Магический лагерь Перезагрузка для Лизы Часть 5. В

Магический лагерь: Перезагрузка для Лизы
Часть 5. Все против предателя

 
Тишина после взрыва Лизы была оглушительной. Даже птицы в лесу замолчали.
 
Аида стояла неподвижно, ее каменное выражение лица лишь подчеркивало дрожь в сжатых кулаках. Она готова была принять все – бунт, ненависть, даже камень Серёжки. Ради цели. Ради предотвращения ужаса, который она видела в глазах сестры.
 
Лиза первая разорвала тягостное молчание. Она не сводила горящего взгляда с Аиды, но голос ее, хоть и дрожал, звучал уже не с яростью, а с ледяной, обжигающей решимостью.
— Мы уходим, — произнесла она четко, обводя взглядом своих "вулканчиков". — Сейчас. Все вместе. Назад, в лагерь. К нашему костру. К нашим палаткам.
 
"Подопытный кролик. Все мои чувства – данные для отчета. Моя боль – ее статистика". Жажда кричать, обвинять, заставить Аиду почувствовать эту боль была почти невыносима. Но она видела испуганные лица детей, дрожащую Машу. Бороться не получится. Кто-то же наделил её этими полномочиями. Довериться? Невозможно! Доверие растоптано. Оставалось только одно: отделиться. Уйти. Защитить своих "вулканчиков" от этого токсичного наблюдения. И в глубине, сквозь гнев, пробивался очень тревожный вопрос: кто стоит за Аидой кроме Марго? Ведь она уже слышала про объекты на грани срыва и изоляцию от Олега и Дамира. Совпадение? Кому нужны эти отчеты? Ради этого вопроса стоило пока сохранять хладнокровие.
 
— Как?! — взорвался Серёжка, не опуская камень. Глаза его были полны слез гнева и обиды. — Просто так?! Она же… она же чудовище! Шпионка! Она всё про нас записывала, как крыса! Надо… надо ее связать! Или… или пусть начальник лагеря разберется! Или Академия! Ее выгонят! — Он жаждал справедливости, немедленной и суровой. В его мире предательство каралось. Точка.
 
Маша, все еще прижавшись к Лизе, всхлипнула. Она теперь смотрела на Аиду не со страхом, а с глубокой, щемящей жалостью и недоумением.
— Зачем? — прошептала она, и в ее тихом голосе звучала недетская горечь. — Мы же старались. Лиза старалась. Я хотела помочь Сереже. А ты просто смотрела? Как на муравьев под стеклом? — Ее маленькое "чудо" обернулось горечью, и эта горечь была страшнее страха высоты. Для Маши самым ужасным было не зло, а отсутствие добра, отсутствие веры в них у того, кого они уважали.
 
Катя, которая надеялась, что это шутка, медленно покачала головой. В ней боролись страх здесь и сейчас и опасность в будущем.
— Если она наблюдатель. То кто её послал? — Катя осторожно посмотрела на Лизу, потом на Аиду. — Значит, если мы ее свяжем или накажем, придет кто-то другой? Более страшный? Надо просто уйти. Далеко. Чтобы она не видела. И не записывала. — Ей очень хотелось уйти от источника боли и слежки.
 
Артём, готовый бежать, кивнул Кате. Он не хотел больше видеть Аиду. Совсем.
— Уйдем, — пробормотал он. — Быстро. Пока она не начала что-то еще.
 
Лиза сделала шаг вперед, не к Аиде, а мимо нее, уводя детей за собой.
— Мы уходим, — повторила она, глядя куда-то в пространство перед Аидой. — Тропу Храбрецов мы прошли. Без твоей помощи. Без твоих протоколов. — В ее голосе не было триумфа, только усталая твердость. — Ты можешь писать свои отчеты. Можешь звонить своему начальнику. — Лиза намеренно сделала паузу, подчеркивая последнее слово, бросая его как крючок, надеясь на реакцию. — Но ты больше не имеешь права подходить к детям. Не имеешь права смотреть на них. Твой эксперимент для нас окончен.
 
Она не предложила прощения, не ставила для него условия. Не назвала Аиду не такой уж предательницей. Но своим решением не мстить, не бежать с жалобой к начальнику лагеря, а просто уйти, она давала Аиде возможность остаться наедине с последствиями ее поступка. С этой гнетущей тишиной после взрыва. С каменным выражением лица, за которым, как Лиза мельком уловила еще во время своей тирады, мог скрываться океан боли.
 
Аида не ответила. Она лишь следила взглядом, как группа, сплотившись вокруг Лизы – Маша прижималась к ней, Серёжка шел сзади, все еще сжимая камень, Катя и Артем по бокам – начала медленно отступать по тропинке обратно к лагерю. Доверие рухнуло, но возникла новая связь – связь жертв одного предательства.

Когда дети скрылись за поворотом, каменная маска Аиды дала трещину. Она судорожно сглотнула, закрыла глаза. В ушах еще звенели слова: "Чудовище... эгоистичное чудовище...".
— Ради высшей цели, - шепнула она себе, но голос звучал пусто. — Может быть, стоило рассказать Лизе, почему она это делает? Она сделала шаг к месту, где упал Сережка, где проявилась магия Маши. Там, среди помятых листьев и сломанной ветки, лежал необычный предмет.
 
Это был небольшой, размером с голубиное яйцо, диск. Он был абсолютно черным, матовым, поглощающим свет, но по его поверхности бежали тончайшие мерцающие цветные жилки. Они пульсировали едва уловимым светом, словно записывая или передавая что-то. Аида наклонилась и подняла его. На ощупь диск был теплым. Это был один из ее регистраторов резонанса, незаметно размещенных по лагерю для фиксации магических всплесков. Он должен был записать падение Сережки и спонтанный выброс магии Маши.

Но что-то пошло не так. Когда Аида в ярости спрыгнула с уступа, ее собственная подавленная магия, смешанная с шоком от реакции детей, создала кратковременный импульс. Он перегрузил миниатюрный прибор. Серебристые жилки на диске горели неровно, прерывисто. Вместо четкой записи он теперь показывал лишь обрывочные образы: лицо Лизы, искаженное гневом, слезы Маши, камень в руке Серёжки, на мгновение проступил символ — Всевидящее Око, заключенное в строгий геометрический треугольник. Символ Департамента наблюдения и контроля магического развития Академии и такого же департамента НИИ магии и уфологии. И символ ее прямого куратора, того самого начальника, о котором с таким презрением сказала Лиза.

Аида сжала перегретый диск в ладони, ощущая его неровное пульсирование. Перегрузка. Сбой. Отправка искаженных данных. "Они уже знают, что что-то пошло не так", – промелькнуло у нее в голове с ледяным ужасом. Цена провала эксперимента, цена ее эмоционального срыва, становилась не просто личной трагедией, а угрозой, исходящей от тех самых структур, что дали ей полномочия на эту "Перезагрузку". Тех, кто был куда менее склонен к сомнениям и гуманизму, чем Лиза и ее "вулканчики".
 
Она осталась одна на опустевшей Тропе Храбрецов, сжимая в руке обожженный магией черный диск – немой свидетель краха ее планов и немой же предвестник новых, куда более серьезных проблем. Лагерь "Тополек" теперь пах не только полынью предательства, но и холодным металлом надвигающейся бури.