Точка невозврата

Автор: Джеймс Э. Ганн.
***
Корабль был устойчив к любым испытаниям, но люди внутри него могли быть подвергнуты напряжению и деформации, индивидуально и в ужасных масштабах. К сожалению, хотя люди и знали об этом, они не могли по-настоящему в это поверить. Инопланетяне могли — и верили.
Они отправили передовой отряд на разведку новой планеты на
Посольстве, ориентируясь на секретный сигнал, который подавала
бесформенная коробка, сброшенная предыдущим разведывательным отрядом. Затем они вернулись в штаб и начали беспокоиться по той же старой схеме, которая сопровождала каждый передовой отряд.Не из-за корабля. Посольство_ было идеальной машиной,автоматической, самонастраивающейся, саморегулирующейся. Он был создан, чтобы служить вечно
 и безотказно выполнять свою работу при любых условиях, пока существует Вселенная. И он не мог подвести. В этом не было никаких сомнений.
 Но передовой отряд состоит из людей. Факторы безопасности
не поддаются определению; дублирование их внутренних
механизмов носит предположительный и переменный характер.
Сила отряда — это сумма сил его членов. Слабостью отряда
может быть один незначительный недостаток у одного человека.
  -"Попался!" — сказал Айвз. Айвз отвечал за связь. У него были быстрые глаза, быстрая руки. Он был огромным, почти грубым, но изящные. "На носу", он
усмехнулся и прибавил громкость.
_Beep ... Буп ..._"А чего еще ты ожидал?" спросил Джонни. Джонни был пилотом - молодой,
широкий, плоский. Его движения были как контролируемая и решительным, как у
само судно, в котором у него была непоколебимая вера. Он скользнул в
сиденье перед Великим Мастером консоли._БИП ... буп ..._
"Мы ожидаем, что корабль выполнит свою работу", - сказал инженер Хоскинс. Он был мягким и ловким мужчиной средних лет с выпуклой головой и большими светло-голубыми глазами за старомодными очками. Он разделял веру Джонни в машину, но скорее из понимания, чем из восхищения. «Но всегда приятно видеть, как она это делает»._Биип... буп..._
"Прекрасно," — тихо сказал капитан Андерсон, и, возможно, он имел в виду то, как корабль приближался к крошечному, ничем не примечательному контейнеру, который «Сервейер» доставил на неизведанную планету, или саму планету, или даже то, как гладко прошла интеграция его команды._Биип... буп..._
Парези ничего не ответил. Его брови и ноздри были чувствительны, как радар, а глаза под маской светились чёрным. Лица и мотивы были для него тем же, чем приборы и записи в журнале для Инженера. Парези был Доктором, и у него было множество мазей и шин для лечения невидимых недугов. Он видел все и многое понял. Он прислонился к переборке, его пристальный взгляд перебегал с одного члена команды на другого. Время от времени его маленькие
усики подергивались, как усики кошки, наблюдающей за птицей.
Едва слышный, слабый, как голубые очертания отдаленного холма, голодные и
потеряли, как услышал крик Банши, пришел тонкий звук высокого
атмосфера против корпуса судна.Прошел час._Буп-буп-буп-буп ..._
"Выключи эту чертову штуку!"
Айвз испуганно посмотрел на пилота. Он убавил громкость до минимума. Парези отошел от переборки и встал позади Джонни. "Что такое"
— В чём дело? — спросил он. Его голос тоже был похож на кошачье мурлыканье.

Джонни быстро взглянул на него и ухмыльнулся. — Я могу её прикончить, — сказал он. — Для этого я здесь. Мне... нравится думать, что, может быть, мне удастся это сделать, вот и всё. Я не могу думать об этом, когда автопилот выдаёт «прямо по курсу».
Он нажал на кнопку управления поворотными двигателями. Это отлично служило людям. Корабль не обращал на него внимания, ориентируясь на луч. Корабль вычислял скорость, высоту, гравитацию, магнитную поляризацию, направление ветра; использовал, уравновешивал и корректировал все эти параметры. Он корректировал помехи от ручное управление. Оно идеально служило людям. Оно полностью их игнорировало.
Джонни повернулся, чтобы посмотреть вниз. Парези проследил за его взглядом. Это была красивая планета, возможно, чуть более зелёная, чем сине-зелёная Земля.Она казалась скорее парком, чем дикой местностью. В ней царила атмосфера контролируемой пышности и умиротворения.
Тормозные двигатели взревели, когда Джонни нажал на кнопку. Парези слегка кивнул, увидев, как двигаются руки пилота, потому что знал, что это сделал автопилот, а движение Джонни было рефлекторным. Юноша был сосредоточен и бдителен, он был натренирован как спусковой крючок, обучен
Он притворялся так правдоподобно, что для него это притворство стало реальностью; точным притворством, которое стало бы реальностью для всех них, если бы машина вышла из строя.Но, конечно же, машина не выйдет из строя.
Под ними проносились поля, похожие на безумное пастельное одеяло. На них ничего не двигалось. Хоскинс подошёл к иллюминатору и задумчиво посмотрел на них."Очень пасторально," — сказал он. "Красиво."
«Они не так уж далеко продвинулись», — сказал Айвз.
 «Или же они продвинулись очень далеко», — сказал капитан Андерсон.
 Джонни фыркнул.  «Никаких фабрик. Никаких мостов. Только коровьи тропы и козьи дорожки».
Капитан усмехнулся. "Некоторые культуры проходят аграрную стадию, чтобы
достичь технологической цивилизации, а некоторые проходят через технологию, чтобы достичь пасторали"."Я не вижу", - сказал Вскоре Джонни, глаза вперед.
Силы пареси коснулся первый помощник капитана, а сам Капитан тогда сказал
ничего._Pwing-г-г!_«Приготовиться к посадке», — сказал капитан.
 Айвз и Хоскинс направились в кормовую часть к противоударным панелям в задней переборке.  Парези и капитан встали в ниши по бокам от консоли.
Джонни коснулся рычага, который освободил его кресло на гидравлических шарнирах.  Кресло и ниши, и противоударные панели не понадобятся, пока работают искусственная гравитация и безынерционное поле; это был ритуал.
 Корабль пролетел над верхушками деревьев, флегматично направляясь к скалистому утёсу.
Из его нижних двигателей вырвался поток пламени, и он тяжело взмыл вверх, едва не задев зазубренный гребень. Огненный всплеск впереди, ещё один, и он перешёл в долгое плавное скольжение, следуя за склоном холма к равнине за ним. Он держался курса и снижал скорость, позволяя земле вздыматься навстречу ему, а не опускаться. Был момент, когда он почти взлетел,почти скольжение, а затем поток пыли и дыма, который захватил их и прошел мимо. Когда все рассеялось, они были частью равнины, частью планеты.
- Удачная посадка, Джон, - похвалил Парези. Хоскинс поймал его взгляд и нахмурился.Парези широко ухмыльнулся, и обмен репликами между ними был ясен: _ Почему ты подкалываешь ребенка?_ и _тише, Машинное отделение. Я знаю, что делаю._Хоскинс пожал плечами и вместе с Айвзом подошел к пульту связи.
Айвз пробежал своими толстыми, опытными руками по панели управления и уставился на свои индикаторы. "Это больше, чем просто хорошая посадка", - проворчал он. "Это «Писклявый ящик», на который мы навели прицел, не может быть дальше чем в ста метрах отсюда.Я впервые вижу, чтобы корабль попал в яблочко так точно.Джонни зафиксировал гироскопы и провёл уверенной, чувствительной рукой по повороту консоли, словно по женскому бедру. «Почему... как близко ты обычно подлетаешь?»
"Посадка на планету достаточно близка, чтобы удовлетворить запросы разведки", - сказал капитан. "Время от времени ящик будет удобно материализовываться на континенте. Но это ... это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Мы практически приземлились на него.Хоскинс кивнул. "Обычно он зарыт в джунглях или на дне
море. Но на самом деле всё в порядке. Что за состав! Гравитация 98 % от земной, атмосфера земного типа...
"Богатая аргоном," — сказал Айвз с панели. "Очень богатая."
"Это ничего не изменит," — продолжил Хоскинс. "Температура примерно такая же, как в начале лета у нас дома... выглядит так, как будто существует дьявольский заговор здесь, чтобы сделать вещи легко для нас".
Сказал, пареси, как бы сам с собой, "я беспокоюсь о простой вещи".
"Да, я знаю", - фыркнул Джонни, вставая, чтобы потянуться. "Специалист по психоанализу" всегда делает это трудным способом. Вы не можете просто не любить рисовый пудинг; в нем есть... Это похоже на синдром сестры. Если кратчайший путь лежит отсюда туда, не выбирай его — вспомни своего дядю Эдипа. Капитан Андерсон усмехнулся. «Притормози, Джонни. Может быть, в такой прекрасный день извилистые рассуждения Парези кажутся неуместными. Но помни: вечная бдительность — это не просто цена свободы, как говорится в старых книгах». Такова цена существования. Мы знаем, что мы здесь, но мы не знаем, где это «здесь», и не узнаем, пока не вернёмся. Это
_действительно_ Terra Incognita. Местоположение Земли или даже нашей части
Галактика — это то, что нужно скрывать любой ценой, пока мы не будем уверены, что не наткнулись на потенциально опасную, возможно, превосходящую нас инопланетную культуру. То, чего мы не знаем, не может навредить Земле.
Никакой мыслимый метод не сможет выудить эту информацию из нас, как не смог бы и из ящика с писком, который «Сервейер» сбросил здесь.
 «Исходи из этого, Джонни». Если вам кажется, что это похоже на наклон назад, то это лишь пример того, насколько осторожными мы должны быть и сколько углов нам нужно учесть.-"Чёрт, — сказал пилот. "Я всё это знаю. Я просто подшучивал над ним." бат-похититель здесь". Он листал сигарету из его рубашку, коснулась его зажигалку. Он нахмурился, уставился на зажигалку, снова попробовал его. "Это не работает. Черт возьми!" - рявкнул он. "Мне не нравятся вещи,
которые не работают!"
Парези был рядом с ним, настороженный, как кошка. «Вот зажигалка. Успокойся,
Джонни! Сломанная зажигалка — это не так уж важно».
Джонни угрюмо посмотрел на свою зажигалку. «Она не работает», — пробормотал он. « И гарантия тоже есть». Когда мы вернёмся, я скормлю его Саплаю.
Он сделал выразительный жест, чтобы показать, как именно он это сделает, и сунул зажигалку обратно в карман.
«Хех!» — раздался тяжёлый голос Айвза из коммуникационного центра.  «Может, туземцы и впрямь примитивны.  Ни на одном канале нет ни единого намёка на радиосигнал.   Ни полей от линий электропередачи.  Это точно пахари».
Джонни посмотрел на спящую долину.  В его голосе всё ещё слышалось раздражение из-за зажигалки.  «Представь себе.  Ни видео, ни тридео». Никаких
гонок на реактивных самолетах или ощущений. Что люди делают со своим временем в таком месте, как это?
- Книги, - почти рассеянно ответил Хоскинс. - Шахматы. Беседа.
"Я не знаю, что такое шахматы, но разговор - это здорово, если ты хочешь
скажи кому-нибудь что-нибудь, например: "Принесите мне стейк", - сказал Джонни. "Давайте выбираться из этой огненной ловушки", - сказал он капитану.
"Вовремя", - сказал капитан. - Айвз, переведи эти радиочастоты в режим DX.
Если даже с другой стороны планеты ощущается запах радиации.
мы хотим знать об этом. Хоскинс, проверь скафандры — еду, воду, кислород, радио, всё. Планета земного типа или нет, мы не будем рисковать, контактируя с инопланетными вирусами. Джонни, я хочу, чтобы ты изучил эту долину всеми возможными способами и наметил как минимум три вектора взлёта.
Команда приступила к работе: Айвз и Хоскинс — сосредоточенно, а Джонни — небрежно, как будто разыгрывал какой-то ритуал с детьми. Парези склонился над стереомикроскопом, манипулируя кнопками, которые подавали образцы бактерий и грибков, находящихся в воздухе, и помещали их под объектив.
 Капитан Андерсон встал рядом с ним.
 «Мы могли бы выйти из корабля, как будто находимся в порту Мурок», — сказал  Парези. "Это не мог быть более похожим на земные организмы, если бы они были
пересаживают из дома, чтобы обманывать нас".
Капитан засмеялся. "Иногда я склонен согласиться с Джонни. Я никогда не встречал более подозрительный тип. Как ты вообще решился подписать контракт?
«Пропустил пару пунктов», — сказал Парези. «Вот, взгляни».
В этот момент обычно невозмутимый Айвз резко хмыкнул, и этот звук
эхом разнёсся по каюте. Парези и капитан обернулись.
Хоскинс как раз выходил из подсобного помещения с кислородным баллоном в руке и замер на месте, услышав резкий звук, который издал Айвз.
 Джонни резко обернулся, как будто этот звук был львиным рыком.
 Он прислонился спиной к переборке, его худощавое длинное тело напряглось в ожидании драки или бегство. Это было неописуемо, ворчание Айвза, и это был единственный звук который мог оказать такое воздействие на такое разнообразие людей - то же самое потрясенная неподвижность.
Айвз сидел за своим столом связи, словно загипнотизированный им. Он протянул
одну огромную руку вперед, почти неохотно, и повернул ручку.
Мягкий, ровный гул наполнил комнату. - Перевозчик, - сказал Айвз.
Затем прозвучали слова. Это были безупречные английские слова, произнесённые громко, ясно и чётко. Это были безобидные слова, даже приятные.
 Они звучали так: «_Люди Земли! Добро пожаловать на нашу планету._»
Голос повисел в воздухе. Слова застряли в тишине, как насекомые, наколотые на булавку. Затем голос затих, и воцарилась полная и гнетущая тишина. Гудение несущей конструкции прекратилось. Раздался короткий пронзительный высокочастотный звук, и кислородный баллон Хоскинса упал на стальную палубу.
 Затем все снова начали дышать."Вот и твои фермеры, Джонни", - сказал Парези.
"Третьим рыцарем бишопа", - тихо сказал Хоскинс."Что это?" - спросил Джонни.
- Опять шахматы, - одобрительно сказал капитан. - Первый гамбит.
Джонни поднес сигарету к губам, попробовал зажигалку. - Черт. Дай Мне
— Свет, Айвз.
Айвз подчинился и сказал капитану через своё широкое плечо: «Если тебе интересно, то я не смог это зафиксировать. Мои пеленгаторы показывают, что сигнал поступил одновременно от сорока с лишним передатчиков, расположенных по кругу вокруг корабля. Так они говорят: «Я не знаю».»

Капитан подошёл к обзорному экрану перед консолью и огляделся. Он увидел долину, залитую тёплым светом полуденного солнца, слишком зелёные склоны и сине-зелёные дали. Деревья, скалы, балансирующая на ветке птица.
"Это не работает," — пробормотал Джонни.
Капитан проигнорировал его. "'_Люди Земли...._'" — процитировал он. "Айвз, они залезли в ящик с жучком «Обзора» и проанализировали его происхождение. Они знают о нас всё!"
"Они не знают, потому что не могут, — решительно заявил Айвз. "«Обзор» перемещается в этих ящиках через пространство второго порядка. Они материализуются рядом с планетой
и падают внутрь. Никакие вычисления на Земле или за её пределами не смогли бы отследить их траекторию в обычном пространстве, не говоря уже о том, что происходит во втором измерении. Элементы, из которых состоит ящик, представляют собой тщательно усреднённые изотопные формы, которые могли бы появиться в любой из девяти известных нам галактик
и, возможно, больше. И всё, что он делает, — это посылает сигнал в диапазоне очень высоких частот, который звучит как _бип_ с одной стороны, _буп_ с другой и _буп-буп_ между ними.
Он _не_ говорит по-английски, не упоминает планету Земля, не объявляет о прибытии и целях кого-либо и не учит этикету.
Капитан Андерсон развёл руками. "Они где-то его взяли. Не у нас. Этот корабль и ящик — единственные земные объекты на этой планете. Следовательно, они получили информацию из ящика.
"Что и требовалось доказать. Ты рассуждаешь как Евклид," — восхищённо сказал Парези. "Но не не забывайте, что геометрия — это искусственная наука, основанная на произвольных аксиомах.
Она просто не работает там, где кратчайшее расстояние _не_ является прямой линией.... Я бы предложил собрать доказательства и отложить выводы.
 «Как, по-вашему, они это сделали?» — спросил Айвз.
"Я думаю, мы можем исходить из того, что они это сделали, и провести анализ, когда у нас будет больше данных."Айвз вернулся к своему столу и щёлкнул выключателем. "Что ты делаешь?" — спросил капитан. "Тебе не кажется, что на них нужно ответить?""Выключи это, Айвз.""Но..."
«Выключи его!» — сказал Айвз, и он выключил. Экспедиция — это неформальная, в высшей степени демократичная группа, и она может себе это позволить, потому что, когда того требует ситуация, никогда не возникает вопроса о том, в чьих руках власть. Капитан сказал: «Мы не можем сказать им ничего такого, что не дало бы им больше информации.
Ничего. Насколько нам известно, для них может быть очень важно узнать, получили ли мы их сообщение». Наш ответный ход, очевидно, заключается в том, чтобы вообще ничего не делать.-"Ты имеешь в виду, просто сидеть здесь и ждать, пока они сделают что-то ещё?" — спросил Джонни в ужасе.
Капитан похлопал его по плечу. «Не волнуйся. Мы что-нибудь придумаем. Хоскинс, десантные костюмы готовы?» «Все, кроме одного», — ответил Хоскинс. Он подхватил баллон с кислородом и исчез.
 Парези сказал: «Мы что-нибудь придумаем, если не будем отвечать».
Капитан стиснул зубы. «Мы делаем, что можем, Ник. Мы делаем всё, что в наших силах. Есть идеи получше?»
 Парези легко пожал плечами и улыбнулся. «Просто постучи, шкипер. Постучи по всему. А что пусто, ты и сам знаешь».
 «Мне следовало бы знать, что с тобой лучше не связываться», — сказал капитан.все, кроме ответной улыбки доктора. "Джонни. Хоскинс. Готовься к
исследовательскому патрулю"."Я пойду", - сказал Парези.
"Джонни отправляется, - прямо сказал капитан, - потому что это его первое путешествие" и потому что, если ему не будет чем заняться, у него лопнут надпочечники. Хоскинс уходит, потому что из всех нас инженер — самый расходный материал.
Айвз остаётся, потому что нам нужна связь с молниеносной скоростью. Я остаюсь, чтобы сопоставлять то, что происходит снаружи, с тем, что происходит внутри. Ты остаёшься, потому что, если что-то пойдёт не так, я предпочту, чтобы ты лечил людей, а не я пытался вылечить тебя. — Он прищурился, глядя на Парези. — А что насчёт этот удар надежный?  -"Надежный".
"Проверка, Джонни", - сказал Айвз в микрофон. Дублированный голос Джонни
голос из открытой лицевой панели его шлема и из динамика внутренней связи
произнес: "Я вас прекрасно слышу"."Проверка, Хоскинс".
«Если бы я тебя не видел, — тихо сказал говорящий, — я бы подумал, что ты прямо здесь, в скафандре, со мной».Шлем Хоскинса был явно застёгнут.
Двое мужчин, шаркая ногами, вошли в кабину.
Они были похожи на сияющих призраков в своих скафандрах-хамелеонах, которые сливались по цвету со стенами.«Когда-нибудь, — прорычал Джонни, — появится такой костюм, в котором ты сможешь почесать свою...»

«Поцарапаешься, когда вернёшься», — сказал капитан. «А теперь слушай. Джонни,
ты можешь двигаться быстрее всех. Выходи первым. Жди в шлюзе тридцать секунд после того, как откроется внешний порт. Когда Айвз подаст тебе сигнал, выпрыгивай, обеги нос корабля и прижмись спиной к корпусу прямо напротив порта. Держи бластер наготове, направленным вниз, — слышишь меня?» _Вниз_, чтобы любой наблюдатель понял, что вы вооружены, но не нападаете. Хоскинс, к тому времени ты будешь в шлюзе с открытым внешним люком. Когда Джонни даст сигнал к отступлению, ты выпрыгнешь и направишься к
Прислонитесь спиной к корпусу у порта. Затем оставайтесь на своих местах
до получения дальнейших указаний. Всё ясно? "Так точно." "Ага."
"Вы достаточно защищены со стороны корабля. Не стреляйте без приказа.
С помощью бластера вы не сможете сделать ничего такого, чего мы не смогли бы сделать с помощью проектора, — если только объект не находится в десяти метрах от корпуса и мы не можем опуститься к нему. Даже в этом случае сначала опишите его и ждите приказа стрелять, за исключением действительно экстренных случаев. Один выстрел в неподходящий момент может отбросить нас на тысячу лет назад в освоении этой планеты. Помните, что это
Корабль называется не «Убийца», не «Воин» и даже не «Герой». Это земной
корабль «Посол». Отправляйся на нём, и удачи тебе.
Хоскинс отступил и махнул Джонни, пропуская его. «После тебя, Джетс».
За лицевой пластиной сверкнули зубы Джонни. Он щелкнул каблуками и
сухо поклонилась в пояс, в виде штрафа бурлеск древнего придворный. Он прошагал мимо Хоскинс и нажал на кнопку, которая контролируемый шлюз.
Они ждали. Ничего.Джонни нахмурился, снова нажал на кнопку. И еще раз. Капитан начал что-то говорить, затем настороженно замолчал. Джонни потянулся к кнопке,коснулся его, а затем ударил его жестоко. Он замешкался, одной ногой
поразительно, как неуклюжий ребенок. Он повернулся частично
другие. В его голосе, доносившемся из динамика на другом конце комнаты,
было глубокое изумление, которое прозвучало как вступительные аккорды пророческой и мрачной симфонии.Он сказал: "Порт не открывается".

 II

 _Крайности мистицизма и прагматизма имеют свои  формы поклонения. У каждой из них есть своя форма, и  разница между ними — это разница между_ deus ex machina _и_ deus machina est. — _Э. Хантер Уолдо_
"Конечно, он откроется," — сказал Хоскинс. Он прошёл мимо ошеломлённого пилота и уверенно взялся за рычаг. Люк не открылся.
 Хоскинс сказал: "Хм?", как будто ему задали неразборчивый вопрос, и попытался снова. Ничего не произошло. «Шкипер, — сказал он через плечо, — взгляни-ка на приборы позади тебя.  Получаем ли мы вспомогательное питание?»
 «Здесь всё в порядке, — сказал Андерсон, взглянув на панель.  И никаких коротких замыканий». Наступила тишина, нарушаемая тихим, бесполезным щёлканьем контроль, которым манипулировал Хоскинс. "Ну, что ты знаешь".
"Это не сработает", - жалобно сказал Джонни.
"Конечно, сработает", - быстро и уверенно сказал Парези. "Успокойся,
Джонни"."Это не сработает", - сказал Джонни. «Это не сработает». Он, спотыкаясь, прошёл через каюту и прислонился к противоположной переборке, уставившись на закрытый иллюминатор.Он слегка наклонил голову в сторону, как будто ожидал, что иллюминатор вот-вот закричит на него.

 «Дай я попробую», — сказал Айвз, подходя к Хоскинсу.  Он протянул руку.
 «Не надо!» — вскрикнул Джонни. «Заткнись, Джонни», — сказал Парези.
 «Хорошо, Ник», — ответил Джонни. Он открыл лицевой щиток и подошёл к
задняя переборка, открыл ключом разгонную кушетку и лег на нее лицом вниз
. Парези наблюдал за ним, поджав губы.

"Не могу сказать, что я его виню", - мягко сказал капитан, поймав взгляд Парези."Это своего рода шок. Так не должно быть _. Тоже фактор безопасности
большой тысячу процентов лучше."
«Я понимаю, что ты имеешь в виду, — сказал Хоскинс. — Я сам это видел, но не верю».Он снова нажал на кнопку. «Я верю», — сказал Парези.
 Айвз подошёл к своему столу, включил и выключил передатчик и приёмник, пошевелил пару реостатов. Он потянулся к настенному переключателю и повернул его  включается и выключается маленький вентилятор для циркуляции воздуха. "Кажется, все остальное работает", рассеянно сказал он.
"Это смешно!" - взорвался капитан. "Это как получить ключи от дома
или прийти в театр без билетов. Это не опасно - это просто глупо!"
"Это опасно", - сказал Парези."Насколько опасен?" Спросил Айвз.
"Во-первых..." Парези кивнул в сторону Джонни, который лежал напряженно, спрятав лицо. "Во-вторых, простой расчет, что если ничто внутри этого
корабля не привело к сбою управления, то это сделало что-то снаружи этого корабля. И _ это_ мне не нравится".
"Этого не могло случиться", - резонно заметил капитан.
Парези нетерпеливо фыркнул. "Какой из двух взаимоисключающих фактов
вы собираетесь обосновать? Что корабль не может выйти из строя? Тогда этот сбой это не сбой; это внешнее управление. Или вы собираетесь доказать, что корабль _может_ выйти из строя? Тогда тебе не придётся беспокоиться о внешней силе, но ты не сможешь доверять ничему, что связано с кораблём. Делай то, что приносит тебе радость. Но делай только одно. Ты не можешь получить и то, и другое.Джонни начал смеяться. Айвз подошёл к нему. "Эй, парень..."
Джонни перевернулся, спустил ноги на пол и сел, стряхивая с себя жир.
— Отведи его в сторону, — усмехнулся Джонни.  — Вам, ребята, нужен добрый полицейский, который угостит вас конфетами и отвезёт домой.  Вы совсем заблудились. Айвз сказал: — Джонни, успокойся и помолчи, ладно?  Мы найдём выход из этой ситуации.
 — Я уже нашёл, тощий, — обиженно сказал Джонни. Он встал и направился к
иллюминатору. «Что за сборище болванов», — прорычал он. Он прошёл два шага мимо иллюминатора и взялся за штурвал, который был установлен с другой стороны от кнопки."Боже мой, — восхищённо выдохнул Андерсон, — ручное управление! Кто-нибудь ещё хочет быть капитаном?"
«Запасной вариант», — сказал Хоскинс, ударив себя по лбу. «На этом судне есть ручное управление всем, что только можно. И мы стоим здесь и пялимся на него...»  «Если мы не выиграем в этой дурацкой игре...» — рассмеялся Айвз.
 Джонни потянул за штурвал. Он не сдвинулся с места.
«Вот...» — Айвз начал приближаться.
 «Отвали», — сказал Джонни.  Он крепко сжал руками обод колеса, расправил свои широкие плечи и потянул.  С резким треском колесо сломалось у него в руках.  Джонни пошатнулся, но устоял.  Он посмотрел на колесо, а затем на
сломанный конец его ствола, блестевший глубоко под поверхностью переборки.
"О, отлично..." — прошептал Айвз.
Внезапно Джонни запрокинул голову и разразился высоким, истерическим смехом.
 Он эхом разносился между металлическими стенами,
как поток воды, прорвавший плотину.  Он продолжался и продолжался, как будто теперь, когда плотина была разрушена, поток будет течь вечно.
Андерсон трижды окликнул его: «Джонни!» — но это не возымело эффекта.
Парези подошёл к пилоту и, следуя древней традиции, резко шлёпнул его по щекам. «Джонни! Прекрати!»
Смех оборвался так же внезапно, как и начался. Грудь Джонни вздымалась, он тяжело и прерывисто дышал, словно всхлипывая. Смех постепенно затих. Он протянул штурвал капитану. "Он сломался," — сказал он наконец глухо, без особого выражения. Затем он прислонился к корпусу и медленно сполз вниз, пока не оказался сидящим на палубе. «Сразу же оборвал», — сказал он.
 Айвз сцепил свои толстые пальцы и сжал их так, что костяшки захрустели.  «И что теперь?»  «Я предлагаю, — сказал Парези предельно сдержанным тоном, — чтобы мы все сели и хорошенько всё обдумали».
Хоскинс гипнотически смотрел на сломанную шахту глубоко в
стене. "Интересно, - сказал он наконец, - в какую сторону Джонни повернул это
колесо".- Против часовой стрелки, - сказал Айвз. - Вы видели его.
- Я это знаю, - сказал Хоскинс. - Я имею в виду, в какую сторону: в правильную или в неправильную?
"О." Последовало короткое молчание. Затем Айвз сказал: "Я думаю, мы никогда этого не узнаем". "Нет, пока мы не вернемся на Землю", - быстро сказал Парези. - "Я думаю, мы никогда этого не узнаем".
"Нет, пока мы не вернемся на Землю".
- Ты сказал "до" или "если"? - Спросил Айвз.
— Я сказал «до», Айвз, — спокойно ответил Парези, — и следи за своим языком.
«Иногда, — сказал толстяк с опасной веселостью, — ты выбираешь не тот способ, чтобы сказать то, что нужно, Ник». Затем он хлопнул худощавого доктора по спине. «Но я буду хорошим. Мы же не сеем панику, верно?» «Лучше не надо, — сказал капитан. — Снаружи всё делается достаточно эффективно».
«Вы уверены, что это делается извне?» — спросил Хоскинс, уставившись на него немигающим взглядом.
 «Я... почти ни в чём не уверен», — тяжело произнёс капитан. Он подошёл к ускорителю и сел. «Я хочу выйти», — сказал он. Он махнул рукой
он заметил профессиональный комментарий, готовящийся сорваться с губ Парези, и продолжил: "Это не клаустрофобия, Ник. Выбраться с корабля - это более
важно, чем просто облегчить наши чувства. Если проблема с портом
вызвана каким-то фантастическим явлением за пределами этого корабля, мы
одержим мощную победу над ним, просто игнорируя его ".
- Он оборвался, - пробормотал Джонни.
«Не обращай на это внимания», — фыркнул Айвз.
 «Ты всё время говоришь, что это вызвано чем-то извне», —
 сказал Парези. В его голосе слышалась почти что жалоба.
 «У тебя есть гипотеза получше?» — спросил Хоскинс.
- Хоскинс, - сказал капитан, - есть ли какой-нибудь способ выбраться отсюда? Что насчет труб?"Взять верфи для электростанций", - сказал Хоскинс, "и даже если это может быть сделано, эти радиоактивные трубы будет жарить тебя, прежде чем ты прополз треть пути."
"У нас должна быть спасательная шлюпка", - сказал Айвз, ни к кому конкретно не обращаясь."Зачем, скажите на милость, такому кораблю, как "Амбассадор", спасательная шлюпка?" Спросил Хоскинс с неподдельным изумлением.
Капитан нахмурился. "А как же вентиляторы?"
"Нам потребуется несколько дней, чтобы убрать все экраны и очистители", - сказал Хоскинс,«А потом мы упрёмся в воздухозаборники. Ты мог бы пролезть через любой из них примерно до середины предплечья. А дальше —
металлический корпус, шкипер. _Его_ ты не прорубишь даже куском ядра Солнца».
 Капитан встал и начал расхаживать взад-вперёд, медленно и размеренно, как будто проблему можно было вытоптать, как спелый виноград. Он закрыл глаза и
сказал: "Я уже тридцать минут кручусь вокруг этой идеи. Смотрите:
корпус нельзя разрезать, потому что он построен так, что не может сломаться. Это не не получится. Управление портов также были построены так, что они не подведут. Они делают Сбой. То, что удерживает нас внутри, остаётся в рабочем состоянии. То, что выпускает нас наружу, выходит из строя. Результат: мы остаёмся внутри. Причина: что-то хочет, чтобы мы оставались внутри.
"О," — чётко произнёс Джонни.
Они посмотрели на него. Он поднял голову и выпрямился, прислонившись к переборке. Парези улыбнулся ему. "Конечно, Джонни. Машина не вышла из строя.
Это было... под контролем. Всё в порядке. Затем он повернулся к капитану и осторожно сказал:«Я не отрицаю того, что ты говоришь, шкипер. Но мне не нравится думать о том, что произойдёт, если ты пойдёшь по этому пути, всё обдумаешь и не получишь никаких ответов».
"Я бы не хотел быть психологом", - пылко сказал Айвз. "Вы тоже экстраполируете свое жевание и пугаетесь вони, которую вы можете получить?"
Пареси холодно улыбнулся. "Я контролирую мои прогнозы".
Капитан Андерсон губы дернулись в прохождении аттракционов, а потом его
выражение отрезвило. «Я принимаю вызов, Парези. У нас есть причина и следствие. Что-то удерживает нас на корабле. Вывод: нам — или, возможно, кораблю — здесь не рады».
 «_Люди Земли,_ — процитировал Айвз, превосходно имитируя
английский без акцента, который они слышали по радио, — _добро пожаловать на нашу планету._»
«Они шутят», — от всей души сказал Джонни, поднимаясь на ноги. Он с лязгом уронил штурвал и небрежно оттолкнул его ногой. «Кто вообще говорит то, что имеет в виду? Я вижу тот вывод, к которому, как боится мозгоправ, ты придёшь, шкипер. Если мы не можем покинуть корабль, то единственное, что мы можем сделать, — это покинуть планету». Вот и всё? Парези кивнул и внимательно посмотрел на капитана. Андерсон резко отвернулся от них и встал, расставив ноги, опустив голову и заложив руки за спину. Он уставился в передний иллюминатор. В напряжённой тишине они
было слышно, как хрустнули костяшки его пальцев. Наконец он тихо сказал: "Это не то, мы пришли сюда не за этим, Джонни".
Джонни пожал плечами. "Хорошо. Жуйте его сколько влезет, вальщиков. Единственное другое выбор должен сидеть здесь, как клопов в бутылку, пока мы не умрем от старости.Когда вам надоест, думая, что это снова, просто дай мне знать. Я доставлю тебя самолетом."Мы всегда можем положиться на Джонни", - сказал Пареси без хрусталику внимание.
"Не на меня", - сказал Джонни, и ударила в переборку. "На корабле.
Ничто на любой планете не остановит эту малышку, как только я подолью угля. У нее просто слишком много мускулов ".
- Ну что, капитан? - тихо спросил Хоскинс.
Андерсон посмотрел на залитую солнцем долину, на чересчур голубое небо и на
почти знакомые, выветренные скалы. Они ждали.
- Поднимайте его, - сказал капитан. - Выведите его на орбиту в двести килограммов.Я так просто не сдамся.
Айвз хлопнул Джонни по широкому плечу. «Это и взлёт, и посадка, если я знаю Старика. Приступайте, Джетс».Джонни широко улыбнулся, обнажив белоснежные зубы, и направился к креслу пилота."Джентльмены, присаживайтесь."
«Я лучше полежу», — сказал Айвз и растянулся на диване.
 «Пристегните ремни», — сказал капитан.  Остальные заняли свои места для взлёта.  «На автомате, — сказал капитан. — Взлетаем!»
 «Взлетаем!» — весело сказал Джонни.  Он протянул руку и нажал на центральный рычаг.   Ничего не произошло.   Джонни снова потянулся к рычагу.  Тот сдвинулся, как будто вокруг кнопки было поле отталкивания. Стрелка двигалась все медленнее и медленнее по мере приближения она зависала прямо над панелью управления и начала дрожать."На ручное управление", - рявкнул капитан. "Огонь!" - Вручную, сэр, - машинально ответил Джонни. Его дрожащая рука метнулась к Он потянул за верхний переключатель. Он взялся за рычаги управления и с силой опустил пятки на кнопки запуска. Откуда-то донёсся приглушённый рёв, шёпот; субъективное ощущение грохота реактивных двигателей.
 Лицо Парези помрачнело. Ракетный шум исчез, как только разум потянулся к нему, словно к скрытой мысли. Двигатели молчали; не было даже вибрации. И всё же где-то там призрачный двигатель прогревался, готовя призрачный корабль к неосязаемому взлёту в пустоту.
 Он отстегнул ремень безопасности и быстро пересёк молча подошел к пульту. Джонни восхищенно сел. Медленная улыбка удовлетворения
начала расползаться по его лицу. Его взгляд метнулся к циферблаты и измерительные приборы; он очень слегка кивнул, и принес обе руки вниз, как органист играть в могучий аккорд. Он смотрел на приборы. Стрелки были неподвижны, лежали на своих нулевых контактах, а там, где должны были мерцать и мигать лампочки, ничего не было. Парези взглянул на Андерсона и встретил обеспокоенный взгляд. Хоскинс склонил голову набок и озадаченно прислушался. Айвз встал с кушетки и подошёл к Парези.
Джонни уверенно манипулировал клавишами. Его пальцы начали играть
быстрый, умелый, тихий концерт. На его лице было выражение напряженной
сосредоточенности и полной уверенности в себе.
- Что ж, - тяжело вздохнул Айвз. - Это тоже провал.
Парези повернулся к нему. - ТССС! _ - Это было сделано с такой силой, что Айвз отшатнулся. Бросив на него предупреждающий взгляд, Парези подошел к капитану и прошептал ему что-то на ухо. "Боже мой", - сказал Андерсон.
"Все в порядке, доктор". " Он подошел к креслу
пилота. Джонни все еще сосредоточенно и бесполезно работал.
Андерсон вопросительно взглянул на Парези, который кивнул.
- Вот и все, - громко сказал капитан. - Отличная работа, Джонни. Мы
прямо на орбите. Автоматика не смогла бы сделать это лучше. В кои-то веки
приятно снова оказаться в космосе. Сейчас же выключите двигатели. Вы сможете проверить на коррекцию позже.
"Есть, сэр ", - сказал Джонни. Он сделал две аккуратные регулировки, повернул главный выключатель и развернулся. «Уф! Сработало!»
Повернувшись к четырём молчащим мужчинам, Джонни достал сигарету, сунул её в рот, поднёс к ней зажигалку и сделал длинную затяжку."Чувак, это хорошо..."
Сигарета не загорелась. Хоскинс отвернулся с выражением
болезненная жалость отразилась на его лице. Айвз резко потянулся за своей зажигалкой, и доктор остановил его жестом.
"Каждый раз, когда я вижу горячую работу пилота, я поражаюсь", - сказал Парези. непринужденно. "Такая концентрация ... ты, должно быть, измотан, Джонни".Джонни затянулся незажженной сигаретой. - Заправился, - сказал он. «Да».Внезапно в его голосе послышались странные нотки. Это были усталость и нетерпение. Парези сказал: «Твоя вахта закончилась, Джон. Иди отдохни».
 «Очень устал», — пробормотал Джонни. Он с трудом поднялся на ноги и пошёл на корму, где рухнул на диван и почти сразу заснул.
Остальные столпились у пульта управления и долго молча смотрели на спящего пилота. -"Я не понимаю," — пробормотал Айвз.
"Он правда думал, что сбил нас, не так ли?" — спросил Хоскинс.
Парези кивнул. "Пришлось." В его космосе нет места неработающим машинам.
Доказательства обратного могут быть очень убедительными.
Тогда для него они переставали существовать. Неработающая зажигалка раздражала его, неисправный воздушный шлюз заставлял злиться и угрюметь, а затем впадать в истерику.
 Когда система управления двигателем перестала реагировать, он достиг предела.У каждого есть такая точка невозврата, и он достигает её именно так, если его достаточно сильно подтолкнуть."У каждого?"
Парези перевёл взгляд с одного лица на другое и мрачно кивнул. Андерсон спросил:"Что его вырубило? Он тренирован выдерживать гораздо большие нагрузки." "О, он не испытывает ни физической, ни сознательной умственной усталости.Единственное, чего он хотел, — это выбраться из этой ужасной ситуации. Он убедил себя, что улетел из неё. Следующее, что он мог сделать, чтобы ничто другое не напало на него, — это уснуть.Он очень оценил моё предположение о том, что он устал и ему нужно расслабиться.
"Я бы очень оценил что-то подобное," — сказал Айвз. "Сделай это со мной, Ник.""Сначала дойди до предела своих возможностей," — сухо сказал доктор и подошёл, чтобы положить подушку между головой Джонни и ограждением.
Хоскинс отвернулся и стал смотреть на умиротворяющий пейзаж за окном.
Капитан мгновение смотрел на него, а затем сказал: «Хоскинс!»  «Да».
 «Я уже видел это выражение лица.  О чём ты думаешь?»
 Инженер посмотрел на него, пожал плечами и мягко ответил: «О шахматах».
 «А что именно?» -"О, очень общая вещь. Взаимность игры. Это то, что
делает ее великолепной вещью, которой она является. Большинство человеческих предприятий могут объединиться обрушивая на человека одну катастрофу за другой без перерыва. Но не шахматы. Неважно, кто твой противник, каждый раз, когда он что-то делает с тобой это твой ход_."Очень утешительно. У вас есть какие-нибудь идеи о том, как нам теперь действовать?
Хоскинс посмотрел на него, на его стареющем лице отразилось легкое удивление. - Вы упустили мою мысль, шкипер. _We_ не двигаемся.
- О, - прошептал Капитан. Его лицо напряглось и побледнело. - Я... я
Смотри. Мы нажали на кнопку шлюза, чтобы выбраться. Контрприём: Это не сработало. Мы попробовали вручную. Контрприём: Он сломался. И так далее. Теперь мы пытаемся вывести корабль из атмосферы. О, но Хоскинс — Джонни сломался. Разве этого контрприёма недостаточно? Хотя, может быть, этот прием не касался привода управления. Может быть, этот прием заключался в том, чтобы сделать то, что было необходимо, чтобы вырубить Джонни. Он снова пожал плечами. "Мы очень скоро увидим ".  Капитан выдохнул взрывом через ноздри. "Мы узнаем, если это наш ход, переместив", он скрипел. "Ив! Paresi! Мы собираемся пойти Займись этим с самого начала. Сначала проверь порт. Ты, Айвз.Айвз хмыкнул и подошёл к борту корабля. Затем он остановился.
"_Где порт?_" Андерсон и Парези проследили за вялым, потрясённым взглядом Айвза, устремлённым на переборку, где раньше был иллюминатор, а рядом с ним — отверстие, в котором раньше находилась ось штурвала, а теперь была гладкая, бесшовная завеса непроглядной тьмы. Но Хоскинс сначала посмотрел на капитана и сказал: «_Теперь_ наш ход», — и только потом повернулся вместе с ними, чтобы посмотреть в темноту.

 III

 _Незнакомое, говорите вы, — это невидимое, совершенно новое и странное? Не совсем. Незнакомое — это знакомое, перевёрнутое, знакомое, поставленное с ног на голову. Взгляните на знакомое место в новых условиях — на пустой и тёмный театр, на пустой ночной клуб днём, — и вы обнаружите, что эмоция странности оказывает на вас большее влияние, чем любое количество невиданных мест.
 Вернитесь в свой старый район и обнаружьте, что всё изменилось.
 Возвращайся в свой дом, когда все уйдут и погаснет свет
 вышли и переставили мебель - там я покажу вам
 странные и пугающие призраки, которые являются оставшимися формами
 когда реальность накладывается на образы из памяти. The
 гоблины прячутся в тени твоей собственной комнаты...._
 Оуэн Миллер
 Эссе о ночи и незнакомом


На одно душераздирающее мгновение темнота, казалось, обрушилась на них.
они были похожи на сжимающую руку смерти. Они инстинктивно сбились в кучу в центре комнаты. Но когда они взглянули ещё раз, то
в-третьих, это убедило их в том, что эффект действительно существует, хотя причина по-прежнему оставалась загадкой. Затем половина загадки была разгадана, и они начали отдаляться друг от друга. Каждый чувствовал себя под пристальным вниманием и держался за себя и за тот образ себя, который он видел в глазах других.
 Капитан тихо сказал: «Это просто... там. Кажется, это не распространяется».
Хоскинс критически оглядел его. "Около полуметра в глубину", - пробормотал он."Как вы думаете, из чего это сделано?"
"Не из газа", - сказал Парези. "У него есть ... что-то вроде поверхности".
Айвз, который застыл на месте, когда впервые увидел черноту на своей
Он направился к порту и сделал ещё два шага. Рука, которая уже была наполовину поднята, чтобы коснуться пульта управления, с облегчением продолжила движение вверх, как будто была рада, что может выполнять свою функцию, даже если её назначение изменилось. «Не трогай его!» — рявкнул капитан. Айвз повернул голову, чтобы посмотреть на капитана, затем запнулся и опустил руку. «Почему бы и нет?»"Определенно не жидкость", - задумчиво произнес Парези, как будто его и не прерывали.
 "И если это твердое вещество, откуда взялось столько вещества? Через корпус?" Хоскинс, который знал корпус, как он был сделан, как подогнан, как обработан как только он оказался на месте, он фыркнул от такой мысли.
"Если бы это был газ," сказал Парези, "то была бы диффузия. _И_ конвекция.
Если бы он был ядовитым, мы бы все умерли. Если нет, то, скорее всего, мы бы его почувствовали. И счётчик ничего не показывает — значит, он не радиоактивный." «Ты доверяешь счётчику?» — с горечью спросил Айвз.
 «Я доверяю ему, — сказал Парези. Его почти беззвучный шёпот дрожал от чего-то похожего на страсть. Человек должен во что-то верить. Я верю в каждую функцию каждой части этого корабля, пока каждая из них не будет доказана недостойной веры по отдельности и в совокупности!»
«Тогда, клянусь Богом, ты поймёшь, во что я верю и что чувствую своими руками», — прорычал Айвз. Он подошёл к переборке и с силой ударил по ней своей мясистой рукой.
"_Touch;_," — пробормотал Хоскинс, имея в виду либо замечание Айвза, либо глухой удар руки о темноту.
Во сне Джонни издал высокий, тихий, беззаботный звук, похожий на юношеский счастливый смех. "Кто-то счастлив," — сказал Айвз.
"Парези, — сказал капитан, — что будет, когда он проснётся?"
Парези пожал плечами. "Практически всё. Он достиг
глубоко внутри себя, где-то, и нашел выход. Для него - не для
кого-либо из нас. Может быть, он проигнорирует то, что мы видим. Может быть, он подумает, что он где-то в другом месте или в каком-то другом времени. Может быть, он окажется кем-то другим. Может быть, он вообще не проснется."
"Может быть, у него правильная идея", - сказал Айвз.
"Это второй раз, когда ты разбила мне нравится", - сказала Пареси
ровно. "Не делай этого снова. Вы не можете себе это позволить".
"Мы не можем себе этого позволить", - вмешался капитан.
"Хорошо", - сказал Айвз с такой покорностью, что Парези бросил на него
испуганный, подозрительный взгляд. Крупный специалист по коммуникациям ушёл
Он сел, отвернувшись от остальных.
"Чего они хотят?" — внезапно пожаловался капитан. "Чего они хотят?"
"Кто?" — спросил Парези, продолжая наблюдать за Айвзом.
Хоскинс объяснил: "Тот, кто сказал: "Добро пожаловать на нашу планету.""
Айвз повернулся к ним, и Парези заметно расслабился. Айвз сказал:
"Они хотят нашей смерти". -"Правда?" - спросил капитан.
"Они не хотят, чтобы мы покидали корабль, и они не хотят, чтобы корабль покидал планету". "Они хотят, чтобы мы покинули планету".
"Тогда это тот корабль, который им нужен".
"Да, - поправился Айвз, - без нас".
Парези сказал: «Ты не можешь так говорить, Айвз. Они причинили нам неудобства.»Они натравили нас на самих себя и истощили наши нематериальные ресурсы как людей и как команды. Но пока они фактически ничего нам не сделали. Мы сами сделали это с собой ".
Айвз презрительно посмотрел на него. «Мы разрушили то, что не подлежало разрушению,создали эту закалённую в боях тьму и разговаривали сами с собой на
всеволновом носителе без источника, обмениваясь информацией,
которую не мог получить посторонний?»
«Я ничего такого не говорил». Парези сделал паузу, подбирая слова. «Конечно, они несут ответственность за эти явления. Но эти явления никому не причинили вреда» США. Наши реакции на явления, что было сделано в ущерб".
"Падение никому не повредит, они сказали мне, когда я был ребенком", - сказал Айвз вызывающе. "Это из-за внезапной остановки".
Парези отмахнулся от замечания, пожав плечами. "Я до сих пор говорю, что пока мы были удивленные, испуганные, озадаченные и расстроенные, мы не
находятся под серьезной угрозой. Наши запасы воды, еды и воздуха практически не ограничены. Наша способность жить друг с другом в чрезвычайных ситуациях проверена временем, и всё, что нам нужно сделать, — это признать чрезвычайную ситуацию таковой, и эта способность возрастёт до максимума.
Он вдруг улыбнулся. "Могло быть и хуже, - Ив".
"Я предполагаю, что это может", - сказал Айвз. "Ту черноту, что смог сдвинутся с места, пока он тесновато нам, или..."
- Оно приближается, - очень тихо сказал Хоскинс.
Капитан Андерсон покачал головой. «Нет...» — и, услышав его, они постепенно осознали, что этот слог был не отрицанием, а восклицанием. Потому что темнота на переборке больше не была глубиной в полметра. Никто этого не заметил, но они вдруг поняли, что почти квадратная кабина теперь стала определенно прямоугольной, с привычными органами управления,
коммуникационная стена и поперечная перегородка в кормовой части корабля, образующие три стороны, обращённые к наступающей четвёртой.
[Иллюстрация: обнажённая женщина на шахматном поле.]
 Айвз, дрожа и широко раскрыв глаза, поднялся со стула.  Он издал нечленораздельный животный звук и бросился в темноту.  Парези прыгнул за ним, но недостаточно быстро.  Айвз с тошнотворным звуком ударился о странную поверхность и упал. Он грузно, неуклюже упал, не ничком, а на широко расставленные колени, подмяв под себя руки и ударившись виском о палубу. Он остался лежать без сознания, напоминая карикатурное изображение поклоняющегося человека.
Наступила напряжённая тишина, пока Парези переворачивал толстяка на спину, проводя умелыми пальцами по его окровавленному лицу, груди и шее в области сонной артерии. «С ним всё в порядке», — сказал  Парези, продолжая работать. Затем, словно для того, чтобы отвлечься и не строить догадки, он назидательно продолжил: «Это другая реакция на страх. У Джонни была реакция «бегство», у Айвза — «борьба». Эмпирический результат практически одинаков.
«Я думал, — сухо сказал Хоскинс, — что борьба и бегство — это реакции,
направленные на выживание».
Парези встал. «Так и есть. В конечном счёте, как и самоубийство».
«Я подумаю об этом», — тихо сказал Хоскинс.
 «Парези!» — выпалил Андерсон.  «Медик ты или нет, следи за языком!»
 «Извините, капитан.  Это была паническая атака.  Хоскинс...»
 «Не надо мне ничего объяснять», — мягко сказал инженер. «Я знаю, что ты имеешь в виду. Самоубийство — это прямое следствие инстинкта самосохранения — стремления спасти что-то, так же как борьба и бегство — это попытки спасти что-то. Не думаю, что тебе стоит беспокоиться; самосожжение меня не привлекает.Мне слишком... слишком интересно, что происходит. Что ты собираешься делать с Айвсом?» «Думаю, нужно уложить его в койку и позаботиться о том, чтобы у него не болела голова, когда он проснётся»
к. Помоги мне, ладно?
Хоскинс подошел к переборке и опустил вторую разгонную кушетку. Это
им потребовалось всем троим, усердно работая, чтобы поднять огромное тело Айвза наверх. Парези открыл аптечку первой помощи, закрепленную под консолью управления, и подошел к лежащему без сознания мужчине. Капитан огляделся в поисках чего-нибудь, что можно было бы сделать, что-нибудь сказать, и, по-видимому, нашел это. - Хоскинс! - крикнул я. - Хоскинс!— Ага.
 — Ты обычно лучше соображаешь на голодный желудок? — Нет.
 — Я тоже никогда так не делал. Хоскинс улыбнулся.  — Я могу понять намёк.  Я приготовлю что-нибудь горячее и сытное.
"Хороший человек", - сказал капитан, когда Хоскинс исчез в кормовой части.
четверти. Андерсон подошел к доктору и стоял, наблюдая за ним.
промыть ссадину на лбу Айвза.
Парези, не поднимая глаз, сказал: "Тебе лучше сказать это, что бы это ни было.Выкладывай".Андерсон слегка усмехнулся. "Ты экстрасенс?"
Парези бросил на него взгляд. «Зависит от обстоятельств. Если ты имеешь в виду природную чувствительность к спектрам напряжения в сочетании с многолетним опытом наблюдения за людьми, то да. Что у тебя на уме?»
 Андерсон долго молчал. Казалось, он чего-то ждал вопрос, единственная подсказка от Парези. Но Парези не ответил.
Парези ждал, просто ждал, отвернув свое темное лицо, не помогая,
не подталкивая, не делая ничего, чтобы уменьшить давление, которое
бушевало в капитане.- Хорошо, - раздраженно сказал Капитан. - Я вам скажу.
Парези достал из набора пинцет, ретрактор, два скальпеля и футляр для шприцев и разложил их в ряд на койке. Затем он взял каждый инструмент и положил его обратно в набор. Когда он закончил, Андерсон сказал: «Мне интересно, _кто следующий?_» Парези кивнул и с резким щелчком закрыл набор. Он поднял взгляд на капитана и снова кивнул. «Почему это должен быть ты?» — спросил он.
 « Я не говорил, что это буду я!» — резко ответил капитан.
 « Разве нет?» Когда капитан не нашёл, что ответить, Парези спросил его: «Тогда зачем задаваться такими вопросами?»
«О... Я понимаю, что ты имеешь в виду. Когда ты начинаешь бояться, ты начинаешь сомневаться — не в чужих слабостях, а в своих собственных. Ты это имеешь в виду?» «Ага». — Его тёмные глаза внезапно блеснули. «Но ты не боишься,Кэп». «Ещё как боюсь».
Парези покачал головой. "Джонни испугался и сбежал. Айвз испугался,
и боролся. Есть только один страх, который является настоящим, и это тот самый страх, который доводит вас до предела. Любой другой страх - мелочь
по сравнению с таким ужасом, как этот. Достаточно маленький, чтобы никому, кроме меня, не пришлось беспокоиться об этом.- Тогда почему ты? - спросила я.
- Почему ты? Парези похлопал по аптечке, возвращая ее на место.
- Я врач, помнишь? Симптомы - это мое дело. Позволь мне понаблюдать за ними,
Капитан. Отдавай мне приказы, но не навязывай мне мою специальность ".
"Ты нарушаешь субординацию, Парези, - сказал Андерсон, - и ты отличный
комфорт. Его легкая улыбка исчезла, и горизонтальные морщины появились над
его глазами. "Скажи мне, почему у меня была эта неприятная маленькая фаза сомнения в себе"."Ты думаешь, я смогу?""Да". Он был уверен.
"Это половина причины. Другая половина - Хоскинс"."О чем ты говоришь?"
"Джонни сломался. Айвз сломался. Твой вопрос был "кто следующий?", Ты сомневаешься в том, что это буду я, потому что я, по сути, парень, у которого есть ответы на все вопросы.
Ты сомневаешься, что это будет Хоскинс, потому что ты не можешь экстраполировать, как он может сломаться или даже если бы он сломался. Так что остаешься ты."Я не совсем так рассуждал об этом ..."
"О, конечно, были", - сказал Парези и хлопнул капитана по плечу. "А теперь
забудь об этом. Конфуций говорил, что тот, кто обращает взгляд внутрь себя, становится косоглазым.Не можем позволить себе иметь косоглазого капитана. Наши друзья там должны сделать еще один ход. Нет, это не так ".
"Нет, это не так ".
Доктор и капитан обернулись на тихий голос. «Что это значит, Хоскинс?»
 Инженер вошёл в каюту, подошёл к своему месту и начал открывать и закрывать ящики. «Они переехали».
Из нижнего ящика он достал сложенную шахматную доску и прямоугольную коробку. Только после этого он посмотрите прямо на них. «Еда пропала».
 «Еда?.. куда пропала?» Хоскинс устало улыбнулся. «Где порт? Где внешняя переборка?» Эта черная дрянь все покрыла - отопительные приборы,
шкафы для хранения продуктов, утилизатор, все ". Он вытащил пару стульев
из креплений на переборке и понес их через всю каюту к
непроглядной тьме. - Там вода, - сказал он, раскладывая
стулья. На сиденье одного из них он поставил шахматную доску. Он сел на другое и подвинул доску поближе к темноте. «Слухи распространяются по кораблю» и всё ещё доступно». Его голос становился всё тише и тише по мере того, как он говорил, словно он медленно отдалялся от них. «Но еды нет.
 Еды нет.» Он начал расставлять фигуры, повернувшись лицом к чёрной стене.

 IV
 _Основная функция личности — самосохранение, но сама личность — это не статичная, а динамичная сущность. Основным фактором его развития является интеграция: каждая новая ситуация требует новой адаптации, которая в процессе меняет или преобразует личность. Истинная цель личности —
 Таким образом, речь идёт не о постоянстве и стабильности, а об объединении.
Неспособность личности приспособиться к новой ситуации или интегрироваться в неё, сопротивление личности объединению и её попытки сохранить свою целостность в народе называют безумием._ — Морган Литтлфилд,«Заметки по психологии».__«Хоскинс!»_
 Парези схватил капитана за руку и резко развернул. — Капитан Андерсон! Прекратите! — очень тихо сказал он. — Оставьте его в покое. Он делает то, что должен делать. Андерсон оглянулся через плечо на маленького инженера.  — Да неужели? Чёрт возьми, он всё ещё подчиняется приказам!
- У него есть для него какое-нибудь дело? - невозмутимо спросил доктор.
Андерсон огляделся по сторонам, на панели управления, на спящие горы.
- Думаю, что нет. Но я хотел бы знать, что он примет заказ, когда он будет у меня "."Оставь его в покое, пока не получишь заказ. Хоскинс — очень уравновешенный человек, шкипер. Но сейчас он на грани срыва. Не дави на него.
 Капитан закрыл глаза рукой и нащупал рычаги управления. Он повернулся спиной к креслу пилота и тяжело прислонился к нему. "Ладно, — сказал он. "Похоже, это превращается в дуэль между тобой и этими... твоими коллегами. Думаю, самое меньшее, что мы... я... можем сделать, — это не сражаться с тобой, пока ты сражаешься с ними. Парези сказал: «Ты неправильно выбираешь сторону. Они сражаются с нами, это правда. Мы сражаемся только с самими собой. Я не имею в виду друг друга; я имею в виду, что каждый из нас сражается сам с собой». Мы должны перестать это делать,капитан.
Капитан слабо улыбнулся. «Кто бы не стал, даже в лучшие времена?»
Парези улыбнулся в ответ. «Наркоманы... Кататонические...
иллюзионисты... и святые. Думаю, нам стоит пополнить эту категорию».
«А как насчёт мертвецов?» «Айвз! Как давно ты очнулся?»
Здоровяк приподнялся и оперся на одну руку. Он покачал головой и крякнул, как будто его ударили в солнечное сплетение. «Кто и чем меня ударил?» — с болью процедил он сквозь стиснутые зубы.
«Ты, видимо, решил, что переборка — это бумажная преграда, и попытался нырнуть сквозь неё», — сказал Парези. Он говорил непринуждённо, но его лицо было настороженным.
"О-о-о..." — Айвз на мгновение схватился за голову, а затем посмотрел сквозь пальцы в темноту. «Я помню», — сказал он напряжённым шёпотом. Он
Он огляделся и увидел инженера, склонившегося над шахматной доской.
"Что он делает?"Все посмотрели на инженера, который передвинул фигуру и замолчал. "Эй, Хоскинс!"
Хоскинс проигнорировал грубый тон Айвза. Парези сказал: "Он сейчас не разговаривает. Он..." хорошо, Айвз. Оставь его в покое. В данный момент ты меня больше интересуешь. Как ты себя чувствуешь?
- Я, я чувствую себя великолепно. Хотя и голоден. Что у нас на ужин?
- Ник не хочет, чтобы мы сейчас ели, - быстро сказал Андерсон.
- Спасибо, - пробормотал Парези со злобной иронией.
«Он же врач», — добродушно сказал Айвз. «Но не стоит слишком затягивать»
Долго, да? Эту печь нужно растопить. — Он сжал кулак на своей огромной груди.
 — Что ж, это воодушевляет, — сказал Парези.
 — Ещё бы, — ответил капитан. — Может быть, точка невозврата — это просто точка удара. А что потом? Парези покачал головой. — Точка невозврата — это точка невозврата. Иногда вещи просто не ломаются.
"Должно пройти", - сказал чей-то голос. Джонни, пилот, зашевелился.
"Ха!" - в голосе Андерсона звучало ликование. "А вот и еще один!"
"Насколько вы в этом уверены?" - спросил доктор. Обращаясь к Джонни, он крикнул: "Привет, Джон?"
«Мне нужно пройти», — с тревогой в голосе сказал Джонни.  Он спустил ноги на палубу. «Видишь ли, — серьёзно сказал он, — то, что ты староста класса, не облегчает тебе задачу. Тебе нужно и старостой быть, и экзамены сдавать.
У тебя две работы. А вот у парня, который стоит четвёртым, скажем, только одна работа».Андерсон непонимающе посмотрел на Парези, который сделал жест, призывающий к тишине.
Джонни обхватил голову руками и сказал: «Когда одна переменная изменяется прямо пропорционально другой, две пары соответствующих значений находятся в
пропорции». Он поднял глаза. «Это, по словам преподавателя, краеугольный камень всего векторного анализа, а без него пилотом не стать».
векторный анализ. И для меня это бессмысленно. Что мне делать?
— Отдохни немного, — тут же сказал Парези. — Ты слишком много
учился. Утром тебе будет понятнее.
Джонни ухмыльнулся и одновременно зевнул, и тревожные морщины
на его лбу разгладились. "Вот это было настоящее поучительное замечание, Мартин, старина"
- Сказал он. Он лег и с наслаждением потянулся. "_ это_ я могу
понять. Ты можешь надеть мой знаменитый темно-бордовый комбинезон на молнии. Он отвернулся и мгновенно уснул.
"Кто, черт возьми, такой Мартин?" потребовал ответа Айвз. "Какой Мартин?"
"Шшш. Наверное, в его комнатеОн учился в школе подготовки пилотов.
Андерсон разинул рот. «Ты хочешь сказать, что он вернулся в школу?»
«Разве это не очевидно?» — грустно сказал Парези. «Я же говорил тебе, что эта ситуация для него невыносима. Если он не может сбежать в космосе, он сбежит во времени». У него не хватает воображения, чтобы идти вперед, поэтому он идет назад.Что-то пробежало по полу. Айвз оторвал ноги от пола
и сел, как карикатурный Будда, схватившись за лодыжки. - Что, во имя всего святого, это было?- Что, черт возьми?"Я ничего не видел", - сказал Парези.
"Что это было?" - спросил капитан.Из тени раздался голос Хоскинса: «Мышь».
 «Ерунда».«Я терпеть не могу всё, что шныряет, скользит и ползает», — сказал Айвз.  Его голос внезапно стал женским.  «Не пускай сюда ничего такого!»
 Из кормовой части каюты донеслось слабое царапанье и писк.  Айвз побледнел.  Его кадык задрожал.
 «Возьми себя в руки, Айвз», — холодно сказал Парези. "На этом корабле нет ни одного микроба, который я бы не описал. Не сиди там, как маленькая мисс Маффет".-"Я знаю, что я видел", - сказал Айвз. Он внезапно поднялся, повернулся к черной стене
и проревел: "Черт бы тебя побрал, пошли что-нибудь, с чем я могу бороться!"
Из-под дивана вылезли две мыши. Одна из них пробежала по ноге Айвза.
 Они с писком скрылись в кормовой части. Айвз подпрыгнул и приземлился на диван. Андерсон отступил к внутренней переборке и застыл. Парези решительно направился к медицинскому сундуку, достал небольшой чёрный футляр и открыл его.Айвз опустился на колени и начал громко рыдать, не пытаясь это скрыть и не произнося ни слова. Парези подошёл к нему, наполовину спрятав в руке небольшую металлическую трубку.
 Андерсон заметил лёгкое движение на палубе. Он не смог
Он с трудом сдержал пронзительный крик, когда огромный паук, волосатый и быстрый, метнулся к дивану и подпрыгнул. Он приземлился рядом с коленом Айвза и снова подпрыгнул. Парези замахнулся на него, но промахнулся и сильно ударил Айвза подмышкой. Паук упал на пол, проскользил, встал на ноги и внезапно исчез. Айвз пошатнулся от удара Парези и молча свернулся калачиком на диване. Андерсон подбежал к нему.
"С ним сейчас все будет в порядке," — сказал Парези. "Забудь об этом."
"Только не говори мне, что он потерял сознание! Только не Айвз!"
"Конечно, нет." Парези поднял маленький цилиндр.
«Анестокс! Зачем ты его на него наложил?»
Парези раздражённо ответил: «По той же причине, по которой обычно используют анестокс. Чтобы вырубить пациента на пару часов, не причинив ему вреда».
«А если бы ты этого не сделал?»
«Как ты думаешь, сколько ещё такого лечения вполсилы он мог бы выдержать?»
Андерсон посмотрел на лежащего без сознания связиста. «Наверняка дело не только в этом».
Он вдруг поднял голову. «Откуда, чёрт возьми, взялся этот паразит?»
 «А. Теперь понятно. Он не любит мышей и пауков. Но в этих было что-то особенное. Их не должно было здесь быть, но они были. Он
Он чувствовал, что это было намеренное и личное нападение. Он не смог бы
справиться с этим в одиночку."Откуда они взялись?" — снова спросил капитан.

"_Я_ не знаю!" — огрызнулся Парези. "Прости, шкипер... Я немного не в себе. Я не привык видеть галлюцинации пациентов. Во всяком случае, не так чётко.
 «Это были галлюцинации Айвза?» «Можете ли вы вспомнить, что было сказано непосредственно перед их появлением?» «Э-э... что-то пробежало. Мышь».
 «Это была не мышь, пока кто-то не сказал, что это мышь». Доктор повернулся и испытующе посмотрел на Хоскинса, который всё ещё молча сидел над своими шахматами.
«Клянусь богом, это был Хоскинс. Хоскинс, с чего ты это взял?»
Инженер не пошевелился и не ответил. Парези безнадежно покачал головой.
 «Еще одно отступление. Это бесполезно, капитан».
Андерсон сделал шаг в сторону Хоскинса, но потом явно передумал. Он пожал плечами и сказал: «Хорошо. Что-то зашевелилось, и Хоскинс понял, что это было». Давайте примем это как данность, не вдаваясь в рассуждения. Так кто же вызвал паука?"Ты вызвал.""_Я_ вызвал?" Подражательным тоном капитана Парези произнёс: "Не сиди там, как мисс Маффет!"

"Будь я проклят," — сказал Андерсон. «Может быть, нам всем было бы лучше сказать  ничего. Парези с горечью сказал: «Думаешь, какая-то разница, если мы _скажем_,что мы думаем?» -«Возможно...»
«Нуп, — решительно сказал Парези. — Посмотри, как это работает. Сначала
оно заманивает нас в ловушку, а потом показывает нам сгущающуюся тьму. Очень просто. Затем оно начинает придираться к нам, одному за другим. Джонни получает машины, которые не работают, в то время как всей душой он поклоняется машинам, которые работают. Айвз испытывает сильный приступ клаустрофобии из-за чёрного вещества и впадает в ступор.
"Он вышел из этого состояния."
"Джонни тоже очнулся. В другом субъективном временном потоке. Совершенно безобидно к... к Ним. Поэтому они оставили его в покое. Но они обрушили буровую установку на Айвса,когда он проявил хоть какую-то стойкость. Они добиваются предела прочности, капитан. Не меньше. -"Хоскинс?"
"Думаю, да," — устало сказал Парези. "Как и Джонни, он сбежал от
проблемы, с которой не мог справиться, к той, с которой мог. Только вместо того, чтобы регрессировать,он переключился на шахматы. Надеюсь, Джонни ещё какое-то время не будет приходить в себя.Он слишком... Капитан! Он ушёл!
Они обернулись и уставились на койку Джонни. Или на то место, где она была,
пока чёрная стена не раздулась и не поглотила её.

 V

 «...и вот я стою, доктор, в полдень в вестибюле отеля, совершенно голая!_»
 «Вам часто снятся такие сны?_» «Боюсь, что да, доктор. Со мной всё в порядке? Я имею в виду_...» «Позвольте задать вам вопрос: верите ли вы, что эти переживания реальны?_» «Конечно, нет!_"
 "_Тогда, мадам, вы, по определению, в здравом уме; ведь безумие, в конечном счёте, — это неспособность отличить реальное от нереального._"
Парези и капитан вместе побежали на корму и вместе остановились в четырёх шагах от зияющей черноты.
- Джонни!_" Голос капитана трещины с мучительные усилия его
плакать. Он подошел к черной стене, толкли ее с пяткой ладони.
- Он вас не услышит, - мрачно сказал Парези. - Вернитесь, капитан. Вернитесь
вернитесь.
- Почему он? Почему Джонни? Они сделали с Джонни всё, что могли; ты сам это сказал! «Вернись», — снова успокаивающе сказал Парези. Затем он резко заговорил: «Разве ты не видишь, что они ничего с ним не делают? Они делают это с нами!»
 Капитан застыл, уставившись на безликую фигуру. Через некоторое время он обернулся. «Нам», — повторил он как попугай. Затем он вслепую направился к
доктор, который крепко взял его за локоть и повел к кушетке для ускорения.
 Капитан тяжело опустился на кушетку спиной к этому новому вторжению.  Парези
задумчиво постоял рядом с ним, а затем молча направился к Хоскинсу.
 Инженер сидел над шахматной доской в глубокой задумчивости.  Дальний край доски казался неопределенным, частично скрытым за таинственной
черной занавеской, закрывавшей переборку. -«Хоскинс». Ответа не последовало.
Парези положил руку на плечо Хоскинса. Хоскинс медленно поднял голову.
Он не повернул её. Его взгляд был устремлён в темноту.Но
по крайней мере, это было не на доске.

"Хоскинс," — сказал Парези, — "почему ты играешь в шахматы?"

"Шахматы — это шахматы," — тихо ответил Хоскинс. "Шахматы могут символизировать любой конфликт, но это шахматы, и они останутся шахматами."
"С кем ты играешь?"и Ответа не последовало.
"Хоскинс, ты нам нужен. Помогите нам.
Хоскинс снова медленно опустил взгляд вниз, пока не остановился на
доске. "Слово - это не то, что нужно", - сказал он. "Число - это не то, что нужно". "Число - это не то, что нужно. Картинка, идеограмма, символ - это не то, что нужно.И наоборот...- Да, Хоскинс.
Парези ждал. Хоскинс не двигался и не говорил. Парези положил руку на
снова плечо мужчины, но теперь ответа не последовало. Он внезапно выругался,
наклонился и с сильным ударом поднял руку, отчего доска и фигуры разлетелись в стороны.Когда грохот стих, Хоскинс любезно сказал: "Фигуры - это
не игра. Символы - это не главное". Он сидел неподвижно, его глаза
были устремлены на пустой стул, где раньше стояла доска. Он протянул руку и передвинул фигуру с поля, на котором не было фигуры, на поле, которого больше не было. Затем он сел и стал ждать.
 Парези, тяжело дыша, попятился, развернулся и вернулся к капитану.
Андерсон посмотрел на него, и в его глазах мелькнул огонёк юмора.
 «Лучше присядьте и поговорим о чём-нибудь другом, доктор».

 Парези издал звериный звук, тихий и глубокий, где-то глубоко в горле,
плюхнулся рядом с капитаном и на мгновение сжал руки. Затем он улыбнулся. «Совершенно верно, шкипер. Так будет лучше».

 Некоторое время они сидели молча. Затем капитан подсказал: «Насчет разных точек невозврата...»  «Да, капитан?»
 «Возможно, вы сможете указать на то, что заставляет разных людей ломаться по-разному и по разным причинам. Я имею в виду случай с Джонни»
Всё казалось довольно очевидным, и то, что ты не объяснил насчёт Хоскинса, Хоскинс продемонстрировал довольно ясно. Что касается Айвза, то пока он без сознания, мы можем не обращать на него внимания. Но если ты сможешь понять, где мы с тобой можем сломаться, то мы будем знать, что искать.
 «Думаешь, это поможет?»
 «Мы будем готовы».

Парези пристально посмотрел на него. «Давайте представим себе ребёнка, который боится темноты. Спросите его, и он, возможно, скажет, что в тёмных местах есть _что-то_, что может на него наброситься. Тогда авторитетно заверьте его, что, что он не только прав, но и что в любую минуту может произойти скачок, и что ты натворил?
"Ущерб," — кивнул капитан. "Но ты бы не сказал этого ребёнку.Ты бы сказал ему, что там ничего не было. Ты бы _доказал_, что там ничего не было."

"Так бы и сделал," — согласился доктор. «Но в нашем случае я ничего подобного сделать не мог.Джонни ломал машины, которые на самом деле не работали.
Хоскинс ломал явления, которые нельзя было ни измерить, ни понять.
Айвз ломал вещи, которые ползали и извивались. Все они были
субъективно реальными явлениями. Какие бы глубинные страхи ни таились в нас с тобой встретятся с нами лицом к лицу, какими бы невероятными они ни были. И вы хотите, чтобы я сказал вам, каковы они. Нет, шкипер. Лучше оставь их в
своем подсознании, где ты их похоронил.
"Я не боюсь", - сказал Капитан. "Скажи мне, Парези! По крайней мере, я буду
знать. Я бы предпочел знать. Я бы чертовски хотел это знать!
 «Ты уверен, что я могу тебе рассказать?» «Да».
 «Знаешь, я тебя не психоанализировал. Некоторые вещи очень трудно...»
 «Ты ведь знаешь, не так ли?» «Черт возьми, да!» Парези облизнул губы. — Ну ладно, тогда... Я, возможно, займусь что-то здесь не так... Ты свыкся с мыслью, что я очень проницательный персонаж, который автоматически разбирается в таких вещах, и это тебя успокаивает. Что ж, у меня для тебя новости. Я не сам всё это вычислил. Мне сказали. «Сказали?»
 «Да, сказали», — сердито ответил Парези. «Послушайте, это должно быть секретной информацией, но Исследовательская служба не полагается только на индивидуальные тесты на профпригодность при формировании экипажа. Есть ещё один фактор — назовём его фактором непригодности. Проще говоря, дело в том, что экипаж может работать вместе, только если каждый его член является наиболее
Он должен быть эффективен в своей работе. Ему должны _нуждаться_ другие, каждый из них. А слово _нуждаться_ подразумевает _недостаток_. Другими словами, никто из нас не является сбалансированной личностью. И дисбалансы подобраны так, чтобы сочетаться и дополнять друг друга, чтобы мы реагировали как сбалансированная единица. Конечно, я знаю фобии Джонни, Хоскинса и твои. Все они были в моей программе идеологической обработки. Я знаю все ваши истории болезни, все ваши экстрасенсорные способности кнопки.
"А ваши?" требовательно спросил капитан.
"Хоскинс, например", - сказал Парези. "Счастлив в браке, детей нет.
Всю жизнь был физически неполноценен. Подавлял стремление к чистой науке
что привело к более чем поверхностному знакомству со многими науками и сделало его чертовски хорошим инженером. Высокий уровень идеализма; самопожертвование. Посмотрите, как он играет в шахматы, превращая эту вполне реальную ситуацию в теоретическую абстракцию... как будто он бросает семью ради далёкого космоса.
"Джонни, о котором мы знаем. Вырос среди безотказных машин. До сих пор играет с ними, как с игрушками, и, как любой ребёнок с богатым воображением,
обращается к своим игрушкам за утешением. Ему нужно быть героем, отсюда и звёзды...
"Айвз... всегда был толстым. Научился быть добродушным, научился смеяться _с_
когда другие смеялись _над_, и сдерживал эмоции каждый раз, когда это происходило. У него хороший аппетит. Он здесь, чтобы удовлетворить его; он с нами, чтобы поглощать галактики..."
Повисла долгая пауза. "Продолжай," — сказал капитан. "Кто следующий? Ты?"
"Ты," — коротко ответил доктор. «Ты вырос с неутолимым любопытством к природе вещей. Но это было не любопытство учёного, а любопытство эстета. Ты один из немногих ныне живущих людей, кто отказался от субсидируемого государством образования и прошёл путь от студента до члена экипажа коммерческих космических лайнеров. Ты стал одним из самых молодых
профессора философии новейшей истории. Вы заключили романтический брак.
и ваша жена умерла при родах. С тех пор - почти сотня миссий.
с Е.А.С., отказываясь от многочисленных предложений повышения. Я должен сказать тебе, что теперь за пугало тебя?
"Нет", - хрипло сказал Андерсон. "Но я ... не боюсь этого. Я понятия не имел, что ты... Он сглотнул. "... информация была настолько полной".
"Хотел бы я, чтобы это было не так. Хотел бы я, чтобы у меня было о чем ... задуматься", - сказал Парези с неожиданной горечью.
Капитан проницательно посмотрел на него. "Продолжайте свои истории болезни".
"Я закончил".«Нет, не забыл». Когда Парези не ответил, капитан толкнул его локтем."Джонни, Айвз, Хоскинс, я. Ты кого-то забыл?"
«Нет, не забыл, — прорычал Парези, — и если ты ждёшь, что я расскажу тебе, почему психолог прячется среди звёзд, то я этого делать не буду».
"Я не хочу, чтобы мне говорили что-то настолько общее", - сказал капитан. "Я просто хочу знать, зачем _ вы_ пришли сюда".
Парези нахмурился. Капитан отвел от него взгляд и рискнул спросить: "Большая лягушка" в маленьком пруду, Ник? Парези фыркнул.
Андерсон спросил: "Ты не нравишься женщинам, не так ли, Ник?"
Почти неслышно Парези сказал: «Лучше прекрати, шкипер».
Андерсон сказал: «Это самое близкое к материнству чувство, не так ли?»
Парези побледнел.
Капитан закрыл глаза, нахмурился и наконец сказал: «А может, ты просто хочешь поиграть в Бога».«Я сделаю так, что тебе придётся нелегко», — процедил Парези сквозь зубы. «Есть несколько способов сломаться, как есть несколько способов сломать бревно: взорвать его, раздавить, распилить, сжечь...  Один из способов — сражаться со мной, пока ты не победишь.  Со мной, потому что больше не с кем сражаться.  Так что я не буду с тобой сражаться.  А ты слишком рационален, чтобы нападать я, если я этого не сделаю. _ это_ то, что усложнит задачу. Если ты должен сломаться, это должен быть какой-то другой способ ".
"Это то, что я делаю?" - спросил капитан с неожиданной мягкостью. - Я
не знал этого. Я думал, что пытаюсь узнать вашу собственную историю болезни
из вас, вот и все. На что вы уставились?«Ничего».
Там ничего не было. Там, где раньше были передние иллюминаторы, ничего не было. Там, где раньше были панели управления, станция связи, панели переднего ускорения и шкафчики для хранения, карты, компьютеры и радиолокационное оборудование, — ничего не было. Тьма; ничего не различить.
безмолвный, непроницаемый. Они сидели на одном диване у одной стены, к которой был приставлен один стол.Вокруг них был пустой пол и темнота.
Шахматист сидел лицом к ней, и, возможно, он был частично погружен в неё; было трудно разглядеть.Капитан и врач смотрели друг на друга. Казалось, им нечего было сказать.

 VI

 _Ибо ошибочно утверждается, что человек является мерилом всех вещей.
Напротив, все восприятия, как чувственные, так и интеллектуальные, относятся к человеку, а не к Вселенной; и
 человеческий разум подобен кривым зеркалам, которые придают
разным объектам свои собственные свойства ... искажают и
портят их ... Ибо у каждого ... есть своя пещера или логово,
которое преломляет и обесцвечивает свет природы._
 — Сэр Фрэнсис Бэкон (1561–1626)


 Первым зашевелился капитан. Он подошёл к оставшейся
переборке, повернул собачку и открыл шкаф. Из него он достал стеллаж с запасными деталями для радара
и три толстых мотка проволоки. Парези вздрогнул, обернулся и увидел
Хоскинса, который, как сова, таращился на капитана.

Андерсон достал какие-то инструменты, полез в дальний угол шкафа и достал
большую бутылку.

"О", - сказал Парези. "Это.... Я думал, ты делаешь что-то
конструктивное".

В дальней тени Хоскинс молча вернулся к своей игре. В
Капитан посмотрел на бутылку, подбросил ее, поймал. - Я, - сказал он.
«Так и есть».Он подошёл и сел рядом с доктором. Он вытащил пробку и жадно выпил. Парези наблюдал за ним, и его взгляд был таким же невыразительным, как и окружающая тьма.«Ну?» — вызывающе спросил капитан.
Руки Парези поднялись и опустились. «Просто интересно, почему».
«Почему я собираюсь напиться в стельку? Я скажу тебе почему, мозгоправ. Потому что я хочу, вот почему. Потому что мне это нравится. Я делаю то, что мне нравится, потому что мне это нравится». Я делаю это не из-за
инверсии этого скрытого подавления, выраженного в "эвольвенте"
чувства, которые мое детство развило в моем отношении к сексуальной жизни
бобров, понимаешь, старина-катехизатор? Мне это нравится, и вот почему.
"Я знал человека, который ложился спать в старых ботинках, потому что ему это нравилось", - холодно сказал Парези.Капитан снова выпил и резко рассмеялся. «Ничто не может тебя изменить, не так ли, Ник?»
Парези почти испуганно огляделся. - Я могу измениться, - прошептал он.
- Айвз ушел. Дай мне бутылку.
Что-то с грохотом упало на палубу у края черной занавески.
"Это еще одна галлюцинация", - сказал капитан. "Иди подбери эту
галлюцинацию, Ники-бой"."Это не моя галлюцинация", - сказал Парези. "Подберите это сами".
"Конечно", - добродушно сказал капитан. Он подождал, пока Парези выпьет,
забрал бутылку и резко наклонил ее ко рту. Он вытер
губы тыльной стороной ладони, тяжело выдохнул и направился в
темноту на другом конце каюты.- Ну, что ты знаешь, - выдохнул он.

«Что на этот раз?» Иллюстрация: космонавт в плавильной камере.]
Андерсон поднял предмет. «Трофей, вот что это такое». Он вгляделся в него.
"_Всеамериканский, 2675._ Маленькая статуэтка парня, держащего венок победителя. Молодец, малыш». Он подошёл к Парези и выхватил у него бутылку. Он налил ликёра на голову статуэтки. «Выпей, малыш».
 «Дай-ка я посмотрю».
 Парези взял статуэтку, повертел её в руках. Внезапно он выронил её, как будто она была раскалённой. «О боже...».
 «Что такое, Ник?» Капитан поднял статуэтку и вгляделся в неё.
«Положи её, положи», — сдавленным голосом сказал доктор.  «Это... Джонни...»
 «Да, это он», — выдохнул капитан. Он осторожно положил статуэтку на стол, помедлил, а затем отвернул её от них.
Внезапно оживившись, он повернулся к Парези. «Эй! Ты не сказал, что он похож на Джонни. Ты сказал, что это _был_ Джонни!
 — Да неужели?
 — Ага. — Он хищно ухмыльнулся. — Неплохо для психолога. Какую
дырку ты открыл! Гравюрные изображения, да?
 — Заткнись, Андерсон, — устало сказал Парези. «Я же сказал, что не позволю тебе меня подкалывать».

— Да ладно тебе, это же просто шутка, — сказал капитан. Он плюхнулся на стул и положил тяжёлую руку на плечо Андерсона. — Давай дружить. Давай споём.
Парези оттолкнул его. — Оставь меня в покое. Оставь меня в покое.
Андерсон отвернулся от него и серьёзно посмотрел на статуэтку. Он протянул к нему бутылку, пробормотал приветствие и выпил. «Интересно...
»

 Слова повисли в воздухе, пока Парези не очнулся от своих печальных раздумий и не приструнил их. «Чёрт возьми, о чём ты думаешь?»

 «О, — весело сказал капитан, — я просто размышлял о том, кем ты станешь».

«О чём ты говоришь?»

Андерсон махнул бутылкой в сторону статуэтки, которая снова привлекла его внимание, и он снова выпил. «Джонни превратился в того, кем он себя возомнил. В маленького парня, одержавшего великую победу. Хоскинс, вот он, он станет линейкой, просто подожди и увидишь. Олд Айвз, это проще простого.
Он собирается стать пивной бочкой, наполненной пивом. У Айвза всегда была голова на плечах
у него была голова на плечах ". Он перестал смеяться без удержу в Пареси-х
затемнения на лице. "Мне, у меня нет секретов больше нет. Я собираюсь стать гербом
бесполезная философия, буйствующая на звездном поле ". Он поместил
Он прижал горлышко бутылки ко лбу и с силой надавил, а затем опустил бутылку и коснулся алого кольца, которое она оставила между его глазами.
"Знак зверя," — признался он. "Знак касты. Ноль — это я и вся моя проклятая семейка. Жребий брошен, каста умерла." Он одобрительно хмыкнул и снова повернулся к Парези. "Но кем собирается стать старина Ники
?"

"Не называй меня Ники", - раздраженно сказал доктор.

"Я знаю", - сказал Капитан, прищурив глаза и приложив палец
к носу. "Справочник, вот кем ты будешь. Трактат
о... постназальной гистерэктомии, или как избавиться от предрассудков мужчины и уязвить его гордость... Я где-то это подцепил...

"Нет!" — внезапно выкрикнул он, а затем заговорщическим шёпотом добавил:
"Ты не станешь книгой, Ники, малыш. Обложки недостаточно твёрдые. Не тот тип лица. «Понял?» — проревел он и злобно ткнул Парези под рёбра. «Притворись, что это остроумная шутка».
 Парези увернулся от удара, как гусеница, которую укусил огненный муравей. Он ничего не сказал.

 «И наконец, — сказал капитан, — ты не станешь книгой, потому что у тебя есть
... нет... позвоночник. — Он резко вскочил на ноги. — Ну, что ты
знаешь!
Он наклонился и поднял какой-то непонятный предмет, лежавший в ближайшей тени. Это была четверть пивной бочки.

Он поднял её и с силой поставил на стол. — Давай, Ник, —
пробормотал он. "Собирайтесь в круг. Вот старых Ив, как я сказал".

Пареси уставился на бочку, его глаза растянулись так широко открыты, что крышек
двигался явно с его пульс. "Прекрати, Андерсон, ты свинья...."

Капитан бросил на него полный отвращения взгляд и фыркнул в ответ. Из
беспорядочный набор радиолокационного оборудования он вытащил отвертку и массивный маленький
понижающий трансформатор на ручке. Пробка исчезла.
Внутри бочонка произошел взрыв, и ее место занял сгусток белой пены.
Парези взвизгнул.

"А, шаддап", - прорычал Андерсон. Он рылся, пока не нашел
трубчатый щит. Он оторвал небольшой кусок самозаваривающейся металлической ленты
и приклеил её к отверстию для клеммы на закрытом конце щита,
превратив его в подходящую кружку. Он подождал, пока сварка
остынет, а затем наклонил бочонок так, чтобы из него вместе с пеной начало вытекать твёрдое пиво.
Он наполнил импровизированную кружку и протянул ее Парези.

"Старый добрый Айвз", - сентиментально сказал он. "Давай, Парези. Выпей
за Айвза.

Парези отвернулся и закрыл лицо руками, как испуганная женщина.

Андерсон пожал плечами и допил пиво. "Это хорошее пиво", - сказал он. Он взглянул на доктора, который внезапно упал лицом вниз на кушетку, свесив голову с противоположного края, откуда доносились звуки рвотных позывов и удушья.

 «Бедняга Ник», — грустно сказал капитан.  Он наполнил кружку и сел
 Свободной рукой он похлопал Парези по спине.  «Не могу в это поверить.  Бедный, бедный старина Ник...»
 После этого наступила гнетущая тишина, сгустилась тьма. Парези
теперь лежал неподвижно, дыша очень медленно, задерживая дыхание, выпуская воздух и не двигаясь в течение трёх полных секунд перед каждым вдохом, как будто дыхание требовало сознательных усилий — более того, как будто дыхание было единственной задачей, единственным смыслом существования. Андерсон опускался всё ниже и ниже.
 Каждый раз, когда он моргал, его веки открывались чуть меньше, а время, в течение которого его глаза оставались закрытыми, увеличивалось на долю секунды. Кабина
Я ждал так же напряжённо, как и застывший в этой напряжённой позе маленький трофей.

Затем зазвучала музыка.

Это была нежная, величественная музыка; музыка торжественности, золотой парчи и алых одеяний; драгоценных подвесок и разноцветной дымки, поднимающейся вверх, чтобы раствориться в сводчатом камне. Это была музыка, которая ждала своего часа.
Её сопровождал шёпот, тысячи благоговейных, ритуальных шипящих звуков,
которые не имели никакого смысла и служили лишь одной цели.  Тихая музыка,
тихая, тихая; не тихая в смысле громкости, потому что громкость всё росла и росла,
а тихая в смысле мягкости облаков, которые мягки, несмотря на всю свою
размером с гору и сияющий; мягкий и живой, как тигриная глотка, мягкий, как грудь, мягкий, как утопление, и огромный, как облако.

 Андерсон сделал два движения: поднял голову и покрутил кружку с пивом так, что её центр опустился, а пузырьки закружились. Подняв голову и опустив глаза, он сидел и смотрел, как пузырьки кружатся и замедляются.

Парези медленно поднялся и направился в центр небольшого освещённого пространства, оставленного для них, и медленно опустился на колени. Он поднял руки и вытянул их, а его
вскинутое лицо было искажено и сияло.

 Перед ним в темноте было — или, возможно, было когда-то —
какое-то время — голубое свечение, почти такое же тусклое, как окружающая тьма, но всё же голубое и физически глубокое. Его глубина увеличивалась, а не свет. Оно стало призраком грота, входом в безымянное
Место.

И в нём был человек. _Присутствие_. Оно манило.

 Лицо Парези влажно блеснуло. "Меня?" — выдохнул он. «Ты хочешь... меня?»
Оно манило.

"Я... тебе не верю," — сказал Парези. «Ты не можешь хотеть меня. Ты не знаешь, кто я. Ты не знаешь, что я такое, что я сделал. Ты не хочешь меня..." — его голос задрожал почти до неузнаваемости. «... ты так думаешь?»
Оно манило.

«Тогда ты знаешь, — пропел Парези голосом, полным откровения. Я отрекался от тебя устами своими, но ты знаешь, ты знаешь, ты знаешь, что в глубине души...
 в самом сердце... я ни на миг не колебался. Я хранил твой образ перед собой».
 Он поднялся. Теперь Андерсон наблюдал за ним.

"Ты — моя жизнь, — сказал Парези, — мои надежды, моё воплощение. Ты — вся мудрость и вся любовь.
Спасибо тебе, спасибо... Учитель. Я благодарю тебя, о Господь, — выпалил он и шагнул прямо в голубое сияние.


 На мгновение музыка превратилась в гимн, а затем исчезла.


У Андерсона перехватило дыхание. Он поднял кружку с пивом, сдержался и аккуратно поставил её рядом с фигуркой атлета. Он подошёл к тому месту, где исчез Парези, наклонился и поднял какой-то маленький предмет.
 Он выругался и вернулся на диван.

 Он пососал большой палец и снова выругался. «У тебя острые шипы, Парези».

Он осторожно положил предмет между пивным бочонком и статуэткой.
 Это был простой деревянный крест.  Вокруг перекладины и стержня, плотно обвиваясь и глубоко впиваясь в дерево, была обмотана колючая бечёвка.  «Всемогущий Бог,
Ник, — печально сказал Андерсон, — тебе не нужно было это скрывать. Никто бы не возражал.
 — Ну? — внезапно взревел он в темноту. — Чего ты ждешь?
 Я тебе мешаю? Я сделал что-то, чтобы тебя остановить? Давай, давай!

Его голос эхом отразился от уцелевшей переборки, но был заметно поглощён всепроникающей темнотой. Он подождал, пока не стихнет последняя
реверберация, а затем пока не стало трудно уловить её отголоски. Он
бесполезно колотил по подушкам дивана, быстро и напряжённо оглядываясь по сторонам, как животное. Затем он расслабился, наклонился и стал нащупывать
бутылка со спиртным. «Что с тобой такое?» — спросил он тихо. «Ты ждёшь, пока я протрезвею? Ты хочешь, чтобы я был самим собой, прежде чем ты меня вылечишь? Ты хочешь что-то узнать? _In vino veritas_, вот что это такое. Вам не нужно меня ждать, ребята». Сейчас я чертовски больше похож на себя, чем буду после того, как справлюсь с этим.
Он взял фигурку и поставил её на другую сторону бочонка. «Правильно,
Джонни. Перебирайся на другую сторону старого Пивного Живота.
Уступи место старику». Обращаясь к темноте, он сказал: «Послушай, у меня есть полезные привычки,
не оставляй меня на палубе, слышишь? Посади меня рядом с ребятами. Кем
я собираюсь стать? Ах да. Герб. Эй, я забыл девиз.
Отлично, это мой девиз. "Безупречно", то есть
"Это путь в мужской туалет".

Где-то заплакал ребёнок.

Андерсон закрыл глаза рукой.

Кто-то сказал: «Ш-ш-ш!», но ребёнок продолжал плакать.

Андерсон спросил: «Кто там?»

«Это я, дорогой».

Он глубоко вдохнул, дважды, а затем прошептал: «Луиза?»

«Конечно». _Ш-ш-ш_, Джинни!
 Джинни с тобой, Луиза? С ней всё в порядке? С тобой всё в порядке?

«Иди и посмотри», — усмехнулся нежный голос.

 Капитан Андерсон нырнул в темноту на корме.  Она поглотила его беззвучно и полностью.

 На столе стояла фигурка из слоновой кости, четверть бочки пива, терновый крест и сердце.  Это был не физиологический образец, а скорее архетип самого сентиментального из символов — уравновешенное, мягкое, ярко-красное сердце в форме валентинки. Сквозь него была продета золотая стрела,
а на ней лежали срезанные цветы: лилии, белые розы и незабудки. Сердце сильно билось; и хотя оно не перекачивало кровь, по крайней мере, оно билось
что оно было живым, что делало его, возможно, более совершенным, чем казалось на первый взгляд.

 Теперь на корабле было очень тихо и очень темно.




 VII

 _... Мы собираемся приземлиться. Под нами зелёная и голубая планета, и долгое путешествие закончилось.... Похоже, это может быть приятное место для жизни...._

 _У меня в голове крутится отрывок из Ветхого Завета — кажется, из Книги Екклесиаста. Я не помню его дословно, но там что-то вроде этого:_

 _Всему своё время, и время всякой вещи под небом_
 под небесами: есть время плакать, и есть время смеяться; есть время скорбеть, и есть время танцевать; есть время приобретать, и есть время терять; есть время хранить, и есть время выбрасывать; есть время рождаться, и есть время умирать; есть время насаждать, и есть время вырывать то, что насажено._

 _Что касается меня, то я чувствую, что время пришло. Возможно, дело не в смерти, а в чём-то другом, менее окончательном или более ужасном._

 _В любом случае, я знаю, ты помнишь, что мы решили давным-давно: человек обязан своей планете одним из двух.
 раса: потомство или он сам. Я не мог бы внести свой вклад в первое — будет правильно, если я предложу второе и не буду возражать, если оно будет принято..._
 — Из письма Питера Хоскинса своей жене.


 В тишине и темноте Хоскинс сделал ход.

"Шах и мат," — сказал он.

 Он встал со стула и пересёк каюту. Не обращая внимания на то, что было на столе, он открыл ящик под шкафом с запчастями и достал стальную линейку. С книжной полки он снял тяжёлое руководство. Он сел на край дивана, положив руководство на колени, и стал листать его.
Он разгладил её, открыв на странице с физическими измерениями. Он взглянул на пол, затем на чёрную занавеску и снова на единственную открытую переборку.
 Он хмыкнул, положил книгу и поднёс рулетку к стальной стене.
 Он закрепил один конец рулетки, переключив парамагнитный регулятор на футляре, и протянул рулетку через комнату. В темноте он снял показания и сделал отметку.

Затем он измерил расстояние от точки, противоположной носовому концу стола, до точки, противоположной кормовому концу койки.
 Аккуратно работая, он опустился на колени и построил перпендикуляр к этой линии
линия. Он отложил кассету в третий раз, снова добравшись до
внешней стены тьмы. Он постоял, задумчиво разглядывая ее, а затем
без колебаний погрузил в нее руку. Мгновение он возился, двигая рукой.
его рука описала круг, надавливая вперед, пытаясь снова. Внезапно
раздался щелчок, слабое гудение. Он отступил назад.

Что-то огромное выдвинулось из темноты. Оно двинулось вперед, к
нему, прошло мимо него, остановилось.

Это был порт.

Хоскинс вытер пот с верхней губы и, моргая, смотрел на шлюз, пока не открылся внешний порт. Тёплый послеполуденный солнечный свет и
мягкий, свежий ветер хлынул в. В ветер, пение птиц и запах
из растущих вещей. Хоскинс взглянул на него, его мягкие глаза туманные. Затем он
повернул обратно в хижину.

Тьма пропала. Ив лежал на диване, видимо
без сознания. Джонни улыбался во сне. Капитан громко храпел
, а Парези свернулся на полу, как кот. Солнечный свет струился через передние иллюминаторы.
На переборке блестело неповреждённое ручное колесо.


 Хоскинс посмотрел на спящую команду и покачал головой, слегка улыбнувшись.
Затем он подошел к пульту управления и снял микрофон с его
крючка. Он начал тихо говорить в него своим мягким, невыразительным
голосом. Он сказал:

Реальность - это то, что она есть, а не то, чем она кажется. То, чем она кажется
- дело индивидуальное, и даже у каждого человека оно меняется
постоянно. Если это трюизм, то это все равно правда, такая же правда, как и то, что
тот факт, что этот корабль не может потерпеть неудачу. Ход событий после нашей высадки
был бы совершенно иным, если бы мы единогласно приняли то,
что, как мы знали, было правдой. Но никому из нас не стоит чувствовать себя виноватым из-за этого.
Мы не склонны отрицать свидетельства наших органов чувств.

"То, что сделали коренные жители этой планеты, в основе своей просто и понятно. Они должны были знать, способна ли раса, построившая этот корабль, сделать это, потому что они психологически здоровы (и, следовательно, способны рассуждать о процессе строительства, как и о многих других вещах), или же мы просто подходим с технической точки зрения. Чтобы выяснить это, они подвергли нас испытанию. Они испытывали нас так же, как мы испытываем сталь, — чтобы узнать, где она сломается. И пока они играли в игру на наше здравомыслие, я играл в
игра всей нашей жизни. Я не мог поделиться этим ни с кем из вас, потому что только у меня из всех нас есть опыт в этой игре. Парези был в какой-то степени прав, когда сказал, что я ушёл в абстракцию — в шахматную абстракцию. Однако он ошибался, когда пришёл к выводу, что я был вынужден это сделать. Вы можете быть совершенно уверены, что я сделал это по собственному желанию. Это был просто вопрос перевода контактных данных в эквивалентную систему идей.

 «Я очень быстро понял, что, когда они играют, они соблюдают правила.
 Я знаю правила шахмат, но я не знал правил их игры»
Игра. Они не давали мне своих правил. Они просто позволили мне
донести до них мои.

"Я узнал немного медленнее, что, хотя их способность достигать наших умов
неслыханна ни в одной из семи известных нам галактик, они все еще
не могут брать и использовать ничего, кроме идей, находящихся на переднем крае нашей
сознание. Другими словами, шахматы были вполне возможны. Их можно заставить взять жертвуемую фигуру, а также заставить потерять одну из своих. Они прекрасно выстраивают последовательность, но их можно перехитрить. Вот и всё: я обыграл их в шахматы. И ограничил их возможности.
приложив усилия к шахматной доске, где я знал правила и где они соблюдались
я смог сохранить то, что мы называем здравомыслием. Где вы были
встревожены исчезновением порта, я не был встревожен, потому что
исчезновение было не шахматным.

"Вам, конечно, интересно, как они сделали с нами то, что они сделали. Я не
знаю. Но я могу рассказать вам, что они сделали. Они сопереживают, то есть видят
глазами других, чувствуют кончиками пальцев, так что они воспринимают то, что делаем мы. Во-вторых, они могут контролировать это восприятие; как выразился бы Айвз, они держатся за искажающую цепь между органом чувств и мозгом.
Например, вы найдёте все наши отпечатки пальцев вокруг панели управления портом, где мы один за другим били по стене, думая, что нажимаем на кнопку.

"Вам тоже интересно, что я сделал, чтобы вырваться из их хватки. Что ж, я просто поверил в то, что считал правдой: что корабль цел и невредим. Я измерил его стальной рулеткой, и так оно и было. Почему они не заставили меня неправильно истолковать запись? Они бы так и сделали, если бы я сначала провел измерения.
С самого начала они стремились превратить каждое прагматичное доказательство в откровенную ложь. Но я их переиграл
тест. Когда они исчерпали весь свой арсенал сенсорной лжи,
они всё равно не сломили меня. Тогда они выпустили меня на волю, как крысу в лабиринте, чтобы посмотреть, смогу ли я найти выход. И снова они придерживались своих правил. Они не изменили лабиринт, когда я наконец напал на него.

 "Позвольте мне перефразировать то, что я сказал: мне некомфортно играть роль супермена. Мы, пятеро пешеходов, столкнулись с интенсивным движением на наземной дороге. Вы четверо благородно пытались перейти дорогу — глухие и с завязанными глазами. Вы все стали жертвами. Я не стал, и не потому, что я сильнее или мудрее
ты, но только потому, что я остался на тротуаре и ждал, когда загорится светофор
....

- Итак, мы победили. Теперь...


Хоскинс сделал паузу, чтобы облизать губы. Он посмотрел на своих товарищей, каждого в
свою очередь, каждая долгое, рефлексивный момент. Снова его нежно лицо
пол-улыбки, маленькие покачал головой. Он поднял микрофон.

"... В своей шахматной партии я предложил им второстепенную фигуру, чтобы добиться победы, и они согласились. Я считаю, что они хотят _меня_
для дальнейших испытаний. Вам не стоит беспокоиться ни по одному из поводов, которые приходят вам в голову, когда вы это слышите. Во-первых, выбор за мной. Это приготовить его несложно. Как однажды заметил Парези, у меня высокий идеалистический коэффициент. Второе: я, в конце концов, очень второстепенная фигура, а игра отличная. Я убежден, что нет такого испытания, которому они могли бы сейчас подвергнуть меня и сломить, которое никто из вас не смог бы пройти."Но вы ни в коем случае примчаться за мной в диком и бездумного попытки спасения. Я ни хочу, да и не нужен он. И не судите туземцев строго; мы не в том положении, чтобы это делать. Теперь я уверен, что независимо от того, вернусь я или нет, эти люди станут ценным дополнением
к галактическому сообществу.

- В любом случае, удачи. Если тесты не окажутся слишком сложными, я приду.
увидимся снова. Если нет, мне только жаль, что я должен порвать то, что уже
оказалось, все-таки, очень эффективная команда. Если это произойдет,
передайте моей жене все, как обычно, и передайте ей письмо, которое вы найдете среди моих бумаг. Она давно примирилась с обстоятельствами.
"Джонни ... туземцы починят твою зажигалку..."Удачи, до свидания."
Хоскинс повесил микрофон. Он взял стилус и написал строчку:
"_Послушай мою запись. Пит._"
А затем, с непокрытой головой и без оружия, он вышел через люк в
золотое солнце. Снаружи он остановился и на мгновение прижался щекой к безупречной поверхности корпуса.Он спустился в долину.
*********