные, дачного типа дома. Один из таких домов сохранился и в настоящее время расположен на улице Снежная, в пос. Селенгинск.       
   Но не только в этом, запечатлелось в благодарной памяти сухинцев, доброе его отношение к людям. Лет через пять после основания села Заречья, Василий Дмитриевич (старший из 5-х братьев Сахновых) с зятем Анисимом Харлампиевичем Васильцовым задумали поставить на Сухинской речке мельницу. К тому времени там уже стояла мельница Тарбанова И. К. (бывшая Григория  Филонова) и строилась братьями Мушаковыми: Андрианом, Лекандром и Гавриилом. Четвертую попытался возвести еще и Федор Благирев со своим племянником Владиславом, но из-за отъезда последнего в Ленинград, бросил начатое дело, и перекупив у ольхонского бурята Ильи Тарбанова работающую, срубил на речном левобережье устья Сухая, рядом с Мушаковыми двух этажный дом. А первооснователь Заречья Василий Сахнов, имея определенный опыт, возвел там же еще и свою, но перед тем попросил Владимира Рязанова выбрать для нее место, чтоб служила долгие годы. Так и произошло. В августе 1942 г., после проливных дождей Сухинская речка, вышла из берегов и смыла мельницы Мушакова Андриана и Благирева Федора, а мельница Сахнова устояла и служила людям еще, вплоть до 70-х г.г. 20-го века. Так, о тех делах Рязанова в Сухой, повествовал мне Илья Евменович Сахно. Но это не все. По просьбе первопоселенцев села Заречье, как рассказывал мне дед, в год его рождения Рязанов построил первый Сухинский мост. Мост был арочный, и сухинцы долгое время, пользуясь им, восхищались его красотой. Однако, страшное наводнение военной поры, не пощадило и его.   
   После того, как в 1909 г. Владимир Дмитриевич покинул Сухую, он еще 10-ть лет занимался практической геологией. В 1919 году В. А. Обручев приглашает его в Московскую горную академию на должность профессора кафедры факультета геологоразведки. Там он вновь читает студентам лекции по курсу «Разведочное дело». Жил одиноко и скончался в Москве 07.12.1925 года. Кроме огромного научного наследия, в геологоразведке и сегодня применяются два уникально сконструированных им прибора, обеспечивающих измерение искривления скважин – «клинометр» и залегания до буренных пород – «стратаметр». 
    О жизни семьи К. В. Благирева в Сухой, довольно достоверно отразил в своих исследованиях В. В. Власов. Остается лишь добавить: Семья его брата Федора, в 1938 г. спасаясь от раскулачивания, перебралась в Ленинград к сыну Виктору. Федор Васильевич прожил 83 года, скончался в 1958 г. Татьяна Ильинична в 1968-м, а их дочь Валентина в 2005-м.   
    Рязанов и Благиревы были уроженцами Санкт-Петербурга, и я полагаю, еще до встречи на Байкале, могли быть знакомы. Так это, или нет, предстоит еще выяснить, как впрочем, и о судьбе, не венчанной жены В. Д. Рязанова. Но это уже будет другое исследование.

           18. 12. 2019 г.              Александр Анатольев.

    Настоящую статью, после написания, я разместил на своей страничке в сети интернет «Одноклассники», а через три года в марте 2023-го, прочитав ее, вышел со мной на связь еще один внучатый племянник Владимира Рязанова, Роман Африканович Амосов – внук брата его Бориса. Коренной москвич, высокообразованный, профессиональный геолог, в свои 83 года он все еще продолжает заниматься практической геологией, на золотоносных разработках в Забайкальском крае. Чрезвычайно занятый трудовой деятельностью, оказывается он еще и не менее профессиональный искусствовед, и страстно увлеченный этим опубликовал несколько рецинзионных статей своим друзьям, известным художникам России, чем успешно и продолжает заниматься вдохновенно сегодня. На фотографии присланной мне он запечатлен на фоне собственного портрета. «Портрет написала Татьяна Ермилова (читинская). Он купил у нее 10 хороших работ, а эту не стал — не понравилась."Кажется, она обиделась" - таков его комментарий, когда Роман Африканович послал ее мне, в числе многих других фото, знакомясь со мной. Кроме всего прочего, о чем поведал мне Р. А. Амосов, занимается он еще и написанием книги о своей родословной, поместив в нее сведения о многочислие родственных связей с другими фамилиями по материнской линии, в том числе и с Рязановыми, что заставило его и обратиться ко мне. С восторгом приоткроюсь, обсуждать с ним высоко эрудированным и образованным человеком многие взаимно интересующие нас вопросы было для меня невероятно интересно и во многом даже познательно. Хотя не скрою, выражал ему решительное несогласие не единожды, например на его такие утверждение, как: «Александр Анатольевич, разряды в Горном институте не имели отношения к социальному статусу и определялись только на четвертом курсе, как направление специализации. Первый, он же заводской разряд подразумевал углубленное изучение металлургии, химии, галургии, пробирного искусства, наряду с общими для обоих разрядов предметами — минералогии, петрография, кристаллографии и др. Другое дело, что юноше из простой семьи трудно было сдать вступительные экзамены, потому что надо было знать дифференциальное исчисление (Леонард Эйлер, который его изобрел, еще при Петре, поступив к нему на службу в России), языки и т.д., чему учили не в каждой гимназии и тем более не в каждой семье. Также согласитесь, что, поступив Горный комитет, В.Д., не мог сам себя командировать, когда и куда хотел». Последнее я и не оспаривал, Рязанов потому и приступил после института к профессиональной деятельности именно на заводе генерала А. Лаврова, так как практиковался там перед его окончанием. Или вот такой: «Александр Анатольевич, добрый день! В Вашем материале написано: Профессор А. В. Арсентьев в описание работ за 1902 – 06 г.г, сообщая некоторые сведения о личности В. Рязанова, упоминает о каких-то неразделенных его чувствах. Быть может это, подтолкнуло к такому поступку?» Я прилежно прочитал статью А.В. Арсеньева, но никаких намеков на «неразделенные чувства» не нашел. Похоже, их и не было. Внучка М.Д. Рязанова на мое электронное письмо не ответила, но и служба mail. не написала, что такого адреса не существует. Жаль, что я так поздно о ней узнал. Желаю удачи, до связи. Р.Амосов»
    Что я могу ответить по данному поводу, писал только о том, что являлось для меня доступным, а не придуманным. И, бесконечно, жаль, что о многом важном для себя мы узнаем слишком поздно.
    В ходе телефонных разговоров и завязавшейся переписки выслал мне фотографию Владимира Дмитриевича Резанова с женщиной, якобы предположительно с его супругой, сопроводив ее следующим комментарием:
«Александр Анатольевич, добрый день! В Москве В.Д. жил сначала в доме №32/9 по Семинарскому  тупику, потом в здании МГА (сейчас Ленинский проспект д. ) Жену звали Ефросинья Григорьевна, девичья фамилия Константинова. До того, как прочитать Ваш материал, я думал, что именно она на посылаемой фотографии, теперь не уверен. Но обратите внимание, на обручальные кольца на руке В.Д. и женщины,полагаю его жены. Они не могли надеть их просто так. Пришлите пожалуйста номер телефона Инны Соломоновны. Р.А».
     Но вот, кажется все окончательно и прояснилось. В отличие от Романа Амосовича я нисколько не сомневаюсь, на присланном им мне снимке запечатлен Владимир Дмитриевич, не иначе как со своей женой Ефросиньей Григорьевной. При чем думается мне, что фотография эта сделана не где-нибудь, а у нас в Стволовой. И хотя Роман Африканович имеет возражение на это, но все вышеописанное мной в статье, полагаю, позволяет утверждать мне об этом уверенно. А то что имя жены Рязанова, названное другими свидетельствовавшими неверно, так память человеческая нередко подвергается забывчивости. На присланной мне второй фотографии запечатлены: В.Д. Рязанов с студентами, участниками работ КМА.  П.Н. Марков  Л.А. Русинов, Н.С. Лаврович. После многих лет проведенных в Сибири жил Владимир дмитриевич Рязанов последние годы жизни и преподавал в Москве.
 
                27. 04. 2023 г.              Александр Анатольев.