Шорохи Лиса

        Авторское определение жанра: роман в миниатюре, где животные выступают как личности


 Лес стоял тихо, хвойные деревья не издавали ни звука. Можно было подумать, что всё вокруг мертво. Однако повсюду шевелилась жизнь, следовало только получше присмотреться. В лесной подстилке копошились насекомые, птицы не пели, а только летали с места на место, другие животные бесшумно искали себе пищу.

         Один молодой Лис, не оглядываясь, спускался по камням в овраг. Он собирался поймать рыбу в узком, но глубоком ручье. Вступив на подсохшую грязь и осторожно передвигая лапами, Лис пробрался к воде. Заплутавший Сиг не знал, как вернуться к реке, и плавал в ручье, в надежде выбраться. Он не видел рыжего охотника, пока тот не подошёл вплотную. Лис с неумелой техникой совершил скачок в воду: Сиг резко отплыл в сторону, а молодой хищник остался по живот мокрый. «Ну, ничего, – решил Лис, – всё равно никуда ты от меня не денешься, плыть-то тебе некуда». Сиг, будто услышав его мысли, решительно поплыл дальше по течению ручья. Лис последовал за ним, по дороге высматривая лучшее место для прыжка.

        Мелкими шагами Лис следовал за рыбой. Грязь покрыло половину его ног и низ живота; тёмная вода засыхала или скатывалась с шерсти; лапы вязли. Сиг двигался в единственно открытую для него сторону, не думая, что там будет спасение, а только машинально удаляясь от нападавшего. Слякоть становилась всё обширнее, ручей мельчал. Наконец вода совсем рассеялась по низине и Сигу оставалось либо повернуть назад, либо барахтаться на отмели. Лис увидел это и, не боясь увязнуть, залез в жижу, загородил проход к ручью. Сиг пытался выплыть, но плыть было некуда. Он трепыхался, шевелил хвостом, изворачивался, а Лис, со вниманием наблюдая за ним, приближался. Когда расстояние стало достаточно маленьким, рыжий хищник прыгнул. Сиг хотел увернуться, но грязь не давала простора, и вся прыть осталась оказалась бесполезной. Через минуту в пасти Лиса находилась неживая рыба.

        Лис, съев долгожданную добычу, вылез из оврага. Грязь на шерсти засохла, животному стоило несколько потереться о траву и землю, чтобы большая её часть отстала. День близился к концу, начинался закат, в то время как Лис отправился на поиски ночлега. Он нашёл сухой полый ствол и устроился в нём. Здоровый крепкий сон овладел молодым Лисом на пару часов, после чего он поднялся и снова направился в путь.


       Ночная прохлада набиравшей силу осени обволакивала спокойный смешанный лес. Лис старался двигаться бесшумно, чтобы не спугнуть будущую добычу. Аккуратно ступая по листве и траве, он принюхивался, прислушивался и лишь неконтролируемые шорохи выдавали его. Один необычный звук привлёк его внимание. Посреди общего безголосья этот шум казался чем-то из другого мира.  Лис пошёл посмотреть, что это; юное сердце ещё не научилось усмирять порывы любопытства, впрочем, если он здесь останется, то ему следует обо всём знать.

       Гул стоял неподалёку от скалы. Деревья росли поодаль, будто отступая, уступая место. Небо словно шевелилось, Лис видел движение и ничего не понимал. Днём в небе парят птицы, да они по одной штуке летают, а тут масса какая-то. Лис имел неосторожность встать в открытой местности, так лучше было видно, ближе. Неизвестные с воздуха заметили его и им не было до него никакого дела. Молодой Лис долго дивился, а потом заметил, что существа вылетают из пещеры, и по отдельности они небольшого размера. «Они похожи на пчёл, – подумал Лис, – те тоже роями летают. Значит, эти тоже жалятся или кусаются, а здесь их гнездо. Надо держаться от них подальше». Рыжий хищник собрался улизнуть от этих пугающих незнакомцев, как вдруг услышал пронзительный визг.

       Любопытство снова захватило юного Лиса, и он пошёл в ту сторону, откуда раздался чужой голос. На нижней ветви осины вниз головой висело раннее невиданное создание. Оно было тёмного цвета, словно дитя самой ночи. Его тело настолько непропорционально, что уши превышали размер головы. Доставляло трудность определить, где кончается туловище и начинаются лапы. От него исходил запах крови, животное определённо зализывало раны и поскуливало. Лис подошёл поближе: никаких признаков насекомого и на птицу не похоже. Лис не выдержал и задал вопрос:

- Эй, что ты такое?
- Я? – отозвалось странное создание, висевшее вниз головой. При этом оно повернулось к пушистому зверю и осмотрело его молниеносным пронзительным взглядом. Этот взгляд заключал острый холод и угрозу. Так смотрят только хищники и только когда охотятся или уверены в своём превосходстве, неуязвимости. Существо отозвалось суровым тоном:
 – А кто ты такой?
- Я знаю кто я, я не знаю кто ты, поэтому и спрашиваю, – смущённо пролепетал Лис. Он внезапно почувствовал себя неловко, как будто вопрос считался неуместным.
- А я не знаю кто ты, – соврало хитрое создание, оно прекрасно знало, кто такие лисы, но ему не понравилось, что наглый юнец посмел обозвать его неодушевлённой формой. – Так, может быть, как ты «кто», так и я «кто»? Логику улавливаешь?
- Кажется, – неуверенно произнёс Лис, – ловлю.
- Ха-ха-ха, – спокойно и без усилий засмеялся тот, – многого ты ещё не понимаешь, – и создание махнуло крылом, с которого закапала кровь; земля тут же её впитала.

        Лису не понравилось, что с ним, взрослым и самостоятельным, обращаются как со щенком. Его мать учила, что в мире есть много хищников, а лисы – одни из самых крупных и опасных, получается, что его нужно бояться, а не насмехаться над ним. В молодом звере загорелось желание отстоять свою гордость, показать, что он опасен, заставить неизвестное животное бояться его.

- А ты тоже глупишь: чего передо мной кровью брызжешь? А я возьму тебя и съем!
- Во-первых, – рассудительно начало существо, – не «брызжешь кровью», а «брызгаешь кровью». Во-вторых, лисы не умеют лазать по деревьям. И, кажется, мне это известно лучше, чем тебе. – Рыжий юнец на короткое время смутился, но быстро спохватился:
- Ты сказал, что не знаешь, кто я, но ты знаешь!
- Я знаю, что ты лис, но я не знаю, кто ты такой, – спокойно отпарировал незнакомец. Юного Лиса возмутило его спокойствие. Перед странным созданием стоит хищник, он мелкий и истекает кровью, откуда такая уверенность и хладнокровие? Лис захотел спросить: «Почему ты меня не боишься?», но решил, что этот вопрос глупый.

        Он подумал о том, чтобы залезть на ветку и достать самоуверенную добычу, но посмотрев на высоту насеста, поуныл: существо оказалось право во всём. Лисы действительно не могут карабкаться по деревьям, и он понимал это лучше, чем сам молодой Лис. Какой позор.

        Лис пожелал сделать так, чтобы этой встречи никогда не было, что невозможно. Оставалось только уйти побеждённым. Молодой хищник скукожился, будто стыд мощной лапой сдавил его.

- Вижу, ты опустил голову, и задумался– несколько весело и в то же время серьёзно обратилось необычное создание к поникшему животному, – это хорошо. Так и ходи. Всегда будь скромен, осторожен, скрытен. Ищи подвоха и опасности везде, за каждым кустом, под каждым камнем. Самоуверенность погубит рано или поздно. Дерзость не украшает даже хищника. На всякого сильного найдётся тот, кто посильнее. Любой умелец может потерпеть поражение в собственной стихии. Я летал, я создан для полёта, и в полёте на меня напала смерть. Я не жилец, и я умру, как умирают все. Ты хочешь знать кто я? Я скажу: я – летучая мышь. Моя родня зовёт меня Ии. С помощью имён мы различаем друг друга. Я был в краях у моря, солёный ветер обдавал мне грудь, а бесчисленные волны волновали слух. Я был в местах, где горы обширнее, выше и круче здешних, а зелени меньше. Ты всего этого не видел, да и не узнаешь, здесь твоё место. – Ослабленный обескровленный Ии дёрнул крылом, с которого упали ещё несколько красных капель.

- Но я могу туда попасть, – живо возразил молодой Лис, – Я как раз ищу себе дом, и я могу искать его там.
- Ха-ха-ха, – тихо засмеялась летучая мышь.
- Что опять не так? Или думаешь, я не доберусь?
- Дело не в том, где ты ищешь, а в том, что ты ищешь. А что касается «дома», то «дом» не ищут, его создают.
- Как! – Воскликнул изумлённый Лис. – Но ведь лисы ничего не строят: мы не муравьи и даже не бобры! – На это Ии вздохнул.
- Эх, наверное, я умру раньше, чем ты поймёшь хотя бы одно моё слово… – Странное создание качнулось, силы окончательно его покинули. Раненную летучую мышь стало клонить в вечный сон. – Послушай, парень, тебе… придётся учиться…
- Чему учиться? – С нетерпением спросил Лис. Ии немного подождал, собрался с силами и промолвил:
- Все-му…

       На этом их разговор закончился. Ии замер, несколько секунд провисел вниз головой, а затем почти неслышно упал на толстые корни осины. Крохотное бездыханное тело лишь напоминало того мудрого существа, с которым беседовал Лис. Молодой хищник сидел и смотрел на это тело, как на напоминание о былом. Наконец Лис поднялся на лапы, он был не голоден, к тому же есть летучую мышь ему не хотелось, так что он просто произнёс: «Прощай, Ии, теперь я знаю кто ты такой» и побрёл прочь от пещеры с летающей тучей.


       Следующие дни властвовал дождь. Уставшая за сезон жаркого яркого лета земля отказывалась принимать такой большой поток воды. Ей уже хотелось спать, и чтобы поскорей выпал снег. Не заботиться о маленьких ростках и погибших деревьях-великанах, не регулировать движение питательных элементов – как бы это было замечательно! А дождь всё льёт и льёт.

       Молодой Лис в последнее время не мог удачно охотиться. Не правда, что у воды нет запаха. В лесу у всего есть свой запах, и у воды тоже. Падая сверху, она захватывает часть небесной лазури и несёт её вниз; ударяясь о листья, иголки, ветки большой флоры она захватывает часть и их аромата. А ударяясь о почву, она поднимает её благоухания. Поэтому у дождя есть свой особенный запах, сбивающий и накрывающий все остальные. Кроме того, звон от удара капель мешал добычу услышать. Несчастный неопытный Лис смог поймать лишь бурозубку и его мучил голод.

       Когда дожди прекратились, Лис вздохнул с облегчением. В течение поисков еды сырая почва пачкала лапы по запястье. Он не обращал на это внимания, ему хотелось есть. На пути попадались различные звери, Лис смотрел на них иногда с раздражением, редко с завистью, и часто с сокрушением, потому что не мог их поймать. Вот мимо него прошёл здоровый Лось, и Лис подумал: «Слишком большой». А вот вокруг увился писклявый комар – «Слишком маленький». На кочке красовались бледные поганки – «Не съедобно». На вершину берёзы залетел ворон – «Не доступно». «Вокруг столько воды, почему здесь нет рыбы, – сетовал Лис, – или хотя бы зайцев».
Несмотря на лёгкий туман, вызванный обилием влаги, высоко на берёзах достаточно чётко виднелись массивные гнёзда чёрных воронов. Молодые особи сильно отличались от своих родителей: их туловище не чёрное, а серое, и размером они меньше. Лис смотрел на этих птиц, их гнёзда и вспомнил, что ему сказал Ии. «Ничего не понимаю, а ещё я хочу есть. Вот поем и буду думать».

       Рыжий охотник устал, однако продолжал идти, принюхиваться и прислушиваться. Он ждал, искал, высматривал добычу. Нетерпение и жгучий голод гнали его, он не останавливался, не отдыхал и не приглядывался как следует в удобные для прятанья места. Так он пропустил пару мелких зверьков. Живородящая Ящерица, прятавшаяся за кустом голубики, обратилась с высказыванием по этому поводу к Синице, прилетевшей поклевать ягоды:

- Скажите, пожалуйста, какой странный лис.
- Да, по-моему, он слеп, – подхватила Синица.
- Ходит, словно помешанный, – продолжала возмущаться ящерица. Она вообще не любила пушистых, пернатых, клыкастых хищников, а тех, что ходят поблизости, особенно.
- А вам, соседушка, было бы лучше если бы он вас заметил? – С лёгкой иронией, однако ласково, поинтересовалась Синица, продолжая глотать голубику.
- Простите, пожалуйста! Ни в коем случае, я не тороплюсь к кому-то в желудок! – И с оскорблённым чувством собственного достоинства она махнула хвостом и быстро уползла. А Синица осталась дальше поедать ягоды.

        Лис нервно и нетерпеливо втягивал воздух, прислушивался, но ничего перед собой не видел. Впервые в жизни он так сильно хотел есть. Ноги наполнились мелкими судорогами, глаза раздражённо бегали. Рыжий охотник был готов неистово кинуться в любую сторону, где только покажется что-то живое. А вместе с тем он никого и ничего не замечал. Не увидел, что стоит прямо на заячьих следах, что рядом полно птицы крупной и мелкой. Жажда плоти поглотила его разум.

        Молодой Лис скитался бы по туманному болоту и дальше, однако веселье воронов привлекло его. Две взрослые птицы сидели на ветках берёзы на границе болота и леса и развлекались за счёт молодого Лиса:

- Я ставлю, что он будет бродить здесь всю ночь, – говорит первый.
- Нет, дружок, этот оборвыш не продержится и до срединного часа, – что на языке воронов означает «до полуночи».
- Вы говорите обо мне? – Злобно спросил Лис.
- О тебе, рыжий. О ком же нам ещё болтать, как не о безумном лисе, – отозвался первый Ворон.
- Я вовсе не безумный. Эх, ваше счастье, что вы птицы и сидите на дереве, а то я бы вас съел – И Лис исподлобья бросил на них дикий кровожадный взгляд.
- А, так вот, что с ним: голодянка. Я выиграл. – Обратился к собрату Второй ворон.
- Но мы же не об этом спорили. Мы спорили, когда он умрёт, – с недовольством возразил первый Ворон.
- Э, брат не хитри, ты должен мне, я же первый понял, чем он болен. Значит, я и мудрее время предсказал. – Чёрная птица стала лукавить, ведь выигрыш – это лучшее место для гнезда на будущий год.
- Нет, дружок, погоди, – первый Ворон не желал уступать – уговор есть уговор, ничего не решено. Дождёмся, когда лис протянет лапы, тогда и откроется, кто метче кинул, – что на языке воронов означает «точнее угадал».
- Это так можно ждать и пока череп от мяса оголиться. А мне сейчас надо… – он замялся, потому что совершил роковую оплошность: чуть не сказал «мне сейчас надо быстрее дело решить и поскорее местечко урвать, чтобы ты опомниться не успел».
- Тебе надо, что?..
- Ничего, брат… Если нужно, подождём, а всё-таки я прав.
- Это покажет время, – со спокойной уверенностью заключил первый Ворон.
Лис слушал их и вникал, он наконец понял, что с ним не так и почему до сих пор не поймал ни одного зверька.
- Так, как вы сказали, дяденька Ворон, что со мной? – рыжий охотник вспомнил слова Ии о том, что надо быть скромным и осторожным и постановил, что прикинуться несведущим лисёнком в данной ситуации лучше всего.
- У тебя голодянка, мальчик, – ответил первый Ворон. Голод захватил твой рассудок. Ты не можешь ни о чём думать. Больше всего на свете ты хочешь есть, но никакой еды ты просто не видишь, даже если она лежит у тебя под носом.
- Какой вы умный, дяденька Ворон, – продолжал играть свою роль Лис, – а вы, случайно не знаете, как мне побороть эту голодянку?

        Оба ворона заметили резкую перемену в выражении Лиса. Начинающий актёр переиграл вследствие неопытности. Второй Ворон усмехнулся и продолжал без движений сидеть на ветке. Первый Ворон оглядел исхудавшего лиса и погрузился в мысли. Если они скажут ему, как избавиться от проблемы, он выживет и спор станет бесполезным. А первый Ворон хотел победить, давно ему не доставалось хорошенькое местечко. Однако жалкий вид лисёнка смутил его.  Не то что бы он почувствовал жалость или симпатию, а так, разумную сдержанность. Вовсе не очевидно, что именно он выиграет пари, в таком случае оно всяко окажется бесполезным. А первый Ворон не любил делать бесполезные вещи, даже когда они заключались в ничего не деланье. В конце концов он решил поступить не так и не сяк.

- Послушай, мальчик, – начала мудрая птица, – ты сам можешь ответить на свои вопросы.
- Разве, дяденька? – Лис продолжал прикидываться покорным и несмышлёным.
- Подумай над тем, что тебе нужно делать и над тем, что делать не нужно.
- Я считал, что сначала надо поесть, а потом думать, – удивлённо высказался юнец.
- Нет, дорогой. Чтобы поесть, надо подумать. – Сказав это, Ворон взмыл в воздух и скрылся за соседними деревьями.

      Второй Ворон, до сего мига сидевший поодаль от собрата и молчавший, всполошённый улетел в ту же сторону. Лис остался, где сидел. «Мне надо подумать? Я есть хочу, а не думать. Я так устал». И зверь опустился, как падает осенний листок, мягко направляемый ветром. Он положил голову на передние лапы, попытался напрячь мысль, но мысль тоже сильно устала и стала такой тонкой, что Лис едва мог её слышать.

       Когда Ворон догнал своего собрата, устроившегося на ели, то эмоционально излил, что он думает о случившемся: ты, мол, такой, сякой, зачем с ним разговаривал, это может всё испортить. На что другой Ворон ему ответил: «Ты слишком горячишься, брат. Всё ещё открыто, – что на языке воронов означало «ещё ничего не решено». – Малыш лис даже не вышел с болота. Не обедать же я ему дал, а так, всего-то языком почесали». Второй Ворон остался недоволен, пробубнил, что тот просто не хочет продуть, поэтому ломает весь спор: «Ни мне, ни тебе, так хочешь?» Другой Ворон нашёл, что реагировать на это бесполезно, и сделал вид, что занят высматриванием чем бы подкрепиться. Тем беседа и завершилась.

       Молодой Лис проснулся сразу после заката. Ночной покой болот манил сладким соблазном поспать ещё, но жаждущий пищи охотник поднялся. Он хотел направиться в какую-то сторону, однако остановился и задумался: «Ходить я могу до бесконечности, а добычу должно искать, где я сейчас стою». И он принюхался и прислушался.
Вода тянула душком от опавших листьев и подводных трав. Земляные кочки тоскливо возвышались над водяной гладью. Было похоже, что юный хищник здесь один. Но лес – обманчивое место. Местные обитатели никуда не делись, их просто надо получше искать. Лис вспоминал, что говорила ему мать-лисица о угодьях, залитых водой. Первым делом в памяти всплыло, что ни в коем случае нельзя лезть в воду, а то трясина засосёт. Далее, что на болотах рядом с реками и озёрами водятся утки, которые по ночам спят на земле. Идеальная добыча.

       Лис начал искать журчание воды и быстро увидел реку. Чей край с его стороны плавно перетекал в пойменное болото. А на другой стороне мирно дремала стая свиязей. «Как же мне переплыть реку? Я устал. Если… есть какой-нибудь ход» – и хищник покрутил головой в надежде увидеть мель или продолжение болота. Ничего подобного в этом месте не находилось. Лис не отчаялся: добыча есть везде.
Он окинул взором кочки и сосредоточился на самых высоких и сухих. Отсутствие суеты в пространстве и в голове, живые инстинкты и маленький, но опыт, помогли найти долго желанный предмет.  В кривой кочке послышалось мельтешение крошечных лапок. Лис опасливо подкрался к кому почвы, напряг мышцы, рывком взвился в воздух и рухнул, дробя лапами землю. Полёвку задавило, Лис достал её и проглотил. В нескольких метрах он обнаружил ещё одну. А потом поймал ещё нескольких, пока не утолил голод. После чего довольный и сытый он устроился под корнями пихты и проспал до рассвета.

Два ворона, наблюдавшие за ним с высоты кроны, по-разному восприняли его удачную охоту.

- Ну вот! Теперь конец пари. Никто не выиграл, молодец! – Восклицал один Ворон.
- Иногда случаются вещи, которые нам неприятны. Нельзя контролировать всё, – этот ворон имел спокойный и солидный вид. Потеря возможного места его не расстроила. В конце концов судьба молодого Лиса тоже была лотереей.


       Утренняя заря осветила спины дремлющих свиязей. Птицы безмятежно отдыхали на воде, набирались сил перед перелётом. Некоторым из них уже грезились саванны и влажные джунгли. Другие ничего не видели, темнота окружила их сознание, так что в нём не оставалось уголка для страха перед опасностью. Одна же свиязь в возрасте, проявив благоразумие, очнулась раньше всех.
Это был старший брат главаря одного из клиньев. С вечера он устроился с краю, оберегая более молодых и здоровых уток, теперь же поднялся, чтобы потихоньку их будить.

       Молодые просыпались быстро, но ленились начинать день и обратно укладывали голову под крыло. Зрелые утки потягивались медленно и неохотно, однако, открыв глаза и встав на лапы, уже бодрствовали без заминок.

       Врассыпную птицы углублялись в реку и распределялись по брегу в поисках пищи. Подводная трава и её луковицы насыщали обитателей реки, пока старый Свиязь плавал без цели. Есть ему не хотелось, единственно привычка побуждала делать что-то похожее на ежедневный ритуал. Он чувствовал, что не сможет преодолеть большое расстояние этой зимой. Неосознанно он отодвигался от хороших мест с питательной травой, уступая её тем, кто моложе. Его стан перемещался среди других свиязей, и никто не замечал его упадка. Знакомые глаза собратьев мелькали то тут, то там, и Свиязь мысленно с ними прощался. Он не планировал взмывать ввысь вместе со всеми, стало быть они видятся последний раз. Сегодня-завтра стая поднимется в небо и улетит так далеко, что и представить сложно.

       Странно, что за все годы перелётов Свиязь ни разу не задумался, сколько они осиливают пространства, он просто летел. И сейчас он не способен припомнить, насколько много приходилось лететь и куда. Когда стая взлетала, каждый махал крыльями, не планируя, куда, собственно, направиться. Их вёл инстинкт. Теперь Свиязь никуда не полетит, и инстинкт зачах, как эта старая утка.
Страх смерти до сего момента не посещал его. Свиязь долго рассекал небеса и насмотрелся всякого, так что и умирать не жалко.

       Маневрируя между сородичами, старая птица вспомнила, что неплохо было бы пожелать удачного пути младшему брату. Тот, как обычно, лакомился одними из лучших ростков в окружении друзей. Раньше старший стеснялся к нему подплывать из-за разницы в статусе, а сейчас это потеряло значение. Свиязь приблизился к сборищу главарей клина, вышестоящие ему не обрадовались, но старый Свиязь непринуждённо проплыл мимо, даже подвинув одного из них. Младший брат догадался, что нежданному гостю нужен он, и пригласил старшего брата отойти.

       Установив расстояние от остальной части стаи, которое требовало приличие, младший на правах более привилегированной птицы заговорил первый:

- Здравствуй, брат, как ты живёшь?
- Здравствуй, брат, – без стеснения и заминок ответил старый Свиязь. – Я только хотел пожелать тебе и всем остальным хорошего перелёта. В этот раз меня с вами не будет, я уже слишком стар. Пришла пора покинуть стаю. Я останусь здесь в этом году.

       Младший брат смутился от этих слов, ему внезапно стало жаль родича, однако, как один из вожаков, он не мог показать хоть какую-то эмоцию кроме уверенности и спокойствия.

- Для меня было честью летать с тобой брат, мы будем тебя помнить. – Он захотел тоже пожелать чего-то приятного, вроде «Удачной зимовки», «Желаю хорошо провести здесь время», «Увидимся в следующем году», но вспомнил, что для свиязи остаться на зимовку означает смерть и сдержался.

        Братья на мгновенье забыли о приличиях и стукнулись боками, что для уток значило проявление глубочайшей привязанности, уважения и признания, и расстались, поплыв в разные стороны. У младшего брата к глазам подкатили слёзы, он любил старшего. Ему стало печально и тяжело от мысли, что теперь из его жизни исчезнет ещё одно дорогое существо и мир навсегда изменится. Родичи почти не общались, лишь изредка позволяли себе отдалённые кивки и взгляды. Старший смущался и осторожничал, а младший, сначала подражая брату – «Значит так и надо» – затем укоренившись в высших кругах, принял позицию, диктуемую его положением. И всё же они были братьями и чувствовали привязанность друг к другу, а эти кивки и взгляды поддерживали и успокаивали главаря клина. А теперь он останется совсем один.
Старый свиязь уже принял всё и вся и готовился уйти на покой. Прощание с братом – это единственное, в чём он ещё нуждался. Отныне ему оставалось только ждать.
Через два дня стая разбилась на клинья и улетела. Младший, поднимаясь вверх и уводя с собой сородичей, последний раз взглянул на брата. И тот послал ему прощальный свой кивок.

       На воде внезапно стало тихо. Даже журчанье реки слышалось слабо, будто из-под земли. Старый Свиязь огляделся вокруг и устроился у берега подремать – с недавнего времени ему больше не надо ничего бояться.
После дня наступил вечер. Одинокая утка ощутила лёгкий голод и немного подкрепилась. Зелень показалась какой-то необычной, может оттого что он первый раз трапезничал здесь так поздно. Какое-то время он плавал без цели и от нечего делать осматривал окрестности. Прохладная ночь заставила его свернуться и дрожать от стужи как никогда.

       С рассветом он не почувствовал потепления. Его перья покрыл иней, расправить крылья оказалось трудно и Свиязь, поленившись, ждал, когда тёплые лучи сами разомнут и согреют его тело. В итоге он поднялся, когда солнце уже полностью возвысилось над горизонтом. Чтобы окончательно разработать мышцы, пару раз проплыл взад-вперёд, после чего отправился путешествовать по речной глади.
Известные виды как будто приобрели другой вид. Ещё пару дней назад, со стаей, берега выглядели по-другому. «Зима приближается, – думал старый Свиязь, – и я впервые её встречаю. А не так уж это и плохо». Всё было в исключительном распоряжении одной утки, исчезла необходимость выискивать местечки получше, толкать других, ждать.

       Он кружил по округе, пока не устал. Заболоченный берег показался ему привлекательным, тем более что прежде он не ступал на болотистую землю. Крутые кочки и грязноватая вода показались непривычными и в то же время завораживающими. Это был новый опыт в конце жизни.

       Ощупав почву лапами старый Свиязь устроился поудобней, чтобы подремать. Он прижал голову к груди и глубоко выдохнул. Слабое движение воды, лёгкий ветерок и колыхание травы – всё слышалось старой птице. Лис особенно старался не шуметь, потому что ему ещё не доводилось охотиться на уток. Медленно и с доведённой до предела аккуратностью он подкрадывался к добыче. Его зеленоватые вцепились в силуэт и ни на что не отвлекались. Лапы деликатно и в то же время дико ступали вперёд. Свиязь ничего не замечал.

      Натренированным  рывком молодой Лис настиг свою цель. Это случилось так быстро, что старая птица не успела ничего понять. С последним вздохом она покойно покинула мир охотников и их добычи.


      Лис так и не отыскал путь от болота на другую сторону реки, и несмотря на это остался и ждал удобного случая. Ему предстоял долгий путь, кто знает, может быть, сюда больше не представиться возможности попасть. Одинокая утка сама приплыла на болотистую сторону. Терпение дало добротные плоды, молодой Лис был очень доволен собой.

      После топей молодой Лис направился в сторону горы.  На пути раскинулись хвойные великаны. Охотник, даже сытый и не ищущий пропитания, был осторожен и скрытен. Новый участок озадачил множеством запахов. Звуков как всегда летало немного, вопреки этому здесь находилось много животных.

      Молодой Лис шёл среди стволов и обнаруживал уже знакомых, но интересных существ. Под большим папоротником поднялся муравейник. Его маленькие жители разбрелись по окрестным плаунам и мхам, так что лис мог их разглядеть, хотя его больше привлёк муравейник. «Я так и не понял, – начал он размышление, – мне надо искать свою территорию, свой дом. Но как я должен его построить, что имел ввиду Ии?» 

      Пока юный Лис пытался разобраться в своей задаче, из-за соседних сосен к пихте прилетел дятел Желна и стал к долбить кору. Рыжий хищник внизу услышал работу птицы и обратил внимание на неё. Стоило усилий увидеть дятла между игольчатых ветвей. Чёрные перья птицы сливались с цветом коры, к тому же обильная зелень закрывала обзор. Лис, имевший неопределённое представление о местоположении источника звука, направил мысль так: «Вот дятел, выбивает себе дом в дереве. Я так не умею, да и не за чем. Муравьи строят муравейники, это тоже связано с деревьями, ветками, грязью. Кто ещё что-то строит… Птицы строят гнёзда высоко, бобры строят хатки под водой… А мне нужно жилище немного под землёй, я думал, что просто найду его на своей территории. Но сначала следует найти территорию… Или построить дом, я запутался! – Молодой Лис с надеждой посмотрел в сторону дятла, – может, он скажет мне».

      Юный зверь неуверенно приблизился к пихте, сел почти под самым стволом и вежливо обратился к птице:

- Здравствуйте, уважаемый дяденька дятел, – после этого звук стих. Желна был порядочно удивлён тем, что с ним заговорил лис. Ничего подобного с ним ещё не происходило. Он остановился, повернулся в сторону рыжего собеседника, которого ему было легко заметить, и с напряжением приготовился слушать дальше.
Лис озадачился тем, что дятел не ответил на приветствие. Он не мог определиться, что бы это могло значит: птица не хочет отвечать, она уже улетела, или, наоборот, следует подождать. В итоге Лис выбрал продолжить говорить – если дятел улетел, ничего страшного, что пара слов раствориться в воздухе, а если он здесь, то это способно побудить его к беседе.
- Уважаемый дятел, вы делаете себе дом сами, вы смыслите в этом. Скажите, как мне построить себе дом? Видите ли, мне нужно найти свою территорию и жить там. А как мне построить или найти свой дом я не знаю. Что мне для этого нужно делать?
Спустя несколько секунд дятел ответил:
- Молодое животное, я не имею ни малейшего представления о ваших строительных способностях. Обратитесь к кому-нибудь другому. – Молодой Лис обрадовался, птица ответила.
- К кому я должен обратиться?
- Об этом я также не имею ни малейшего представления. И вообще, с чего вы решили, что должны что-то построить. Сколько помню себя и этот лес, лисы всегда находили норы и поселялись там. 
- Значит, мне нужно найти себе нору, а не строить её? – Уточнил молодой Лис.
- Не имею об этом понятия. Некоторые лисицы и роют эти норы. Тут как получится… – Желна на немного остановился. – Разве лисят не должны учить лисицы-матери? Разве вас, юное животное, этому не обучали?
- Мою маму, – начал печально Лис, – растерзали волки, она не успела нас до конца научить. – Из-за расстояния между ним и дятлом юный зверь как бы выкрикивал слова, но, когда дело дошло о матери, он поневоле понизил голос, хотя Желна его услышал.
- Что ж, печально. В нынешнем году у меня из гнезда выпал птенец и его тут же утащила норка. – Желна сказал это, чтобы в ноту с Лисом окончить разговор. – Если у вас больше нет вопросов, юноша, с вашего позволения, я продолжу прокладывать путь к своему обеду. – И дятел снова застучал по коре.
Молодой Лис понял, что больше птица ему не помощник и удалился.

«Так, с этим понятно: сначала нахожу территорию, затем на ней отыскиваю нору или рою её сам. Теперь хорошо бы подкрепиться». Каждый день поиск съестного начинался с тщательного осмотра местности. Лис уже поглотил двух бурозубок и искал чего-то покрупнее.


        Повсюду тянуло хвоей, валялись пустые и богатые семенами шишки. Здешние жители все силы вкладывали в подготовку к зиме. Бурундуки резкими мелкими движениями суетливо обыскивали ветви. Лис наблюдал за мелькавшими наверху тельцами и досадовал, что не имеет возможности их поймать.
Подстилка из иголок мягко принимала лапы хищника, которые иногда слегка в неё вваливались, из-за чего появлялся еле заметный шорох. Молодой Лис усердствовал, чтобы этот звук совсем исчез, но у него не получалось. В какой-то момент он прислушался к собственным лапам больше, чем к окружающему миру. Он забыл, что охотиться, ему хотелось добиться от своих лап абсолютной тишины. Конечности не слушались, и поверхность из иголок и почвы продолжала издавать еле заметный звук. Молодого Лиса это раздосадовало, он почти разозлился, как внезапно уловил точно такой же звук, но исходивший не от него.

        Молодая рыжая белка спустилась, для того чтобы закапать несколько семян в землю. Она ещё не приступила к рытью, а только прошлась по земле. Лис внутренне оживился, а его тело замерло. Резкие быстрые движения белки говорили о её проворстве и молниеносных рефлексах. Если она его заметит, охота закончится не начавшись. На удачу хищника грызунья была молода и неопытна. Она смотрела по сторонам, принюхивалась, прислушивалась, но всё делала слишком торопливо и небрежно, поэтому не примечала его.

        После бессмысленного оглядывания округи, она стала копать. Лис воспользовался деятельностью белки как отвлекающим манёвром против неё же. Неспешно он подходил, держась деревьев, которые загораживали его. Грызунья периодически замирала и окидывала взглядом пространство и никого не находила. Лис увидел, что она закончила создание тайника и скоро убежит, потому напряг мышцы и приготовился к прыжку. Когда белка повернула голову в сторону от лиса, он побежал.
Потребовались секунды, чтобы она поняла откуда и куда он бежит. Грызунья сорвалась с места и побежала к дереву, но из-за не натренированности она не смогла тут же решить к какому именно, вследствие этого пропустила парочку, а догоняющему только это и было нужно. Не зная зачем она забежала в корягу, Лис не последовал за ней, а запрыгнул на корягу сверху так, что, когда белка выбежала наружу, Лис прыгнул на неё сверху.

        Лис прижал добычу лапами, но она была настолько увёртлива, что вместо тельца в тисках оказался хвост. Тут рыжая белка закричала:

- Стой, не ешь меня, не ешь меня! – Лис отчасти потерял запал от этого: добыча, как правило, с ним не разговаривала, тем более не просила. Однако это ничего не изменило, Лис всё ещё был голоден и открыл пасть, собираясь укусить грызунью. А та не хотела сдаваться и продолжила:
- Не ешь меня, не ешь меня, я тебе кое-что дам!
- Да что ты можешь мне дать, орехи? – Пренебрежительно отозвался рыжий Лис.
- Я тебе, я тебе, я тебе… – Лис в нетерпении снова разинул пасть, – я научу тебя смотреть на звёзды!

        Такое предложение ошеломило молодого Лиса, только не потому что он не знал, что такое звёзды, или думал, что белки не могут об этом говорить, а потому что он не считал, что на звёзды можно смотреть.

- Смотреть на звёзды? – Переспросил хищник.
- Да, да, я научу тебя смотреть на звёзды, понимать звёзды, только не ешь меня, – взмолилась белка.
- И зачем это мне? – В голосе юного зверя звучала суровость. Белка секунду подумала и ответила:
- Да, собственно и не к чему тебе это, только… Только это – волшебно… – Ещё один непонятный факт.
- Что значит волшебно? – Уже с меньшей суровостью поинтересовался Лис.
- Я даже не знаю, как тебе объяснить… Надо увидеть звёзды, чтобы это понять. Пойдём, я покажу их тебе…
Лис остановился. Довольно странное предложение, очень необычное и всё что сейчас произошло ощущалось ему необычным. В нём проснулось любопытство юного сердца. Оно потянуло его к этому странному, неизвестному. Лис сказал своей пленнице:
- Ты меня обманешь! Ты убежишь, ты просто хочешь, чтобы я тебя отпустил!
- Эх… – вздохнула белка. – Веришь или нет, но для меня звёзды – вся жизнь. Я покажу их тебе, а потом ешь меня, если так хочешь, только позволь мне в последний раз на них взглянуть, и в этом взгляде будет для меня целая жизнь. – Лис снова смутился: «Как это – в одном взгляде будет целая жизнь?». Ему захотелось узнать эту белку, и эти зачарованные звёзды, о которых Лис до сих пор знал, но по-видимому как-то их не понимал.
- Ладно, ты покажешь мне звёзды и после этого я решу есть тебя или нет. – Лис посмотрел на верхушки деревьев. – Сейчас день, звёзды, если я не ошибаюсь, висят ночью. И что нам делать?
- Подождём темноты, – просто ответила белка.
- А деревья закроют небо, – возразил Лис.
- Я покажу тебе место, на котором нет деревьев, и с которого видно небо. – Так же спокойно ответила белка. Её невозмутимость произвела впечатление на хищника, он тоже успокоился.

        Лис прижал белку лапами за хвост к земле, и так они оба лежали и ждали. После заката белка показала дорогу к заветному месту. Лис схватил её хвост в зубы, из-за чего он немного потрепался, и нёс её. Рыжая пленница вывела его на ближайшую прогалину. К несчастью тучи заволокли небо.

        Лис поднял глаза и сразу почувствовал разницу между тем чтобы смотреть на деревья и тем, чтобы смотреть на небо. В последнем случае взгляд утопает в бесконечности, стремится дальше и больше. От этого одного взгляда молодой зверь устал и решил поворчать.

- Где же звёзды? Я ничего не вижу.
- Подожди, – спокойно ответила белка, – тучи уплывут, и мы всё увидим.
- И сколько придётся ждать?
- Иногда с половину ночи.
- Как долго! – Возмутился Лис.
- Ничего, потерпишь, – отрезала белка. Она не имела настроения разговаривать, ей было больше по душе молчать, жаль, что Лис понял это не сразу.

       Они сидели на возвышенности, в то время как сильная лапа прижимала беличий хвост. Наконец тучи потихоньку удалились. Небосклон оголился, и прогалину залило светом. Животные встрепенулись, настало долгожданное зрелище. Лис энергично задрал голову и увидел огоньки.

- Да, это те самые звёзды, которые я видел всю свою жизнь. Ничего особенного в них нет – С претензией обратился молодой хищник к белке.
- Ты неправильно смотришь, – возразила белка, – надо вот так, – и она упала на спину, устремив неподвижные глаза ввысь. – Ляг на землю.

Лис изумился такому приказу:

- Зачем? Я и так всё вижу.
- Но ты неправильно смотришь, –оспорила рыжая белка. Её душа была уже где-то далеко. – Ложись, тебе говорят! – Настаивала она с родительской интонацией. Лису пришлось подчиниться, он кувыркнулся и опустил затылок на траву.
Когда его голова приняла неподвижное положение, всё вокруг словно растворилось. Остались лишь мерцающие огоньки наверху, такие одинаково далёкие и близкие, яркие и маленькие. Лис понял, что он делал не тек. Всю свою жизнь он смотрел не на звёзды, он смотрел просто наверх, куда-то в ту сторону, бросал бессмысленный взгляд, как неопытная белка сегодня днём оглядывалась и ничего не замечала. А теперь он смотрит не куда-то, а прямо на них, на светящиеся тела. И за это надо поблагодарить белку, которая, забывшись, так же, как и Лис, всматривалась в небосвод.

        Оба зверя – один большой, другой маленький – долго лежали неподвижно. В часы перед рассветом Лиса отпустило от лицезрения прекрасного. Он вспомнил, что должен что-то сделать с белкой.

- Слушай, Белка…
- Что?.. – Нехотя ответила соседка.
- В общем, ты свободна. Я тебя отпускаю.
- Премного благодарна. – Сказав это, она и ухом не пошевелила. Лис обратил внимание на то, что пленница не торопится уходить, в то время как он внезапно почувствовал желание смотреть на звёзды в одиночку.
- Ты не хочешь уходить? Иди, пока я не передумал, а то я сейчас тебя съем!
- Хорошо, хорошо, – очнулась грызунья, – убегаю, уже убегаю! – Она вскочила и помчалась в чащу. Лис остался лежать, только потянулся, а то от долгого нахождения в одном положении туловище затекло. «Эх, красивая это штука – звёзды…» Он ещё немного полежал и уснул.


        Солнце висело посередине неба, когда молодой Лис поднимался на гору. Голая Скала гордо возвышалась среди лесов и болот, не обращая внимания на такую мелочь, как то, что она являлась единственной большой возвышенностью поблизости, из чего следовало, что ей, попадая под общий фон, стоило принизиться и не высовываться. Но Скала упорно стояла, не преклоняясь ни перед кем. Как будто в отместку деревья и кустарники избегали селиться на ней, так что кроме камней, небольших пещер и пучками травы холодное олицетворение гордыни не могло ничем похвастаться.
Лису было не по себе, оттого что его можно легко заметить с любой стороны. Отсутствие прикрытий заставляло его нервничать, а нужда заставляла двигаться дальше. Юное животное должно найти себе дом, пусть даже для этого придётся встать на совершенно открытую возвышенность и заявить всем другим хищникам: «Я здесь, и мне негде укрыться».

       Порода сыпалась под лапами, подъём отнимал много сил. «Наверно, спускаться будет легче, хотелось бы, – подумал молодой Лис». Почти добравшись до вершины, рыжее животное остановилось на отдых. Шерсть отчасти сливалась с бежевыми камнями и коричневой глиной. Ради безопасности Лис ещё значительно вжался в углубление в земле. С высоты открывался удивительный вид: деревья, полянки, река – всё было перед глазами. Прохладные порывы ветра приятно шевелили шерсть. Дремота начала накрывать голову охотника, но внезапный сигнал мгновенно прогнал её: ветер принёс запах Рыси.

       Лис насторожился, с усилием удержал себя от того, чтобы вскочить. Его укрытие казалось безопасным, а ветер дул на него, так что лучше было подождать, пока большая кошка не уйдёт. Негромкое чириканье и следующее дуновенье напугали рыжего ещё больше. Рысь была не одна – с ней два подросших детёныша. Если они найдут Лиса, то попытаются убить, хотя бы ради тренировки. Молодому охотнику ещё больше захотелось убежать, он встал перед выбором: остаться или побежать изо всех сил. Семейство, конечно, не будет предупреждать его о нападении, Рысь бесшумно подкрадётся к нему, так что он даже не узнает, что она подошла. С другой стороны, они могут и не найти его, а если выдать себя, то они обязательно погонятся за ним. На камнях ему бегать трудно, а Рысь здесь живёт, это её дом.

      Секунды длились как часы, Лис пытался думать, но волнение заглушало все мысли: «Остаться – бежать, остаться – бежать, остаться – бежать…» Он ждал какого-то перевеса, чтобы принять решение. Крошечный камень, покатился где-то сверху, и Лис рванул.

      Рысь услышала его запах и увидела следы, она уже встала над ним, чтобы прыгнуть, однако её выдала Скала, чей камешек предательски убежал из-под лапы. Лис не оглядывался, самое трудное – держаться на камнях. Он бежал до самого уступа и только тогда оглянулся: Рысь давно отстала, ей надо было только прогнать чужака. Молодой Лис перепугался, он не был готов к схватке со взрослой Рысью.
Пройти скалу напрямик не получилось – придётся обходить. На это уйдёт больше времени, но Лис понял, что каждый должен оставаться в своей стихии.


       На границе поляны и хвойного леса проходила река. Она текла здесь уже несколько тысяч лет и за это время прорезала почву под собой и вокруг себя. Обрыв уходил вниз на много метров. И на краю обрыва рос высокий могучий Тополь. Он стоял на этом месте уже несколько веков. В молодости его – крошечное семя – принёс ветер и кинул, не посмотрев куда. Корни Тополя упорно продвигались в толщу земли, брали из неё всё, что возможно и ничего не отдавали взамен.

       Гордый Тополь любил обозревать свои владения. Долгое время кроме него на поляне никого не было, только травы, но их старый Тополь не считал за достойных внимания. Как хозяин и владыка своей жизни и того, что находится подле, он любовался рассветами и закатами, утренней росой на листьях, пением птиц на его ветках. Ему казалось, что так пройдёт вечность: он всегда будет здесь, так же, как и эта поляна всегда вообще «будет». Шум реки его не беспокоил – он вырос рядом с ней, она поила его корни.

        Однажды в поляне что-то изменилось, Тополь сначала не мог понять что. Зрение старого дерева принялось подводить. Вроде всё как обычно: трава выросла в срок, птицы, насекомые, даже рыба в реке. Однако сама краска поляны будто изменилась, теперь что-то искажало привычные вещи. Тополь пристально всматривался несколько лет, пока не заметил – маленький росточек Клёна. Ветер принёс старому Тополю соседа.

        Маленький Клён робко и медленно поднимался, его едва можно было различить среди травы и клевера. Старый Тополь, не изменяя своим принципам, решил делать вид, что этого сорванца не существует. Он не разговаривал с малышом, а тот в свою очередь и не помышлял о том, чтобы как-то обратиться к гиганту, стоящему поодаль.
Зиму за зимой маленький Клён рос. Это раздражало старого Клёна, но он по-прежнему держался презрительного отношения. Когда же молодой Клён вырос настолько, что его можно было заметить не только с любого места на поляне, но и за её пределами, то старому Тополю пришлось переменить себя.

       Тополь впервые заговорил с молодым Клёном:

- Что же, – высокомерно начал он, – ты теперь будешь расти всё выше и шире?
- Да, придётся. Я же дерево, я не могу не расти – спокойно и неуверенно ответило молодое растение.
- Надеюсь, молодой человек, что вы не вырастите настолько, чтобы загородить собою всю поляну, а то знаете ли, солнца и ветер тоже некоторым нужны – У старого Тополя совершенно не было опыта ведения бесед. Он прежде ни с кем не разговаривал, поэтому с трудом подбирал слова. Казалось юный Клён внутренней корой это понимал. Сперва он засмущался и решил не отвечать, но подумал, что промолчать, когда к нему обращаются будет невежливо.
- О, не беспокойтесь, – совершенно без иронии ответил юнец, – Клёны так не растут, – и улыбнулся.

        Через несколько зим клён ещё вытянулся и расправил ветви. Теперь птицы устраивались и на нём тоже. В начале весны пришли грозы. Молнии прорезали тёмное небо, как прожилки на листьях Клёна. Молодое дерево, не избалованное подобными зрелищами, любовалось на сверкание. Больше всего его пугало и в то же время манило, с какой скоростью свет появляется и исчезает. Это было так завораживающе. А старый Тополь смотрел на Клёна и находил его реакцию на смертоносную молнию неуместной.

        Когда гроза закончилась, Тополь сказал юноше:
- Постерегись раскидывать крону, – на языке деревьев это выражение могло иметь несколько значений: не будь уверен и настойчив, не наглей, не увлекайся, – один удар – и ты погиб!

Молодой Клён недоумённо посмотрел на своего соседа:

- О, Тополь, я знаю, что молния опасна. Она губит деревья, но позволь заметить, что ты находишься к смерти ближе, чем я.
- Что! – возмущённо вскричал старый Тополь.
- Ты же выше меня, дорогой друг, значит, молния первее ударит в тебя – с улыбкой и без насмешки добавил Клён.
- Какая дерзость! Никто не может сказать, когда я умру! Я прожил здесь настолько долго, я привык ко всем опасностям, ничто не может тронуть меня!
- Ну, смотри, Тополь, ты же ещё стоишь на краю обрыва, – заметил молодой Клён.
- Молчать! Я не потерплю наглостей со стороны наглой мелкоты! – И Клён замолк. Больше они не разговаривали.

        Весной везде растаял снег, река поднялась, расширилась, ускорилась, усилилась. В этом году она ещё сильней размыла берега, и старый Тополь рухнул в её волны. Новое дерево осталось стоять поодаль от обрыва в одиночестве.

- Ты оказался прав, Клён, – радостно произнёс молодой Лис, пристроившийся в корнях нового приятеля. Ему надо было пройти через эту поляну, и он устроился на ночлег у молодого Клёна, который рассказал ему свою историю, – Почему ты выглядишь печальным, ты же победил? – Недоумённо спросил Лис.
- Эх, Лис, – вздохнул юный Клён, – я совсем не чувствую, что что-то получил, скорее – потерял.
- Не понимаю, – с зевотой добавил Лис.
- Видишь ли, мы, деревья, очень хотим жить. Мы цепляемся за жизнь, как только умеем. Я хочу жить. И старый Тополь просто хотел жить. А теперь он умер, и я остался один. Мне очень одиноко, ведь я никогда не был один. Пусть Тополь со мной не разговаривал, но он стоял рядом и этого было достаточно. Не скажу, что мне кого-то жаль, себя или Тополя, а только одиноко. Прав был Тополь – смерть настигнет внезапно, когда этого не ждёшь. И я когда-нибудь умру – со временем река разольётся ещё дальше и меня также унесёт волна. А может быть молния ударит. Или сгорю при пожаре. Или сгнию, струхлявлюсь и умру от старости. И от этого мне грустно. – Клёну ещё не доводилось произносить такие длинные речи. Он подумал, что его монолог утомил гостя и устремил взгляд себе под корни. Но молодой Лис не уснул, а с огнём в глазах серьёзно посмотрел на своего новоприобретённого друга:
 
- Это я понимаю.

       Утром, сквозь туманы пробираясь по поляне, юный Лис отправился дальше на поиски своего дома, а молодой Клён остался на своей поляне, которая служила ему родным местом.


       Через десять лет Лис пришёл на поляну у реки ещё раз. Он был уже не молод, скорее стар. Шерсть потускнела, местами облезла. Блеск в глазах пропал, лапы выглядели прежними, однако уже не могли ловко и гибко двигаться, каждая травинка трещала под ними.

       Беспощадная осень колола уставшее животное холодом по ночам и давила сыростью во время дня. Старый Лис снова был в пути, на этот раз он искал место не для дома, а для того, чтобы умереть.

- Здравствуй, старый друг, – обратился выцветший Лис к зрелому Клёну.
- Здравствуй, – удивилось дерево, – ты ли это, Лис? – великан не сразу узнал своего знакомца.
- Да, старый друг, это я. Вот мы и свиделись вновь. – Лис подошёл к стволу и улёгся рядов с корнями. – Надеюсь ты не против моей компании?
- Конечно нет, – с радостью в голосе ответил Клён – Столько лет прошло, как ты поживаешь? Помнится, ты хотел найти себе дом?
- Верно, я искал и нашёл свой дом. Там, в другом лесу жил старый Лис. Я прогнал его и поселился на его месте. Я нашёл прекрасную Лисицу, у нас была семья каждый год. А теперь пришёл другой молодой Лис и прогнал меня. Ха-ха-ха, – улыбнулся рыжий зверь, – так у нас водится. Да я смотрю ты ещё полон сил, – гость задрал голову и окинул подслеповатым взглядом древесного друга, – для деревьев десять зим не срок.
- Правда, я ещё молод и буду расти. А что будешь делать ты?
Старый Лис задумался: «Так, что ли, прямо и ответить «умирать буду», ха-ха».
- Я пройду обратной дорогой. Вернусь туда, откуда пришёл. Много раз я вспоминал здешние места и тех, кого здесь встретил. Хотелось увидеть их ещё раз, но это вряд ли получится. С тобой поговорил – уже замечательно.
- Я рад, что увидел тебя, – приветливо отозвался Клён. – Если ты не торопишься, я с удовольствием расскажу тебе свою историю.
- О, времени у меня много, и я с удовольствием послушаю тебя.
- Тогда слушай, – начал Клён.

       Я недолго стоял один после смерти Тополя. Каким-то чудом, может быть, в клюве птицы, с того берега реки сюда забросило семя Ели. Я сначала не замечал такую крошку, она была ростом ниже ромашки. Затем подросла, и только тогда я смог различить её силуэт среди трав.

- Здравствуй, милое деревце, – обратился я к ней, – скажи, мне кто ты?
- Здравствуйте, – тонюсеньким голосочком отозвалась крошка – я Ель, маленькая, молодая Ёлочка.
- Приятно познакомиться, Ёлочка, а я Клён. Теперь мы будем расти на этой поляне вдвоём.
- Да, давайте, вырастим высокими-высокими, как моя мама, чтобы видеть всё на свете! – Малышка просияла от нетерпения стать высокой.

        Время шло. В отличие от меня Ёлочка оставалась зелёной и зимой, мы так этому дивились и радовались. То, есть я делал вид, что дивлюсь, потому что каждый год видел, как хвойники на том берегу стоят с иголками.

        Она была мастерица придумывать забавы. Один раз она предложила считать птиц, севших на наши ветки. Конечно, к ней никто не садился. Её это расстроило. Но в тот день мимо её ствола проползла змея.

- Вот видишь, – сказал я, – мимо меня она не поползла, только рядом с тобой. – Ёлочка обрадовалась.

        Спокойно и мирно проходили наши лета и зимы. Но как-то незаметно ею начала овладевать тоска. Пока Ёлочка была маленькой её не было, но, когда деревце выросло, улыбка всё чаще отдавала тоской и грустью, а взгляд становился печален.

        Однажды я спросил её:

- Скажи мне, что печалит тебя, Ёлочка? – она не сразу ответила.
- Знаешь, Клён, у меня похоже появилась мечта, и я грущу, потому что она не осуществима. – Внезапно юное деревце расплакалось: с её тоненького ствола сбегали капли прозрачной смолы.
- Какая же это мечта? Неужели она неосуществима? Расскажи мне, может, я смогу помочь?
- Нет, не сможешь Клён, – сквозь слёзы отозвалась маленькая Ель, – и никто не сможет, и даже я сама себе не смогу.

        Я не стал настаивать, боясь огорчить её ещё больше. Думая о том, о чём же могла мечтать моя подруга, я всматривался во всё, до чего долетал мой взгляд. Я придумывал различные предположения, но спустя лето она сама открылась.

- Клён, ты же хотел узнать, какая у меня мечта?
- Да, конечно – с восторгом ответил я.
- Я мечтаю стать птицей. Или не птицей, а чем-то иным, только чтобы летать. Летать и посмотреть на другие места. Я хочу побывать где-нибудь ещё, кроме нашей поляны. А от мыли, что мне придётся всю жизнь, всю свою долгую, спокойную, гладкую жизнь провести на одном месте и ничего не увидеть, мне становится так плохо… – Ель снова расплакалась. – Ну, вот, теперь ты знаешь, что терзает меня. Только не подумай, что мне неприятен ты, нет, я рада, что знаю тебя, только я хочу знать ещё кого-то, ещё что-то, ещё где-то…

        Я не знал, как утешить её, поэтому промолчал.
 
        Прошло ещё несколько зим. Ель всё вытягивалась, я стремился вверх тоже, но уже не так быстро, как раньше и точно не с таким усердием как она. Казалось, что Ель снова взялась за старое желание вырасти очень высокой. Я успокоился оттого, что больше о желании побывать в других местах она не говорила, а значит, есть надежда, что неосуществимое желание угаснет само собой. По крайней мере, я этого ждал.

        Этой зимой кое-что случилось. Ты, наверное, заметил, что на поляне кроме меня нет деревьев. – Лис, приучившись с возрастом к экономии сил, не поворачивая головы, открыл один глаз, чтобы убедиться, что на поляне действительно нет Ели. Клён продолжил. –  Это случилось в обычный зимний день. Солнце светило, на чистом небе не было ни одного облачка. Я стоял без листьев, а красивая зелёная Ель возвышалась своими пышными ветвями. Мы наслаждались тишиной и ослепительным блеском снега, как вдалеке послушался шум. Первой его услышала молодая Ель, затем я. Мы всмотрелись в другой конец поляны и приметили, что в нашу сторону движется нечто.

       Их было несколько, они дребезжали сравнимо с рекой и быстро приближались. Они остановились рядом с нами, и с двух штуковин, похожих на плавающее по реке бревно, слезли странные создания. Они голосом общались друг с другом и подходили к Ели. Маленькая Ель замерла от неожиданности – мы таких существ раньше не знали, да и теперь я не до конца понимаю, кто это. Походя вокруг Ели, потеребя её за пышные ветви, они вернулись к штукам и сняли с них другие, более мелкие предметы. Эти предметы взревели намного громче, чем река, зашевелились, как ноги многоножки. Мы с Елью испугались.

      Один из существ подошёл к Ели, я не успел опомнится, как вещь взмахнула рядом с ней, и Ель упала на снег. Её корни остались под снегом. Существа схватили её и понесли к своим штукам.

- Убили, убили! – Неистово закричал я. – О, горе!
Ель сначала молчала, она лучше меня понимала своё положение. Когда мою подругу перенесли, она вдруг заговорила:
- Не печалься, мой друг, – сегодня лучший день в моей жизни.
- Да что ты такое говоришь? – Удивился я. – Без корней ты погибнешь! Такая молодая и погибнешь!
- Да, возможно. Но меня это не пугает. А знаешь почему? Знаешь, почему сегодня лучший день в моей жизни? – С улыбкой и счастьем в голосе, но сквозь слёзы произнесло срубленное дерево.
- Почему? – Еле сдерживая собственные слёзы пролепетал я.
- Потому что сегодня сбудется моя мечта. Я увижу мир.
- Но ты очень скоро погибнешь, – не сдержался я.
- Да, я знаю: дерево без корней не живёт. Но лучше я проживу один день и побываю во многих местах, чем простою один век только на одной поляне. Не грусти, мой друг, спасибо что скрасил мой день, без тебя стоять здесь было бы совсем невыносимо. Я теперь свободна как птица и отправляюсь в путешествие. Пожелай же мне счастья, мой друг, мой дорогой Клён.

         Мне стоило больших усилий собраться и ответить. Я расплакался, когда существа увезли мою единственную подругу, но когда она была здесь, в последние мгновения, когда последний раз её душистые ветви коснулись снега, я произнёс:

- Я рад, что твоя мечта осуществиться.

         И я снова остался один. Прошла весна, лето, а теперь осень… У тебя, должно быть, тоже есть много историй, ещё больше, чем у меня, потому что ты ходишь, а я стою здесь. И я с большой готовностью послушаю все твои истории.

         Клён умолк. Лис, удобно утроившийся у его ствола, не поднимал головы, чтобы ненароком не узреть горячие слёзы своего теперь уже единственного друга.

         Утром старый Лис побрёл в свой родимый край. Клён остался совсем один и долгим взглядом провожал рыжую фигуру, пробиравшуюся среди высокой травы под шум ветра.