Армянин в Москве

      И чего я всё роюсь в 90-х? И так понятен факт смены политической формации как предательство и недальновидность сфер государственной структуры касательно абсолютно всех и относительно каждого. Наблюдательный человек, прогуливаясь вдоль своей любимой улицы Сретенки, наблюдал непонятные необъяснимые изменения, обязательно творимые рукой и мыслью человека на ней. Закрывались магазины, учреждения, на них появлялись вывески «Ремонт», но сердце подсказывало – это навсегда. Навсегда изменение. И, праздно прогуливающийся человек шел дальше, широко и в разные стороны, расставляя свои не очень стройные, но выносливые ноги. Сретенка. Улица сама по себе живет в Москве: неприметная, не конкурирующая с другими улицами своей значимостью, оттого ли, что прямое назначение её от ветхих времен было как место для заселения ремесленниками, торговцами, печатниками, никаких аристократов с их нарядными особняками никогда здесь не было видно, все больше трактиры и мастерские. Для прогулки, может быть, улица не совсем удобная. Но, с точки зрения праздного индивида эта улица ненавязчиво заполнит время, если его деть-то и некуда.
        Вот идет этот праздный человек, прогуливается, смотрит и ничему не удивляется. Но сам себе примечает: вот дом с беременными кариатидами в Большом Головином переулке. «И чего они (украшения) выполнены в виде беременных статуй?», – задает себе вопрос путник. «У кого спросить?, - думает он. - Не у кого. Ну и ладно. Пойду дальше гулять». – Сам себе отвечает он и видит опять дом с кариатидами, но теперь вполне приличными в рамках пристойности. Ну и далее: дома с различными вывесками и кариатидами, памятники старины ветхой и близкой, перекрестки с кафешками и пельменными.
      Что это я тут рассказываю? Кто захочет изучить эту центральную, но самостоятельную и не поддающуюся ассоциации к чему-либо улицу Москвы, так и в путь и дорогу осилит идущий. Много интересного встретишь там: и те же две церкви 17 века – историческая гордость Сретенки церковь Успения в Печатниках (на углу Бульварного кольца) и церковь Троицы в Листах (на углу Садового). Рассказ не о сегодня, а о вчера. А вчера беспечно прогуливающийся человек был развлечен одним случаем и уже, много позже, в поезде Москва-Сочи, повествовал мне. Из всей прогулки заинтересовал его случай.
      Военный патруль остановил солдата, что шел без шапки на голове, а нес её в руке. Солдат, шедший по улице Сретенка, был сытый, румяный, довольный. И на тебе: такая «радость» в жизни. Начальник патруля тщательно изучил документы солдата. Придраться было не к чему, всё - порядок. Если бы не шапка. Шапка в руке. Увольнительная составлена правильно - на 10.12.1988года. Военный билет – все записи выполнены правильно. Солдат – армянин, дата рождения, место рождения – город Спитак. Начальник патруля был, видимо, добрый парень, хоть и носил звание «капитан» вооруженных сил такого-то рода войск СССР. Он вздохнул, и уже начал доставать из внутреннего кармана шинели записную книжку, ручку, для выписки краткой информации о солдате. Но тут его внимание привлек мужчина лет 40-50. Он подходил, энергично жестикулируя руками. Выяснилось, что он - отец солдата. Приехал из Армении в гости к сыну. Чуть задержался в кафешке – рассчитывался деньгами за обед. Он то и объяснил поведение сыны: «Ну, поел, кровь горячая, прости офицер. Жарко стало, вот и шапку снял». Добрый офицер, конечно же, поступил по-доброму. Простил солдата за нарушение формы одежды. Даже журить не стал. Единственное – спросил отца: «Сейчас из Армении? Как там?» - «О, страшно и жутко», - ответил тот. Ну, на этом и разошлись.
      Путник тоже пошел себе дальше. Дальше. И уже, когда стал совсем седым, вдруг усердно подумал и задал себе вопрос: А что же делал этот отец, да в Москве, в сложное для Армении время. Вся страна СССР тогда встала на помощь армянскому народу. Что касается Спитака, в нем и сейчас, как память дружбы и взаимовыручки найдешь районы с названием: Эстонский квартал, Узбекский квартал. Добро забывается, народы ругаются за кусок скалы или пустыни, якобы исторически их святой земле – место захоронения останков святого, которые (пришло время) надо свято оберегать и чтить, чтобы выжить национальности. Ругаются, ведут войны. Но, ЧУТЬ ШТО, твердо помнят: мы-то одной крови – помогите, люди добрые.