Оккупация 7

Первые сутки побега прошли в страхе, боялись преследования. Затем появилось чувство голода и жажды. Воду в осеннее время можно было раздобыть, а еды не было. В полях осталась кукуруза и рожь.
Мы замачивали зерна и ели. Костер не разводили. Так мы двигались шесть суток. На седьмую ночь добрались в родное село. Здесь по знакомым тропинкам и канавкам пробрались к родным дворам. Я два дня спал на чердаке, не просыпаясь. Затем отец меня отвез в  Максимовку. Там я скрывался до двадцать седьмого декабря. В этот день вернулся в село.
Но здесь мне не повезло. На второй день, двадцать восьмого, отправляли очередную группу наших людей на строительство и укрепление линии прифронтовой полосы. К нам домой ворвался сам заместитель начальника полиции и застал меня за обедом. Прочитал мне нотацию и приказал немедленно явиться в сельраду. Снова  уложил в сумку все необходимое и пошел в сельраду. Здесь уже собрали много молодежи, и я пытаюсь затеряться среди ребят, чтобы не попасться на глаза тем полицаям, которые отправляли нас в прошлый раз. На этот раз сюда согнали не только  ребят, но и девушек, а так же молодых женщин. Я понял, что отправляют не в немецкую армию. Перед  нами выступил сам староста К. Н. Т. Теперь нам было ясно, что нашу группу, в количестве тридцати человек, отправляют на укрепление и строительство оборонительной линии. Подвод оказалось мало, и мы в Элисту пошли пешком. На подводах ехали вооруженные полицаи. В Элисте нас загнали во двор на улице Ленина. Там до войны была организация «Заготшерсть». Отправка собравшихся откладывалась. Как после стало известно, немцам уже было не до нас, наступала наша Красная армия. Увидев их замешательство, мы решили бежать сейчас же, не дожидаясь ночи. Двинулись с места, как-будто в поисках пищи. Вышли на улицу «Октябрьская», зашли в последний дом, осмотреться. Патрулей не было видно, и мы направились в балку, в сторону своего села. Туман помог нам незамеченными подняться на бугор. На этот раз нас было пять человек, две девушки и три парня. И вдруг из-за бугра, как из-под земли выросли два немецких мотоциклиста. Они резко преградили нам путь. На мотоциклах были установлены пулеметы, а за плечами фрицев автоматы. Немцы сразу нас взяли на мушку. Мы стояли, шепотом договариваясь, что будем отвечать. Решили говорить правду, только добавить, что нас отпустили домой за продуктами. Фашисты стали по одному отводить нас в сторону и допрашивать. Один из них хорошо говорил по-русски. Затем посовещавшись, завели мотоциклы и двинулись в сторону города. А мы подошли к селу, разбрелись по- одиночке, и когда стемнело, незаметно пробрались к своим домам. Так, нам и на этот раз повезло, да и не случайно. Это было в ночь на тридцатое декабря 1942 года, когда гитлеровцам и полицаям было уже не до нас. Тогда многие смогли убежать домой. 

Началось отступление немцев. К сожалению не все понимали, кто они, эти немецкие поработители. По рассказам наших сельчан, не обошлось и без тех, которые принимали немцев, как хлебосольных хозяев. Как говорят, в семье не без урода. Так в селе жила одна семья, не простые они были колхозники. Глава семейства был бухгалтером в колхозе, и по какой-то причине, он не стал эвакуироваться на восток, вместе со всеми. Человек он был скрытный, осторожный, никогда не высказывал свое мнение, больше отмалчивался. И вот, во время оккупации, он активно работает на немцев. А дочери его раскатывали с немцами на машинах, брали от них подарки. А Татьяна Васильевна, жена бухгалтера, нахваливала оккупантов, слепо и глупо верила им. Так Татьяна Васильевна говорила женщинам:
-  Скоро моя дочь, Нонна, поедет в Берлин, ее туда приглашают, оттуда привезет и себе, и мне туфли.
Жена бухгалтера не раз проявляла глупость еще до прихода немцев, и поэтому ее не принимали всерьез. Бывший бухгалтер все-таки смог «замолить» свои грехи, после освобождения села, он ушел на фронт и там погиб. Таких семей в селе были единицы. Основным позором для села были полицаи. Первый месяц от них много не требовалось. Но вот дальше. Немцам казалось, что в степях всюду партизаны. Они все настойчивее требовали от своих холуев пойманных партизан. И полицаям приходилось выполнять приказы оккупантов, искать партизан. Начальник полиции  С. пытается оправдать доверие фрицев. Он приводит и сажает в подвал, ни в чем не повинных людей. Так был арестован наш житель Еремей Никитович Онуфриенко, и еще несколько человек из эвакуированных. Все были отправлены в Элисту. Когда немцы узнали, что С. ловит партизан не в степи, а привозит людей из села, они потеряли к нему доверие и решили заменить его. А было это так. Жители села боялись полицейского Р. больше, чем других. Все считали его дураком, а с таким шутки плохи. Однажды шел он по селу, а со двора Кравцова Василия Ивановича выскочила черная кошка и стала перебегать ему дорогу. Он был человеком суеверным, и не смог этого стерпеть. Схватил из-за плеча винтовку, выстрелил в кошку, но не попал в нее. Это еще больше его взбесило, и он выпустил в нее все патроны. А комендант, услышав выстрелы, решил, что это партизаны и, поднял на ноги охранку и всю свору полицейских.
Когда выяснилось, что это всего на всего из-за кошки, комендант был разочарован полицейскими кадрами, и самим начальником полиции. Но других нелегко было найти, поэтому его не выгнали, а только понизили в должности до заместителя.  Начальником был назначен Б. С. Этот активно взялся за исполнение своих обязанностей. В поисках партизан, он просто «рыскал» по селу. Не боялся даже выезжать в степь. Там он все таки нашел партизана и собственноручно убил его. Кто же погиб от рук предателя? На этот вопрос я не нашел ответа. Но нет сомнения, что это был партизан из отряда Ильи Григорьевича Гермашева.

        Не многие знают о партизанском отряде под командованием Ильи Григорьевича Гермашева. Этот отряд был сформирован в городе Астрахань. Там он проходил подготовку, и в конце октября 1942 года покинул село Кануково. Как это было, описывает Сухоруков П.
-  Один за одним, как и условились, люди Гермашева сходились на пристань, и коротко поздоровавшись с командиром, проходили в кубрик рыбацкого катера. Еще вчера эти семнадцатилетние ребята, назывались курсантами спецшколы. Сегодня они партизаны, шедшие в тыл врага. Поэтому не в меру серьезны сейчас Борис Сусимов, Юрий Клыков, тиха и неразговорчива Машенька Василенко. Здесь была не только молодежь. Вот пришел на катер Гавриил Иванович Химич, которому тридцать пять лет, он самый старший в отряде. Новый связной по фамилии Марчин, которого только сегодня «внедрили» в отряд. Зашел, взяв «под козырек» сказал:
-  Приветствую вас. Затем пришел комиссар партизанского отряда Бадма Адучиев. Всего собралось двадцать два человека, среди них семь коммунистов и три комсомольца. Отряд под номером пятьдесят семь, назывался «Гром». Когда все собрались, командир отряда Гермашев сказал:
-  А теперь давайте знакомиться, товарищи. И представил нам Марчина: -  Николай Андреевич Марчин, послан к нам в отряд связным. Учитель из Ленинграда. Город наш знает.
 Гермашев представлял Марчину:
-  Клыков, Бабаков, Химич, Машенька, Адучив. После недолгого разговора, командир приказал:
-  Отбой. Располагаться, кто где сможет. Все улеглись, до утра.
 Группа по реке добралась до Каспийского моря. Приехали в Лагань. Оттуда до линии фронта на машинах. За Улан-Холом дорога ухудшилась. Пески резко сбавили ход машины. Это подпортило настроение людей, комиссар Адучиев чувствовал это, и как мог подбадривал ребят. Оставалось двенадцать километров до Нарын-Худука. Малонаселенная в мирное время степь, теперь была совсем безлюдной. На ферме совхоза Улан-Хеч сгрузились, отсюда партизаны продолжили свой путь пешком в тыл врага. На третью ночь нашего пути отряд столкнулся с полицаями. Без выстрелов расправились с предателями, и продолжили свой путь на Элисту. Вторая встреча с полицаями произошла двадцать девятого октября на окраине Гут-Салы. Завязалась перестрелка из которой, наши вышли без потерь. После этого Гермашев объявил:
-  Ввиду создавшегося положения и в целях маскировки, необходимо сойти с дороги и продолжить путь по бездорожью. Час отдыха, а затем снова в путь на Бага-Бурул, Шаргадык и Аршань.
Не доходя до Аршани, остановились на ночлег в старой кошаре. Это прямо на запад от села Вознесеновка между балками Бирючьей и Великой. На следующий день, когда день перевалил на вторую половину, разведка уходила на Элисту. Уходили Марчин, который, как связной, должен установить контакт с доверенными лицами, и Бабаков.  Гермашев, не стерпел, попросил Бабакова, что бы тот зашел к нему домой, и хоть «одним глазком» взглянул на дочку Аллочку и сына Володьку. Настала пора расставаться.
продолжение