Бесплатное советское жильё - мифы и реальность

Бесплатное советское жильё - мифы и реальность

В любом споре сторонников и противников советского строя неизбежно всплывает довод, свидетельствующий об очевидном преимуществе социализма над загнивающим капитализмом. И звучит он так: «в СССР всем людям давали бесплатные квартиры».

На первый взгляд, спорить с этим доводом бессмысленно. По данным на 2022 год в Кузбассе эксплуатировалось 15,4 тыс. многоквартирных домов, общей площадью 47,9 млн кв.м. При этом, с 1992 по 2022 годы введено в строй всего лишь 2,9 тыс. домов, общей площадью 13 млн кв.м. То есть, практически три четверти городских многоэтажек были построены именно при советской власти. И кстати, в период с 1961 по 1990 год в Кузбассе ежегодно вводилось по 0,9-1,1 млн кв.м. жилья, что также несравнимо с постсоветскими темпами строительства 0,3-0,7 млн кв.м. в год.

Казалось бы, против такого убийственного аргумента крыть нечем. Но дьявол, как обычно, кроется в деталях. И, на примере Кузбасса в целом и Ленинска-Кузнецкого в частности, в этой заметке мы разберём два вопроса: какова была реальная обеспеченность жильём в Кемеровской области во времена СССР, и как жилось в новых квартирах простым советским гражданам?

Начнём с тридцатых годов, с первых лет индустриализации, что способствовала стремительной урбанизации нашего края. Городское население в Кузбассе в то время росло в геометрической прогрессии, увеличившись со 119 тыс. человек в 1926 году до 917 тыс. в 1939-м. А условия, в которых жили в то время простые советские люди, иначе как скотскими назвать нельзя. Но в приоритете у большевиков было не обеспечение жильём всей этой гигантской массы людей, а возведение новых шахт, заводов и электростанций. Согласно директивам Москвы на жилищное строительство разрешалось направлять не более 25-30% от всего объёма капитальных вложений, а в Кузбассе эти затраты не превышали 15-25%. В результате такой государственной политики в 1937 году 89% всего жилого фонда шахтёров Кузбасса составляли дощатые, бревенчатые и саманные жилища, а также землянки. Даже в Кемерове их было 76%. А в Ленинске-Кузнецком вообще 93%! На одного жителя Кузбасса в среднем приходилось около 3 кв.м. жилой площади (от 2,45 до 3,6 в разных городах) при норме 8 кв.м.

Вот, что по воспоминаниям очевидца представлял из себя довоенный Ленинск-Кузнецкий.

«Вокруг шахт тогда тесно лепились друг к другу маленькие частные домишки: без всяких житейских удобств, с колодцами на пять дворов и подсобными хозяйствами, где держали коров да кур с поросятами. С ростом предприятий начали ускоренно строить двухэтажные деревянные каркасные дома без водопровода, с печным отоплением. На каждой улице поставили колонки, воду с которых отпускали строго по талонам — два ведра стоили пять копеек. За 10 копеек взрослый мог посетить баню, а дети мылись за 5 копеек. Приезжим выделялись комнаты с мебелью: столом, табуретками, складной металлической кроватью. Остальной скарб приобретали сами на заработанные деньги.
...В городе стояли перед войной две четырёхэтажные школы №2 и 10, а по улице Энгельса — три кирпичных жилых дома. Остальные постройки были одно- и двухэтажными, из дерева или засыпные каркасные.
Пассажирского транспорта не было, поэтому начальство всех уровней ездило на работу и домой на извозчиках. А рабочие — пешком. Дорога, по сути, на весь город была одна. Тянулась она, вымощенная булыжником, от вокзала до центрального рынка. Что такое асфальт, мы тогда вообще не знали.
Конечно, грузовой транспорт уже имелся — это примерно 35-40 маломощных машин, возивших не более одной тонны. Так что за перевозки грузов по городу и в шахтах отвечала в основном лошадь — главный кормилец тех лет. Легковых автомобилей насчитывалось не более пяти штук. Велосипеды тоже были редкостью, их давали передовым шахтёрам за ударный труд.
...Вокруг города практически сплошь тянулись пахотные поля, где выделялись земельные участки для посадки картофеля — выращивали его очень много, чтобы прокормить семьи и хозяйства. Картошку садили на Лапшиновке, где сейчас микрорайоны, по соседству с энергостроем, возле мясокомбината, на Закамышанских полях — там, где город рос потом вширь и ввысь».

А теперь добавим пару слов о тех самых деревянных и засыпных бараках, скромно названных очевидцем «одно- и двухэтажными постройками». Приведём выдержки из акта обследования этих с позволения сказать «построек», принадлежащих ленинским шахтам «Емельяновской» и имени Кирова, от 5 января 1931 года:

«В некоторых квартирах нет внутренних оконных переплётов. В большинстве квартир требуется перенавеска внутренних и наружных дверей. Совершенно нет уборных, имеющиеся наружные бездействуют, а потому живущие оправляются прямо у домов. Как в квартирах, так и снаружи — невероятнейшая грязь. Условия жизни шахтёров ужасные, многие из живущих, как взрослые, так и дети, болеют, сидят в совершенно нетопленых квартирах, без воды, без огня».

Сороковые и начало пятидесятых мы рассматривать не будем по вполне понятным причинам — во время войны и в первые послевоенные годы было совсем не до строительства жилья. Хотя находящемуся в тылу Кузбассу в отличие от прифронтовых областей повезло уже в том, что его жилфонд не был разрушен в ходе боевых действий. Но даже с учётом этого фактора к концу 50-х ситуация с жильём радикально не изменилась. Первый секретарь кемеровского обкома КПСС Леонид Лубенников писал в 1960 году в Совет министров РСФСР:

«за последние годы численность населения [Кузбасса] увеличилась с 1200 до 2250 тысяч человек. За этот же период жилой фонд в городской местности вырос с 4,8 до 12,1 млн. кв. м., что составляет в среднем на одного городского жителя только 5,4 кв. м.».

Мало того, переведённый в Кемерово из Москвы Лубенников был просто шокирован ужасным состоянием благоустройства столицы Кузбасса. На одном из выступлений он отмечал:

«Я впервые вижу, чтобы столько было грязи в городе. Товарищи говорят, что раньше была деревня. Сколько лет можно ссылаться на то, что здесь была деревня?».

Справедливости ради надо отметить, что в конце 50-х годов руководство СССР наконец-то всерьёз озаботилось проблемой жилья для своих граждан. Именно тогда был дан старт массовому строительству многоквартирных домов. В Кемеровской области, как и во всей стране, начали появляться домостроительные комбинаты, строительные тресты и проектные конторы. Вместо прежних «нахаловок», теснившихся вокруг шахт и заводов, в 1961 году в каждом городе появились проекты детальной планировки районов жилой застройки. Первый в Кузбассе крупнопанельный пятиэтажный дом был собран в областной столице на улице Коломейцева в 1959 году. А первую в Ленинске-Кузнецком трёхэтажную «панельку» сдали в 1963 году (пр. Ленина, 41). Вслед за ней как грибы принялись расти пятиэтажные «хрущёвки» на пр. Кирова, ул. Пушкина и ул. Зварыгина.

Итак, с начала 60-х годов быстро набравшая обороты отрасль крупно-панельного домостроения стала исправно выдавать на-гора по 0,9-1,1 млн кв.м. жилья в год (примерно половина этого объёма строилась министерствами и ведомствами для своих работников). Приведём несколько характерных цифр. Общая площадь многоквартирных домов в Кузбассе в 1926 году составляла 10 тыс. кв.м., в 1939-м— 527 тыс. кв.м., в 1959-м — 4583 тыс. кв.м., а в 1989 году — 33174 тыс. кв.м. Хорошо видно, что подавляющая часть всего жилья в СССР (87%) была построена именно за последние тридцать лет советской власти. Но хватало ли на всех этого жилья?

Численность городского населения в Кузбассе в 1939 году составляла 917 тыс. человек, в 1959-м — 2140 тыс., а в 1989-м — 2769 тыс. человек. Таким образом, ещё в 1959 году для того, чтобы переселить всех горожан Кузбасса в многоэтажки при минимальной норме в 9 кв.м. на человека, необходимо было иметь как минимум 19 млн. кв.м. жилой площади (а общей, соответственно, 21-23 млн. кв.м.). Но такого объёма строители достигли только спустя 20 лет, в 1977 году, при том, что и население Кемеровской области тоже не стояло на месте. Да, строили, на первый взгляд, много. Однако нужно было строить ещё больше, навёрстывая упущенное за предыдущие десятилетия. Но на это не выделялось ни материальных, ни людских ресурсов. Ведь в приоритете всё так же оставались новые шахты и заводы, но не простые советские граждане.

В середине 80-х руководство СССР поняло, что несмотря на бравурные цифры в отчётах жилищная проблема не только не уходит в прошлое, но наоборот, обостряется с каждым годом. Тогда была принята программа «Жильё-2000». Помните знаменитый лозунг Горбачёва, обещавшего каждой семье отдельную квартиру к 2000 году? Он очень ярко свидетельствует, насколько далека была от разрешения жилищная проблема в СССР, хотя любители социализма не устают доказывать обратное.

С началом реализации новой программы темпы строительства жилья в Кузбассе значительно выросли. Если в 70-е и до середины 80-х в Ленинске-Кузнецком (с учетом Полысаево) вводилось примерно по 40 тыс. кв.м. жилья в год, то в 1988-м сдали 63 тыс. кв.м., а в 1989-м ещё больше (точных цифр за тот год автору найти не удалось).

Но увы… и этого было мало. После знаменитой шахтёрской забастовки 1989 года в открытом доступе появились не афишируемые ранее цифры, показывающие реальную картину с обеспечением жильём в Кемеровской области. И тогда вдруг выяснилось, что в Ленинске-Кузнецком на семьдесят втором (!) году советской власти:
1. Очередь на квартиры составляет 13 тыс. семей и постоянно увеличивается. А считая по 3 человека на семью это почти четверть населения 170-тысячного города! (Добавим, что одинокому труженику получить отдельную квартиру в те годы было в принципе невозможно, он имел право претендовать лишь на комнату в общежитии.)
2. Подлежат немедленному сносу 130 тыс. кв.м. ветхого жилья, а ещё 70 тыс. кв.м. необходимо срочно выносить из подработанной зоны.
3. Население обеспечено школами на 71%, детскими садами на 52%, предприятиями общепита на 22%, банями и прачечными на 40%, АТС на 57%, объектами службы быта на 71%.
4. Существует значительный дисбаланс в распределении жилья. Горожанам, не связанным с промышленным производством, получить квартиру очень сложно, так как строительство домов для Советов ведётся недостаточными темпами. Из-за этого, например, обеспеченность города врачами составляет 56% от нормы. Да что говорить про врачей... Великая Отечественная война закончилась более 40 лет назад, но до сих пор в очереди на жильё стоят 400 (!) инвалидов и участников ВОВ.

Прокомментируем приведённые выше цифры. Нельзя не признать, что в угольной промышленности дела с обеспечением квартирами в то время обстояли относительно неплохо (возможно именно на этом и базируются воспоминания многих людей старшего поколения о доступности жилья для всех и каждого). Семейный шахтёр, да ещё и с детьми, получал благоустроенную квартиру относительно быстро. Но если семья состояла только из врачей, учителей или работников других отраслей, всё обстояло гораздо хуже. Например, бабушка автора заметки, служившая в товарной конторе на железной дороге, всю свою жизнь прожила в деревянном бараке 1916 года постройки, так и не дождавшись переселения в благоустроенную квартиру. Причём, ей ещё повезло! Она жила в двух достаточно просторных комнатах. А напротив неё, в одной комнатушке ютилась семья из трех человек! Напомним, что на дворе стоял 1989 год, а советская власть в стране существовала уже более семидесяти лет...

По окончании забастовки партийные руководители Ленинска-Кузнецкого предприняли отчаянную попытку выправить ситуацию с жильём. Они предложили полностью (!) остановить промышленное строительство в городе, кроме горных работ на шахтах, а трест «Ленинскшахтострой» задействовать на возведении жилых домов. Это позволило бы довести объёмы ввода жилья до 135 тыс. кв.м. в год, в том числе 20 тыс. кв.м. для нужд Советов. Впрочем, эти планы оказались всего лишь обычным популизмом. Во-первых, Полысаевский завод КПДС (поставщик панелей для жилых домов) и так работал на пределе своих возможностей, а простои в строительстве, связанные с несвоевременным обеспечением материалами составляли невероятные по сегодняшним меркам 20-30%. Поэтому непонятно было, где и из чего производить дополнительные панели. А во-вторых, городские коммунальные сети, давно требовавшие реконструкции, дышали на ладан и не справлялись с нагрузкой от ранее построенных домов, не говоря уже о подключении новых. Очистные сооружения были перегружены, а вода элементарно не доходила до верхних этажей девятиэтажек (об этом мы ещё подробно поговорим). Да и вообще, разве областное руководство в здравом уме разрешило бы остановить всё промышленное строительство в городе?

Тем не менее, определённые подвижки были сделаны, и 1990 год стал рекордным за всю историю Ленинска-Кузнецкого по вводу нового жилья. В тот год сдали 1500 квартир (примерно 73 тыс. кв.м.), а в следующем году планировали построить 1700 (84 тыс. кв.м.). Но из-за стремительного обрушения экономики и резкого роста цен едва смогли сделать половину от намеченного.

Резюмируя сказанное выше, остаётся только признать, что рассказы о доступном жилье в СССР являются лишь мифами. Да, квартиры были бесплатными, но лучше бы их продавали за деньги, чем вынуждали строителей коммунизма годами стоять в очередях на жильё. Только вдумайтесь, почти четверть жителей Ленинска-Кузнецкого на излёте советской власти не имела нормальных жилищных условий! Да и те три четверти, что имели, жили гораздо хуже по сравнению даже с братскими соцстранами, не говоря уже о загнивающих капиталистах. В 1989 году на одного человека в РСФСР в среднем приходилось 15 кв.м. общей (не жилой!) площади, в Кемеровской области — 14 кв.м., в ГДР — 27 кв.м., во Франции — 36 кв.м., в ФРГ — 43 кв.м. Про США с их 64 кв.м. не хочется даже и вспоминать. Да что там США, в какой-то маленькой и бедной ресурсами Финляндии, бывшем осколке Российской империи, и то на одного человека приходилось целых 32 кв.м. жилья, в два раза больше, чем в СССР (подробное сравнение показателей двух стран см. в заметке «Морковка для осла» http://proza.ru/2024/04/24/164)! Комментарии, как говорится, излишни.

Закономерно возникает вопрос — почему великий и могучий СССР не мог обеспечить достойные жилищные условия для своих граждан, а его братья по соцлагерю и проклятые капиталисты могли? Ответ очень прост. СССР, конечно, мог, да только не хотел. Значительный перекос в сторону производства средств производства был официальной государственной политикой страны. Темпы ввода жилья ограничивались правительством сознательно. Причём во все времена существования советской власти.
Ещё в 1929 году на партийной конференции Кузнецкстроя заместитель начальника строительства утверждал, что «мы совершим преступление, если вместо заводских сооружений будем строить… жилые помещения. Нам партия поручила строить завод». Причём люди, возводившие Кузнецкий металлургический комбинат, жили в максимально скотских и ужасных условиях по сравнению со всеми остальными кузбассовцами (подробнее об этом см. в заметке «Здесь будет город-сад…» http://proza.ru/2024/04/18/1320).

Спустя тридцать лет, в 1958 году, на межсоюзной областной конференции профсоюзов примерно то же самое говорил первый секретарь Новосибирского обкома КПСС Борис Кобелев:

«Вы знаете, что у нас есть лозунг партии — в течение 10-12 лет решить проблему жилья. Тут предлагают решить её быстрее. Товарищи, не можем мы этого сделать. Потому что, если больше денег дать на жилье и не строить предприятия — будет безработица. Поэтому партия учитывает обе стороны вопроса. А так, что комнату дадим, а завтра человек будет без работы. Не годится. Поэтому нам надо решать вопрос в течение 10-12 лет».

Но на практике всё выходило с точностью до наоборот. Количество рабочих мест на строящихся предприятиях всегда значительно превышало объёмы ввода жилья для их работников. Поэтому помыкавшись несколько лет по комнатушкам и общагам, люди бросали новые заводы и уходили туда, где был шанс получить квартиру. И вместо безработицы на свет рождался жуткий дефицит кадров.

Не спасла ситуацию и широко разрекламированная программа «Жильё-2000», после реализации которой Советский Союз к 2000 году должен был выйти на 19-20 кв.м. общей площади на человека. Увы, но даже и эта невеликая цифра изначально была недостижима. Заместитель начальника отдела жилищного строительства Госплана СССР Давид Ходжаев (кстати, один из участников разработки программы!) говорил в 1990 году:

«Понимаете, дополнительные квартиры будут стоить 150 млрд. руб. На жилищное строительство уйдёт тогда слишком много цемента, металла, а тяжёлой индустрии ничего не останется».

То есть, на самом деле реализовывать программу «Жильё-2000» никто и не собирался — она оказалась очередным, характерным для эпохи М.С. Горбачёва популизмом.

Вот так всё и обстояло на самом деле. А теперь, разобрав миф о доступном жилье в СССР, мы рассмотрим ещё один очень важный, но практически не изученный историками вопрос — с чем приходилось сталкиваться жителям вновь построенных советских многоэтажек? И на примере Ленинска-Кузнецкого узнаем, какие чувства испытывали счастливые новосёлы, получившие ключи от пахнущих свежей краской квартир...

Качество любого панельного дома в первую очередь зависит от качества стеновых панелей, из которых он изготовлен. В 1984 году городская инспекция госархстройнадзора побывала с проверкой на Полысаевском заводе КПДС, основном производителе панелей для многоквартирных домов Ленинска-Кузнецкого. И вот что она там увидела:

«Несколько часов провели мы на заводе. Безрадостной оказалась картина. Из 35 прошедших проверку в ОТК, 21 изделие оказалось некачественным. Другими словами, 60% продукции шло браком! У панелей — недопустимые сколы бетона, неотгрунтованные поверхности, выход арматуры из бетона, неочищенные закладные детали и т.д. и т.п. И на эти нарушения работники ОТК попросту закрывают глаза».

Инспекторы госархстройнадзора, можно сказать, не вылезали с завода КПДС. После их визитов ситуация кратковременно улучшалась, но спустя какое-то время вновь возвращалась на круги своя.

Но куда смотрят монтажники, спросите вы? Почему они не возвращают бракованные изделия на завод и не пишут претензии? Почему они строят из них дома, выправляя перекошенные панели кувалдами и наращивая по месту сваркой залитые бетоном закладные детали?

Ответ их прост: «рады бы возвратить брак, так ведь монтажных конструкций не хватает, а с планом туго».

Здесь автор заметки должен взять небольшую паузу и пояснить, почему монтажники поступали именно так, а не иначе. Ведь проблема, описанная выше, носила совсем не частный, а всеобъемлющий характер. Отличительная черта советского строя заключалась в том, что рядовому строителю коммунизма было совершенно плевать на конечный результат своего труда и на труд других людей. Мыслящих по-хозяйски работников система переваривала и выплёвывала. Ей нужны были винтики, послушно исполняющие спущенные сверху приказы, а не радеющие за производство труженики. Главным лозунгом социалистической экономики можно смело назвать фразу Вовки из тридевятого царства: «И так сойдёт!» … Приведём характерный пример из 1983 года, который сейчас может показаться кому-то анекдотом.

«Рабочие ДРСУ №7 производили отсыпку и планировку дороги по ул. Туснолобовой. Параллельно ей проходит главный канализационный коллектор города. Трудно предположить, что никто так и не заметил колодцев, тянувшихся по обочине дороги. В результате все 14 (!) канализационных колодцев были нарушены и засыпаны. Рабочие видели, что засыпают колодцы, но не придали этому никакого значения. Не остановил их и мастер, который обязан был проследить за работой подчинённых»

Абсурд? Нет, суровая советская реальность. Ещё один характерный пример. В 1983 году по настоятельным просьбам читателей газета «Ленинский шахтёр» провела рейд, посвящённый плачевному состоянию городских дорог. И вот что корреспонденты увидели на улицах:

«…чуть ниже треста банно-прачечного хозяйства усердно трудились работницы ДЭУ УЖКХ горисполкома. Совковыми лопатами женщины ловко забрасывали асфальтом ямки на полотне дороги. О соблюдении технологии не было и речи. Новое покрытие укладывалось всухую, не орошённую битумом, не отдолбленную выемку. Вместо катка асфальтовая смесь трамбовалась скатами автомашин.
— Нет у нас в ДЭУ битума. Отбойные молотки есть, да компрессор неисправен. А если машину с асфальтом отпустим, то второй и к вечеру не дождёшься. Что же на зарплату-то придётся? — терпеливо объясняла ситуацию ветеран труда Евдокия Моисеева. — Понимаем, что гоним брак. А простаивать нельзя — план».

И в этих бесхитростных словах простой советской женщины-труженицы заключается вся суть идеологии социализма с его наплевательским отношением к конечному результату.

Потому и ляпали монтажники дома из бракованных панелей, подгоняя их по месту с помощью кувалды и такой-то матери. Но было бы огромным заблуждением считать их заложниками ситуации. Ведь и и сами строители относились к своей работе точно так же наплевательски, как и производители бракованных панелей. Бригадир одной из лучших (!) монтажных бригад города в 1982 году в беседе с журналистами «Ленинского шахтёра» откровенно признавался, что не менее 10% квартир во вновь построенном им доме будут промерзать! А как же иначе, если стыки между панелями не прокладываются пароизолом и в них можно просунуть руку, а монтажные отверстия не заделываются керамзитом — их кое-как закладывают кирпичом или затирают штукатуркой уже отделочники. О том, как обстояли дела в худших бригадах, остаётся только догадываться...

Но в советской системе координат по-другому и быть не могло. Когда перед строителями стоит выбор — наплевать на качество и выполнить план, либо проявить принципиальность, но остаться без зарплаты, то выбор их вполне очевиден. Не им же потом жить в новом доме. А крайними в этой ситуации оказывались несчастные новосёлы.

Вот характерное письмо из газеты «Ленинский шахтёр» от жильцов дома по пр. Ленина 55/1, опубликованное в августе 1983 года.

«Внешне наша девятиэтажка — красивое, современное здание. Удобные, большие квартиры. Вот только уюта нет. Прожили мы в них уже две зимы, и многие из нас намучились так, что вспоминать не хочется. А говорить надо, так как новая зима не за горами.
Хотя минувшая и была тёплой, а жильцы намёрзлись порядком. Обращались во все инстанции, не раз писали жалобы, но толку пока нет. Обещали отремонтировать с фасада наружные швы: ведь половина квартир в девятиэтажке стоит с промороженными углами. Всю зиму подвесная люлька Ленинского СУ №1 простояла у нас на доме, а весной, когда можно было приступить к этой важной работе, её вдруг забрали на другой объект. Неужели и третью зиму будем мёрзнуть?»

Следующее письмо, от октября 1984 года.

«Мы, жильцы подъезда №9 дома №13 по пр. Текстильщиков, вселились в свои квартиры в ноябре прошлого года. Казалось, только бы радоваться новому жилью, но было не до улыбок. Дом был принят, как это уже вошло в практику, с недоделками. Не работали лифт, мусоропровод, не побелены лестничные клетки, отсутствовала вода в квартирах, оказался несоединённым стояк для сушки полотенец в ванных между шестым и седьмым этажами... Отопление работало так, что были случаи перемерзания батарей в квартирах. Слесари, отогревающие трубопровод, разогревали лампы на лестничных площадках, коптили и без того неопрятные стены.
В июле пустили в эксплуатацию лифт, но он часто не работает. Вода в квартиры подаётся два раза в сутки, но и по нескольку дней не бывает её, а по субботам — как правило. Стены в подъезде остались в первозданном виде, стояк по-прежнему разъединён. Но самое главное — холодно. Неуютно жить при 6-10-градусной температуре воздуха в так называемой благоустроенной квартире. А что будет, когда на улице ударит сорокаградусный мороз?»

Ещё одно письмо, от жительницы дома по бульвару Химиков 9/1, опубликованное в мае 1988 года:

«Почти 14 лет существует моя семья. 13 лет из этой жизни мы ждали квартиру. И наконец — квартиру нам дали. Она оказалась в наспех смонтированном доме. Всю отделку пришлось нам делать самим. Учились, делали, как могли — мы ведь не строители. Время нам отвели жёсткое — с 11 по 29 декабря. Было это в 1986 году. Работали с самой высокой отдачей, и днём, и ночью, невзирая на морозные тогда дни. Делали где качественно, где как попало, лишь бы уложиться в сжатые сроки. Отставание грозило тем, что квартиру могли отобрать и отдать более расторопным.
Необходимый объем работ с помощью родных и друзей выполнили. Ордер получили. Квартира на втором этаже, над будущим магазином. А магазин никто не торопится доделывать и сдавать в эксплуатацию. Стоит первый этаж, как бесхозный, горел уже семь или восемь раз. Посудите, как жить на втором этаже, если первый недостроен, не отапливается. Пол бетонный, а потому холодный. В квартире — влажно, сыро. Дорожки, настил мокнут, зеленеют, пахнут плесенью. Стены чернеют. И сейчас я тешу себя надеждой, что хоть летом немного проветрим квартиру, все подсохнет. Да надолго ли — лето-то наше слишком коротко».

В Соцгороде (Полысаево) дела обстояли ничуть не лучше, чем в Ленинске. Вот что писали в «Ленинский шахтёр» жильцы дома №116 по ул. Крупской в июне 1988 года:

«Дом наш новый, ещё семи лет не прошло с тех пор, как его заселили. Но уже сейчас он находится в аварийном и антисанитарном состоянии и рушится на глазах. Дело в том, что подвал с первого года начал заполняться канализационными стоками и заполняется по сей день. Нам было сказано, что в подвал пробьют четыре отверстия и через них будут откачивать всё скопившееся там. Два отверстия пробили и на этом работы закончили. Эти дыры принесли нам только лишние неприятности: мало того, что из них идёт зловоние, так выпустили на волю ещё и несметное количество комаров. Вечером окна буквально залеплены комарами, хотя все форточки затянуты сетками, в квартирах их тоже полно. Ночью невозможно спать.
Зимой 1986/87 года от сырости в подвале нашего подъезда в кирпичной кладке под лестницей образовалась огромная дыра. Швы в панелях тоже разошлись. В подъезде нечем дышать от пара и зловония. Просили ЖЭК заделать эту дыру и швы, но в ЖЭКе, как всегда, нет людей. Помощи не дождались, заделали всё сами.
В конце прошлого года жильцы своими силами побелили и покрасили подъезд. И что же? За зиму штукатурка во многих местах осыпалась, труд наш пошёл насмарку.
В квартирах, особенно на первом этаже, очень сыро. Стены покрыты плесенью, стоят черные. Кухонная мебель пришла в негодность. Трубы покрыты слизью, все в шишках от коррозии».

Вот примерно так и жили строители коммунизма в своих новеньких, с иголочки, домах... А жалобы на холод в квартирах были настолько повсеместным явлением, что из них в газете даже составляли «Дни открытого письма по теплу и воде». Например, жильцы одной из первых панельных «хрущёвок» Ленинска-Кузнецкого (пр. Кирова, 100а) писали в 1984 году, что в течение восемнадцати (!!!) лет батареи зимой у них либо совсем холодные, либо чуть тёплые. Спасали несчастных лишь угольные печки, установленные в самых первых панельках, которые в зимнее время топились постоянно. Но жители более новых домов такой привилегии были лишены, и им годами приходилось выживать в промерзающих квартирах при температуре 5-10 градусов.

Разумеется, холодно было не только в жилых домах. Из-за постоянных аварий в котельных и на тепловых сетях мерзли абсолютно все — и врачи, и учителя, и работники городских учреждений... Вот что, например, в ноябре 1984 года писали в газету тренеры манежа спортивной гимнастики, между прочим, уникального и единственного за Уралом сооружения, из стен которого вышла олимпийская чемпионка Мария Филатова:

«С наступлением зимы странное зрелище являет манеж. В зале — напряженная тишина. Зато слышнее стал скрип снарядов: даже металл не желает выдерживать испытания холодом. А каково же спортсменам, тренерам? Кто в варежках, кто в валенках, у кипящего самовара отогреваются они перед очередным выходом на помост. И неудивительно. Столбик термометра чуть выше нуля. И так постоянно, до весеннего тепла. Планы у коллектива напряженные. Впереди — соревнования на первенство страны, международные встречи. А наши ведущие гимнасты пока не в состоянии выполнять даже дневные задания».

Отдельной и очень больной темой стала вода, а вернее её отсутствие. Кстати, значительная часть аварий на котельных, была связана именно с некачественным водоснабжением. Ветхие водопроводные сети из-за своего малого диаметра и многочисленных порывов не могли нормально обеспечить водой население растущего Ленинска-Кузнецкого. А постоянные утечки питьевой воды не устранялись месяцами, о чем неоднократно писали в газету неравнодушные жители. Поэтому даже ввод в работу долгожданного томского водовода, который с нетерпением ждали все горожане, не смог радикально решить проблему с водой. Из 40 тыс. кубометров воды, подаваемой ежесуточно из Томи в 1981 году, город мог принять только 28 тыс. — больше не пропускали разводящие сети. По состоянию на 1985 год требовалось заменить 30 километров водопроводных труб и более сотни задвижек на них. А из-за того, что большинство задвижек было неисправно, при любом порыве труб приходилось полностью останавливать насосную станцию в Демьяновке, оставляя значительную часть города без воды!

По причинам, описанным выше, перебои холодного водоснабжения (горячее с большим скрипом начали монтировать только в 1986 году) были для Ленинска-Кузнецкого делом вполне привычным. Но даже и о такой воде многим жителям новых домов оставалось лишь мечтать.

В феврале 1981 года в «Ленинском шахтёре» вышел обзор писем, посвящённых проблемам с водой.

«Вот уже в течение трех месяцев мы живём без воды — пишет жительница дома №57/1 по пр. Ленина. — Нет её ни в одной из 96 квартир. Нетрудно представить наши мытарства: голодные и холодные ходим. Хорошо ещё семьям, где есть мужчины — принесут воду с посёлка Дачного. А другим каково?
Аналогичное письмо пришло от жителей дома по соседству (Ленина 59/2). С той лишь разницей в содержании, что воды здесь нет «всего» второй месяц и «только» на четвёртом и пятом этажах».

От проспекта Ленина до посёлка Дачного — более 300 метров по прямой. А по дорогам и того больше. Представьте себе состояние несчастных новосёлов, вынужденных ходить в такую даль за водой, без которой в многоквартирном доме жить невозможно.

Но почему в новых домах нет воды? Да потому, что в микрорайоне три крупных порыва на водопроводе! И чистая питьевая вода, в которой так нуждается город, месяцами в огромном количестве уходит в землю. Однако, порывы никто не устраняет. Застройщики микрорайона — КСК, трест «Ленинскпромстрой» и завод «Кузбассэлемент» — всеми силами уклоняются от ремонта разводящих сетей, а городское УВКХ тоже не считает их своими. Хозяина же, способного навести порядок с водой, в Ленинске-Кузнецком судя по всему нет. Бюро ГК КПСС и сессия городского Совета принимают бесчисленные постановления по этому вопросу, но дальше бумажной возни дело не движется.

В марте 1988 года газета в очередной раз озвучила проблему водоснабжения горожан.

«Год живут без холодной воды жители верхних этажей дома №5 по улице Суворова. Зимой хоть горячая у них есть. Конечно, пользоваться ею для приготовления пищи невозможно, здесь уж жильцы ходят на поклон к соседям с нижних этажей, но для санитарных нужд, охлаждая, кое-как её применяют. Летом же, когда котельная становится на ремонт, и этого нет.
По другую сторону улицы — дом №10. Здесь та же история. Только срок мытарств побольше — два года».

А вот что спустя месяц писали в газету жильцы верхних этажей дома №3 по пр. Текстильщиков:

«В декабре 1986 года мы получили ключи от новых квартир. Через месяц наша радость заметно поуменьшилась: к нам перестала поступать холодная вода. Коробка подпитывающей насосной до сих пор стоит недостроенной, и раньше, чем через три года её и не собираются достраивать. Объяснили: нет средств.
После наших полугодовых мытарств в подвале дома установили питающий насос, обязав электрика ЖЭКа включать его два раза в день — с 7 до 8 и с 19 до 20 часов. Через месяц начался очередной этап переговоров между нами и ЖЭКом. То насос сгорит, то электрик забудет его включить.
В последнее время насос почти не включают. Но ведь холодная вода — не роскошь, а предмет первой необходимости».

Обратите внимание — доведённые до отчаянья жильцы согласны уже на то, чтобы получать воду хотя бы два часа в сутки, вместо положенных двадцати четырёх. Но даже такая мелочь им недоступна. Представьте сами, каково годами жить в многоэтажном доме без воды? А ведь советская власть в СССР недавно отметила свой 70-летний юбилей. И списать проблемы с водой на тяжёлое наследие проклятого царизма уже довольно-таки сложно.

В заключение добавим пару слов о благоустройстве территории вокруг новых домов. Судя по всему этот вопрос вообще не считался сколько-нибудь значимым, и внимания на него в принципе никто не обращал. Приведём выдержки всего лишь из одного, но весьма примечательного письма в газету, опубликованного в мае 1989 года.

«Полвека живу я в Ленинске-Кузнецком, из них девять лет — во втором микрорайоне. Был свидетелем роста, становления нашего города. Но, как ни горько это осознавать, его до сих пор нельзя назвать ни красивым, ни благоустроенным.
Возьмём для примера район, где я живу — один из самых новых в городе. Строительство объектов ведут одни организации, благоустройство и озеленение — другие, устройство проездов — третьи, прокладку подземных коммуникация — четвёртые и так далее. А поскольку настоящего контроля со стороны местных Советов за работами не ведётся, всё это приводит к неустроенности и беспорядку. Никто не позаботился, например, о пешеходных дорожках, тротуарах и проезжих дорогах внутри района. В результате, выйдя из подъезда, человек рискует тут же попасть под колёса.
Шесть лет назад внутри микрорайона был открыт продовольственный магазин. До сих пор к нему не сделано нормального подхода. На отмостке у здания установлено несколько киосков и ларьков. Покупатели вынуждены обходить их по грязи. Трудно подойти и к телефонам-автоматам. В плохую погоду невозможно пройти на почту, в сберкассу, пункт проката, детскую молочную кухню. Что, руководители государственных и общественных организаций не видят, как целый микрорайон, где проживает не один десяток тысяч человек, утопает в море грязи?
Асфальт укладывается не по правилам, озеленение производится непродуманно, большинство дворов — без единого кустика. Детские площадки не оборудованы, нет ни одной спортплощадки. Площадки, где стоят контейнеры для сбора мусора, напоминают свалку. Разрытые и неогороженные траншеи, открытые колодцы, строительный мусор, брошенные трубы, металлоконструкции, «забытые» железобетонные изделия... Таков сегодняшний микрорайон №2. Задуманный, как украшение города, он стал предметом его позора».

Вот примерно в таких условиях и приходилось жить советским гражданам, получившим ключи от новеньких, но кое-как сляпанных домов, не обеспеченных толком ни теплом, ни водой, и островками возвышающихся посреди бескрайних океанов мусора и грязи. А ведь при желании все проблемы хотя бы с той же водой можно было легко решить, отщипнув немного денежных и людских ресурсов от промышленного строительства и перестроив в течение года-двух все разводящие сети. Но обеспечение благополучия простых людей никогда не было приоритетной задачей для партии и правительства. Вернее было, но только на словах. Казалось бы, чего проще — наладить качественный контроль за выпускаемыми на заводе КПДС панелями, не принимать в эксплуатацию дома с недоделками и сети с порывами, зато потом не тратить кучу денег, времени и сил на устранение замечаний? Но об этом не могло быть и речи. Все прекрасно понимали: если город завалит план по вводу жилья (что станет неизбежным следствием качественной приёмки), то его первым руководителям придётся распрощаться со своими тёплыми местами. И никакими благими намерениями срыв государственного плана не объяснить. Ну а то, что в наспех сляпанных домах невозможно жить, вообще никого не волновало. Как там говорил Вовка из мультика?

И так сойдёт!


При подготовке материала использовалась информация из следующих изданий:
1. Архив газеты «Ленинский шахтёр» за 1981-1989 годы.
2. Ефимкин М.М. Жилищный фактор в процессе индустриальной адаптации Сибири в XX–XXI вв. // Опыт решения жилищной проблемы в городах Сибири в XX - начале XXI вв.: сборник научных трудов / РАН СО, Ин-т истории; отв. ред. В. И. Исаев. - Новосибирск: Параллель, 2008
3. История Кузбасса в 3 томах. Том II. Кузнецкий край на переломе эпох в 1890-х — начале 1940-х годов. Книга 2. Кемерово, 2021 год.


03.07.2025