Одна большая любовь Чехова. Тайный роман в письмах

                ОДНА БОЛЬШАЯ ЛЮБОВЬ ЧЕХОВА.
                Тайный роман в письмах

                Глава первая


Была мечта — сделаться писательницей. 
А в и л о в а

... Писатель это не птица, которая щебечет.
Ч е х о в


В десятом томе полного собрания сочинений лауреата Нобелевской премии Ивана Алексеевича Бунина, изданных «Петрополисом» в 1935 году, напечатаны такие строки: «Была ли в его жизни хоть одна большая любовь? — Думаю, что нет».

«В 1953 году, — по словам жены И.А. Бунина Веры Николаевны, — «Иван Алексеевич в том же томе, на странице 237, красным карандашом, отметив слова "Была ли в его жизни хоть одна большая любовь? Думаю, что нет", на нижнем поле страницы твердым почерком написал: "Нет, была. К Авиловой"».

Лидия Алексеевна Авилова, урожденная Страхова, выросла в Москве на Плющихе. В 1882 году окончила гимназию в Москве. В 1887 году вышла замуж за Михаила Авилова, студенческого друга ее старшего брата. Из Москвы переехала с мужем в Петербург. Здесь жила ее старшая сестра, замужем за издателем «Петербургской газеты» С. Н. Худековым, человеком влиятельным в столице. В Петербурге началась ее литературная жизнь. Их дом навещали известные писатели: Л. Н. Толстой. И. А. Бунин, М. Горький. Бывал в их доме и А.П. Чехов.

В книге воспоминаний «О Чехове» Бунин написал:

«Я хорошо знал Лидию Алексеевну, отличительными чертами которой были правдивость, ум, талантливость, застенчивость и редкое чувство юмора даже над самой собой.
Прочтя ее воспоминания, я и на Чехова взглянул иначе, кое-что по-новому мне в нем приоткрылось.
Я и не подозревал о тех отношениях, какие существовали между ними.
* * *
А ведь до сих пор многие думают, что Чехов никогда не испытал большого чувства.
Так думал когда-то и я.
Теперь же я твердо скажу: испытал! Испытал к Лидии Алексеевне Авиловой».

Попав в литературную среду, Авилова вошла в нее легко и естественно. В 1890 году ее рассказы начали выходить в петербургских газетах и журналах. В 1896-м был опубликован первый сборник «Счастливец и другие рассказы»; в 1898-м журнал «Русское богатство» напечатал первую ее повесть «Наследники».

Авилова (в девичестве Страхова, родная сестра толстовца), — пишет далее Бунин, — была как раз одна из тех, что так любил Чехов, употреблявший для них слово мне всегда неприятное: "Роскошная женщина". Таких обычно называют: "русскими красавицами", "кровь с молоком" (выражение для меня несносное, ибо что может быть хуже этой смеси - "кровь и молоко"?) И когда говорят так: "русская красавица" - чаще всего относят таких женщин к купеческой красоте. Но у Авиловой не было ничего купеческого: был высокий рост, прекрасная женственность, сложение, прекрасная русая коса, но все прочее никак не купеческое, а породистое, барское. Я знал ее еще в молодости (хотя уже и тогда было у нее трое детей) и всегда восхищался ею (при всей моей склонности к другому типу: смуглому, худому, азиатскому) <...> Я любил с ней разговаривать, как с редкой женщиной, в ней было много юмора даже над самой собой, суждения ее были умны, в людях она разбиралась хорошо. И при всем этом она была очень застенчива, легко растеривалась, краснела...»

Авилова познакомилась с Чеховым 24 -го января 1889 года. Чехову было 29 лет, ей почти 25. Первая встреча произошла в доме ее зятя, издателя «Петербургской газеты» Сергея Николаевича Худекова, где сложился широкий круг ее литературных связей и знакомств: А.Н.Плещеев, Н.К.Михайловский, Н.А.Лейкин, И.Н.Потапенко, Д.Н.Мамин-Сибиряк, В.А.Тихонов. C этой газетой с 1980-х годов сотрудничал Антон Павлович Чехов.

Встреча с Чеховым стала для начинающей писательницы открытием, толчком к «безотчетной радости» и ожиданию неизведанного.

В своей последней литературной работе «А.П. Чехов в моей жизни» (первоначально — «Роман моей жизни») Авилова рассказала о личных встречах с Чеховым.

Вот как Авилова описывает первую встречу со знаменитым писателем:

«24 января 1889 года я получила записочку от сестры: “Приходи сейчас же, непременно, у нас Чехов”.
<...>
А что представляла из себя я! Девушку с Плющихи, вышедшую замуж за только что окончившего студента, занимавшего теперь должность младшего делопроизводителя департамента народного просвещения Что было в моем прошлом? Одни несбывшиеся мечты.
Была мечта — сделаться писательницей. Я ничего в жизни так не любила, как писать. Художественное слово было для меня силой, волшебством, и я много читала, а среди моих любимых авторов далеко не последнее место занимал Чехонте. Он печатался, между прочим, и в газете, издаваемой моим зятем, и каждый его рассказ возбуждал мой восторг. <...>
О, могущественное, волшебное художественное слово!
<...>
Миша был занят, да его и не интересовало знакомство с Чеховым и я ушла одна.

Он ходил по кабинету и, кажется, что-то рассказывал, но, увидев меня в дверях, остановился.
— А, девица Флора,— громко сказал Сергей Николаевич, мой зять.—Позвольте, Антон Павлович, представить вам девицу Флору. Моя воспитанница.
Чехов быстро сделал ко мне несколько шагов и с ласковой улыбкой удержал мою руку в своей. Мы глядели друг на друга, и мне казалось, что он был чем-то удивлен. Вероятно, именем Флоры. Меня Сергей Николаевич так называл за яркий цвет лица, за обилие волос, которые я еще заплетала иногда в две длинные, толстые косы.
— Знает наизусть ваши рассказы,—продолжал Сергей Николаевич,—и, наверное, писала вам письма, но скрывает, не признается.
Я заметила, что глаза у Чехова с внешней стороны точно с прищипочкой, а крахмальный воротник хомутом и галстук некрасивый.
Когда я села, он опять стал ходить и продолжать свой рассказ. Я поняла, что он приехал ставить свою пьесу «Иванов», но что он очень недоволен артистами, не узнает своих героев и предчувствует, что пьеса провалится.
<...>
Вошла сестра Надя и позвала всех к ужину. Сергей Николаевич поднялся, и вслед за ним встали и все гости. Перешли в столовую. Там были накрыты два стола: один, длинный, для ужина, а другой был уставлен бутылками и закусками. Я встала в сторонке у стены. Антон Павлович с тарелочкой в руке подошел ко мне и взял одну из моих кос.
— Я таких еще никогда не видел,—сказал он. А я подумала, что он обращается со мною так фамильярно только потому, что я какая-то девица Флора, воспитанница. Вот если бы он знал Мишу и знал бы, что у меня почти годовалый сын, тогда…
За столом мы сели рядом.
— Она тоже пописывает,—снисходительно сообщил Чехову Сергей Николаевич.—И есть что-то… Искорка… И мысль… Хоть с куриный нос, а мысль в каждом рассказе.
Чехов повернулся ко мне и улыбнулся.
— Надо писать то, что видишь, то, что чувствуешь, правдиво, искренно. Меня часто спрашивают, что я хотел сказать тем или другим рассказом. На эти вопросы я не отвечаю. Мое дело писать. И я могу писать про все, что вам угодно, — прибавил он с улыбкой. — Скажите мне написать про эту бутылку, и будет рассказ под таким заглавием: «Бутылка». Живые, правдивые образы создают мысль, а мысль не создает образа.
И, выслушав какое-то льстивое возражение от одного из гостей, он слегка нахмурился и откинулся на спинку стула.
— Да, — сказал он, — писатель это не птица, которая щебечет. Но кто же вам говорит, что я хочу, чтобы он щебетал? Если я живу, думаю, борюсь, страдаю, то все это отражается на том, что я пишу. Я правдиво, то есть художественно, опишу вам жизнь, и вы увидите в ней то, чего раньше не видали, не замечали: ее отклонение от нормы, ее противоречия…
Он неожиданно повернулся ко мне.
— Вы будете на первом представлении «Иванова»?— спросил он.
— Вряд ли. Трудно будет достать билет.
— Я вам пришлю,—быстро сказал он.—Вы здесь живете? У Сергея Николаевича?
Я засмеялась.
— Наконец я могу сказать вам, что я не девица Флора и не воспитанница Сергея Николаевича. Это он так зовет меня в шутку. Я сестра Надежды Алексеевны и, вообразите, замужем и мать семейства. И так как я кормлю, я должна спешить домой.
Сергей Николаевич услыхал, что я сказала, и закричал мне:
— Девица Флора, придут за тобой, если нужно. Мы живем в двух шагах,—объяснил он Антону Павловичу.—Сиди. Спит твой пискун. Антон Павлович, не пускайте ее.
Антон Павлович нагнулся и заглянул мне в глаза. Он сказал:
— У вас сын? Да? Как это хорошо.
Как трудно иногда объяснить и даже уловить случившееся. Да, в сущности, ничего и не случилось. Мы просто взглянули близко в глаза друг другу. Но как это было много! У меня в душе точно взорвалась и ярко, радостно, с ликованием, с восторгом взвилась ракета. Я ничуть не сомневалась, что с Антоном Павловичем случилось то же, и мы глядели друг на друга удивленные и обрадованные».

Их тайный роман длился более десяти лет и длился, в основном, в письмах.